Ростерия 1

В следующую секунду она поднесла инструмент к губам, сделал глубокий вдох, сосредоточилась, в чертах её выразилось напряжение и удовольствие, после чего она подула. Нет. Запела. Запела то ли Лиза, то ли флейта, то ли их единство, Саша не знала, она просто с зачарованным видом смотрела и слушала, как не слушала, казалось, ещё не на одном оркестре в жизни. И вовсе не потому, что у девушки-подростка получалось производить на свет мелодию гораздо искуснее и красивее, чем у всех тех скучных пожилых знаменитых мастеров, разумеется, такого даже и не могло быть; а потому, что у неё получалось. Признаться честно, сперва девочка не верила, что Елизавета сможет создать музыку, хотя и простенькую, хотя и с фальшью, хотя и подглядывая в журнальчик с нотами, но всё же… Кажется, играющая тоже получала огромное наслаждение от процесса.

Представление закончилось, и младшая девочка с серьёзным и немного торжественным видом зааплодировала.

– Что скажешь? – спросила смущённо выступавшая.

– Скажу, что если бы я обладала хотя бы десятой долей твоего невероятного дара осваивать любое мастерство в считанные минуты, то жизни бы не пожалела, чтобы научиться всему.

Лиза не уловила лёгкой грусти в голосе сестры.

– Так что скажешь-то? – не отставала она.

– Очень понравилось. Конечно, если ещё потренироваться неделю-другую, совсем хорошо будет, но ты же не будешь.

– Почему не буду? – возмутилась Лизавета. – Может, я с этим жизнь свою свяжу…

– Потому что очень быстро и часто увлекаешься. В прошлом месяце ты была в восторге от рисования, а в позапрошлом от вязания спицами. Прикладывала бы ты хоть сотую часть этого упорства к учёбе.

– Что правда, то правда, – не смогла не согласиться девушка.

– Пойду, положу обратно, – помахала инструментом перед Саниным носом Лиза, но та вдруг схватила её за подол.

– Всегда мечтала играть на чём-нибудь, – задумчиво произнесла Саша и медленно забрала флейту у старшей сестры. – Теперь и я, кажется, понимаю…

– Что, «чужое не брать» уже не актуально? – поддела Лизавета, но на неё не обратили внимания. – Да, сильно не радуйся, сегодня твоя очередь готовить ужин.

Александра с мученическим видом застонала. Злорадный ответ Лизы заглушил неожиданный стук в дверь. Девушка раздражённо выдохнула, развернулась и выбежала из комнаты, приговаривая «И кого Лихо Одноглазое в такую погоду…». Саша напряжённо выглядывала в дверной проём. Вернулась сестра быстро, с недоумённым видом и конвертом в руках.

– Почтальон приходил, – сказала она, о чём несложно было догадаться. – Скорое письмо прислал.

– Кто отправитель? – задала риторический вопрос Саша.

– Родители, – подтвердила её мысли старшая Заболоцкая.

Она распечатала, хотя скорее разорвала конверт, и, пощурившись с минуту, отдала плотную вощёную бумагу Александре. Та зачитала: «Первое, что хотим сообщить – не волнуйтесь, ничего страшного или неприятного не произошло (и происходить не собирается), а пишем мы вам для того, чтобы заранее предупредить вас о нашем скорейшем приезде, намеченном на четверг, в силу того, что…»

***

– Мы идём на бал к Лихоборовым? – бессмысленно повторила Лиза, до которой отказывался доходить смысл произнесённых слов.

– Да, Олег Ярославович Лихоборов прислал приглашение твоему отцу, – отозвалась мать, занятая тем, что разбирала чемоданы после приезда и судорожно раскладывала вещи в шкафу и комоде.

– Мне кажется, или папа не очень рад, – пробормотала тихонько Саша, наблюдая за нервно расхаживающим туда-сюда Николаем.

– Он очень рад, правда, Коленька? – напряжённо бросила Олеся, возвращаясь к своей одежде.

– И приём начнётся завтра в два часа дня? – уточнила девочка.

