Жизнь для Смерти

Глава 1. Утрата

– Давай наверх! Быстрее!

Сил почти не осталось, но нужно бежать. Четверо преследователей быстрее и намного выносливее нас.

– Мы можем спрятаться? – Обессилев, умоляю я. Брюнет не отвечает. Он настойчиво толкает меня вперед.

– Так тяжело…

– Эмили, останавливаться нельзя! Поднажми, ты сможешь! Еще немного…

      Кристофер – основатель общины выживших. Для него это далеко не первая вылазка в город за провизией. Я же вызвалась впервые. Решила доказать себе и остальным, что могу быть полезна. Кроме долга перед поселенцами у меня имелся и личный мотив выйти за пределы безопасной зоны. Причина таилась в Кристофере.

      С первого дня нашего знакомства во мне что-то изменилось. Я испытала сильнейшее чувство, с которым долго и усердно пыталась бороться.

      Влюбиться во время эпидемии? Глупо и болезненно. Люди пытаются выжить, каждый день сталкиваются с бытовыми трудностями, многие не возвращаются, пропадают и гибнут. Нет никакой уверенности в завтрашнем дне, нет гарантий… Как можно в настоящей действительности строить семью? Ответ очевидный. Эпидемия – время выживания, и только!

Но как бы я ни убеждала себя в обратном, справится с чувствами не удалось. Я любовалась Кристофером. Мне нравилось видеть его улыбку, наблюдать за его работой, слушать речи. А лидер, будто нарочно, давал повод считать, что это взаимно. Даже если он был далеко, в нужный момент всегда оказывался рядом.

      Со временем я стала замечать, что Кристофер действительно относится ко мне иначе. Не так, как к другим жителям общины. Он прекрасно играл эту роль «близкого-далекого» друга, вовлекая и меня в тягучую смесь ожидания действий.

День за днем мы, будто школьники, переглядывались, понимая, что дальше притворяться не получится…

      В маленький город на окраине леса группа вышла рано утром. Нас всего трое. План был прост: добраться до ближайшего супермаркета, найти продукты в стадии сохранности и пополнить запасы аптечки, собрав бинты, антисептик и прочие мелочи для медицинских нужд.

Не вышло… Рюкзаки с провизией так и остались лежать на земле.

      Джина бежит впереди. Она спортивная, выносливая, бойкая. У рыжеволосой девушки достаточно сил. Я следом за ней, а Кристофер замыкает группу.

      Зараженные не отстают. Они загоняют нас на старый завод, рассредотачиваются и устраивают настоящую травлю, все время оставаясь в тени. По многочисленным звукам сложно понять, где именно находятся преследователи. Шум доносится со всех сторон. Они путают нас и направляют в ловушку, словно дичь.

      Закрытый двор. Повсюду груды металла, куски бетона и мусора. Выходов нет, кроме одного. Но что там, никто не знает. Крис спешно принимает решение, указав на единственную дверь. Мы слушаемся, быстро ныряя в темнеющий дверной проем. Там лестница. Бежим вверх, этаж за этажом. Огромное здание может обеспечить укрытие, но, как назло, все двери в коридоры заблокированы. Остается только один вариант – подниматься выше. С улицы слышен гулкий грохот металла и топот. Враг стремительно приближается. Вампиры вычислили нас…

      Сердце бьет по ушам словно барабан, перед глазами все плывет. От бессилия разум мыслит иначе, готовый умереть, лишь бы только пытка прекратилась. Вот только ноги несут меня вперед. Животный инстинкт побеждает желание сдаться.

      Ступень, другая, и тут кто-то сзади хватает меня за руку, резко развернув к себе. Джина оборачивается, замедлив ход. Наши взгляды прикованы к Крису. Карие глаза юноши блестят, губы напряженно полуоткрыты. Лидер прислушивается.

– Не получается…

– Что?

– Не получается, – шепчет он вновь, – придется поступить иначе.

– Что ты задумал? – С подозрением спрашивает рыжеволосая девушка. Она раньше меня догадывается о новом плане.

– Спрячься на крыше и пробирайся вперед, как все стихнет! Хорошо?

– Как скажешь.

      Джина соглашается без вопросом. Салютует нам и убегает наверх. Я же застываю в оцепенении, осознавая, что сейчас скажет Кристофер. Мужчина провожает взглядом подругу и оборачивается, все еще крепко удерживая меня за запястье. – Эми, забирайся в люк. Это производственная труба, там безопасно. Выберешься через нее на улицу. Только будь осторожна, хорошо? Внутри темно, фонаря нет. Старайся аккуратно передвигаться, чтобы не провалиться. И, Эмили… Как спустишься – сразу уходи. Очень быстро, поняла?

