Герои и героизм. Опыт современного осмысления вековой проблемы
Собственно, а кто все это придумал? – спросит простой человек. И действительно, каковы основания, природные и социальные, непременного занесения героев в верхние ярусы социальной системной иерархии, основания разделения всех людей на «верхи» и «низы», на «героев» и «простых смертных», если они есть? и есть ли они вообще? На этот вопрос ответим категорически: такова социальная организация, организация «сама по себе», то есть органично исторически сложившаяся и утвердившаяся в процессе естественной эволюции общества. И онтологическим основанием такой организации выступают различия и неравенство как всеобщие проявления мирового универсума.
В обществе в процессе тысячелетней эволюции одна из ячеек его системной организации получила обозначение «герой» (Held, hero, heros и т. д.) и обрела – так же вполне естественно, скажем, подобно языковой системе, – смысл, адекватный самой культуре в ее историческом изменении. Поскольку этот смысл легитимирован данным обществом в рамках его собственной культуры и переживаемой исторической эпохи, мы говорим о семантическом статуте героя. Герой – это индивид, поступки, действия, поведение которого соответствуют определенному образу в общественном сознании и хранящемуся в социальной памяти, образу, как мы уже выяснили, выполняющему, помимо прочего, эталонную функцию в социальной организации. Но мы выяснили и другое: стать героем, получить данное обозначение, обрести этот социальный статус в действительности можно только при условии общественного признания. И с этой стороны каждый реальный герой есть не только (и не столько) индивидуальное, сколько сугубо социальное «произведение». Можно сказать: во всем, что связано с феноменом героизма, обязательно и неустранимо присутствует и участвует общество, социум. Герой есть не только и не столько личностное качество, индивидуальное проявление, это, если можно так выразиться, весьма специфический социальный продукт.
В связи с этим возникают достаточно интересные в общетеоретическом плане вопросы диалектики нормы и отклонения. Безусловно, героический поступок, героическое поведение есть отклонение. Отклонение от обычного, рядового, повседневного, мирского, дольнего. Но зачисление героя в верхние ярусы социальный иерархии как социальный процесс имеет свои социальные закономерности, тождественные нормоорганизации общества. Так, уже сам образ героя, закрепленный в общественном сознании, изначально нормооформлен. Сугубо нормативной является социальная иерархия, в которой герой занимает свое определенное место (ячейку). Нормативный характер в каждой культурной системе имеет общественное отношение к герою, выражающееся в рангах, наградах, этосе (почитание, поклонение, культ и т. д.).
Напоминая еще раз, что герой есть личность исключительная, необычная, при всех условиях нерядовая, а героизм есть вид отклонения, отклоняющегося поведения, подчеркнем, что в данном случае мы имеем дело с отклонением положительным, позитивным. Героизм представляет собой во всех культурных системах вид отклонения, всячески возвеличиваемого, желательного в обществе, приветствуемого и высоко ценимого. И само причисление личности к «героям» есть акт социального признания обществом исключительности личности, а стало быть, отделения ее от остальной массы – простых, обычных и даже «низких» людей. Это утверждение дает нам определенные основания для того, чтобы предложить свою гипотезу происхождения иерархической организации человеческого общества. Иерархическая организация социума начинается с разделения всех людей на обычных, простых, рядовых, относимых к «низшему» ряду, и личностей выдающихся, необычных, сильных, отличающихся от всех остальных особыми качествами, как теперь выражаются, авторитетных, способных противостоять, обобщенно говоря, «злым» силам. Эти личности относятся к «высшим» рядам. Именно такими личностями являются герои, обретающие, однако, в рамках каждой отдельной культуры, в границах каждого отдельного социума свой сокровенный смысл.
Четыре рода героизма. Героическая мифология. Типы мифологических героев
Исторический опыт позволяет нам выделить четыре рода героизма. Каждый род, в свою очередь, включает достаточно специфичные виды героизма.
