Прекрасней всех на свете

Сделав еще один шаг в нашу сторону, он небрежно бросил наручники мне под ноги, изрядно измазав их липкой кровью. Я посмотрел на них с ужасом. Совсем скоро, моя судьба попадет под каток слепой машины правосудия – думал я. А ведь она заправленна непреодолимой силой, у которой нет невиноватых. Не было и не будет. Даже если бы я пытался пояснить правду, имея в связанных руках абсолютно неопровержимые доказательства.

Я бросил взгляд на пентаморфа, которая опять впала в какой-то транс. Она молча стояла на коленях, неподвижно глядя на охранников.

– Одевай быстрей – угрожающе зашипел второй, направляя на меня пистолет и ожидая немедленного выполнения приказа.

– Ладно, ладно, только не надо делать глупостей, я ни в чем не виноват… –собираясь с мыслями, произнес я, наблюдая как охранники медленно приближаются к нам.

Едва я успел убрать руки из-за спины, даже не дотронувшись до наручников, пентаморф, как будто дождавшись момента когда взоры обоих охранников примкнут ко мне, в мгновение встав с одного колена, оттолкнулась от пола прыгнув, точно кошка, на того, что находился ближе к ней. Свободной рукой она свернула его толстую шею так искусно и быстро, что я мог только наблюдать как барахтались его руки и ноги прежде чем он упал на пол. В это время она в едином рывке обеими ногами обвила шею второго охранника и ловким движением повторила с ней то же самое.

После падения обоих охранников в комнате воцарилась тишина. Ни визгов, ни криков, ни лишних слов. В этот момент пентаморф была похожа на притворявшегося больным дикого зверя или какого-нибудь свирепого ангела-изгнанника, которого изображают на дешевых карикатурах, описывающих многочисленные подвиги борьбы с небесными тиранами. Скорее все вместе.

– Нам надо уходить как можно скорее, я не смогу долго блокировать их сигнал – стоя в дверях, произнесла она, осторожно заглядывая в коридор.

– Так куда же нам идти? Тут везде охрана и санитары, бродящие по холлу. Выбраться незамеченными с фабрики практически невозможно – возразил я, вставая с колен и подходя к лежащим охранникам.

– Тебя ведь зовут Дэвид? – прищурился робот.

– Да…, меня так зовут. Надеюсь хотя бы узнать, как мне называть робота, который втянул меня во все это – я разглядывал два огромных трупа, на всякий случай, пиная их ногой.

– Дэвид, снимай с них одежду и помоги мне надеть ее. Быстрее прошу тебя, я не могу отпустить свой гемоблок, ты же сам видишь – нервно дергая руку, прижатую к животу, обратила на себя внимание пентаморф.

– Так себе идея – покачав голой, ответил я – она для нас на пять размеров больше, а с тебя и вовсю течет кровь.

– На этой фабрике одежда у всех в крови и не по размеру! – эмоциональным шепотом высказала мне пентаморф, оставаясь у двери – ты, что сам не заметил? Мы не будем отличатся от остальных! Здесь в коридорах, грязнее чем в церкви после утренних церемоний – возмутилась робот, явно не чувствуя никакой вины за произошедшее.

– Но ты можешь рассказать мне, что здесь происходит? Почему ты говоришь и ведешь себя так, будто совсем не синт? – указывая на мертвых охранников, спросил я.

– Даю слово, Дэвид, но не сейчас…

Проходя по коридору и периодически оборачиваясь, я старался удержать на себе огромный комбинезон охранника, нацепленный поверх моей одежды. Что в общем-то и делала пентаморф, разве что ей было чуточку сложнее из-за занятой второй руки. Она шла склонив голову, наклоняя тело чуть вперед, пытаясь прижать длинный рукав комбинезона к гемоблоку как можно крепче.

Мы пытались идти тихо. Коридоры были почти пустыми, только пара санитаров мчалась куда-то вглубь фабрики. Думаю если бы это были охранники, нас бы скорее всего остановили, заподозрив что-то ненормальное в нашей скрюченной походке.

Мы направлялись к центральному распределительному холлу, ведь других, доступных для нас выходов из фабрики не было. Все остальные вели через особые буферные зоны, требующие специальных пропусков в формуляре, а проходы между ними тщательно охранялись.