– А как же ты? – Сквозь сбившееся дыхание спрашиваю я. Брюнет облизывает пересохшие губы и отрицательно качает головой. Джину уже не слышно.

– Кому-то нужно их отвлечь.

– Я могла пойти с Джиной, а ты в люк!

– У тебя не хватит сил уйти. Так будет лучше. Это единственный шанс.

– Но я не смогу уйти без вас!

– Тише, Эми, тише… – Мужчина накрывает мои губы ладонью и делает шаг вперед. Лицо Кристофера искажает болезненная улыбка. За время жизни в лагере нам не так часто удавалось говорить. Всегда казалось, что время найдется, будет возможность побыть вдвоем… Но как бы не так.

Я смотрю на лидера, будто в последний раз. Высокий, молчаливый, уверенный – он человек, призванный защищать свою общину. Его решения, поступки и действия не вызывают сомнений. Так было всегда, но сейчас я с трудом соглашаюсь на просьбу.

      Все внутри протестует, я с трудом выдерживаю взгляд Кристофера, с трудом отвечаю ему. Плевать на жизнь, если нам придется расстаться навсегда.

– Крис, я не могу уйти без тебя…

– Можешь.

– Ты не понимаешь… Не заставляй меня, – шепчу я, – пожалуйста…

– Давай же, – брюнет делает шаг вперед, заставив меня пятиться. Грохот повторяется. Голоса снизу командуют проверить здание и крышу. А она всего на пару этажей выше нас. Там Джина. Если Кристофер ничего не сделает, погибнем все.

– Я задержу их, уведу за собой. А ты воспользуйся этим временем, чтобы уйти.

– Нет…

– Слушай меня! Послушай, Эми! Не упрямься. Я знаю, что делаю, доверься мне. Повторяю: никого не жди. Как спустишься, сразу уходи. Ни я, ни Джина не придем за тобой. Двигайся назад к общине. Оставь рюкзаки, не ходи за ними. И, если я не вернусь к ночи, – мужчина открывает железную штуковину прямо за моей спиной. Старый металл скрипит, привлекая внимание. Наше время истекло, – скажи нашим, чтобы не возвращались за мной.

      Больше никаких возражений. Крис резко притягивает меня к своей груди и очень крепко обнимает. Настолько, что дышать невозможно. Отчаянно хочется остановить момент, обрушить на обидчиков стену и быть рядом с лидером.

– Возвращайся живым!

      Крепко зажмурив глаза, я изо всех сил пытаюсь справиться с болью в груди. Кристофер отстраняется, сводит брови, перебарывая сомнения, и буквально впихивает меня в этот люк, закрыв следом тяжелую крышку.

      Полный мрак. Под ногами скользкий пол, на котором трудно устоять. Я наклоняюсь ниже, продвигаюсь вперед по прямой. Для чего создан этот тоннель? Возможно, для каких-то технологических нужд? Не свалюсь ли я с высоты в несколько метров, переломав себе ноги?

      Я делаю еще пару шагов вперед и падаю на пол, скатываясь кубарем вниз по пологой трубе. Грохот стоит ужасный, но там наверху что-то взрывается, перекрывая шум эпичного падения.

      Приземление получается мягким, но руки в кровь я все же раздираю. Надо двигаться. Нельзя останавливаться. Не помня себя, направляюсь вперед, ползу по длинным коридорам, стараясь справится с подступающим к горлу приступом клаустрофобии.

      Вдобавок тут ужасно воняет плесенью и чем-то тухлым.

В голову приходят тысячи догадок о том, что может обитать в старых шахтах, – от насекомых до крыс. В подтверждение этому под ногами периодически что-то противно хрустит, а издалека доносятся шорохи. Но вся туннельная мерзость ничто в сравнении с единственной мыслью: «Только бы он выжил!»

      За очередным поворотом меня слепит дневной свет. Привыкшим к темноте и опухшим от слез глазам яркая вспышка становится пыткой. Я прикрываю лицо ладонью, шагая к выходу, словно зомби. У края пытаюсь осторожно сползти вниз, но падаю с высоты чуть более полутора метров на кучу сваленных веток. Из груди вырывается глухой стон, сопровождаемый кашлем. Силы уходят. Мне тяжело подняться на ноги и идти.