Первый род образуют архетипические герои. Второй род объединяет мифологических героев. Третий род – это род реальных героев, живших и живущих в сменяющихся поколениях и проявляющих себя, заявляющих о себе, как принято говорить, de facto, а в ряде случаев, о чем мы уже упоминали, и de jure. О таких героях, дабы отличать их от предыдущих, есть смысл говорить как о мирских[5]. Четвертый род может быть и должен быть представлен как «квази». Он включает мифических героев и откровенных лжегероев. Более или менее подробное рассмотрение всех четырех названных родов героизма как социокультурного феномена составляет важную часть нашего исследования. И прежде всего мы обратимся, как того требует логика, к первому роду, наименее изученному и содержащему множество научных загадок. Это род архетипических героев. Среди ученых, обративших внимание на этот род героев, необходимо указать К. Юнга, П. Радина, Дж. Хендерсона (Хендерсена). Архетипические герои – самые древние. Их формирование обусловлено действием бессознательных механизмов. И первое место в числе архетипических героев, бесспорно, занимает Трикстер, описанный в трудах П. Радина и К. Юнга. Вот как представляет Трикстера основоположник аналитической психологии К. Юнг: «Трикстер – предтеча Спасителя, и подобно последнему является Богом, человеком и животным в одном лице. Он – и нечеловек, и сверхчеловек, и животное, и божественное существо, главный и наиболее пугающий признак которого – его бессознательное. По этой причине его покидают товарищи (очевидно, люди), что, по-видимому, указывает на отставание его уровня сознания от их. Он настолько бессознателен по отношению к самому себе, что его тело не является единым целым; две его руки бьются одна с другой. Он отделяет от себя свой задний проход и поручает ему специальное задание. Даже его пол, несмотря на фаллические признаки, не определен: он может стать женщиной и выносить ребенка. Из своего пениса он создает всякого рода полезные растения, что указывает на его исконную сущность творца, так как мир создан из тела Бога.
С другой стороны, он во многих отношениях глупее животных и раз за разом попадает в дурацкие переделки. Хотя на самом деле он не злой, он совершает ужасающие жестокие поступки просто из-за бессознательности и покинутости. Его заточение в животном бессознательном подтверждается случаем, когда его голова застряла внутри черепа лося, а следующий эпизод показывает, как он вышел из этого положения – засунув голову сокола себе в прямую кишку. Правда, почти сразу после этого он возвращается в прежнее состояние, упав под лед; его раз за разом обманывают животные, но в конце ему удается провести коварного койота, и это возвращает ему свойство спасителя. Трикстер представляет собой первобытное „космическое“ существо, обладающее божественно-животной природой: с одной стороны, превосходящее человека своими сверхчеловеческими качествами, а с другой стороны – уступающее ему из-за своей неразумности и бессознательности. Он также не ровня животным ввиду своей чрезвычайной неуклюжести и отсутствия инстинктов. Эти недостатки свидетельствуют о его человеческой природе, которая не так хорошо приспособлена к окружающей среде, как животные, но взамен этого обладает перспективой значительно более высокого развития сознания благодаря огромной тяге к знаниям»[6].
Исследования, проведенные П. Радиным, показали, что Трикстер был героем малоизвестного североамериканского племени индейцев виннебаго. Однако Юнг и другие ученые полагают, что, претерпевая различные трансформации, Трикстер как героический образ имеет повсеместное распространение[7].
Второй род связан с героической мифологией, весьма обстоятельно описанной в мировой и отечественной литературе, анализ которой позволил нам сделать ряд интересных выводов. Самые первые мифологические герои – это первопредки, боги и полубоги. Их героический статус соотнесен с функциями творения, созидания, одаривания, наделения, организации. Поэтому герои практически всех известных древних мифов добывают для людей жизненные блага (огонь, растения, орудия труда), упорядочивают времена года и погоду, помогают организовать человеческую жизнь и побеждают силы хаоса во всеобщем мироустройстве.
Обращает на себя внимание такой факт. Человеческая первоистория еще не накопила достаточного нравственного опыта[8], поэтому мифологический герой, как утверждает Т. А. Апинян, в первую очередь должен был обладать ловкостью, храбростью, хитростью и прочими качествами, востребованными в жестоком первобытном мире. К таким качествам присовокупляется физическая сила, необходимая в мужском мире, где все проблемы разрешаются силовым способом. Именно поэтому мифологические герои демонстрируют дикие, необузданные страсти. Но в последующем с развитием культур, мировых религий утверждаются, как пишет Апинян, «кардинальные типы» – храбрецов, защитников, богатырей, изгнанников, борющихся с судьбой.
