Новогоднее ограбление. Философско-юмористическая повесть

© Марина Иванова, 2018

ISBN 978-5-4493-2417-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

©2018 Марина Иванова

E-mail:ivanova32105@mail.ru

тел. +7-968-270-36-91

Глава 1

Облупленный двухэтажный дом безобразно смотрелся рядом со старинными высотками Васильевского острова в Санкт-Петербурге. Вокруг двухэтажного особняка наглым образом выстроились многоэтажки восемнадцатого века из красного кирпича, украшенные барокко и классицизмом. А современный полуразрушенный многоэтажный дом напротив беспощадно напоминал о современной России. Не знаем, что случилось с владельцем этой стройки, сидит ли в тюрьме, умер ли, что сделалось с вкладчиками тоже непонятно, но как бельмо на глазу у города эта расписанная современная аббревиатура, украшавшая голые стены и раздражавшая жителей и гостей северной столицы.

В отличие от замороженной стройки, с потусторонним оттенком, деревянная двухэтажная старушка наоборот украсила город. Пусть заношенная временем, но такая родная и трепетно – нежная, что хочется прильнуть и поцеловать это творение предков, которое смотрится живым организмом.

Глаза – окна, удивленно распахнутые, весело наблюдали за проезжающими иномарками. Козырек с маленьким окошком-бриллиантиком наверху дома выглядел, как корона старинного особняка.

Жаль, не успели содрать облупившуюся деревянную стружку, которая сыпалась под ноги прохожим, внушая жалость к неухоженному строению. Здание, облупившееся от времени, все равно создавало жалкий вид.

«Видно здесь живут алкаши, которые из поколения в поколения наследуют эту роскошь», – вздыхали люди, пробегая мимо.

Но к их удивлению к старинному особняку подъехал черный новенький Джип. Дверь Джипа открылась, оттуда с трудом вылез тучный полковник в синей прокурорской форме. Нельзя сказать, что он был слишком молод и что слишком стар тоже не скажешь. Бывают такие лица без возраста. Про таких говорят – и в двадцать лет старик.

Полнота еще никого не делала моложе, да и серьезный вид не уменьшал морщин. Нельзя было сказать, что прокурор легко выпорхнул из машины. Он вылез, кряхтя, выставляя на землю одну ногу, затем другую, приподнимая тяжелый зад. От этого действа он даже вспотел.

Но зевак привлекла задняя дверь, которая медленно открылась и оттуда высунулась палка с набалдашником-слоном вместо ручки. А затем, – маленькая сгорбленная старушка. Она стала на кривенькие ножки и, не поднимая ног, осторожно проскользила, как лыжник, к входной двери.

Теперь, глядя на нее, можно было уверенно сказать, что прокурор выпорхнул из машины. Доказав всем, что все познается в сравнении. Он подтолкнул старушку, чтобы быстрее двигалась. Но она никак не реагировала на его нападки.

Старушка в зубах держала трубку из слоновой кости и выпускала в воздух брандспойтную струю дыма. Затем большим пальцем приводила огонь в движение, раскочегарив трубку. После этого жадно всасывала дым и закатывала глаза, выпуская вторую очередь смога.

– Раиса Федоровна, когда бросите курить? – спросил прокурор, глядя на закашливающуюся старушку.

– Тьфу ты, – сплюнула бабушка. – Аппетит чуть не испортил, – грубо процедила она и помахала палкой в сторону прокурора.

Он вздохнул, вытащил из багажника спортивную сумку, проворчал что-то вроде того, что горбатая спортсменка никак не накурится. Ругался, что гардероб захватила такой, будто навсегда жить переезжает. Да если бы не поездка в Турцию никогда бы ее не позвал. Он недолюбливал эту полукриминальную барышню, – родную тетю жены.

Но маленькая худощавая старушка с огромной сигарой и с тросточкой семенила впереди зятя и не слышала комплиментов.

Навстречу ей выскочила молодая симпатичная женщина, которая выглядела стройной девушкой, хотя на днях ей должно исполниться сорок пять лет. На ней был надет спортивный облегающий костюм, подчеркивающий красивую фигуру и грудь третьего размера.

– Тетя Рая, спасибо, что согласилась! – обнимала старушку Катя. – Оставить домочадцев не с кем.

Домочадцами она называла кошку Маркизу, собаку Марсельезу и рыбок прокурора. Это все хозяйство из – за которого они долгое время никуда не выезжали.

