– Отличные у вас модели. Дома их делаете?
– Нет конечно. В мастерской, – объяснила Нина.
– У вас секция или…?
– Секция, в ДК Красных Ткачей, – уточнила Валя.
– Ребята, с вашим руководителем я могу поговорить?
– Отчего же не можете, можете, – взяв в руки модель самолёта, разительно напоминающего довоенный И-16, сказал Бочкин. – Пойдёмте с нами, мы как раз в ДК идём. Там с нашим мастером и познакомитесь.
Под секцию администрация ДК Красных Ткачей отвела четверть площади всех своих подвальных помещений. Мастер провёл перепланировку, в результате которой получилось всего две комнаты и один закуток. Одна большая, в 50 квадратных метров собственно мастерская с верстаками, старым токарным станком, шкафами, забитыми инструментами, стеллажами с деталями и готовыми изделиями. Вторая комната, в три раза меньше, служила раздевалкой, столовой и местом неформального общения. Была и третья комнатушка – личные апартаменты мастера, размером с кладовку. Он её всегда запирал на замок, и что там хранилось никто, кроме него, не знал.
Что сразу бросилось в глаза Толину, так это чистота и идеальный порядок, которые царили в стенах мастерской. И ещё! Поразила Толина одна деталь в зале мастерской. Слева от входа стоял стеллаж сверху до низу заполненный… нет, не моторчиками, опутанными разноцветными проводками, как можно было ожидать, а книгами. Потом Толин узнал, что книги не относились к технической литературе, а принадлежали к редкой в то время, востребованной, дефицитной породе научной, и не очень, фантастики. Большинство книг, стоящих на полках, освещали всего-навсего одну, как считали многие фантасты, наиважнейшую тему – тему контакта человечества с инопланетным разумом.
За дальним верстаком, над скрученными в куб железными патрубками и торчащими из них грибами цилиндров колдовал маленький человек в синим халате, берете и квадратных роговых очках – мастер Ильич. Фёдор Ильич Собакин впечатления не производил. Такой себе среднестатистический учитель труда из средней советской школы. Увидев, что ребята с собой привели с улицы какого-то чужака, он накрыл стальное детище грязной простынкой и, сделав озабоченное выражение лица, потопал навстречу нежданному гостю.
После официального представления, Ильич, раздав задания ребятам, предложил Толину попить чаю и заодно обсудить все интересующие его вопросы в предбаннике. Чай мастер приготовил крепкий, густого чёрного цвета с красным оттенком, чуть ли не чифирь. Из вежливости Толин сделал два глотка, дальше пить не стал, опасаясь за свой сон и цвет зубов. Мастер с видимым удовольствием выцедил один стакан вприкуску с карамелькой, и начал второй. Толин опасался за сохранность глотки Ильича, который глотал сущий кипяток не морщась. Видно, глотка оказалась лужёная, зря Толин беспокоился.
– Сколько ребят посещает секцию?
– По спискам у нас пятьдесят человек. Регулярно, два раза в неделю, ходит от силы тридцать. Актив – пять человек, большинство из них вы уже видели. Хорошие ребята, любознательные. Они каждый день в мастерскую приходят. Для них моделирование перестало быть просто хобби.
– Фёдор Ильич, я вам уже говорил, что мы в нашем исполкоме решили открыть две-три таких же мастерских, как у вас.
– Хорошее дело. Ребята будут при деле, не будут клей нюхать и кулаками на улице махать.
– Вот-вот. Наши с вами мысли сходятся. Только такие мастера, как вы, у нас нарасхват. Никто на инициативных началах работать с молодёжью не хочет. А откуда я им ставки возьму? Никто деньги на оклады руководителям секций сейчас не выделяет. Других забот полон рот. А хочется, чтобы детям не нужно было платить за такие правильные и нужные увлечения.
– Правильно, Александр, вы говорите – не должны дети платить за знания и умения.
– Ну да, ну да. Нет, бюджет на покупку нужного оборудования, деталей есть, а вот людей, кто бы этим занялся, нет.
– У-м. Если вы меня соблазнить хотите, к вам в район перетащить, то напрасно хлопочите. Я своих ребят не брошу, а совмещать времени у меня нет. Советом помогу. Как говорится, чем богаты.
– С вами приятно общаться, всё с полуслова понимаете. И я вас тоже понимаю. Тогда, если не возражаете, я к вам буду заходить. Даю слово, мешать не буду. Мне и надо-то всего неделю, не больше. Думаю, за неделю мы с вами всё успеем обсудить. Заодно посмотрю, как вы учебный процесс ведёте, как с вашими учениками управляетесь. Придётся привлекать к руководству секций студентов и самому их премудростям управления подростками обучать.