Мифологические герои разделяются на типы:
– «человеческие» (например, Прометей или Гермес);
– «аморфные» (например, «дема» маринд-аним или «куги» у папуасов Новой Гвинеи);
– «зооморфные», «орнитоморфные» и прочие «нечеловеческого вида»;
– «получеловеческие» с какими-либо деталями фантастических образов.
Т. А. Апинян предлагает объединить два последних типа и назвать их обобщенно «трансформером», которому присущи одновременно и человеческие, даже личностные, черты, и черты животных. Типичным примером здесь служат Пан и сатиры в древнегреческой мифологии[9].
В целом для героической мифологии характерны легендарность, аллегоричность, те или иные мотивы аномалии (ненормальности, необычности, сверхъестественности), амбивалентность. Что же касается последней особенности, то советский исследователь А. Ф. Косарев пишет, что действия мифологического героя «уравновешиваются, как правило, противодействием его двойника-антипода (обычно близнеца-брата), который либо разрушает созданное его братом, либо создает нечто прямо противоположное. Оба брата являются творцами, но один – творец всего положительного, созидательного (порядка, света, тепла, социальных норм, брачных правил, ценных пород животных и растений и т. п.), а другой – творец всего отрицательного, разрушительного (беспорядка, тьмы, холода, антисоциальных действий, кровосмешения, хищных животных и насекомых-паразитов). Таковы, в частности, меланезийские братья То Кабанана и То Карвуву. Первый создает равнинный рельеф и прибрежных жителей, красивых женщин, ценную рыбу, барабан для праздничных танцев, тогда как второй создает горы и овраги, враждебных горных жителей, развратных и безобразных женщин, акулу, пожирающую ценную рыбу, барабан для похорон. Имеет своего брата-антипода и Прометей – его зовут Эпиметей. Нередко антиподы-братья изображаются как старший и младший, умный и глупый, честный и плут, серьезный и озорник. При этом разрушительные действия младшего брата трактуются не как сознательно поставленная цель, а как результат его неумелости, глупости или озорства»[10].
Итак, мы обозначили серьезнейшую проблему, которая стала предметом своеобразного осмысления уже древними народами, – проблему антигероя. Несколько позже мы посвятим этой проблеме специальный раздел. Пока же продолжим обсуждение уже начатой темы о четырех родах героизма. Третьим таким родом, как уже было сказано, служит фактический героизм, или род реальных героев. Рассмотрим его более подробно.
Реальные герои в эпоху цивилизации. Героизм и нравственность
Становление и дальнейшее развитие цивилизованных государств привело, помимо прочего, к появлению героизма, который мы связали выше с реальной феноменологией, или, другими словами, с действительным жизненным проявлением утвердившегося в повседневности статусного порядка и, соответственно, с образованием такой социальной структуры, в которой свое определенное место занял герой как de facto – de jure. Нельзя не заметить, что этот исторический факт, факт появления реальных героев, живых людей, действительно существующих личностей, которых отличают, как мы теперь знаем, особый социальный статус, социальная роль и семантический статут, оказался в мировой науке за границами внимания. Поэтому мы не только констатируем одновременность и ковариантность цивилизационного развития и рождение реального героизма как исторических процессов, но и намерены проследить их закономерности.
В самом деле, феномен героизма как реального социокультурного проявления, в котором находит выражение отклонение от привычного, рутинного, повседневного социального бытия-быта, отклонение от рядового стереотипного поведения есть плод цивилизационного развития общества. Именно в эту историческую эпоху, эпоху цивилизации, появляются реальные личности, которых называют героями, что в действительности означает отнесение социумом отдельных индивидов и отдельных групп людей к определенному статусу системной организации данного общества. Именно в эту историческую эпоху формируются адекватные каждой конкретной культурной системе семантические статуты героев. Именно в эту историческую эпоху утверждаются адекватные каждой конкретной культурной системе героические типы, которые ниже станут предметом нашего более пристального внимания. Пока же сформулируем очень важный принцип всей феноменологии героизма – принцип соотнесенности героизма и нравственности.