– Да-да…

– Тогда зачем суетиться уже сейчас? – продолжила Санину мысль Лиза.

Мама дёргано повернулась к дочерям.

– Скажите мне, нас так часто зовут придворные? Или вы много раз были на балах?

– Нет…

– И я тоже, поэтому пытаюсь сделать всё возможное, чтобы исправить ситуацию!

Олеся снова захлопотала о гардеробе, а сёстры удивлённо переглянулись и попятились к лестнице, чтобы не мешать.

– Секунду! Лизавета! – донёсся снизу голос матери. Девушка остановилась.

– Найди свои серые туфли, они хорошо подойдут к тому фиолетовому костюму и серьгам… И-и-и-и, да, а ты, Саня… Впрочем, я скоро сама поднимусь к тебе и подберу одежду.

Елизавета недоумённо нахмурилась.

– Те туфли остались в Кирилльске… – осторожно напомнила она.

– Что? В Кирилльске? Вот же гадство! И что же теперь делать? Почему ты вечно всё забываешь?!

От подобного обращения даже Лиза онемела, вытаращила глаза и открывала-закрывала рот, как рыба.

– Я же… Я же!.. – заколотило от злости девушку.

– А другие нельзя надеть? – крикнула Саня, поглаживая сестру по спине.

– Да какая разница! – неожиданно вмешался Николай. – Какая разница, что за обувь, что за одежда! Лично я считаю, что главное – выглядеть чисто и не неряшливо, а остальное – пустяки. В конце концов, перед кем вы собираетесь красоваться? Перед Лихоборовыми? Поверьте, хвастаться – их прерогатива. Так ведь? Иначе зачем устраивать приём, специально покупать новый особняк и приглашать нас? Бояться, что мы ещё не знаем, что они фавориты Императора? Уж мы то с вами точно в курсе.

– Очень надеюсь, что ты не скажешь подобного на балу, – ответила мама спокойно. Дочери же впервые видели отца таким вспыльчивым и раздражённым. Неужели не смирился с поражением?

– И кстати, срочно напиши в «Башмаки от Марфуши», скажи, что нам уже к завтрашнему утру нужны туфли на заказ, цвета… А впрочем, ничего не делай, я сама напишу, ты не знаешь мерок…

– Нам можно идти? – осторожно спросила Александра. Похоже, родители в суматохе не расслышали девочку, так что восприняв молчание за согласие, она вслед за Лизой поспешно вернулась к себе.

На следующий день почти все Заболоцкие встали раньше обычного: Николай с Олесей – чтобы заранее всё подготовить к поездке, Саша – услышав возню и шум, а Лиза… Её и пушечный выстрел не поднял бы. Мать с отцом жутко суетились, брались то за одно дело, то за другое, и Саньке совершенно не удавалось не то, что помочь чем-либо, но и понять, чем родственники занимались в данную секунду; лишь раз она смогла расслышать более или менее самостоятельную часть диалога:

– …Да, и надо срочно вызвать какой-нибудь транспорт, путь неблизкий, – суетилась мама.

– Думаю, четвёрка лошадей нам отлично подойдёт, – пробурчал папин голос.

– Коля… – уже осуждающе, – не строй из себя шута. Я поручаю тебе серьёзное дело.

– Хорошо! Кибитка… И не смотри на меня так! Хорошо. Я прикажу привезти ту самую, последнюю кибитку. Она же тебе нравится, да?

– Пожалуй, да, – со скрипом согласилась Олеся, – но ты ведь знаешь, я была не против автомобиля4.

– А я против, – категорично заявил Николай, – Олег Лихоборов обязательно решит, что мы привлекаем внимание. Они правят балом, нечего забирать их лавры.

– Ох, беды одни с их приглашением! – простонала мать, и на этом варианте старшие Заболоцкие пришли к компромиссу.