Завернув в очередной коридор, стены которого были прозрачными, сделанными из прочного и толстого стекла, мы увидели огромный цех, где рядами, неподвижно стояли уже собранные, но еще не инициированные пентаморфы. Между ними торопливо проезжали небольшие боты на крохотных колесиках. Останавливаясь перед каждой, они осматривали что-то и проверяли. Иногда боты сигнализировали красными лампочками на спине и разворачиваясь вокруг своей оси, моментально замирали. Из необозримой глубины мрачного цеха, тут же выезжал кран-манипулятор, прикрепленный толстой рамой к потолку и забирал пентаморфа, стоящего рядом с остановившимся ботом, выдергивая его вверх словно седой волосок. Я заметил как у «моего» пентаморфа нахмурилось лицо, она шла до конца коридора смотря только себе под ноги. Мы приближались к выходу в центральный холл.

– Можешь называть меня "Двадцать вторая" – произнесла робот, в очередной раз посмотрев на меня с любопытством.

– Двадцать вторая? – недоумевая переспросил я – просто цифрой называть тебя как-то уж слишком привычно, после того, что ты там натворила. Тебя явно что-то отличает от других. Но что именно? – поинтересовался я, смотря на свои спадающие штанины и три красных полоски под ногами.

– Других… не знаю даже… кстати, это я…, тогда активировала пожарную тревогу и открыла тебе дверь на склад – ехидно заметила робот, будто пытаясь зачем-то вызвать у меня одобрение.

– И я должен быть тебе благодарен за это? Ты подумай как следует, что конкретно с тобой не так.... может и имя себе подберешь – подстегивал ее я, наблюдая как она озадачилась.

– Может ты сам подумаешь, что тебя отличает от других? – возмущенно воскликнула «двадцать вторая».

– Строишь из себя завистливого пентаморфа? Не очень то оригинально…, но знаешь, мы люди, находимся под куда большим контролем, чем вы. И нас так же именуют без воли. Других имен у нас нет, кроме тех, что нам дали.

– Не называй меня пентаморфом, мне это не нравится, у меня есть серийный номер «двадцать два» – сказала она, мило нахмурив брови.

– Чудо какое-то…, просто с ума сойти! Хорошо, «двадцать вторая», мне то все ровно по большому счету, если ты и правда так хочешь.

– Не знаю… Меня никогда не спрашивали о том, какое я хочу иметь имя – покачивая головой, задумалась пентаморф.

– Я же спросил тебя…, так ведь?

– Тогда бы я выбираю имя Джуди…

– Джуди? – улыбнулся я в изумлении – почему именно Джуди?

– Это имя одной женщины, вернее девушки. Она была официанткой в небольшом кафетерии, принадлежащем ее семье. У них в подвале собирались сепаратисты. Взгляд ее был таким спокойным и бесстрашным, когда она умирала, смотря мне в глаза. Я запомнила его. Сама не знаю почему.

– И много людей ты переубивала?

Она ничего не ответила. Было крайне сложно заставить себя не думать о том, что же случилось с ней. Из-за чего она стала такой «человечной» и откуда у нее взялась неприязнь к фабрике. Я понимал, что сейчас не время говорить об этом, нам нужно было выбраться живыми и желательно незамеченными. Обратной дороги, по крайней мере у меня, не было.

Не знаю почему, но я не чувствовал досады от всего, что случилось. Не в той мере, какой она должна была быть. Наверное, надеялся, что все еще обойдется…

Подойдя ко входу в центральный холл, я осторожно выглянул из-за угла. Кучка санитаров в балахонах, толпились в очереди к троим охранникам, проверяющим формуляры, прежде чем выпустить их из фабрики.

Скорее всего, это был последний, запоздалый персонал, который так же, как и я, не особо торопился во время сигнала тревоги. Значит, у них через одного могут быть проблемы с дисциплиной и не вызывающие восторг цвета формуляров, отражающих частые нарушения. Это было заметно даже издалека, все они то и дело почесывались и без умолка болтали друг с другом. Возможно, это немного ослабит бдительность охранников. По крайней мере, я хотел так думать.

Пентаморфу Джуди не терпелось уйти отсюда как можно скорее. Она словно хотела сбежать из ненавистной тюрьмы. Я взял ее за плечо, чтобы немного притормозить. После нагнулся к полу и собрав в руку кровь перемешанную с какой-то вонючей грязью, которой вокруг было в достатке, начал бесцеремонно втирать ей все это в волосы и лицо.

– Ты сошел с ума, Дэвид, что ты делаешь? – оттолкнула она меня.