А. Шопенгауэр писал, что героев и святых порождает нравственность. Действительно, героизм – глубоко нравственное явление. Безнравственность и героизм несовместимы. Можно быть великой личностью, гением, но не быть героем. И демаркационная линия здесь – нравственность. Великий человек может быть безнравственным, герой – нет. Цезарь, Наполеон, Петр Первый, безусловно, великие деятели, но героями их не назовешь.
Многочисленные исторические исследования позволяют составить нравственный портрет русского царя Ивана IV. Насилие, убийства, казни, пьяные оргии, разврат, доходящий до скотоложества, – вот только некоторые моменты жизни и правления Ивана Грозного. Современный отечественный историк Р. Г. Скрынников в очерке «Иван Грозный»[11] приводит такой вполне рядовой пример. Стрелецкий командир Никита Голохвастов, известный своей отчаянной храбростью, вынужден был уйти в монастырь, чтобы избежать гнева царя. Но монашеская ряса не спасла стрельца. Грозный повелел привести его и пообещал, что поможет бравому иноку поскорее «улететь на небо». Голохвастова посадили в бочку с порохом и взорвали. Такой характер носили некоторые «героические» деяния первого русского царя. Основатель Российского государства, прославившийся историческими победами и политическими достижениями, вряд ли может быть причислен к сонму героев в истинном смысле этого слова и причина такой оценки – в его чудовищной безнравственности.
П. А. Сапронов в книге «Феномен героизма» (СПб., 1997) пишет, что герой – первый среди равных, героическое завоевывается человеком через битву, поединок с экзистенциально равными индивидами. Понятно, что эта борьба не допускает коварства, обмана, низменных, недостойных статуса подлинного героя средств. Герой не может опуститься в достижении героического до подлости, ловкачества, коварства, обмана, бесчестия, плутовства, двуличия. Напротив, борьба, которую он ведет, все его поступки должны возвеличить его, возвысить над омутом повседневности. И ничто не должно запятнать его подвига. Ничто не должно бросить тень на его имя. Всякое отступление от морали, уступка безнравственности снижают ценность поступка и в конце концов личности в целом. Поэтому первым критерием героического служит благотворность, благотворение, благодать, благо во имя общества, человека. Добронаправленность – суть подвига как формы человеческого поведения. Подвиг социально эвфункционален. Именно поэтому можно и нужно говорить о нем как о приносящем общественную пользу. И каким бы по содержанию ни был героический акт, в силу своего изначально положительного значения он представляет собой нравственную ценность. Кроме того, героизм служит в обществе средством, способом утверждения нравственности – это важнейшая социальная функция рассматриваемого феномена.
Наконец, подвиг, героизм – формы и способы нравственного самоутверждения личности. Ведь сущность нравственности – в ее противостоянии «злу» (безнравственности), противодействии и одолении экзистенциальной (социальной) деструкции. И герой – тот, кто борется и одолевает «зло» в самом широком спектре его проявлений и значений. Это могут быть и агрессия, и насилие, и экологические бедствия, и несчастный случай (пожар), и мифическая сила, и «грех» и т. д. Общий принцип, которым будем руководствоваться в дальнейших рассуждениях, гласит: понятие героизма при всех условиях заключает в себе нравственный смысл.
Героический этос. Бунт как вызов «норме». Феномен антигероя
В 1944 году в гитлеровской Германии была издана книга, которая так и называлась «Героический этос» (Heroisches Ethos). Очевидно, нельзя не признать факта, что во многих культурных системах исторически формируется и утверждается этос, имеющий такое название. И даже не один этос, а несколько этосов. Причем вторая ситуация более типична. Так, в годы Гражданской войны в России одновременно существовали героические этосы, соответствующие «красной» и «белой», то есть пролетарской, рабоче-крестьянской трудовой и буржуазно-помещичьей эксплуататорской, этике, которая образовывала своеобразную идеологию этоса. П. А. Сапронов в упомянутой выше книге «Феномен героизма» писал, что до революции в России было несколько этосов: крестьянский (трудовой), дворянский и сакральный. Каждый этос имел соответствующую героическую направленность.
