Вербовка etc

– Адони! (мой господин, – ивр.). Вы по приглашению?

– Нет… Я, скорее, незваный гость. Но хочу познакомиться, и весьма вероятно, вступить, стать братом.

– О… Тогда вам просто повезло. Сегодня у нас круглый стол, так что у вас будет возможность задать вопросы, а нам, в свою очередь, расспросить вас, что вас сюда привело.

– Значит, наши желания совпадают.

– Прошу, проходите… Мы будем рады вам в кругу братьев.

Дальше произошло то, что и должно было произойти. Классика жанра. Кто-то крепко ударил меня по затылку, и я упал, потеряв сознание…

– Приступайте. препарат ему вкололи?

– Да, – ответил чей-то голос. – Скоро подействует.

– Вы должны будете ответить на несколько вопросов, – сказал один из них, обращаясь, видимо, ко мне.

Я знал, что ЛСД делает людей донельзя болтливыми, и это меня отчасти беспокоило. Я еще не потерял способности размышлять и пытался восстановить в памяти ту информацию, что должен был выдать своим мучителям, когда готовился к этому допросу. Молчать будет невозможно, – я отдавал себе в этом отчет. Придется рассказать все, что знаю, чтобы элементарно выжить. Но легенда должна быть не просто хорошей, а очень хорошей, чтобы комар носа не подточил. История должна быть убедительной, коли я ввязался в эту игру в поддавки.

– Нужно действовать быстро, иначе все пойдет насмарку. – донеслось до меня сквозь легкую дремоту.

Оранжевый свет слепил глаза, я мягко погружался в него, мне было тепло и приятно, как в горячей ванне. Что я мог сказать об окружающих, так это то, что они были мне симпатичны: средних размеров тролли, выползшие только что из-под земли, но уже успевшие обшарить окрестные помойки. У них были гнилые зубы и от них воняло.

– Как ваше имя?

Я ответил. Или мне показалось, что ответил. Потом меня спросили, сколько мне лет и где я нахожусь. Я продолжал отвечать без запинки, как отличник. Какие милые люди, – эта мысль не давала мне покоя и мне очень хотелось им помочь. Но почему они разговаривают между собой растягивая слова и даже буквы?

– Пока все идет по плану. Кто-нибудь ведет запись?

Это успокаивало. Значит, меня записывают. Спрашивали о всякой чепухе: о служебной лестнице, о чем говорят в коридорах власти, кто с кем спит.

– Откуда мне знать? – мысленно пожимал я плечами. – За кого вы меня принимаете?

– Ну, а все-таки, подумай хорошенько…

Прежде чем они успевали задать очередной вопрос, я приноровился рассказывать им какую-нибудь веселую историю и хохотал вместе с ними.

– Мы ведь свои кореша, братан… К чему тянуть резину? Зачем ты пришел, кто тебя подослал? Колись, урод!..

Этим вопросом интересовался с интеллигентный с виду мужчина лет пятидесяти, со стрижкой под «ежик» (я всегда обращаю внимание на стрижку, она многое может поведать, кто перед вами), с выпуклыми надбровными дугами над поросячьими глазками неопределенного цвета, что обычно свидетельствует о серьезных умственных способностях, и с ручищами-клешнями в наколках. Урод… сам на себя бы посмотрел. Просто Борис-животное из «Люди в черном» (Men in Black).

– Вы меня с кем-то путаете, я никого к вам не подсылал, отпустите меня, дяденьки, пожалуйста. Мне завтра в школу.

– Да я тебя в порошок сотру, фраер позорный… Отвечай!.. У нас нет времени… На кого работаешь, дебил?

Усталость все же давала о себе знать. Мне хотелось уснуть и больше не просыпаться. Орки стояли вокруг меня и громко спорили о чем-то своем, чего я не понимал, да и к чему мне их болтовня?

– Эй, ты!.. Все… Он отключился… Котенок сдох… Барбитурат на него уже не действует… С ним надо кончать…

Я немного удивился тому, что они разговаривают на русском языке, с чего бы это, находясь в Израиле. я и так им все рассказал, зачем со мной надо кончать. Потом я провалился в черную дыру, которая переливалась всеми цветами радуги, как в пластиковом детском калейдоскопе.

– Как поживаем? С вами все в порядке?

До меня донесся из космической дали незнакомый до сего момента чей-то жизнерадостный голос, очевидно, это вмешался главный, этакий в моем сумрачном представлении элегантно одетый и с огромным золотым перстнем на пальце и крестом на шее супермен, вроде булгаковского Мастера.