– По-моему, это смотрится вполне неплохо, на мой взгляд.

– Если хочешь сходить с ума превращаясь в свинью, пожалуйста – тыкая в меня пальцем и делая шаг назад сказала Джуди – но я в этом не участвую… – она попыталась оттереться от того, что я успел размазать по ней.

– Да хватит уже! Ты еще скажешь мне спасибо. Я пытаюсь вывести нас отсюда так, чтобы никто не обратил внимания на твое милое личико, из-за которого поднялся весь этот переполох. И из-за которого сейчас проверят всех, кто выходит отсюда – говорил я, полный отчаяния и решимости, одновременно пытаясь удержать ее рядом, хватая за руку.

– Ааа…так…в этом смысле… нет…, нет, все ровно я не согласна! Да и вряд ли это поможет! Я просто убью…

– Джуди, иди сюда, у нас нет на это времени… – я подтащил ее к себе и продолжил втирать грязь, уже не встретив прежнего сопротивления. Кажется, она поняла, что ее лицо будет слишком заметно среди толпы у входа.

– Нет, перестань, прошу тебя…хватит…

– Ты все потом отмоешь. Теперь просто иди за мной. Не произноси ни слова. Никому – закончив с ее лицом и волосами, я вытер руки о ее одежду, завершая создание нелепого образа.

Следуя к выходу по опустевшему холлу, мимо десятков брошенных тележек с трупами, ожидающих цепких рук санитаров и прочего мусора, видимо оставленного ими же в спешке, мы медленно приближались к небольшой очереди, стоявшей у выхода из фабрики. Носильщики и прочие старатели, толпившиеся рядом друг с другом, как зеваки на утреннем параде, то и дело оглядывали нас, сверкая блеском браслетов и золотых поясов. Вероятно, они оценивали возможность потрепать языком с кем-то, кто к ним присоединится в мучительном ожидании. Мои нервы сдавали и начинали рисовать мрачные сценарии дальнейших событий. Остановившись, мы приготовились последними пройти контроль…

«…обвинят меня, как обычно, скажут, что опять не туда нажал. Надеюсь Владычица будет милостива ко мне…», угрюмо прошептал один из работников фабрики в сером балахоне, разговаривая с кем-то из очереди, «…давай по поводу вечерней молитвы…», невольно услышал я от другого. «…опять ходил на утреннюю казнь посмотреть вместо школы? И что сказала его учитель тебе?…», кто-то вдумчиво разговаривал по криптофону, «…слава Богине Эстер, я наконец-то уйду сегодня пораньше…», вздыхал санитар стоявший поблизости.

Мы с Джуди, с волнением смотрели друг на друга. Она старалась прикрыть гемоблок, спущенным рукавом, уже изрядно пропитанным кровью. Я видел, что ее силы на исходе. Сомневаюсь, что она способна на какое-либо сопротивление. Про меня и говорить не стоит, я был тощим и измотанным, еле стоящим на ногах, что самое обидное, мало похожим на всех кто ворковал перед нами. Все что я мог, это осторожно придерживать Джуди за плечо, не давая раскачиваться, попутно скорчив жертвенную мину уставшего работника, дабы не вызывать лишнего подозрения.

Прошло минут пять, очередь двигалась то быстро, то задерживалась на каком-то сотруднике, видно из-за проблем с «послужным списком». За нами уже успели встать трое в балахонах, так же начав активно трепаться о чем-то. Внезапно бритый охранник в темных очках, один из тех, что проверял формуляры, заметив меня и Джуди, состроил недовольную гримасу и резко крикнул в нашу сторону::

– Эй вы! Да, да, вы двое, идите сюда, быстрее! – протянув руку и поторапливая нас ладонью кричал он – разойдитесь, дайте им пройти – сухо требуя и разгоняя второй рукой толпу, добавлял он.

Толпа расступилась, открыв нам проход к трем охранникам, закрывающим спинами выход из фабрики. Они были одеты точно в такие же серые комбинезоны как и мы, только чистые и опрятные, не свисающие с них как ночные рубашки. Весьма угрожающе, они стояли и смотрели на нас с явным раздражением. Рядом с ними на четырех лапах стояли две динго, выкручивая во все стороны электроактивные шеи, сделанные из дорогих, черных полимеров. Они мгновенно меняли положение головы, постоянно сканируя окружение. Наверное, пытались унюхать и найти что-то в толпе. Кто их знает, но металлические туловища и блестящие головы с кучей крутящихся шестеренок, внушали еще больший ужас и трудно победимую дрожь.