В средневековье героизм олицетворяло рыцарство. Э. Дешан, писатель ХIV века, достаточно подробно воспроизводит требования к рыцарскому поведению. Вступивший в рыцарский орден должен был вести жизнь, отличную от всех остальных, а это значило регулярно молиться, избегать греха, высокомерия и низких поступков. Он должен был защищать церковь, вдов, сирот, всемерно заботиться о своих подданных, никого не лишать собственности, быть храбрым и воевать лишь за правое дело. В числе других (говоря вообще, весьма многочисленных) требований-императивов значатся: участие в путешествиях, сражения в турнирах в честь дамы сердца, избегание всего недостойного и соблюдение этикета. Кроме того, в обязанность рыцаря вменялись любовь к своему сюзерену и преданность ему. Рыцарь должен был быть всегда справедливым, щедрым, вращаться в обществе достойных и учиться у великих и храбрых военачальников.
Сражаться и любить! – вот главная заповедь (парадигма) рыцарского этоса. Славу рыцарю приносила не столько победа, сколько достойное поведение в бою. Героическая гибель в сражении – вот самое прекрасное завершение карьеры, о которой должен был мечтать каждый рыцарь. Немощная старость и естественная смерть – самая ужасная участь доблестного мужа. Использование слабости противника не приносило рыцарю славы, а убийство безоружного врага покрывало рыцаря позором.
В годы Великой Отечественной войны в нашей стране сформировался свой, советский, героический этос. Исследование его представляет насущную научную задачу. По личным наблюдениям автора, школьником пережившего блокаду Ленинграда и участвовавшего в обороне военно-морской крепости Кронштадт, этот этос имел выраженную специализацию, то есть при общих чертах героического этоса советских людей героизм моряков, летчиков, артиллеристов, разведчиков, тружеников тыла имел специфику. Даже среди моряков особой лихостью, например, отличались «катерники», которые и форму-то носили с только им присущим шиком.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Карлейль Т. Теперь и прежде. – М., 1994. – С. 14, 16.
2
Зомбарт В. Собр. соч.: В 3 т. Т. II. – СПб., 2005. – С. 52.\\\Здесь интересно привести высказывание дважды Героя Советского Союза маршала А. М. Малиновского в его интервью корреспонденту газеты «Комсомольская правда» В. Пескову в 1975 г.: «Молодым людям я должен сказать о главной ценности в человеческой жизни. Родина – главное наше богатство. Цените и берегите это богатство. Думайте не о том, что может дать Родина вам. Думайте о том, что можете вы дать Родине. В этом главный ключ к хорошо осмысленной жизни». Российская газета. – 2008. – № 98 (4655). – С. 21.
3
Э. Бенвенист подробно воспроизводит этимологию греческого, как он пишет, «geras», в основе которой лежат понятия о почести. См.: Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов. – М., 1995. – С. 269–276.
4
Яценко Н. Е. Толковый словарь обществоведческих терминов. – СПб., 1999. – С. 80.
5
Используя этот термин, мы следуем за М. Элиаде, различавшим два образа жизни человечества: «священный» и «мирской». См.: Элиаде М. Священное и мирское. – М., 1994.
6
Юнг К. Г. Душа и миф. Шесть архетипов. – Киев; М., 1997. – С. 347–348.
7
См. подробнее: Хендерсен Дж. Древние мифы и современный человек // Человек и его символы. – СПб., 1996.
8
Альберт Швейцер в своей книге «Культура и этика» пишет: «Хаотическая картина откроется тому, кто вознамерится проследить путь этических исканий человечества. Этическое мышление прогрессировало необъяснимо медленно и неуверенно». Швейцер А. Благоговение перед жизнью. – М., 1992. – С. 101.
9
Апинян Т. А. Мифология: теория и событие. – СПб., 2005. – С. 111–117.
10
Косарев А. Философия мифа. Мифология и ее эвристическая значимость. – М., 2000. – С. 18, 19.
11
Скрынников Р. Далекий век. – Лениздат, 1989.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги