Я не могла его убить. Я хозяйка «Отеля для Призраков», а не добиватель раненых на поле боя. Но тут подоспел Ник…
Пробираясь через тела, он схватил старика и резким движением выдернул его наверх. Его тело вздрогнуло пару раз и замерло.
Улыбка коснулась его уст, давая свободу душе.
– Спасибо, друзья мои! – услышали мы тихий голос, и старик отправился на небо вслед за своей любимой женой.
Две девочки обнимали друг друга и умоляюще смотрели на меня.
– Мы хотим остаться вместе! Пожалуйста!
Но это было невозможно! Одна из них была жива, а вторую я взяла за руку и потянула к себе. Их тела разъединились, и та, что осталась, вошла в своё тело.
– Она не будет жить, забери её! – настаивал Ник, показывая мне на раненую девушку.
– Не могу, ты же видишь, она ещё жива. А вдруг её спасут?
– Не спасут! Посмотри на неё. Где в этом месиве можно зацепиться за жизнь? За какой орган?
Ник иногда пугал меня своей резкостью в выражениях. Я видела, что юная девушка долго не протянет, но поделать ничего не могла.
Всё это время я держала за руку её подругу, и не выдержав напряжения, она упала мне на грудь и разразилась рыданием.
– Всё будет хорошо! Вот увидишь! Нет ничего страшного в смерти, тем более, когда она уже случилась.
Мы же разговариваем с тобой, а это значит, что у твоей души тоже есть жизнь, и она не такая уж не интересная, как может показаться вначале.
Ты пойдёшь со мной, в мой дом. Там у тебя появятся друзья и новые интересы, и ты ещё встретишься со своей подругой, но чуть попозже.
– Обещаете?
– Обещаю!
Её я тоже передала на попечение Петру. И остался всего один персонаж, но какой!
Его тело находилось под грудой других, и маловероятно, что его когда-либо опознают. И не по тому, что оно было изуродовано больше остальных, а потому, что этого человека уже давно не существовало в списках живых.
Наше общество устроено так, если ему выгодно, то ты живёшь, а если нет, если твоя персона, как бельмо в глазу, как незаживающая язва на теле или укор государственной совести, если такое понятие существует, тогда тебя выбрасывают вон, вычеркивают из списка, выкидывают из жизни.
У мёртвого тела не было ни ног, ни рук. Рукава рубашки и брюк были скатаны и защеплены булавками, чтобы не болтались понапрасну…
Тело было пристёгнуто ремнями к деревянной дощечке с прикрученными колёсиками, снятыми с детской прогулочной коляски, а на груди несчастного висела табличка:
«Помогите инвалиду войны».
И ещё… Кое-что оставалось нетронутым смертью, оно находилось между мирами, как дань уважения этому человеку – медаль Героя на его гимнастерке. Настоящая, боевая, омытая кровью солдата и благословлённая выжившими товарищами, выжившими в бою.
Его дух завис в сторонке и радостно рассматривал своё новоиспечённое энергетическое тело, с руками и ногами, в красивом парадном мундире десантника с эполетами.
Бравый солдат с широкой, доброй улыбкой, и просто – молодой, красивый парень.
– Как вас зовут? – спросила я.
– Серёжа! А вас?
– А меня, Варвара. Можно, просто, Варя. Как вам нравится, мне всё равно. Позвольте пожать вам руку, если вы не против.
– Нет, я не против! – усмехнулся он. – Очень даже – за! Вы такая красивая, Варенька.
Он взял мою руку в свою, и я почувствовала тепло, живое человеческое тепло.
Этот парень так много не дожил, не долюбил и погиб по глупости, задохнувшись под горой окровавленных трупов.
Эта картина не была для него ужасающей, он привык к подобным зарисовкам, но я больше не могла здесь находиться.
Начали подтягиваться спасатели, и я поспешила выйти из вагона.
Дома мы были через минуту, и всё благодаря Нику. Его способность к передвижениям в пространстве давала мне возможность попадать в нужные места и возвращаться домой за считанные секунды.
Сегодня я была на пределе. Меня вырвало несколько раз, и я рухнула в кресло совершенно без сил. Ник принёс горячего сладкого чаю, и мне значительно полегчало.
Наши новые постояльцы жались к стене и чувствовали себя неуютно.
Девчоночка плакала, а Серёжа, обняв её за плечи, шептал ей на ушко слова утешения, но время от времени посматривал в мою сторону серьёзным, напряжённым взглядом.
Равиль стоял поодаль и тоже смотрел на меня. Сегодняшний день не окончится никогда…
Долги давили на грудь, и я встала и направилась к Равилю.
– Поедем к твоей маме, отвезём ей мандарины?
– Конечно, но как мы ей скажем, что я умер? Ведь она этого не переживёт?
– А мы не скажем. Просто навестим и передадим от тебя гостинцы, а там видно будет.
– Хорошо!
– А можно мне с вами? – попросила плачущая девочка. – Там моя подружка, она ещё жива. Была жива.
– Можно. Я была не в состоянии спорить с ними. Через несколько минут мы были в больнице.
Главадевятая.
Долги…
В институте Склифосовского царил хаос…
Кареты скорой помощи прибывали в огромном количестве, и у приёмного отделения выстраивались в длинную вереницу.