      Низкое свинцовое небо нависло над деревьями и чернеющим зданием старого завода. Я растворяюсь в нем. Горячие слезы обжигают щеки, собирая в дорожки осевшую на лице грязь туннеля.

      Страшно. Все повторяется вновь и вновь. Утрата, потери, горечь во рту и гадкое состояние старого чемодана, набитого битком камнями. Он идет на дно, забирая с собой близких людей… Я тот самый чемодан, паршивое пятое колесо, неспособное себя защитить. Мое место здесь, в одиночестве, среди строительного мусора, развалин – и очень далеко от дома.

      Мне хочется остаться. Быть частью бетонных блоков, металлических труб, пластика. Хочется умереть, нарушив обещание, данное Кристоферу.

      Он жив? Разве у парня не было шансов выбраться? Вдруг ему повезло?

      Вечереет. Над землей мягким рассеянным облаком стелется холодный туман. Шум вдалеке давно стих, а мое пребывание по-прежнему остается незамеченным. Я слышу редкое пение птиц, чувствую холодную стену за спиной и рисую палкой на песке незамысловатые узоры. Забыться бы! Но это невозможно. Костлявая рука смерти напоминает о себе в деталях. В нескольких метрах от меня лежит чей-то старый рюкзак. Из него торчит банка газировки и книга. Поклажа наспех сброшена. По всей видимости, владелец пытался спастись от зараженных. Теперь его сумка пылится на дороге точно так же, как наши вещи валяются у входа на завод.

      Я понимаю: если задержусь еще хотя бы на час, смогу пополнить список печальных находок. И тогда все, что сделал Крис, будет напрасным. С приходом ночи появится больше зараженных. Более мелких, чем клановые аристократы. Мы называем неприкаянных падальщиками.

– Ладно, хватит. Я не могу дальше сидеть и ждать… Нужно идти, Эмили.

      Боже, скольких сил требуется, чтобы встать на ноги. От вечернего холода руки совсем закостенели, а лицо неприятно стягивает от слез. Вытираю наспех щеки рукавом и бреду вперед. Словно тень, я надеюсь на то, что выбираю правильное направление. Все время оглядываюсь, прислушиваюсь в надежде, что меня догонят Крис или Джина. Я встречу их снова. Живыми. Только бы наши пути всего лишь разошлись, а не прервались навсегда.

      Так тихо, как будто кроме меня никого нет в ночи. Даже зверь, и тот спит… А может, сама природа оплакивает утрату Кристофера?

      Свет огней впереди, словно маяк, возвещает о том, что я каким-то образом взяла верный курс. На воротах стоят часовые. Они замечают заблудшую душу и активно жестикулируют фонарями.

      Наша группа должна была вернуться намного раньше. Подумать сложно, как им объяснить, что я пришла одна.

Надежда медленно умирает, когда мне открывают ворота и старушка Клэр кидается на шею с возгласом: «Слава Богу!» Остальные смотрят. Они ждут, когда я заговорю. А у меня внутри разрастается саднящее чувство скорби, затягивающее на самое дно. Я стараюсь не смотреть в глаза присутствующим и не могу ничего объяснить. В груди что-то острое мешает дышать, я инстинктивно прижимаю кулак к животу, пытаясь закрыть эту боль силой. Не выходит. Кто-то зовет меня. Очень отчетливо. Не сразу, но понимаю, что вернулась не одна.

      Сквозь толпу протискивается Джина. Девушка широко улыбается и крепко стискивает меня в объятиях.

– Я думала, конец тебе, сестренка!

– Да нет, вроде выжила, – хрипло отвечаю я, до боли жмуря глаза. Не верится, что она смогла выбраться. Может, и Кристофер здесь?

– Все в порядке? Тебя никто не тронул?

– Я не видела зараженных. Никого вообще…

– Вот и отлично! Ты храбрец, Эми.

      Джина прикасается к моему лицу ладонью и едва сдерживает слезы. Ей несвойственны сантименты. Никогда не видела, чтобы рыжеволосая была хотя бы расстроена.

Однако восторг по случаю моего возвращения разделяют не все.

– Ты одна? – Доносится громкий мужской голос.

– Я надеялась, что Крис уже здесь.

– Нет его в лагере, – сухо отвечает Дрейк. – И вестей о нем тоже никаких.

      Ко мне выходит невысокий коренастый блондин. На вид ему чуть меньше тридцати. Подтянутый, в хорошей физической форме. Брови мужчины выцвели от солнца, а на лице проступает мелкая рыжая щетина.