Кухарка Зинаида вынуждена была уволиться из-за болезни дочки. Родители не поскупились на выходное пособие и с радостью наняли другую, бездетную, кухарку, которая обещала приступать к работе засветло и уходить на закате, поэтому сегодня завтрак был подан не в девять часов утра, а аж в семь. Александра привыкла, что мама с папой регулярно меняли обслуживающий персонал и почти не отреагировала на известие об уходе Зины Прокопьевны, тем более что эта женщина ей всегда отчего-то не очень нравилась. Кстати, совершенно неожиданно Олеся решила позавтракать со всеми церемониями – в столовой и в присутствии нескольких дворецких (вызванных специально для этой клоунады), очевидно, заранее готовилась к приёму. Итак, всю еда, хотя в данном случае кушанье, уже сервировали в лучшем виде, а Заболоцких до сих пор за столом присутствовало лишь трое, и Сашу снова отправили наверх будить сестру. Однако, когда девочка открыла дверь, то обнаружила Лизу, полностью одетую и умытую, лежащей поперёк кровати и болтающей ногами.

– Так ты уже не спишь? – возмутилась Саня.

– А должна?

Этот вопрос, очевидный и наглый, сбил Александру с толку.

– Мы тебя, вообще-то там, внизу, ждём!

– Да? Тогда сейчас приду, – казалось, девушка о чём-то крепко призадумалась. Младшая Заболоцкая мгновенно смягчилась и плюхнулась на жёсткое кресло в углу.

– Как всё странно, да? – первой начала разговор девочка, у которой внутри словно бурлило от волнения, не испытанного ей ранее.

– Что?

– Как же, что? Мы – и на самый настоящий бал; слово даже такое смешное, несерьёзное, понимаешь? Как будто для нас всё детское, а бал взрослый; там будут и другие, и всё это уже сегодня. Нам и костюмы подобрали взрослые, меня раньше только в платья с рукавами-фонариками и кружевом наряжали; да ведь это всё в первый раз, ты понимаешь? – Саня совсем изнервничалась под конец своего путаного объяснения.

– Ничего странного не замечаю. Всё в жизни бывает в первый раз, – с напускным равнодушием ответила Лизавета, не вставая с кровати.

– Хммм… Ан нет, я вижу! Ты губы поджимаешь, и глаза у тебя блестят! Что ты таишься? Я уже поняла, что тебе хочется на приём так же, как и мне!

– Хорошо-хорошо – замахала руками та, – ты меня раскусила. Мне, правда, было бы гораздо приятнее, если бы приглашение нам с тобой прислали отдельное.

– Не злись на них. Открою тебе секрет, они волнуются не меньше нашего…

– Никакого секрета ты мне не откроешь, и так всё вижу. Особенно отец беспокоится, даже злится.

– Он с детства мечтал быть приближенным ко двору и обладать магией, – понизила голос Саня, подходя ближе и предварительно прикрыв дверь. – Мама говорила, для него это главная цель. Помнишь, раньше он постоянно отсутствовал? Он регулярно посещал Дворец. Сначала, – Лизе приходилось наклоняться вперёд, чтобы расслышать, – наша семья должна была получить дар из Источника. Но примерно четыре года назад Лихоборов раскрыл секту, которая готовила восстание…

– Секунду, – оборвала её Лиза. – Причём здесь Лихоборов? Разве не Осведомители должны раскрывать подпольные клубы и подавлять мятежи?

– Наверное, они просто не заметили, – не придала должного значения Сашка. – Так вот, через год выяснилось, что папа когда-то давно дружил с одним из её членов. И всё, – Сашка развела руками.

– Вот как. Лихоборовы вырвались вперёд, а папа завидует, – завершила блондинка.

– Но это же не помешает нам наслаждаться вечером у Лихоборовых, да?

Елизавета перевела дух.

– Ума не приложу, почему мать всё рассказывает только тебе?

– Потому что я её называю «мама», а не «мать», – рассмеялась девочка.

– Ничего, зато у меня есть другой информатор, – подбоченилась Лиза.

– Твой таинственной друг у Лихоборовых, с которым вы видитесь дважды в год? Так он тебе всё и расскажет, ага!