И вот наконец-то тетушка согласилась с ними посидеть. Особенно с рыбками. Хоть было с кем поговорить.

– Детей тоже оставляешь? – вдруг недовольно спросила тетушка.

– Нет, я про кошку с собакой. И про рыбок. Дети, слава Богу, выросли, с нами едут.

Тетя Рая вздохнула, оглядела свысока новый коттедж, который племянница с мужем только что приобрели, недовольно передернула плечами. Видно рухлядь ей не понравилась. Она ожидала, что прокурор сможет приобрести для любимой племяннице что-нибудь получше.

Она, конечно, знала, что прокурор жаднейший из всех жадных мужчин, но чтобы настолько! Чтобы единственную племянницу, которую она считала родной дочкой, засунуть в двухэтажную деревянную будку, она вытерпеть не могла.

Тетя Рая знала точно, что она обязательно отомстит поддонку-прокурору за такое унижение племянницы. Она усиленно придумывала план мести. И в очередной раз обрадовалась, что замуж ни разу не вышла и счастья материнского не испытала.

У нее и так нервы рвались наружу оттого, что племяннице не повезло с мужем. Она за нее переживала. Она переживала за свою младшую сестру Машу, которая была всего на пять лет старше племянницы. А если бы у нее самой были дети, она и за них бы переживала.

В общем, тетя Рая была профессиональным переживальщиком.

Тетя Рая любила причитать над судьбой, над выдуманными проблемами, над радостным событием, над всеми переживаниями, которые показывали в телесериалах.

Но все знали, что это ее хобби. На самом деле она была настоящей эгоисткой и любила только себя. Во всяком случае, так думали все, кроме нее самой. Она была уверенна, что незаменима!

Вообще-то их в семье было три сестры. В живых остались только две: старшая и младшая. Средняя сестра, мама Кати, погибла с мужем в автокатастрофе. И Раиса Федоровна воспитывала единственную племянницу и младшую сестру вместе.

Конечно, остаться с двумя детьми на руках, когда ты в самом расцвете сил и сама могла стать матерью не очень просто. Всех женихов отпугивало наличие двух детей. Хотя один все же друг задержался, постоянно признавался тете Рае в любви. Это был Вася-плотник.

«Странно, почему я о нем вспомнила?!» – подумала Раиса Федоровна, подойдя к ветхому жилью.

Катя пропустила ее вперед и, прикрыв рот рукой, тихо засмеялась.

На белой куртке тети Раи черным маркером печатными буквами было выведено, – «БОЙ КУРЕНИЮ».

Катя повернулась в сторону мужа и помахала ему кулаком.

– Твоя работа? – прошипела она ему в ухо.

– Да, наглядная агитация для молодежи. Хотел добавить, что курение сделает вас такой. Но места не хватило, – прошептал в ответ Дима и закрыл за тетушкой дверь. Он помог снять куртку. Ведь он же все-таки джентльмен. Хоть и русский.

Дверь со скрипом отворилась, и тетя Рая попала в сказку. Там действительно было очень страшно. Внутри было хуже, чем снаружи.

Деревянные полы широкими кривыми досками были уложены вкривь и вкось. Между ними зияли огромные волнообразные щели. Из под которых дуло. Обрадовала только красивая дорогая старинная мебель, которая забирала все внимание на себя.

Полукругом возле окна в мягких пушистых подушках расположилась итальянская расписная софа. Одновременно такого же цвета на окне висели царские драпированные шторы, как в Зимнем дворце.

Тетя Рая видела их в одной из спален барышень. Еще очень понравился камин, в котором горели угли, и от этого было в комнате очень уютно.

Из зала поднималась лестница на второй этаж массандры. И уводила взгляд в сторону флигеля. Особняк состоял из трех частей. Одноэтажная часть огромного зала находилась посредине, а два пристроенных флигеля с конусообразными крышами охраняли его по бокам. Мини – замок в русско-английском стиле.

В углу пышная елка с новогодними игрушками тоже порадовала. Особенно красная звезда наверху.

– Красиво нарядили, – произнесла довольная тетя Рая, разглядывая раритетную звезду. – А сколько лет этой рухляди? – произнесла она, разглядывая звезду.

– Звезда еще от родителей осталась! – напомнила Катя.

– Я про дом! – вспылила тетя Рая.

– Во-первых, это не рухлядь, – недовольно произнес прокурор. – Это историческое место. А земли, видели, сколько за забором?