– Послушайте, любезный, нам просто нужны сведения, и мы не звери какие-нибудь. Никто ведь не хочет, чтобы все плохо закончилось? Мы знаем, что вы простой оперативный агент, которого начальство послало на верную гибель ради своих корыстных интересов и удовлетворения своего раздутого тщеславного «эго». Нам искренне жаль, что такой красивый молодой человек, как вы, вляпался в эту историю, влип, можно сказать, как муха в липучку, попал по недоразумению в дурную историю. Мы можем держать вас здесь в подвале под замком, изматывать допросами, не давать спать, пока вы не сломаетесь. Есть средства и на крайний случай, не сомневайтесь, правда. Электричество развязывает язык не хуже гильотины. Когда через неделю ваша резидентура начнет проявлять беспокойство, мы вас выпустим, но перед этим кое-что вколем, чтобы вы ничегошеньки не помнили из прошлой жизни. Идет?

Проникновенный, тихий голос гастролирующего гипнотизера. Хотелось тут же выплакаться у него на груди. Интересно, каков он из себя? Какой-нибудь верзила под потолок или карлик метр с кепкой? Приятный голос. Внешность? Внешность должна соответствовать. Ухоженные волосы. Жесткие черты лица. Не слишком молод. Подтянут. Дисциплинирован. Холодная самоуверенность вкупе с правом и навыком убивать. Как у обладателя лицензии агента 007. Как все-таки жаль, что мне не дали досмотреть это чудесное видео, где все было красиво, как в сказке. Я сражался с вампирами и многих уже успел сразить своим волшебным световым мечом. Но надо спешить, пока солнце не зашло за горизонт, иначе дверь закроют на замок, включат сигнализацию и я уже не попаду домой. Мой маленький красивый домик на Кипре, с окнами на Средиземное море, где ласково плещут волны и поют сладкоголосые румяные сирены… Но откуда они знают мое второе, настоящее имя?..

– Что ж, попробуем иглы, акупунктуру, когда очнется, если придет в себя. Китайцы практикуют это много столетий и вроде помогает. Только не покалечьте мне его, дуболомы. Он мне нужен живым.

Шеф пыточной команды подвел итоги и, как мне показалось, остался не слишком доволен мною. А вот он, напротив, мне сразу понравился. Деловой человек, такой не станет стрелять, пока не выпытает в буквальном смысле то, что ему нужно. Старая школа.

– Почему я должен вам помогать?

– Посудите сами: помогая нам, вы защищаете конституцию страны от врагов внешних и внутренних…

Иное было бы довольно странно слышать от тех, кому нужны ответы на вопросы. Их волнует, можно ли мне верить. Если да – придется работать на них. Нет – в лучшем случае, прирежут в темном переулке, чтобы долго не мучился. Если вы не в курсе, человек сам все расскажет о себе, охотно и непринужденно, как на духу, выдаст самые потаенные мысли, – стоит всего лишь вколоть ему некий химический эликсир правды. До чего дошел прогресс… Кстати, алкоголь тоже может рассказать о вас кое-что. Алкоголь выявляет ваши слабые места. Посмотрите на себя, пьяного, в зеркало. И на кого вы похожи? Хоть сейчас фото на память – и в досье. Но когда похмелье пройдет, вы даже не вспомните, что случилось. Вы отречетесь от мысли, что это произошло именно с вами. Но вы уже не будете тем прежним человеком, каким были до того. Потому что нельзя войти в одну и ту же реку дважды.

Над головой горел свет – слепящая, бьющая в глаза лампочка без абажура. Белые обшарпанные стены, низкий потолок, обитая железом дверь. Больше ничего, никакой мебели, только стол и тахта, на которой я лежал. Я пошевелился. Дикая головная боль и сухость во рту, как после похмелья. И страшно хотелось пить. Первое, что я увидел, окончательно придя в себя, – плакат на стене, выглядевший как памятка для новобранца «Стань братом!», да тому он, в общем, и служил. «Вступление в масонский Орден – довольно непростое дело. Не только потому, что вхождение к нам подразумевает прохождение определённой процедуры, которая не делается наспех и может потребовать немалое время, но и потому, что не всякий может на это претендовать. Масонство, вопреки частым убеждениям, не является «элитным клубом» с социальной точки зрения. Напротив, к нам может войти человек из почти любой среды – профессор или механик, бизнесмен или художник, инженер или программист. Однако, в Масонство отбирают людей, принадлежащих к духовной элите. Тех, кто, как говорит наш древний ритуал, «свободен и добрых нравов».