      Дрейк возглавлял общину вместе с Кристофером, был его правой рукой. Парни начинали вместе. С нуля за пару лет развились из крохотной группы до большого поселения. Оба же им и управляли. Но если Крис всегда спокоен и рассудителен, то Дрейк, напротив, вспыльчив и эмоционален. Он может ругаться, вести жаркие споры, бросаться инструментом в гневе. Блондину тяжело даются бразды власти. Ему проще быть свободным. Тогда он успокаивается и становится компанейским. Особенно это заметно в наши редкие праздничные дни, когда Дрейк превращается в настоящего заводилу.

Сейчас же в мою сторону блондин разве что не плюнул. Он переполнен личной обидой и страшно зол. Все-таки Джина выбралась сама. А ради меня лидер пожертвовал собой.

– Я ждала у завода до захода солнца. Высидела сколько могла…

– Тебе надо было сразу уходить, —поддерживает Джина, показав кулак Дрейку. Но что тот закатывает глаза.

– Черт возьми! Кристофера не заменит и десяток бравых ребят. Связывайся с бабами после этого! Зачем ты вообще поперлась туда?

– В чем ее вина? – Не дав мне ответить, вступается Клэр. – Ты сам берешь новичков на вылазки и поступил бы так же, как Кристофер. Из-за собственных тревог срываешься на девочке? Пройдись, остуди голову. Хватит бросаться на Эми!

– Ни одна новенькая еще так не нагадила, как эта! Невелика потеря от пташек. Но оставлять там таких, как Кристофер? К черту! Подобное больше не повторится, я клянусь вам!

– Любая, как ты сказал, пташка после нескольких вылазок набирается опыта и может надрать тебе задницу. Подумай об этом хорошенько. Крис сделал свой выбор, и, если ты хотя бы на грамм ценишь его мнение, прекрати травлю девушки!

      Блондин только вскидывает руки и открывает рот, чтобы возразить, как Клэр тут же цыкает и напоминает о ее возрасте. Она не самая старшая в лагере, но к мнению седовласой женщины многие прислушиваются. Удивительно, но ее уловка работает. Дрейк затихает. А я ухожу прочь. Тихо. Так, что никто не замечает, как я закрываюсь в своей комнате-палатке.

– Кристофер вернется, – повторяю как мантру. – Он вернется. Нужно подождать…

      Но проходит неделя, затем другая, а за ней и третья. О судьбе лидера общины так ничего и не известно. Организовывались две вылазки к старому заводу под руководством Дрейка, однако никаких следов пропавшего не нашли. Высокий брюнет исчез, будто его никогда не существовало.

      Я попала в общину выживших за месяц до трагедии. Небольшая группа людей отгородилась от мира зараженных в заброшенном аэропорту маленького городка. Расположение постройки оказалось выгодным – на приличном расстоянии к северу от населенных пунктов. Из старых фюзеляжей люди соорудили домики, а полуразрушенное здание аэропорта превратилось в базу.

      Вдобавок удалось добиться соглашения с клановыми вампирами о нейтральной зоне для сбора провизии. Вернее, аристократами – так называют себя зараженные. Нейтралитет в ограниченном пространстве достался общине давно, еще задолго до моего появления там.

Когда появился вирус, никто не мог поверить в существование сверхсильных людей, питающихся кровью. Вопреки сказкам о Дракуле, современные вампиры не горят на солнце, отражаются в зеркалах, не обращаются в летучих мышей и не боятся чеснока. Убить их несложно, впрочем, как и обычных людей. Но вот силы в аристократах намного больше, инстинктов, желаний, похожих на людские, но все же отличающихся. Одни инстинкты выражены ярче, другие слабее. Чувство жалости и сострадания притуплено – особенно по отношению к выжившим, служащим вампирам исключительно в качестве питания.

      У инфицированных черные глаза, клыки, белая кожа, высокая продолжительность жизни и крепкий иммунитет. Правда, сказочно? За исключением одного момента – все они хладнокровные убийцы. В свои ряды посвящают только избранных, не допуская случайного пополнения популяции.

      Для человека достаточно одного укуса. Прямое попадание в кровь вируса со слюной за несколько часов агонии приводит к необратимым последствиям для организма. После обращения только вампиры решают, оставить тебя в живых или убрать.