– А что ты картошку будешь сажать? – засмеялась тетя Рая.

– Нет, почему картошку? У меня дети.

– Они будут ее сажать, ты это хотел сказать, – перебила его Раиса Федоровна.

Дима махнул рукой, схватил спортивную сумку и стал подниматься на второй этаж, как всегда возмущаясь под нос.

Катя постаралась защитить мужа и гордо произнесла: «Тетя Рая, мы почти рядом с Зимним Дворцом живем. Это же центр. Пять минут ходьбы до Дворцового моста».

– Его же сюда в это убожество не перенесешь? – возмущалась тетя Рая. – Да и зачем было продавать материну квартиру на Озерках, еще дачу и все что наживали, чтобы этот ужас купить?

– Мы сделаем ремонт, вот только ипотеку выплатим, – пообещала Катя.

– Ипотеку они выплатят? А если не выплатите? Бандакиры, у вас это заберут?

– Какие бандакиры? – спросила Катя.

– Я сокращенно сказала. Разве не понятно, что это бандиты – банкиры.

Катя заулыбалась великому могучему русскому языку.

– Не заберут! Мы будем много работать и отдадим!

– А если не отдадите, у вас все заберут. Вы тогда ко мне поедете жить? Я не пущу. Дайте мне хоть на старости лет одной пожить! – возмущалась тетя Рая. – Они еще в отпуск собрались ехать. За какие деньги жируете? Сколько наворовал твой прокурор?

– Тетя Рая, он у меня очень честный и принципиальный.

– Таких больше не осталось, я новости смотрю! – пробубнила тетя Рая.

– Он у меня один такой остался! – защищалась Катя.

– Всех пересадили, что ли? А его не за что? Не за что взять? А жиром заплыл отчего? Недоедает или опух?

Тетя Рая возмущенно помахала палкой в сторону второго этажа. Но Катя стала объяснять любимой тетушке, что путевку они взяли горячую, что день рождения он хочет вместе с новым годом в Турции отметить, чтобы сэкономить денег. А сейчас отдыхать в Турции выгодно, потому что никто туда не ездит, боятся. А ее прокурор смелый, всю семью везет. Даже на четверых заказал всего одноместный номер. И что тетушка к нему зря придирается.

Когда она заступалась за мужа, дети прибежали на крики и стали обнимать любимую бабушку, которая их с детства поднимала. А тетя Рая удивлялась, что Максиму уже двадцать пять лет! Кристине – восемнадцать! Когда успели вырасти?!

Тетя Рая наобнимавшись, нацеловавшись с внуками, пошатнулась и нечаянно оперлась на лестницу. В это время балясина с грохотом отвалилась и покатилась по ступенькам к ее ногам.

– Срам, еще прокурор называешься! Когда ремонт сделаешь?! – кричала тетя Рая, поднимая голову ко второму этажу.

Прокурор спускался с круглыми глазами вниз, прижался к стене, втянул шею в футболку.

Тетя Рая недовольно отряхнулась, оглядела потрепанное помещение еще раз и плюнула прямо на кроссовки прокурора. Он испуганно глянул на единственную родственницу жены.

– Я не понял, если ветхое жилье, то нужно сразу плеваться? И почему я должен ремонт делать? Катька больше меня репетиторством зарабатывает. Я, между прочим, этих дармоедов за свой счет за границу везу. Никто не сложился со мной. А мне еще подарок на день рождения нужно купить. Ремонт в этом году делать не буду!

Тетя Рая подошла к Диме поближе, пристально посмотрела ему в глаза, замахнулась так, что Дима обеими руками прикрылся с испугу, часто заморгал, косясь на жену.

Тетя Рая всегда была в семье лидером. Ее побаивались. Если она на кого-то замахивалась, значит стоило ждать неприятностей. Все забывали про возраст, про радикулит, про давление и бежали от нее подальше. Она становилась в бойцовскую позу и билась с противником до конца. Войну она, конечно, не застала. Но в дворовых битвах первая принимала участие. Это была бабулька из девяностых. Когда нужно было выживать. Она выживала… причем всех!

Когда она замахнулась на Диму, дети зажмурили глаза, ожидая продолжения. Но услышали слабое Димино – «Че ни так?!». И ответ: «Жмот ты. Но я тебя сегодня бить не буду, пусть иностранцы думают, что у моей племянницы порядочный муж, а не бомж с подбитым глазом. Приедешь с отпуска, отпущу пару оплеух, понял, которые промеж глаз поместятся? Я племянницу в обиду не дам. Когда у вас самолет?