– Не важно, – обиженно отмахнулась Лиза, – главное, мы понимаем друг друга! Да, и встречаемся мы часто, в школе.

– Так значит, он твой ровесник? Всё, молчу-молчу, – Саша с трудом увернулась от сестринских тумаков.

– Да что ж такое?!

Сёстры подскочили на месте. На пороге комнаты стоял Николай, уперев ладони в косяк, скорее нервный, чем разозлённый.

– Нужно ведь совесть иметь! Мы с матерью вас там ждём – не дождёмся.

Девочки через секунду прошмыгнули под руками отца и чуть ли не кубарем скатились с лестницы.

Во время завтрака, неуютного и несемейного, Александра вдруг отложила вилку, вскочила из-за стола и убежала куда-то. Лиза недоумённо посмотрела ей вслед – что сегодня со всеми творится? До полнолуния же ещё далеко. Родители тоже на секунду вытянулись, отслеживая путь меньшой дочери, пока та не скрылась за поворотом, а потом продолжили есть мягкие большие горячие вафли, запивая какао. Лизавета без стеснения уже третий раз брала добавку, щедро поливая и без того сладкое тесто вареньем.

– Я бы на твоём месте сократил темпы поглощения, – сказал Николай, почти не притронувшийся к еде. Вилка с особенно большим и пропитанным джемом куском замерла на полпути к Лизиному рту.

– Чтобы вечером нанести как можно больший убыток Лихоборовому столу.

Напрягшаяся было девушка хихикнула, а Олеся не выдержала.

– Может, прекратишь уже, а? Сам ведь себя накручиваешь.

Папа насупился, и тут в столовой снова показалась Саня, немного бледнее обычного. Она села обратно на своё место рядом с Елизаветой и как-то вяло начала ковыряться вилкой в тарелке, хотя была известной сладкоежкой, так же, как и сестра.

– Что-то случилось? – нетерпеливо спросила мать, неприязненно посмотрев на дворецких и отослав их резким движением руки.

– Ничего, я просто подумала, что, может, было бы лучше, если бы вы пошли на приём… Без меня.

– Что? Почему? – первая вскинулась блондинка. Провести всю вторую половину дня за столом с чопорно-учтивыми гостями и хозяевами – нет уж, увольте!

– В приглашении упомянуты четверо членов семьи Заболоцких, то есть, все мы, – нахмурилась мама, – и крайне неучтиво с нашей стороны…

Кажется, папа очень хотел сказать какую-нибудь колкость, также связанную с будущей поездкой, но, недавно осаждённый, решил промолчать.

– Я знаю, но боюсь, как бы не вышло ещё более неучтиво, уже с моей стороны, – сказала девочка. Она выглядела очень расстроенной и, судя по всему, по-прежнему мечтала о бале, но уже приготовилась к тому, что останется дома, одна, в то время как остальные её родственники отправятся развлекаться на званый ужин к ни много ни мало всеобщим знаменитостям. Низко склонённое завешенное волосами личико Саши, пока ей в голову приходили подобные мысли, стало настолько грустным и жалобным, что Лизавете ложка мёда поперёк горла встала, и пришлось отодвинуть от себя недоеденный завтрак. Получилось слишком демонстративно, и Олеся, без того уже на взводе, взорвалась.

– Зачем вы мне спектакли устраиваете?! Думаете, у меня терпение бесконечное? Не хотите все трое есть, пожалуйста, не надо, но надеюсь, к вечеру вы придёте в себя и не станете меня позорить! – в следующую секунду она тоже оттолкнула своё блюдо. Саня приняла вид ещё более несчастный, но подняла лицо на родителей и уверенным голосом припечатала их:

– Я не поеду. Просто не могу. У меня, скорее всего, опять это приключение началось, – и приложила руку к животу.

Олеся застонала и потёрла в изнеможении глаза.

– Снова обострение?

Кивок головой в ответ.

– Лекарство пила?

На сей раз отрицательное качание туда-сюда.

– Тогда иди пей!