Все ясно и понятно. Надо срочно подавать заявление. Тебя будут несколько месяцев проверять: вдруг твой сиюминутный порыв да иссякнет… Спешить некуда, следует разобраться, чем ты можешь быть полезен Ордену, нужно почитать литературу, задать вопросы – и уж потом решить, брать ли на себя обязательства, совсем непростые, между прочим, обязательства. Далее говорилось про условия, которым должен соответствовать кандидат в «братья». Я как человек образованный, с высшим образованием, ничему не удивился, наоборот, все было логично и соответствовало моим убеждениям и представлениям. Вполне демократично и современно. Никакого давления. Твой статус в Ложе – дело добровольное, все зависит только от тебя. Принадлежность к той или иной конфессии – не причина для отказа при приеме в Братство Вольных Каменщиков. И, безусловно, чтобы стать настоящим масоном, нужно обладать широким кругозором, знаниями, иметь безупречную репутацию и быть в чем-то специалистом. Само наименование Ложи – «Патриоты» – говорило само за себя: здесь особо приветствуют экспертов, ученых, людей, умеющих соединить теорию с практикой, с нетривиальным патриотическим взглядом…

Что они мне вкололи? Барбитурат? Возможно. Симптомы: полное расслабление, клонит в сон. Но чтобы разговорить меня, нужен был пентотал: моих познаний в этом хватало. Тогда я почувствую потребность выговориться, и остается только направлять беседу в нужное им русло. А потаенные мыслишки выплывут на поверхность сами по себе. Наконец, дверь открылась.

– Приветствую вас, мой друг!..

Упс… Никак меня здесь заждались…

– Простите… Что со мной?

– Вы можете говорить?

Я не спешил ему ответить, собираясь с мыслями. Надо успокоиться и беречь силы. Этот тип пришел явно не для того, чтобы справиться о моем здоровье. Вдох и выдох. Пошевелить затекшими мускулами.

– Где вы изволите служить? В ЦРУ, МИ6? Понимаю, на этот вопрос нет однозначного ответа. Но по нашим данным дело обстоит именно так.

– Эти ваши болваны…

Что они хотят? Мое настоящее имя? Статус в резидентуре? С кем контактирую? Имена связных и способ связи? Мое задание? Допрашивать они умеют, не сомневаюсь. Придется призвать все свое умение лгать. И ясно мыслить, хотя голова по-прежнему трещит.

– Если мои люди, по вашему мнению, болваны, тогда можете называть меня хозяином болванов. Как поживаете, как здоровье? На что жалуетесь? Все, надеюсь, в порядке? Замечательно. Тогда приступим.

Они надеются на мою болтливость? – не дождетесь. Я должен был бы молчать, но это невозможно. Что ж, мои ответы будут путаными. Пусть догадываются. Это даже лучше, чем просто молчать.

– Вы мусульмане? Да дарует вам Аллах мир, благословение и удачу…

– С чего это вы взяли, дружище? Нет, мы не мусульмане, смею вас огорчить. И извините за прием. Мои люди, болваны, как вы выразились, кажется, слегка перестарались.

У распорядителя обнаружилось приятное моложавое лицо, с волевым подбородком, резкими складками на лбу. Проницательный взгляд голубых глаз. Тонкие губы. Такими обыкновенно бывают британцы. Распознать в нем «старшого» было совсем нетрудно, поскольку он выглядел как человек, с которым шутки плохи. Кстати, о губах. Физиогномист обязательно обратил бы на них особое внимание, ибо в губах зашифрована информация о человеке. А вы не знали? Это факт, что форма губ отражает все известные пороки человечества, все семь смертных грехов. Вы не будете возражать, если я их перечислю: чревоугодие, блуд, сребролюбие, гнев, печаль, уныние, тщеславие, гордость. Но надо обладать ключиком к шифру, и тогда человечек перед вами как на ладони, бери его голыми руками… Оттопыренная, нижняя, разумеется, губа, сулит чувственную любовь. Оттопыренные обе – чревоугодие, обжорство. Тонкая верхняя, даже не губа, а, скорее, линия – скупердяйство и высокомерие. Зигзагообразные губы – человек с сумасшедшинкой, гневливый, может и зашибить ненароком, держитесь от него подальше. Если губы плотно сжаты – тщеславен. Ну и так далее, понаблюдайте, занесите результаты в дневник, составьте атлас, может пригодиться в жизни. У распорядителя губы были тонкие, как бритва.