– Боюсь, уже улетел! – сказал Дима, поправляя на голове соломенную шляпу. – Давайте присядем на дорожку.

Дима широкими шагами сделал два взмаха к дивану, Катя примостилась рядом, дети сели по бокам, тетя Рая – на первую ступеньку лестницы.

Она исподлобья косилась на семейство прокурора, которое улыбалось предстоящим выходным.

Они вспомнили, как папашка устроил в агентстве разгром, требуя выписать ему путевку всего на три дня. Слово прокурора сыграло свою роль и ему выдали тариф со скорбным выражением лица. Они надеялись, что прокурору понравится в Турции, и он продлит свое пребывание до семи дней. Но тут же засомневались, – он потребовал одноместный номер для четверых…

Тетя Рая констатировала, что племянница достойна лучшего, чем поехать в Турцию на один день.

– Нет, мы на целых три дня едем! Пятница, суббота и воскресенье! – с гордостью произнесла Катя, забегая в комнату с дорожной сумкой больше похожей на дамскую.

Дима вновь осторожно прижался к лестнице, испуганно прошел мимо тети Раи на второй этаж. Она тут же пересела на диван поближе к внукам и закурила свою сигару.

Тетя Рая выпустила струю дыма в лицо шестнадцатилетней красавице внучке. Кристина закашлялась и в этот момент поняла, что никогда курить не будет. Рядом, отгоняя дым от себя билетами на самолет, сидел Максим. Он тоже закашлялся. Тетушка недовольно посмотрела на них и удивленно спросила: «Катя, они что у тебя чахоточные?».

– Почему, – ответила Катя, подкрашивая губы возле зеркала.

– Кашляют, – выпуская дым в лицо, произнесла тетя Рая.

– Приедем, нужно будет показать их врачу, – забеспокоилась Катя.

Дети возмущенно заметили, что они кашляют от тети Раиного табака, потому что он крепкий. На что она сказала, что этого не может быть, табак высшего сорта. Она сама его производит из сигарет «Прима», разрывая и высыпая их в трубку. Сигареты еще с войны остались, не уточнила после какой?

Она еще долго возмущалась, давала распоряжения, спрашивала, и, конечно, как всегда, переживала, чем будет кормить живность. При этом сказала, что жирную собаку посадит на диету, а рыбок сжарит на сковородке. Только Француаза одна знала подход к ней. Она заискивающе махала перед новой хозяйкой хвостом, потому что была умной.

Тетя Рая заглянула в забитый продуктами холодильник, дала несколько распоряжений по поводу того, как в Турции себя вести. Хотя никогда там не была и никогда не будет! Она возмущалась всем заграничным, хвалила нашего Президента, предсказывала, что скоро все будут отдыхать в России. Только не уточнила где и когда.

Она была патриоткой, не переживала больше ни за одну страну, гордилась огромной Родиной, природными богатствами, нефтью и газом, который считала своей собственностью, потому что газ у нее горел на кухне.

Возмущалась Турцией, что сбивает курортные цены и заманивает к себе всякий сброд. Уверяла, что настанут времена и заграница сама будет давать денег россиянам, чтобы они туда ездили и поднимали мировую экономику. И отдавать бешенные деньги за наших бездомных собак, которых будут покупать за их дутую валюту, которая ничего не стоит. И обещала продать подхалимку Француазу по хорошей цене на туалетное мыло, а не на хозяйственное.

Время тикало, поторапливало каждой секундой, а Дима с Катей пережевали за питомцев, что оставляют с ними этого монстра с трубкой во рту.

Тетя Рая обняла Максима, погладила его по голове, ласково посмотрела. Его единственного она не трогала в семье. Противоположность полов было явным. Она любила внучка больше всех.

– Ну что, дружбан, покидаешь меня? – грустно сказала она и вздохнула.

– Да, бабуль, извини, первый Новый год не вместе. А поехали с нами.

– Ты что?! Я эту заграницу ни копейкой не поддержу! Финансировать упаднические страны не собираюсь! Это вы им продлеваете агонию. Да и паспорта заграничного у меня нет.

Муж Дима спустился в этот момент со второго этажа с чемоданом в руках, в шортах и ковбойской шляпе. Он посмотрел на ручные часы, расстегнул их и передал Тете Рае.