Девочка быстро прошмыгнула в соседнюю комнату. Надежда на то, что снадобье поможет и Саня будет способна отправиться с родными, очень мала; в конце концов, не в первый раз. Да и лекари рекомендовали «пережидать» спазмы, отлёживаясь в тёплой постели.

– Похоже, Сашу действительно придётся оставить дома, – вздохнул отец, и мама, как ни странно, согласно взяла его за руку.

– Значит, мы всё равно поедем? Опять? – подняла брови Лизавета.

– А что ты ещё предлагаешь? У нас нет выбора, приглашение Олега, особенно нынешнего Олега-приближённого, – настоятельная рекомендация, которую не следует нарушать. Он точно собирается осветить что-то важное, возможно, свой дар. К тому же, такие сплетни пойдут…

– Будет очень некрасиво со стороны Лихоборовых распускать про нас сплетни, – заметила девушка.

– Конечно. Они и не будут, ибо такой поступок грозил бы ещё бОльшим количеством слухов, но теперь уже о них самих… – Николай довольно хмыкнул. – Но не сомневайся, на сегодняшнем приёме болтунов со злыми языками соберётся бесчи-и-и-исленное множество! – прозвучал монолог весьма устрашающе.

Лиза задумалась: надо же, как всё непросто… Блондинка неожиданно усмехнулась – ей вспомнились Санькины любимые слова: «как же сложно жить эту жизнь». Саша тогда совсем маленькая была, да и Елизавета не особо старше, всего на год. От мыслей Заболоцкую спас дребезжащий звон маленького золотого колокольчика в материнских руках. Родители встали из-за стола, а спустя секунду в дверях появилась Лариса Дмитриевна – новая кухарка, молодая женщина самой обычной незапоминающейся наружности, но с весёлыми яркими глазами.

– Мы закончили, убери, будь добра, – показала на оставшуюся еду и грязную посуду Олеся и окинула взглядом старшую дочь: выходи, мол.

В течение следующего часа родители снова занимались организацией поездки, а Лиза отсиживалась в комнате вместе с Сашей и ждала прихода Марьи – специального курьера того самого обувного магазина, которому вчера отослала заказ мама. Тем временем девочки успели полюбоваться Саниным костюмом – чем-то наподобие обожаемых ей сарафанов, всё равно немного детским на вкус старшей сестры, погоревать о том, что Александра снова пропустит званый ужин, но уже у самих фаворитов, сделать множество предположений по всякому поводу: сколько приглашено гостей, какая будет еда, где Лихоборовы купили дом и тому подобное. На секунду их разговор прервала мать, зашедшая в спальню дочери и принёсшая увесистую коробку с обувью внутри. Елизавете следовало нарядиться прямо сейчас, дабы понять, подходят ли новые туфли к костюму и как сидят на ноге. Она послушно оделась и повернулась к зеркалу.

– Красавица, красавица, – беззлобно хихикнула Саня, а Лиза польщённо выпрямила плечи. На девушке действительно очень хорошо смотрелась лёгкая жемчужно-сиреневая блуза с длинными рукавами и прямая юбка того же цвета до середины голени. Блондинка наклонила голову так, чтобы белые кудри упали на плечи.

– Нет, правда красавица, – всё посмеиваясь, повторила младшая девочка, подходя к сестре сзади. – Этот оттенок очень идёт твоим глазам, – она взяла двумя пальцами вытянутую аметистовую серёжку. – И думаю, тебе стоит как-нибудь эдак прибрать волосы, – её руки подняли и скрутили пряди в жгут, формируя беспорядочную высокую причёску, – а что? Очень даже вся из себя, ммм?

– Возможно… Но я не одобряю долгие сборы.

– Ты вообще не одобряешь ничего долгого! – Сашка легонько шлёпнула сестру по плечу.

– И вообще мне неуютно в официальном наряде! Зачем одеваться так заранее?

– Не ворчи. Лучше дай мне гребень, – Саня стала методично пропускать между редкими зубцами локоны Лизаветы. – До сих пор не верю, что ты уговорила маму не приводить парикмахера.