– Вижу, загорелись вы идеей всерьёз. Уважаю. Заходите, буду рад.
Толин стал каждый день наведываться в мастерскую: знакомился с ребятами, общался с мастером. К середине следующей недели он узнал несколько фактов достойных пристального внимания и изучения. Актив секции часто оставался после того, как остальные моделисты расходились по домам, и не просто оставался, а взахлёб обсуждал случившееся с Олей. При появлении Толина они замолкали, но обрывки фраз, характерные словечки, маскирующие суть разговора, до него долетали. Поняв, что так он может долго блуждать вокруг да около, инспектор пошёл на хитрость. Повстречал, будто бы случайно, Лёшу и завязал с ним доверительную беседу. Толин выяснил всё, что ему требовалось. Части ребуса встали на свои места. Подтвердилась его интуитивная догадка. Мастер оказался не так прост, как ему показалось с первого взгляда.
– Да, вы правильно заметили, мои друзья на взводе, – Лёша говорил о наболевшим. И чем больше он открывал душу перед, в общем-то, незнакомым, но таким внимательным, чутким человеком, тем ему становилось легче. – Не знаем, что и делать.
– Что у вас случилось? Расскажи, Алексей, я, конечно, не настаиваю, но дельный совет смогу дать. Не первый год в человеческих отношениях разбираюсь.
Фомкин, грустно усмехнувшись, проговорил:
– По казённой части, так сказать.
– Не совсем. Не будь у меня тяги к молодёжи, я бы такими вопросами заниматься не стал. Знаю, как это бывает, сам трудным подростком был.
– Вы?
– Да. А что тебя так удивляет? И драки были и приводы, и много чего ещё. Вот если бы мне в своё время не помогли неравнодушные люди, может быть, ты бы сегодня с кем-нибудь другим домой возвращался. Добро помнить надо, это я на всю жизнь усвоил.
– Эх. Не всё так просто… Страшнее всё.
– Так что у вас случилось? Со шпаной местной не поладили.
– Да нет, что вы. Это было бы счастье. Не знаю, как у других, а у меня горе. Есть не могу, спать не могу. Маюсь, и главное, знаю, что должен что-то предпринять, но не знаю что. И тут понимаете, самое обидное, друзья мне не верят. Меня подозревают.
– Когда друзья не верят – плохо. Получается ты что-то такое знаешь, а они тебе не верят, так?
– Ну да. Выпытывают, принуждают сказать «правду». А какую правду сами не знают. Противно.
– Понимаю. Предлагаю попробовать разобраться вместе. Если ты не против, конечно.
– Не поймёте вы. Всё так запуталось, я порой сам себе не верю.
– Ну-ну-ну. Не попробуешь, не узнаешь. Так что у вас стряслось?
– Олю убили. Мою девушку.
– Как это произошло?
– Да не знаю я!!!
– Погоди. Не волнуйся. Почему тебя ребята не верят?
– Понимаете, выходит так, что я её видел живой последний. Ну, почти последний. Там ещё один человек был. Из-за того, что я видел, как она с этим человеком в сторону леса уходила, мне и не верят. Говорят, я выдумал всё, чтобы себя выгородить. Я в тот вечер в мастерской поссорился с Олей. Все это слышали. Потом мы все из мастерской ушли, а она осталась. Я тоже ушёл, но потом не выдержал и вернулся. Помириться хотел. Сел на лавочке, через дорогу от ДК, ждал, когда она выйдет. И через двадцать минут Оля вышла… но ни одна, – понимаете? – а с ним. Я не хотел, чтобы слышали, как я с ней буду разговаривать, отношения выяснять.
– Почему?
– В общем, я хотел извиниться за свою грубость. А тут он. Ладно, думаю – ей в одну сторону, ему в другую. Вышло по-другому. Они вместе пошли, да при том в противоположную сторону от нашего микрорайона вообще. К лесу. А что там им так поздно делать?
– Действительно – что?
– Вот я и не знаю что. Ребята мне не верят, грозят ещё.
– Так кто этот человек, говоришь, был?
Лёша, на несколько секунд замолчал, погрузившись в свои переживания. Он колебался – сказать или не сказать Томину самое главное, открыть то, что его так мучило, не давало жить. Желание освободиться от груза пересилило.
– Ильич.
– Ильич?
– Да.