Охранники держали в руках специальные сканеры-мониторы, которыми легче и быстрее загрузить формуляр для проверки, чем через стандартный порт. Я старался не подавать вида и не смотрел никому в глаза. Окруженный, словно таракан в ловушке, я подобрал рукава и прижав к себе перемазанную кровью Джуди, пошел к ним на встречу.

– Что стоите тут? Из ночной смены или пришли помочь? Почему в таком виде? – настороженно спросил лысый охранник в очках, осматривая Джуди с ног до головы и поглядывая на меня.

– Мы из ночной смены, откуда же еще…, вчера заступили на дежурство, а сейчас вот заблудились и случайно упали в коридоре. Неудачно поскользнулись, когда сирену услышали. В департаменте, видите ли не было формы для нас, подходящего размера… – сонным голосом притворялся я.

– Что за людей набирают!…И куда вы собираетесь теперь? – с презрительным подозрением спросил он же.

– Нас только что отправили из департамента в клинику святой Дориды. Я им говорю: «Да за что?! Там же крови на анализ берут столько, что можно три грузовика заправить. Зачем все это, у нас всего лишь пара царапин», но они ничего не хотели слышать. Вон там припарковался Даглас Хьюз, мой двоюродный дядя, я попросил его отвезти нас – тыкая пальцем в прозрачную дверь за их спинами, убеждал я.

Озадаченный охранник в сером комбинезоне, тот, что стоял чуть дальше, нахмурился и стал что-то проверять.

– Они кстати сказали, что скоро подойдет конвоир и вас всех заменят. Говорят, тут и одного хватит. У них какая-то проблема в западном крыле с пентаморфами, будет нужно ваше присутствие. Так что Богиня вам в помощь – пытаясь отвлечь их от своего внешнего вида, непринужденно говорил я.

– Наконец-то, нам уже надоело пялиться на этих критинов. Хорошо, проходите – сказал охранник в очках, подозвавший нас к себе и указал на дверь – посторонитесь и пропустите их – приказал он своим подчиненным, махнув рукой в их сторону.

Двое охранников, стоявшие у дверей, в том числе динго, беспрепятственно расступились. Я не мог поверить тому, что произошло и почти сразу непроизвольно выдохнул полной грудью.

Чтобы не притягивать лишних подозрений, я крепче прижал к себе Джуди, словно калеку, даже не бросая на нее взгляд. Чувствуя, как тяжело дается ей каждый осторожный шаг, я направился с ней к выходу. Ковыляя и прихрамывая, дабы не разочаровать взор охраны, мы не торопясь покинули фабрику. Наверное, уже навсегда. У меня было чувство, что скрывшись за этими дверьми, я оставил позади целую эпоху своей жизни. Какую-то другую судьбу, преследовавшую меня с самого рождения и готовящую мне что-то, что ускользнуло прямо сейчас из ее рук. Но часть меня, все еще сопротивлялась, хотела разобраться и избежать лишних проблем, найти лазейку, чтобы вернуться и попытаться все объяснить, хоть кому-нибудь.

Сотрудник безопасности в очках, вышел из здания сразу следом за нами, остановился рядом с входом и закурил трубку, наблюдая как мы спускаемся вниз по лестнице к разгрузочной платформе.

– Передай Хьюзу, что он должен мне, за прошлую игру. И поблажек больше не будет! Богиня не любит тех, кто не платит по счетам! – нагловатым голосом прокричал он нам в спины.

– Конечно передам! Богиня всю правду видит, не сомневайся! Ох уж этот Даг! Удачи в западном крыле! – махнув одобрительно рукой вверх, крикнул я в ответ, не мгновение обернувшись.

Мы продолжали спускаться вниз вместе с Джуди. Охранник остался позади, судя по всему, дымя трубкой в такт фабрике, у подножья которой он провожал нас своим взглядом.

Идти к Дагу на парковку я даже и не думал. Это был бы крайне свинский поступок с моей стороны. Я не мог подставить его, разрушив не только карьеру, но и жизнь, хотя возможно он был бы не против всего этого… В добавок, я не был уверен, что он сможет понять меня и согласится хоть чем-то помочь. Пусть лучше останется ждать на парковке и вскоре узнает, что я сошел с ума или, к примеру, оказался каким-нибудь замаскированным террористом, использующим его в качестве прикрытия или что-то еще похуже. Кто знает, на что в департаменте по безопасности у «преподобных» хватит фантазии и смелости мне приписать.