– Это мне дорого обошлось, – не без гордости заявила та. Когда все процедуры были закончены, девушка вновь посмотрела в зеркало. Она, пожалуй, выглядела чуть старше, что в юности очень даже хорошо.

– Для полноты счастья не хватает только кареты-тыквы и лошадей-крыс! – умилилась Санька.

– Будь добра, не каркай…

***

Уже перед самим отъездом Саша из-за угла коридора позвала к себе Лизавету. Последняя оглянулась на родителей: они оба стояли у зеркала и расправляли складки на одежде; отец – в официальном костюме и лаковых тёмных туфлях, а мать – в чёрном приталенном вечернем платье в пол на бретелях; вдруг с улицы послышался вопрошающий голос кучера, и Олеся что-то раздражённо ему бросила – им сейчас не до старшей дочери. Лиза подбежала к Александре.

– В чём дело? – нетерпеливо спросила она.

– Ничего, только… Постарайся всё запомнить, хорошо? И мне потом рассказать.

– Конечно, – пообещала средняя Заболоцкая, – жди новостей и сплетен. Эй, только не расстраивайся, а? Представь, каково мне? Ты не идёшь, и я там, совершенно одна, буду сидеть в обществе разряженных снобов…

– Скажи спасибо, что родители тебя не слышат, – слабо заулыбалась Саня. Елизавета поплевала через левое плечо.

– Лиза! Нам уже пора ехать, торопись!

– Я тебе сувениров привезу, – быстро прошептала девушка, хватая сестру за руки и отстраняясь.

– А разве там продаются сувениры? – усомнилась та.

– Даже если и нет, что мне помешает всё равно тебе их привезти? – подняла белёсую бровь Лизавета и, впопыхах теряя туфли, выскочила на улицу вслед за Николаем.

Долгожданная и не очень встречи

Девушка уже какое-то время тряслась (определение, данное Лизой, несправедливо и жестоко, ведь на самом деле Большая дорога славилась плавным ходом) в просторной пёстрой коляске. Сидела девочка по направлению движения, напротив родителей и поглядывала в окно: лес, постоянная тайга, уже надоело – чересчур однообразно, посмотреть не на что! Кто-то, например, богатый дворянин, просто обязан здесь, да, именно здесь, всё вырубить, расчистить и построить себе какой-нибудь большой замок с множеством башенок и шпилей, дабы хоть немного оживить пейзаж. Лиза так размечталась, продумала все детали дворца и высчитала относительно небольшой расход, который, разумеется, стоил бы просто сказочного вида из предполагаемого окна, что даже удивилась, почему этому выдуманному кому-то никак не придёт в голову настолько чудесная идея.

«Или мои мысли слишком умные, или остальные слишком глупые! Хотя я никогда бы так не поступила. Жалко лес…»

– Принцесса, – неумело поласкалась вдруг мама. Дочь с удивлением обернулась и осторожно подняла краешки губ. Папа отогнул тюль со своей стороны и надменно присвистнул:

– Какая каменная коробка в стиле зауральских спальных районов. Он в своём репертуаре.

Скоро раздался резкий оклик кучера, и лошади медленно остановились. Первым из кареты вышел Николай, помог двум оставшимся Заболоцким выбраться из кибитки и сразу же направился в сторону козел, расплачиваться и назначать время обратного отъезда.

– Пойдём, – он подтолкнул женщин в сторону особняка, на который девушка пока не обращала внимания, – нас уже заждались.

– Ого, – только и вырвалось у Олеси после изучения нового поместья Лихоборовых. – Ага…

– Теперь ты понимаешь, о чём я говорил? – проникновенно вопросил отец.

– Отродья Земли, – вполголоса пробормотала женщина, очевидно подразумевая гораздо более крепкое ругательство. – Чтоб им на грудь так же давило, как их дом на…

– Всё-всё, достаточно, – примиряюще протянул руки жене Николай. – Я очень рад, что ты со мной солидарна.