– Виски? Я, знаете ли, не склонен доверять людям, которые не пьют. Что у них на уме? Боязнь напиться, что-то выдать о себе неприглядное в пьяном виде, – вероятно, есть, что скрывать. В России знают толк в выпивке. Вы ведь из России?

– Как вы догадались?

– Ну… Может быть, мы с вами где-то встречались, или у нас есть свои источники, вы допускаете такое?..

– Не припоминаю, чтобы мы встречались.

– Тогда, если не возражаете, за взаимопонимание. Борис Иванов, Мастер местного отделения ложи «Патриот», собственной персоной, прошу любить и жаловать.

Я отпил глоток и поставил бокал на стол.

– С утра, извините, не привык.

– Боже ж мой, мы тоже, разве что с дорогим гостем… Вы отказываетесь со мной выпить?

Пришлось изобразить смущение.

– Ничего подобного. С чего бы?

– О, прекрасно… У нас много общего. Я уверен, мы договоримся, Алекс.

– Я как-то не совсем понимаю вас. О чем речь? К чему вы ведете?

– Ну, вот вы пришли к нам. И у нас, представьте себе, уже имеется на вас небольшое досье. Извольте послушать…

Иванов театрально встал в позу Пушкина, читающего поэму «Воспоминания о Царском Селе» перед Гавриилом Державиным на лицейском экзамене 8 января 1815 и продекламировал:

– В порочащих связях не замечен. Не пьет. Не курит. По отзывам, безукоризненно честен, не имеет ни единого замечания о том, что распорядился имеющейся у него конфиденциальной информацией во вред организации. Трудолюбив и порядочен. Исполнительный, ответственный и преданный делу сотрудник.

– Надо же… Сплошные дифирамбы. Недостает: истинный ариец…

– И вот однажды Алекс исчез, – продолжил главарь как ни в чем не бывало. – Ни с кем не попрощался, тайком. Короче говоря, сбежал. Кто сбегает из страны, бесследно исчезает? – предатели, правильно… Но мы не в претензии: прощание с госбезопасностью, как правило, не проходит в торжественной обстановке с вручением орденов и именного оружия. Ваше досье…

– Хм… Как вы сказали? Досье?.. Как у шпионов?

Иванов рассмеялся.

– Да ладно вам… Именно.

– Вы меня ни с кем не путаете?

– Никакой путаницы, уважаемый. Мы обязательно и подробно еще поговорим. Вы нам нужны. Очень. Я бы и сам… Но дел по горло. Мы поговорим о вашей будущей миссии, но сначала, чтобы не было недоразумений и разночтений, ответьте, пожалуйста, на один вопрос. Впрочем, можете и не отвечать: вы пришли сюда как частное лицо или в качестве представителя?

– Ни «да», ни «нет». Все пока в подвешенном состоянии, может качнуться в ту или в другую сторону. Это зависит от обстоятельств, не от меня.

– И каких же, если не секрет? Вы можете рассказать мне все. Сегодня я ваш исповедник.

– Мне нечего сказать.

– Я слушаю вас…

– Мне нечего вам сказать.

– Надо же, а мне показалось, что между нами возникла химия… Вы знаете, что это такое?

Я благоразумно промолчал.

Иванов шумно потянул носом, вздохнул.

– Понимаю. Я люблю людей, которым есть что сказать, но ради интересов страны и своих собственных готовых молчать даже под пыткой. Я из того же теста. Нельзя доверять тем, кто не заботится о собственных интересах. Это либо болван, либо недотепа, либо неудачник. Как говорят, лузер.

Он опять улыбнулся, но выражение безмятежности исчезло с его лица, глаза смотрели испытующе. Подняв бокал, Иванов провозгласил тост и выпил «За откровенность!».

– Видите ли, Алекс, я должен предложить вам одно дельце, но я вас недостаточно хорошо знаю, хотя ваши рекомендации превосходны. Однако боюсь, что вы не ответите мне взаимностью. И это, согласитесь, вряд ли справедливо. Но нашей организации не обойтись без вас, вот в чем загвоздка.

– Мы все ходим вокруг да около. Зачем вы тратите мое время? Мне не нужны ваши секреты. Так или иначе вам придется решать, причем, сегодня, сейчас: что со мной делать. Или я просто уйду, и мы разойдемся, как в море корабли. Так как мы поступим?

– Мяч на вашей половине, Алекс… Вы согласны?

– С чем я «согласен»? Вы мне угрожаете?

– Кроме ликвидации, к вашему сведению, есть и другие способы убеждения. Они хорошо известны. Вы в наших руках. И без моего на то приказа, живым вам отсюда не выйти.