      Людей долго истребляли, загоняли в угол и лишали возможности находить пропитание. Хаос длился годами и выглядел как истерия… Это происходило до тех пор, пока выжившие не набрались смелости и начали собираться в коалиции. Человечество научилось обходить владения вампиров стороной, охранять свои границы, быть незаметными и идти на компромиссы, к которым призывали клановые вампиры.

Группа выживших в Аэропорту приняла меня и пару попутчиков в конце лета. Они дали нам пищу, одежду и кров. Почти никто не спрашивал о прошлом. Это ни к чему. Все, кто пришел в общину, пережили страдания, утрату и боль.

Я не думала, что останусь тут надолго. Привыкла, что общины хрупки. Они могут пасть в любой момент. Ровно как приют в Родниках, из которого я бежала. Его снесли одной ходкой. Детей увели, а взрослых перебили. Мне повезло только потому, что я и двое ребят отправились собирать ягоды. Ими же потом и питались у разрушенного дома…

      Попав в Аэропорт, я дала себе слово: ни к кому не привязываться. Но Кристофер сломал мои планы.

      Молодому лидеру около тридцати лет. Высокий, хорошо сложен, широкие плечи, карие глаза. Никогда не забуду его взгляд с прищуром, приветливую улыбку и ямочки на щеках. А улыбался он редко.

      В тот день Крис не предлагал мне идти с ним. Но я посчитала, что справлюсь. Донимала его с утра, пока тот не согласился.

      Ничто не предвещало беды. Погожий день, выверенный план, простое задание. Помимо еды и аптечки, нужны были инструменты для починки генератора. Эта вылазка считалась безопасной. Днем на заброшках зараженные не шастают. Мы так думали и сильно просчитались…

Глава 2. Смирение

– Дрейк попросил набрать побольше батареек или найти фонарей на аккумуляторах.

– Он фантазер, – усмехаюсь я, – таких давненько не видела. Разве что в самом начале эпидемии. Но все ценное давно растащили.

– Да, хорошие вещи долго не лежат.

– Это точно.

– Если бы мы нашли закрытые магазины, спилили замок и пробрались внутрь, там обнаружилось бы много интересного!

– Мы – и спилить замок? Ты не меньше фантазер, чем Дрейк.

      Сара идет рядом и всю дорогу непрерывно болтает. Как я ни пытаюсь уговорить ее перемещаться тише, девушка продолжает рассуждать то об одном, то о другом. Остановить этот поток слов невозможно.

      Мы вдвоем выбираемся на вылазки в город второй месяц. Это происходит с тех пор, как Дрейк взял на себя управление лагерем. Он придерживается новой, очень сомнительной дипломатической политики. Стратегия заключается в том, чтобы никто не выходил за пределы нейтральной зоны. Больше никаких штурмов дальних магазинов или жилых домов. По словам лидера, опасность исходит отовсюду, а терять людей нам нельзя.

Странно, но я с ним согласна.

      После исчезновения Криса я усердно пыталась загладить свою вину и проявляла инициативу в любом сложном начинании.

      Дрейк же активно этим пользовался, чтобы отомстить мне. Поначалу направлял драить уборные. А там все не так просто. Сложная система, если учитывать, что с канализацией у нас вопрос стоит остро. Но я не спорила. Делала свою работу без нареканий, отчего позже новый лидер смилостивился и разрешил выполнять обязанности курьера в безопасной зоне. Отправляешься в точку «Б» и доставляешь в лагерь необходимую провизию. На нейтральной территории опасности нападения почти нет, за исключением случаев атаки со стороны новобранцев-падальщиков, не посвященных в договор. Однако есть и жирный минус во всей этой «безопасной» истории: ходить туда за провиантом – значит заниматься поиском полезного среди груды мусора, поскольку все ценное давно растащили. Работенка не для героев. Вот потому Сара и досталась мне в нагрузку как очередная не пришедшаяся Дрейку по вкусу новенькая.

– Может, пройдемся по квартирам? Я жила во-он там!

      Мы выходим из-за угла к окраине города. Цель магазин, а за ним возвышается та самая многоэтажка, к которой Сара надумала пойти. Я отрицательно качаю головой, морщась от слепящего солнца.

– Нет. У нас четкий план.

– Да брось, никто не узнает. Мы раз двадцать тут были, и каждый из них ты дрейфишь. Эми, это ведь тихий район! Там никого нет, и вернуться назад – раз плюнуть.