– Причём здесь солидарность? – рассердилась мать. – Я в ярости!

– Я тоже, но на их территории держи это при себе.

– А в чём, собственно, дело? – вмешалась Лиза, безостановочно оборачиваясь то к одному, то к другому родителю.

– Готова поспорить, до того, как стать приближёнными, – проигнорировала её Олеся, – они себе такого не позволяли.

– Конечно, – откликнулся папа, – ни разу. Все их дома построены по оптимальному плану моего прапрапрадеда.

– Да что случилось? – вскинулась Лиза.

– А ты не видишь? – удивился Николай, а после показал на распластавшийся перед ними особняк.

Да, он совсем не похож на другие; в отличие от тянущихся вверх, расширяющихся к крыше домов, как будто стеснительно жавшихся на земле (за что некоторые прозвали их «Цаплями»), это плоское, занимающее огромную площадь здание развалилось на почве, впиваясь в неё тяжёлым фундаментом. Даже цвет поместья какой-то не живой, искусственный – иссиня-чёрный.

– Итак? Как тебе такое? – удовлетворённо спросил папа.

– Это, конечно, не очень хорошо, но ничего ужасного и стоящего переживаний я не вижу, – с деланым пренебрежением пожала плечами та, просто потому, что как-то раз в детстве услышала, мол, у каждой личности точка зрения должна быть своя собственная.

– Ничего ужасного? – ахнула мама. – Да ведь это личное оскорбление!

– Кому? Земле? – фыркнула девушка.

– Нет, нам, – отрезала Олеся. – Да, не смотри так недоверчиво. Не знаю, чем ты слушала, но большинство жилых домов и прочих зданий построено согласно схеме, разработчиком которой… – она эффектно замолкла, позволяя мужу завершить фразу.

– …Был мой и твой давний предок, великий архитектор, Якоб Никитич. Меня не покидает чувство, что Олег так поступил нам назло.

Девушка от такого беспрестанного словесного потока с обеих сторон сдерживалась, чтобы не закрыть уши. Она понимала, чем Николай с Олесей так возмущены (а ещё, что лучше с ними не спорить), но разве родители не слишком драматизируют? В смысле, Елизавета сильно сомневалась в том, что первой целью Лихоборова старшего во время строительства поместья являлось нанести оскорбление бывшему сопернику, и лишь потом – устроить себе комфортную жизнь. Неужели он действительно оказался столь дальновиден, что заранее от корки до корки освоил курс современной истории, надеясь, что там фигурирует носитель невзлюбившейся ему фамилии, а потом составил хитроумный план, дабы как-то осквернить его память перед противником? Если правда, то он просто гений злодеяний и не вполне заслуживает звания королевского фаворита. Что-то не сходится.

– Чего ты улыбаешься? Мы тебе возмутительные вещи объясняем, а ты хихикаешь! Ты нас вовсе не слушаешь?

– Нет, слушаю, но я считаю, что гостю невежливо хмуриться при хозяевах, – хихикнула девочка. Заболоцкие старшие побледнели и обернулись, натянув на лица донельзя искреннюю радость. По мощёной дорожке навстречу только прибывшим направлялись трое, двое из которых также корчили улыбки от уха до уха, а тот, что шёл посередине и чуть позади, и вовсе не стыдился своих чувств, поэтому, недобро сморщившись, уставился на Лизавету. Она же, в ответ на его гримасу, с каким-то садистским удовольствием воссоздала на своём фарфоровом личике самое сахарное, ванильное и очаровательное выражение. Ах, да, я не представила новых людей, итак, справа налево: отец семейства, уже известный вам Олег Ярославович – мужчина высокий, статный, черноволосый, но с беспечным выражением больших светлых глаз («не пират», – подумалось девушке); его жена Ольга Викторовна – крупная… Да что там, весьма толстая женщина со светло-русыми волосами; худой паренёк Илья, тот самый, посередине, сильно похож на старшего Лихоборова, но взгляд тёмный, умнее и злее.