– Даже так?.. Вполне допускаю, но пользы вам от меня мертвого будет мало. Понимаете, о чем я? Если вы попытаетесь выкинуть что-то этакое, у меня есть босс, и ему это очень не понравится, уверяю вас. Так что прекращайте болтовню и переходите к делу, в противном случае адью, до свидания…

– Я понимаю ваше нетерпение, дорогой друг. – Иванов усмехнулся. – Люди иногда склонны забывать о стоящем перед ними выборе, эмоции затмевают разум. Поговорим предметно, что и как, как интеллигентные люди. Вы к нам в братья набиваетесь. Зачем?.. Уверен, вы слышали о нас, русских «патриотах», с центральным офисом в Лондоне.

Как же, так я вам и сказал. Не зная броду, не суйся в воду. Или, как еще говорят: хочешь рассмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Что-то в этом роде. В подобных ситуациях важно контролировать себя, свои эмоции. Противник тоже не лыком шит. Ученые утверждают, что 80 процентов общения людей проходит в невербальном пространстве. Есть вербальное, стало быть, и невербальное общение. Что есть вербальное? – осязаемое через человеческий язык или языки. Невербальное – это язык жестов, тела, мимика. Когда человек нервничает, он непроизвольно делает неконтролируемые естественные движения: поправляет волосы или одежду, например.

– Алекс! Как джентльмен джентльмену, я советую с нами сотрудничать. Не пожалеете, не останетесь внакладе. Нет, серьезно. Вы, как я вижу, молоды, и потому должны уяснить кое-что: неважно, насколько вы умны или хитроумны, это ничего не стоит, если за вами нет силы. Силы в широком понимании этого термина. Это может быть частная армия, телохранители или еще кто-то, государство. Сила солому ломит. Сила всегда выигрывает. И не надо быть шибко умным, чтобы понять, что когда вам предлагают, лучше оказаться на стороне сильного, то есть победителя. Вы согласны? У вас ведь нет выбора. На везение не рассчитывайте.

– А вы сами уверены?

– Практически, да… На сто процентов. Или на 90… Впрочем, может, и 50, если моя догадка в отношении вас подтвердится или меня неверно информировали.

Любой состоявшийся журналист, который вдруг вообразит, что ему море по колено, что перед ним светлое будущее и карьера, либо полный идиот, либо инструмент в руках власть предержащих. На самом деле у него всего лишь голова на плечах, и эта голова обязана думать, не поступаться нигде и никогда собственным мнением, чтобы не стать бумагомаракой. К литератору это тоже относится в полной мере. Я усвоил это на своем горьком опыте, и ни разу не пожалел. Кто меня подтолкнул к тому, надоумил? Судьба-с… А теперь вот еще и шпион, прости, Господи… О подвигах разведчиков я был начитан, после учебы в спецшколе понимал, что работа эта весьма специфична и далеко не всегда подразумевает участия в перестрелках, погонях и дьявольски хитрых и выверенных до мельчайших деталей операциях. Можно сидеть за письменным столом и перекладывать, сортировать и анализировать бумажки. Совсекретные, между прочим, бумажки, донесения, шифровки. И вот – неожиданно для себя – я оказался вдруг в чужой стране, где мне, обыкновенному журналисту (ладно, не прибедняйся, не совсем обычному) поручили оперативное задание. Разве это не работа для выпускника МГИМО или Института иностранных языков?.. Непривычная миссия, ничего общего не имеющая с тем, чем занимался в последние годы. И где? Уму непостижимо. Я побывал в нескольких странах – в Испании, Германии, Польше. Понравилось, не стану отрицать. Но одно дело быть гостем, туристом, и совсем другое – работать там по чьей-то милости и на кого-то. Кроме того, я был убежден, что для оперативной работы, работы в поле, требующей реакции и сноровки профессионального игрока в американский футбол, я не гожусь. Никудышный спортсмен, тугодум, моралист, обо всем судивший со своей колокольни. О, господи! – вырвалось у меня. И это не звучало как мольба о помощи. Нельзя, ни в коем случае нельзя дать понять, что я и кто я. Прежде всего, легенда. Никогда не давайте лишней информации о себе, не опережайте события. Никто не должен ожидать, что вы «расколетесь», вывернете всю подноготную перед первым встречным-поперечным, как бы и кем тот себя не называл. В самом деле, с какой стати я должен перед ним распинаться? Для разведчика существует один непреложный принцип, как у иезуитов: цель оправдывает средства. Все.