– Никто не знает, что мы свернем туда. Случись что, наши не сунутся бродить по этажам, – я засматриваюсь на высотку, как на лакомый кусок. Сколько всего там может храниться из того, что необходимо лагерю? Но поддаться на провокацию не могу. – Нет, это исключено, Сара.

– И ладно. Как хочешь! – Обижается девушка, поправив шапку на голове.

      Ей всего семнадцать. Горит огнем приключений, не то что я в свои двадцать восемь, пытающаяся угодить новому лидеру, перед которым чувствую вину. Мне бы у Сары поучиться.

– Давай, обвини меня, – хмуро бурчу себе под нос.

– Подумай сама, сколько там всего можно найти? Лекарства, одежду, обувь, в конце концов!

      Она права! С обувью у нас проблема. Старая изнашивается, а новую найти сложно. Латаем ботинки как можем, даже изолента в ход идет. Мои треккинговые совсем прохудились… Еще немного, и пальцы скажут улице: «Привет!» А еда…

      Я бы не отказалась от сладкого или каких-нибудь батончиков. Уже и забыла вкус подобной еды.

– У меня ключи с собой, – не унимается Сара, – ношу как талисман. И там нет завалов, Эми. Лестница свободна.

– А ты подготовилась, да?

– Я так понимаю?..

– Правильно понимаешь.

      Мы переглядываемся, улыбнувшись друг другу. Сара и вправду все понимает. А с ключами она ловко придумала. Я слышу их на каждой вылазке. Девчонка будто нарочно звенит связкой в кармане.

      Она считает, что я сдалась, но я в последний момент хватаю девушку за ворот и направляю к маленькому магазинчику. Тот больше похож на сарай. Краска облупилась и потемнела, стекла выбиты. Старая вывеска – единственное, что напоминает о былом времени. Стеклянные двери давно сломаны, внутри темно и грязно. Под ногами хрустит мусор, предупреждая о нашем присутствии всех живых существ. В частности, крыс.

– Здесь ничего нет.

– Ищи получше. Нам нужны батарейки. Если найдешь еще чего полезного, будет отлично!

– Ага, конечно. Всегда мечтала копаться в мусоре.

– Давай без нытья, Сара.

      Я направляюсь в сторону кассы. Она полна купюр. В новом мире они пригодятся разве что на растопку печи. Заглядываю под прилавок и нахожу там блок со жвачками. Это не еда, но тоже неплохо. Из-за угла Сара докладывает, что ей все-таки удалось найти пару батареек среди прочего хлама.

– Отличная работа.

      Несколько банок с персиками, рис, растительное масло и пара пачек макарон уходят в рюкзаки. Мы не берем все продукты сразу, оставляем для других групп, но то малое количество еды, которое здесь хранится, никогда не убывает. Значит, рядом нет выживших, кроме нас. Это грустно.

      Солнце в зените. Мы выходим из магазина с чувством выполненного долга и вместе смотрим в сторону возвышающихся за чертой многоэтажек. В окнах отражается голубое осеннее небо, и кажется, что там, впереди, нет никакой опасности.

– Ладно, – тихо шепчу я, ощущая, как внутри нарастает дух сопротивления, – твоя взяла. Идем!

      Нам давно нужны лекарства, особенно антибиотики. Люди тяжело болеют, а с приходом холодов ситуация только обостряется. Я, как и многие, понимаю, что единственный способ выжить – это продолжить путь Криса. Оборвать все дипломатические стратегии Дрейка, направленные на выживание за счет скудных трофеев нейтральной зоны, и ворваться в город. В конце концов, мы не кролики, выращиваемые на убой. Именно за эту позицию новый лидер меня не любит, именно ее я так боюсь ему показать. Может, лучшим выходом из ситуации будет поступать как хочу и скрывать это?

      Сара вдохновляется моей решительностью. Брюнетка с каре, в серой шапке и дырявых красных митенках застегивает рюкзак дополнительным ремнем на поясе. Мы направляемся к границе, переступая через колючую проволоку и обходя все завалы. Чем дальше мы заходим, тем быстрее стучит сердце. Тревожно. Мы нарушители, но, черт побери, мне это нравится.

      Девушка когда-то жила в ближайшей к границе многоэтажке нового района. Именно оттуда Сара сбежала и попала к нам в лагерь. У нее не оставалось провизии, а выживать, блуждая по квартирам в одиночку, она устала. Я смотрю на нее и понимаю, что девчонка не робкого десятка. За годы одинокой жизни обучилась многому. Но сейчас даже ее одолевает страх.