Монастырь в миру. Беседы о духовной жизни

И, вглядываясь в свою душу без этого бесовского обольщения, закрывающего службой, квартирной площадью и прочими внешними обстоятельствами жизнь внутреннего мира человека от него самого, когда это обольщение кончится, каким предстанет перед собой человек разбитым, запутавшимся, опустошенным, неустроенным, несчастным. Но не только внутренний мир подлежит этому бесовскому обольщению.

Наши внешние отношения все запутаны этим же наваждением бесовским. Бес постоянно нас мутит, постоянно наговаривает, он постоянно плетет сети озлобления, разложения, разделения между людьми, он все представляет как правду, как истину, тогда как он весь неправда, весь ложь. Мы погибли бы в этом обольщении, если были бы отданы лишь своим собственным силам.

Но к великому нашему утешению, к великой радости нашей, мы вовсе не брошены на произвол судьбы, а над нами все время действует Божественный Промысел. И если действие Божественного Промысла иногда и заслоняется от нас этим же наваждением бесовским, то это не значит, что он перестает действовать.

Когда мы поддаемся здесь бесовскому наваждению, мы воистину делаемся бессильными в этом страшном мире всевозможных кошмарных обольщений бесовских. Есть некий путь, который непременно приведет человека к освобождению от этого наваждения бесовского, который есть истинная дорога туда, где исчезают все обольщения, как при свете исчезает мрак, это путь, о котором мы всегда благовествуем и на который так трудно встают верующие, разумею путь молитвенного делания. Слышал фразу, искренне, от сердца сказанную: «Лучше бы мне камни таскать, чем молиться, вот, как трудно мне себя заставить». – Да как же не трудно-то, когда здесь на руках и ногах как путы висят препятствующие молитвенному деланию невидимые наши враги и темные силы. Когда ты хочешь камень поднять, как бы он ни был тяжел, тебе никто не помешает, а здесь, за этот маленький камешек твоего молитвенного делания цепляются и не пускают тебя страшные враги твоего спасения. Тут все у них пущено в ход: и твои телесные немощи, и твои всевозможные житейские неотложные заботы, и твоя рассеянная мысль, воспоминания, чувство окаменелости сердца, и уныние, и просто «позабыл», все здесь пустит враг в ход, лишь бы только ты не встал на этот путь, ибо он знает, что как только ты встанешь на путь молитвы, конец этому царству лжи и обмана. Как только ты встанешь на этот путь, так и обнаружится весь обман бесовский, ибо откроется перед тобой, что есть истинный мир, что есть твоя душа и какой истинный путь спасения. Как же бесу не бояться, что он, прикрывшийся и кажущийся таким прекрасным, вдруг будет увиден таким, каков он есть на самом деле.

В молитве утверждается такое отношение к миру, каковым оно должно быть. Надо непременно полюбить молитву и надо не только в своем воображении или пожелании, а на самом деле, на самом деле взяться за нее и устраивать, не откладывая, молитвенную свою жизнь.

Не всем в семнадцать лет суждено лежать на смертном одре, но эта страшная тяжба со смертью, которая происходит у одра семнадцатилетней девушки, будет у одра каждого из нас, и то, как нам будет суждено пережить час смертный, зависит от того, как мы проведем свою жизнь.

Аминь.

Во Имя Отца и Сына и Святаго Духа!

Я слышу за окном разговор. Говорят два голоса. Я знаю, что мужской голос принадлежит молодому человеку, служащему в галантерейном магазине, а женский голос – старушке, матери его жены.

– Ты что думаешь, – говорит мужской голос, – это небо?

– А что же?

– Это сгущенный воздух. Вот вас так попы и обманывают!

– Слышишь гром, ты небось думаешь, что Илья-пророк катается?

– А что же такое?

– Это электричество. Вот вас так попы-то и обманывают!

Старушка огорченно говорит:

– Мы умрем – к Господу пойдем, а вы куда?

– Мы никуда, да и вы никуда, потому что никакой вечной жизни нет. Это все попы выдумали.

Вот этот случайно донесшийся до меня разговор слышится сейчас по всей Руси. Почти смешно, совершенно ни с чем не сообразно, но этот «сгущенный воздух», о котором где-то вычитал молодой человек, и это «электричество» победоносно разрушают в простых сердцах истины веры.

«Сгущенный воздух, а не небо» – это безграмотная фраза. Но молодой человек говорит ее, торжествуя победу над обманутой в своей вере старушкой. Если бы я мог его спросить (но ведь он никогда не придет сюда), какое отношение к истинам веры имеет то, что гром происходит от электричества? Конечно, он не ответил бы на этот вопрос, но разве ему это важно?.. Он убежден, что поймал обманщика-попа, разоблачил его.

Воистину почти смешной разговор, но над ним можно и заплакать. Ибо что значит вот этот «сгущенный воздух» и «электричество»? Это страшно много значит. Это значит погибшая для спасения душа. Наука ли повинна в этом? Наука ли отнимает веру? Сколько раз уже мы возвращались к этому вопросу, и надо ли вновь здесь свидетельствовать, что серьезное, настоящее образование вполне уживается с верой, что истины веры лежат совершенно в другой плоскости, чем научное знание, и поэтому если не сделать передержки, наука никогда не сможет разрушить веру.

Но самое страшное – это не слова, а тон, в котором они говорились, это тон радостного торжества. Можно подумать, что человек торжествует победу, доставляющую ему какие-то необычайные блага. Насмешка дьявола в том и состоит, что он заставляет людей вырывать из себя самое лучшее, самое святое, самое радостное, что есть в них, и вместо того чтобы привести их при этом ужасном деле к слезам отчаяния, к величайшей тоске, он вселил в них веселье, дал им чувство, как будто бы здесь достигнуто что-то необычайно приятное для людей. Но что же достигнуто?.. Кто-то говорил, ты будешь жить вечно. Это мечта, фантазия, несбыточная греза… На миг допустим, что это так, но здесь есть чему радоваться, здесь есть от чего прийти в восторг, здесь понятно ликование: ведь ему говорят о бессмертной, вечной, блаженной жизни. Но вот говорят человеку: «Ты проживешь несколько дней, месяцев, лет, умрешь, сгниешь – и больше ничего». Откуда же здесь веселие? Откуда здесь торжество? Чего же торжествовать, что ты только ни для чего не нужное соединение вещества, которое разрушится, и живой человек превратится в гниющее тело. Откуда же здесь взяться торжеству, если человек не впал в безумие?