– Жлоб, ты мне решил часы подарить в Новый год? – удивленно спросила тетя Рая.

– Это не подарок. Это для рыбок, кошки и собаки, чтоб кормили по часам, Раиса Федоровна, – процедил Дима.

– Ой, я уже думала, земля с небом сошлись, раз ты щедрым стал.

Тетя Рая хорошо знала своего зятя. Он действительно был очень жадным человеком. За всю совместную жизнь с племянницей ни разу ничего не подарил ей. Да не тети Рае, а своей жене ни разу ничего не подарил. Не говоря уже о детях. Поэтому она чуть сознание не потеряла, когда он протянул ей золотые часы. Так нельзя нервничать! Тетя Рая с усмешкой оглядела его с головы до ног, первый раз увидела прокурора в шортах, сланцах, и солнцезащитных очках.

– Пижон, до аэропорта в трусах поедешь? Отморозишь я…

Катя оборвала ее на полуслове.

– Тихо! Здесь же дети!

– Ягодицы себе отморозишь, – быстро нашлась тетя Рая.

На что Дима ей сообщил, что он едет на машине.

– Прямо в Турцию?!

– Нет, к самолету, – выдохнул Дима и быстро прошел к выходу, закрываясь детьми, как щитом.

Катя на ходу поцеловала любимую тетушку, собаку и кошку, помахала рыбкам и выскочила следом за всеми.

Тетя Рая поспешила схватить куртку, сослепу заметила на ней черные разводы, постаралась стряхнуть эти злосчастные буквы, плюнула на свою немощь, накинула куртку и медленно выползла из коттеджа провожать племянницу с семьей.

Когда она вышла, то увидела, что толпа с открытыми ртами смотрит на прокурора в летних шортах и солнцезащитных очках, вышагивающего под крупными пушистыми хлопьями снега. Зеваки стояли с открытыми ртами. Эскортом подъехали еще несколько полицейских машин, которые выстроились в ряд за прокурорским Джипом.

«Ни фига себе, как его провожают?! – воскликнула тетя Рая. – С сопровождением!», – не успела закончить она мысль, как прокурорский Джип рванул с места. А зеваки продолжали стоять с открытыми ртами и смотреть туда же, куда и смотрели. Они с интересом рассматривали дом напротив прокурорского коттеджа. Полицейские машины почему-то тоже не сдвинулись с места.

– А что произошло? – спросила тетя Рая у стоявшего в нескольких шагах старика.

– Клад нашли, – ответил он безразлично, как будто это происходило каждый день, – в бывшем особняке Трубецких, что напротив. Узбеки делали ремонт, случайно обнаружили еще одну комнату полностью забитую золотом. Ну почему-то золото не их, а семейства Нарышкиных, – удивленно заметил он. – Не пойму, они тут никогда не жили, – продолжал размышлять старик вслух.

– Можно подумать, вы тогда жили, что всех бывших соседей знаете? – злорадно заметила тетя Рая.

– Да, всех соседей знаю, кто раньше здесь жил.

– А в этом деревянном чулане, кто жил? – спросила, ухмыляясь, тетя Рая, показывая на коттедж племянницы.

– Который прокурор купил? – переспросил дед, тетя Рая махнула утвердительно головой. – Здесь жили Морозовы.

– Тот самый фабрикант?!

– Да, тот самый. Вам его продала внучатого племянника. Она была последней из наследников, насколько мне известно.

В это время полицейские выводили в наручниках двух узбеков и провожали их к машине полицейской помощи, как ее называли местные жители.

Отдаленно тетя Рая услышала, как узбек оправдывался, что хотел показать мешок с украшениями родне в Узбекистане, а потом вернуть государству. Больше тетя Рая ничего не слышала и поняла, что прокурора без штанов никто не видел. Ей самой хотелось знать, сколько мешков золота помещается в комнате из четырнадцати квадратных метров, а не то, куда поехал прокурор в трусах.

Глава 2

Кладбище, конечно, не лучшее место для знакомства. Но в тоскливую дождливую погоду тоже праздники не отменяются. И огромное количество людей пришли в поминальную субботу навестить ушедших родственников, попросить замолвить за них словечко перед Святыми.

Вот и младшая сестра тети Раи, любимица Машенька, пришла на кладбище помянуть своих близких, поплакаться о судьбе одинокой старой девы.