Я отключил криптофон, чтобы избежать ненужных вызовов и мы быстро, насколько могли, покинули территорию фабрики, направившись к «багровому» мосту, ведущему с фабричного острова прямиком в город.

Глава 7. Куски хлебной пены.

Джуди уже несколько минут была практически без сознания, лишь машинально передвигала ногами и тихонько дышала, не тратя лишней энергии. Я, обхватив ее и придерживая на ходу, думал о том, что в ее мало понятном для меня теле, электронные связи могут быть повреждены или разрушены до необратимого состояния. Продолжая идти вперед, я не терял надежду узнать, что же на самом деле случилось с ней на фабрике.

Дойдя до моста обессиленным, я заметил, насколько же он огромный. Корабли, отбывающие из порта неподалеку, принадлежащего фабрике «РэдКрафт» и следовавшие в разные части города, казались крохотными на его фоне. Название «багровый» он получил не из-за цвета, ведь мост был абсолютно черным, как и многие постройки времен первой волны, с весьма характерным блеском на поверхности. Так называли его скорее негласно, ведь соединяя весь промышленный район с остальным городом, он использовался, как правило, для перевозки трупов. Среди жителей Эоса ходят слухи, что первые годы после его постройки, когда церковная фабрика только начала свою работу и пункты приема трупов в городе работали с перебоями, люди часто пешком доносили умерших родственников до середины моста, так и не дождавшись приезда сборщиков. Они оставляли их прямо там, уложив вдоль дороги, чтобы санитары фабрики забрали их и отвезли на своих тележках сразу на переработку. Говорят, проезжающий церковный транспорт частенько задевал лежащие трупы, завернутые во что попало, а иногда просто переезжал их не глядя, оставляя за собой след из крови и останков несчастных. Отсюда и его название – багровый, ведь кровь простых людей была не только на дороге, она стекала вниз, по опорам моста, прямо в воды бездонной реки Массадоры.

Глядя на гигантский мост я решил, что мне нужно перевести дух и лучшего варианта, чем спрятаться у его подножья, я не наблюдал. В округе было безлюдно и тихо, шумела только река и кричащие птицы. Они клевали что-то на берегу рядом с огромными валунами, а кучи мусора, оставленные после строительства моста, уже давно заросли травой. Найдя место в их тени, я присел на бетонную плиту, положив Джуди рядом с собой.

На какой-то момент я расслабился, почти забыв всех неприятностях, которые случились со мной сегодня.

Проросшие сорняками горы щебня, типичные для этого района и прочий строительный мусор был беззаботно разбросаны повсюду. Фабричные трубы уже не душили своим густым дымом, но узнаваемый запах еще витал в округе, смешиваясь с прохладно-сырым речным ароматом. Напротив, через реку, был виден ровный скалистый берег, за которым неприступно возвышался город Эос, освещаемый полуденным солнцем и сверкающий, сквозь голубую дымку, его бесчисленными отражениями. Сталь, камень и бетон простирались на сотни километров. Всемогущая Владычица питала каждую улицу и закуток своей непостижимой энергией, связывала воедино все живое, каждый вздох очищенного городского воздуха был совершен во благо ее необъятной сути.

Высокие стеклянные здания с черными фасадами, темные верхушки которых скрывались далеко за облаками, были похожи на иглы дикого ежа. Они плотно стояли друг к другу, словно вываливаясь от тесноты из прибрежного заграждения. Вдоль всего побережья, в один ряд, на меня смотрели огромные водосточные трубы, извергавшие потоки нечистот, производимых городом. Они растворялись в отравленных водах реки, и без того токсичных, непригодных даже для простого контакта с человеческой кожей.

Я взглянул на пентаморфа. Она лежала неподвижно на старой растрескавшейся плите, оставшейся от чего-то монументального, и осторожно делала каждый вздох, молча смотря перед собой. От чего-то, меня охватило желание отмыть ее волосы, очистить лицо от грязи, и засохшей крови. Под палящим солнцем, все это превратилось в тонкую корку, скрывающую ее генопластиковую кожу.

Я вернулся к ней с набранной в ладони мутной речной водой. Едва сдерживая боль и зуд, проникающие под кожу вместе с токсинами, я попытался оттереть ее испачканное, замазанное грязью изящное лицо. Невольно вглядываясь в ее совершенные черты, я понимал, что могу позволить ей умереть здесь, в жаре под мостом, оставив меня с кучей вопросов. К сожалению, как следует вымыть ее у меня не вышло. Разве что немного размазал грязь да и только.

