Я отошла в сторону, чуть не плача. Какая несправедливость, как к трупам, так я первая, как к живым детям, так не подходи.
– Думаю, что нужно взять ребёнка с собой, его состояние нестабильно и родители его – мертвы. У нас ему будет лучше, чем в детском доме, – ныл Ник.
Ему очень понравилась малышка, и так как он сам жил в интернате, её дальнейшая судьба беспокоила юношу.
– Мы не можем её взять, – протестовал Пётр. – С нами она окажется в полной изоляции от внешнего мира. Что будет с ребёнком лет через пять, шесть, когда настанет время идти в школу?
А потом в нашем Отеле есть негласное правило, что дети до 16 лет в него не принимаются. Возрастной ценз придуман не с бухты-барахты. Представьте, на что бы была похожа наша гостиница, если бы по ней бегали непослушные дети – призраки, и хромали старики – инвалиды? Полный хаос и нестабильная среда.
Молодые люди в возрасте от 16 до 30 лет могут обрести покой и единение со своими сверстниками, что увеличивает их шансы на лёгкий уход на небо после кончины хозяйки.
– Пусть Варя решает, поедет с нами девочка или нет! – настаивал Ник. И потом, это правило касается призраков, а этот ребёнок – живой человек.
Я стояла в стороне, и перебранка между Петром и Ником меня мало волновала. Я думала о том, что судьба девочки теперь бесповоротно связана с моей. И оставить я её не могу, но и взять её с собой тоже. Так как же быть?
– Варенька, думай скорее, я больше не могу сдерживать время. Мы здесь уже больше двух часов, и пора бы уже вызвать спасателей на место аварии, – взмолился Ник.
– Ты держишь время в своих руках, как такое может быть? – удивлённо спросила я.
– Возможно, если очень постараться. Но мои силы на исходе. Решайте быстрее, что делать с ребёнком, и уходим отсюда.
Я достала телефон и позвонила в агентство «Варвара».
– Проблемы, матушка моя?
– Ещё какие! У нас маленький ребёнок, родители погибли, и мы не знаем, что с ней делать? Это годовалая девочка.
– Не вздумайте взять её к себе в Отель, это опасно. Привозите её сюда, а там видно будет. Пока полиция на место аварии приедет, пока скорая помощь, пока-то да сё, ребёнок может погибнуть.
– Отлично, так мы и сделаем. Но я не знаю, как попала сюда, а тем более, как отсюда выбраться?
– Это элементарно, дорогая моя. Встаньте в круг вместе с Ником и ребенком и окажетесь у меня – сказала Акулина Фёдоровна, и связь прервалась.
– Про какой круг она говорила? – спросила я у Ника.
– Да вот про какой! – ответил за Ника Пётр.
Он провёл туманной рукой по мокрой траве, и образовалось свечение в форме круга, в котором вполне могли уместиться и я, и Ник с ребёнком, и Пётр.
Ещё секунда, и мы оказались в гостиной чудесного домика с колоннами в переулке Вечности.
С распростёртыми объятиями нас встретила хозяйка дома и, несмотря на то, что мы не виделись всего несколько часов, её радость от встречи была неподдельной.
Она взяла на руки девочку и унесла её в другую комнату и, как мне показалось, сделала это именно из-за меня.
– Возвращайтесь домой и отдохните как следует, а я пока накормлю ребёнка и наведу о ней справки.
Попав домой, я рухнула на кровать и уснула, а когда очнулась, за окном было темно, а в дверь барабанил очередной посетитель.
Вскочив, я чётко помнила тот сон, что снился мне в эту ночь: глаза той женщины, что показалась мне знакомой.
Но теперь, когда я пишу эти строки, я уже знаю, кто она…
Главаседьмая.
Досмертиодиншаг
Ник спал, Петр набирался сил, мне не хотелось его тревожить, и я пошла к двери одна.
Она была тоненькой, почти прозрачной. На бледной коже отчётливо виднелись следы побоев, а по виску и из носа текла кровь. Она была совершенно голой.
Девушка пыталась прикрыть свою грудь, но делала это как-то неумело, может у неё не было сил. По щекам текли слёзы, а в глазах такая тоска и боль. Я сняла с плеч накинутую впопыхах шаль и прикрыла ею девушку. Я понимала, что призраки не чувствуют холода, но они чувствуют стыд за своё неприкрытое тело.
Тут появился Пётр.
– Кто ты? – недоверчиво спросил он у девушки. – Как ты попала сюда?
– Почему ты задаёшь ей такие странные вопросы, а не предлагаешь войти и заключить соглашение? – удивилась я.
Он вёл себя, по крайней мере, странно: не был гостеприимен как обычно, и что-то в его голосе настораживало меня – чужие нотки, холодные, равнодушные.
Его субстанция равнялась плотности человеческого тела, и я чувствовала скрытую в нём силу.
– Она не призрак! Она живая!
– Живая!? – закричала я. – Так что ж ты стоишь?
С девочкой случилось что-то ужасное, а мы стоим как истуканы. Может, скорую вызвать?
Она покачала головой:
– Не надо. Мне бы сесть.
Не договорив последнюю фразу, девушка рухнула на землю, и я не смогла её поддержать, не успела. Она стукнулась головой о дорожку, и шаль, свалившись с плеч, обнажила все её прелести.
Раны на её лице затянулись, синяки исчезли, а тело засияло голубоватым светом. Бёдра округлились, груди набухли, а в глазах засияли искры.
Пётр стоял как вкопанный, разглядывая незнакомку.
Он не спешил ей помогать, он рассматривал её грудь, плоский живот…
Я заметила, как его взгляд скользнул ниже, и её ноги слегка раздвинулись. Она приподнялась на руках и потянулась к Петру. А тот, присев на корточки, обнял её за талию и прижал к себе, впившись ртом в её пылающие желанием губы.
– Пётр! Что ты делаешь? Ей нужна помощь!
– Это мне нужна помощь! – простонал он.
И тут он переменился в лице в буквальном смысле.