Когда приходишь к близким, не зависимо от того, где они находятся, всегда становится на душе легче. И, высказав им все претензии к земной жизни, счастливый отправляешься дальше к концу своего земного существования.

Машенька сидела на скамейке и горько плакала, делясь своими проблемами с ушедшими родственниками. Неожиданно за спиной она услышала шаги и голос из далекого прошлого.

– Машенька, здравствуй! Сколько лет тебя искал.

Машенька вздрогнула, вся сжалась и боялась повернуться к говорившему. К тому же из-за тучного телосложения она вряд ли могла повернуться сразу. Даже голову она не смогла сдвинуть и тихо ждала своей участи.

Перед нею возникли огромные офицерские ботинки, затем штаны с лампасами, а выше генеральский бушлат и, – одноклассник Коля, который, конечно, немного постарел. Ну, этак, лет на пятьдесят.

– Коленька, – воскликнула Маша. – Ты такой мужественный стал, я тебя сразу не узнала.

– А что я в школе был женственным? – обиженно спросил генерал, который давно сидел на пенсии.

– Да нет, ты всегда добрым был, – попробовала оправдаться Маша, – а ты почему здесь? – заморгала глазами Машенька, пытаясь их красиво выправить.

Генерал плюхнулся рядом на скамейку, вздохнул и поведал ей свою горькую судьбу вдовца. Он так близко наклонился и шмыгнул носом, рассказывая свою жизненную историю, что Маша вдруг вспомнила, как они сидели за одной партой десять лет, и он так же всегда хлюпал носом. А как он сильно любил ее! Как носил эти дурацкие печеные трубочки с зеленым кремом. И почему этот крем был зеленым? Он ведь только вызывал ассоциацию, напоминавшую хлюпающий нос. Если бы крем был другого цвета, не зеленого, меньше ассоциаций было бы с простудой, которая не позволила ей выйти за него замуж. Уж очень часто он болел! О чем она теперь сожалела одинаково, – как о простуде, так и о замужестве.

Маша рассматривала постаревшее лицо друга. Крупный красный нос и круглые большие глаза неопределенного цвета.

Наверное, они когда-то были голубыми. Но Машенька этого не помнила. В отличие от генерала, который на кладбище напевал ей песню про зеленые глаза, которые навлекли на него беду.

– У беды глаза зеленые, – напевал генерал Маше на ухо.

И только сейчас Маша поняла, что генерал признается ей в любви. Что все годы вспоминал ее зеленые глаза, что жену не любил, поэтому, наверное, Бог не дал деток, и что всю жизнь посвятил службе, добился высоких результатов, стал генералом.

А Маша в ответ покраснела и призналась, что часто вспоминала его вкусные трубочки с зеленым кремом. На что он с радостью предложил ей пройтись в гости к маме, которая лежала неподалеку. И когда они туда шли, он вспомнил, что она не могла знать, что трубочки были вкусными, так как она ни одной не попробовала.

Маша пыталась оправдаться, что держала фигуру. Но с годами силы ослабли, и она ее не удержала. Но генерал Коля успокоил, что Маша ему нравится разная. Да к тому же с годами вкус тоже меняется и он теперь любит женщин в теле.

Генерал тут же предложил Маше выйти за него замуж, чтобы опять не потеряться. Хоть место было не совсем подходящее для признаний в любви, но Маша быстро согласилась по той самой причине. И призналась, что ждала его всю жизнь.

А тетя Рая в это время сидела в кафе со своей первой любовью. Если бы кто-нибудь из семейства прокурора увидел ее сейчас, в жизни бы не догадался, что это та самая сгорбленная старушка с палочкой. Перед одноклассником она сидела стройная, как засохшая березка. И даже с подкрученными волосами и макияжем, который тщательно скрывал цвет лица.

Тетя Рая так же признавалась однокласснику в любви. И с откровением старой девы исповедовалась, что, давеча, случайно нашла в записной книжке его домашний телефон.

Тетя Рая действительно вчера, когда выводили узбеков с золотом, вспомнила про своего одноклассника-плотника Васю и решила пригласить его в кафе.

– Васенька, я тебе точно говорю, что в прокурорском особняке полно золота! – шептала она ему заговорщически.

В этот момент по телевизору показали новости Питера. Полицейский держал за шиворот поникшего узбека, который с круглыми глазами заглядывал в телекамеру и пользуясь случаем передавал привет всем родственникам поочередно.