Я чувствовал как мое сердце неестественно сжималось и медленно стучало в груди. От жары кружилась голова и жутко клонило в сон. Отвязав лоскут ткани, который прикипел к запястью, я снова достал прозрачную трубку из ее живота и подключил ее к своей вене. Опять дал пентаморфу шанс на спасение. Положив руки на ее живот, я склонился, надавив сверху. Я хотел сильнее прижать гемоблок, который все еще кровоточил сквозь стенки инженерного отсека. Ощущая легкую пульсацию, так важную для Джуди, я чувствовал, что теряю последние силы, оставаясь наедине со своими мыслями. Все, что было для меня ценно, исчезло, оставив лишь желание снова поговорить с пентаморфом.

Если бы мой отец знал, что произойдет со мной в первый день на этой фабрике, он бы наверняка уже сам схватился за больное сердце и начал проклинать мою мать или «ту женщину которая меня родила и оставила» – как он обычно ее называл. Он часто говорил, что все мои беды именно из-за нее, что ее характер заметен в моих «нечестивых» помыслах и поступках, а так же глупых вопросах которые, в общем-то, я уже давно перестал ему задавать. Я слышал его громкие мольбы Богине, переплетающиеся с проклятиями в чей-либо адрес. Слышал за стенкой как он, рыдая, умолял Владычицу вразумить меня, наставить на истинный путь просветления, обрести гордость за него и его службу церкви, за все измененное человечество, достигшее «неведомых высот», благодаря начавшемуся, еще до первой волны, священному объединению. Молился за то, чтобы я ощутил себя неотделимой частицей этого «единства» и скорее примкнул к святой воле Протоматери.

Прижавшись к животу Джуди, я размышлял о разном. Ловил себя на мысли, что мне вовсе не печально или грустно, скорее наоборот. Чувствуя боль и жар, я испытывал умиротворение от того, что смог изменить что-то в своей жизни, впервые взяв судьбу в свои руки. Меня наполняло странное чувство легкой радости и волнения.

В закрытых, налитых усталостью глазах постепенно мелькали образы людей, окружавших меня когда-то. Слушая стук своего сердца и дыхание Джуди, я погружался в состояние, похожее на сон. Не знаю, сколько прошло тогда времени, может быть несколько секунд или минут. Мне оставалось только ждать, когда Джуди очнется, чтобы отключить ее от себя.

На одно мгновение, с трудом разомкнув глаза, я увидел как Джуди, стоя по пояс в реке, медленно окуналась в воду, погружая свое тело в яркий свет дневного солнца, пронизывающий водную гладь. Солнечный свет заполнял собой все, на что я мог посмотреть, ослепляя своим отражением в реке, наполненной не совместимой с жизнью токсинами.

Не в полной мере осознавая, что происходит, я задумался, сон ли это или я очнулся уже один. Лежа на бетонной плите, я не мог пошевелиться даже пальцем. Снова закрыв глаза, я был лишен сил сопротивляться собственным векам. Открыв их снова, увидел перед собой небо и солнце, нещадно слепящее меня сквозь городской смог и серые тучи. Мне казалось, что я уже не на том месте, где находился раньше. Меня трясло, как будто я падал с высокой скалы, сталкиваясь своим телом с землей и острыми камнями. Но я видел только небо и ничего больше. В каком-то диком поту и с жуткой болью в голове я снова закрыл глаза. После, будто проснувшись утром от ночного кошмара, я обнаружил себя высоких кустах, точнее зарослях сорняков. Казалось, что они проросли над старым полем пшеницы или чем-то подобным, не имеющим видимых границ.

Неожиданно твердо стоя на ногах, я смотрел на женщину, сидящую на крохотном стуле. В зеленом одеянии, посреди густых зарослей, она была повернута ко мне спиной. Казалось, что она намеренно скрывает свое лицо и не поворачивается ко мне, хотя знает, что я стою рядом и наблюдаю за ней. Телом и взором, я чувствовал как она жаждет сказать мне что-то, но никак не решается. Я продолжал так стоять и разглядывал ее буквально несколько минут. Возможно, это был сон, но даже в нем я не мог двигаться, ни пальцем, ни головой. Единственное, что я мог сделать, это снова закрыть глаза.