Николай Александрович Лейкин - Вне рутины

Дореволюционное время, Петербург. Как-то утром мать, скромно живущая на пенсию покойного мужа и от жильцов, получает письмо от пожилого состоятельного соседа с предложением руки и сердца ее незамужней двадцатишестилетней дочери… "– Вы курите, Антіохъ Захарычъ? – быстро спросила Манефа Мартыновна у Іерихонскаго. – Если курите, такъ пожалуйста… Вотъ папиросы, вотъ спички… У меня и Соняша иногда балуетъ. Эти папиросы ея работы. – Не изъ курящихъ-съ, – отвѣчалъ Іерихонскій, сдѣлавъ легкій поклонъ. – Когда-то нюхалъ-съ, но бросилъ-съ, хотя говорятъ, нюхать табакъ для прочистки зрѣнія хорошо. Лѣтъ двадцать ужъ бросилъ-съ… Обстоятельства заставили или, лучше сказать, духъ времени. Всѣ бросать стали. Половина нашей канцеляріи бросила. Остался одинъ начальникъ нюхающій, но и онъ вскорѣ волею Божіею помре. Назначенъ былъ къ кормилу ненюхающій, – ну, и я забастовалъ. Да и аккуратнѣе-съ. Бывало, грудь сорочки всегда табакомъ засыпана, а теперь вотъ чисто.... – Вот выкушайте водочки…– предлагала Іерихонскому Манефа Мартыновна. – Охотно-съ. Водку пью-съ и нисколько не скрываю этого. Не пьяница, но пью перед каждой едой аккуратно. Пью стомахи ради, какъ говорили наши отцы и деды, и не нахожу въ этомъ ничего предосудительнаго. Въ наши немолодые годы этого уж и организмъ требуетъ. – Да конечно-же, – поддакнула Манефа Мартыновна.– Особенно если взять нашъ петербургскій климат. Вы знаете, я сама лечусь отъ всех болезней коньякомъ. Как только голова болит, насморк или кашель, или так знобитъ – я сейчасъ в чай немного коньяку."