Фауст
Иллюстрация Августа фон Крелинга
Часть первая
Ночь
В тесной готической комнате с высокими сводами Фауст в беспокойстве, в своем кресле у конторки.
Фауст
Ах, и философов-то всех,И медицину, и права,И богословие, на грех,Моя изучила вполне голова;И вот стою я, бедный глупец!Каким и был не умней под конец;Магистром, доктором всякий зовет,И за нос таскать мне десятый уж годИ вверх и вниз, и вкривь и вкосьУчеников своих далось.И вижу, что знать ничего мы не в силах!От этого кровь закипает в жилах.Я точно ученей всех этих глупцов,Магистров, писцов, докторов и попов:Смущаться сомненьем мне больше не надо,Не стану бояться я черта и ада;За то и отрады ни в чем не встречаю,Не мню я, что нечто хорошее знаю,Не мню, что чему-то могу поучать,Людей исправлять и на путь наставлять.Ни денег не нажил, ни благ иных,Ни славы, ни почестей мирских;Собака б не стала так жить, как я маюсь!Поэтому к магии я обращаюсь,Не изречет ли мощный духКакой-нибудь мне тайны вслух,Чтоб перестал я твердить, кряхтя,Другим, чего не знаю я;Чтобы познал я, чем вполнеМир связан в тайной глубине,Чтоб силы мне предстали сами,А не возился бы я над словами.О, месяц! Если б в этот часТы озарял в последний разКонторку в комнате моей,Где столько я не спал ночей!Тогда над книгами горой,Печальный друг, ты был со мной!О, если б на вершинах горЯ светом мог насытить взор,Средь духов вкруг пещер носиться,В лугах, в лучах твоих томиться,От чада знанья облегченный,В твоей росе возобновленный!Увы! Не в той же ль я тюрьме?Нора, в которой душно мне,Где даже свет небес дневныхТускней от стекол расписных;Стесненный этой грудой книг,Что точит червь, гнездясь в пыли,Где вверх до сводов до самихБумаги в копоти легли,Везде бутыли у шкаповИ инструменты по стенам,Меж них набит старинный хлам –И вот твой мир; вот мир каков!Спрошу ль, зачем так сердце вдругПугливо застучится в грудь?И непонятный мне недугВсей жизни преграждает путь?Взамен природы всей живой,Куда Господь послал людей,Живу в пыли я лишь гнилойЗвериных да людских костей.Беги! Воспрянь! И в свет иной!И разве эта книга вот,Что Нострадамуса[30] рукойНаписана, – не поведет?Тогда познаешь ход планет,Природою руководим,И сила духа даст ответ,Как дух беседует с другим.Напрасно трезвым здесь умомСвятые знаки разъяснять.Вы духи! Вьетесь здесь кругом;Ответьте, коль могли вы внять!(Открывает книгу и видит знак макрокосма[31].)
Какую радость этот вид исторгИз всей души покорной этим силам!Я слышу, юный и святой восторгТечет по нервам у меня и жилам.Не бог ли эти знаки начертал,Что бурю сердца укрощают,Его отрадой наполняют,И тайной властию началПрироды силы вдруг пред взором обнажают?Не бог ли я? Все ясно, наконецВ чертах я сих читать умею.Природы творчество перед душой моею.Теперь я понял, что сказал мудрец:«Не мир духов нам заперт властный,Твой смысл закрыт. – Но ты прозри,Встань, ученик! Омой, несчастный,Земную грудь в лучах зари!»(Он рассматривает знак.)
Как все слилося здесь в одном,Как все живет одно в другом!Как вверх и вниз здесь силы неземныеНесут друг другу ведра золотые,На крылиях перелетают,С небес сквозь землю проникаютИ все созвучьем наполняют!Какое зрелище! Лишь зрелище, увы!Природы силы, где же вы?Где грудь ея? Источник жизни каждой,К которому земля и небо льнет,Куда всего меня влечет –Ты всех поишь, что ж я томлюся жаждой?(Он нетерпеливо раскрывает книгу в другом месте и видит знак духа земли.)
Совсем не так на этот знак смотрю!Ты дух земли, ты мне роднее;Себя я чувствую сильнее,Я словно от вина горю;Я мужество почуял молодое,Сносить и скорбь, и счастие земное,Сражаться с бурею морскою,Под треск крушенья не слабеть душою,Тускнеет надо мной –Луна свой прячет свет –Лампада меркнет!Чадеет[32]!Красные лучи дрожатВкруг головы моей! Со сводовКакой-то дрожью веетИ обдает меня!Ты реешь, дух желанный, чую я:Откройся!Ах, как стеснилась грудь моя!Чтоб вновь наполняться,Все чувства волненьем томятся!Явись! Явись! Хоть с жизнью пришлось бы расстаться!(Он берет книгу и таинственно произносит знак духа. Красное пламя вздрагивает, и дух является в пламени.)
Дух
Кто звал меня?Фауст
(отворачиваясь)
Ужасные черты!Дух
Ты влек меня в сильнейшей мере,И долго льнул к моей ты сфере,И вот…Фауст
Ах! нестерпим мне ты!Дух
Ты звал, алкал под страстный лепетУслышать мой голос и лик видеть мой;Я тронулся твоей мольбой,Вот я! – Какой позорный трепет,О, полубог, тебя объял?Где грудь, в которой мир ты целый создавалНосил, вмещал, гордясь мечтой любовнойВозвыситься до нас, до высоты духовной?О, где ты, Фауст! Чей зов ко мне звучал,Которого ко мне порыв всесильный мчал?Ты ль здесь, объят моим дыханьем,Вдруг стал трепещущим созданьем,Подобьем слабого червя?Фауст
Лик огненный, смущусь ли я душою?Я точно Фауст, и равен я с тобою.Дух
В буре деяний, в волнах бытияБродящая сила,Кружусь на просторе,Рожденье, могилаИ вечное море,За сменой другая,И жизнь огневая,Основу у времени шумно сную,Живой я покров божества создаю.Фауст
Носящийся над бездной мировой,Дух деятель, как родствен я с тобой!Дух
С тем равен бываешь, кого постигаешь,Не ты со мной!(Исчезает.)
Фауст
(содрогаясь)
И не с тобой?Так с кем же?Я, образ божества!И даже не с тобой!(Стучат.)
Смерть! Узнаю, – мой фамулус опять –Прощай все счастия мгновенья!Ведь нужно ж эту мощь виденьяСухому шатуну прогнать!Вагнер в халате и колпаке, с лампой в руке. Фауст отворачивается.
Вагнер
Простите! Декламировали, мнилось,По греческой трагедии вы? – ВотТакое б мне искусство пригодилось,Ему теперь большой почет.Слыхал я мненье, да и всякий скажет,Иной актер священнику укажет.Фауст
Да, ежели священник сам актер.Как это иногда бывает.Вагнер
Ах! Кто сидит, вперяя в книгу взор,И мир едва по праздникам видает,Лишь издали, в трубу глядя глазами,Как станет мир он убеждать словами?Фауст
Чего в нас нет, нам не поймать, мой милый!Не из груди оно течет,Откуда с первобытной силойУ слушателя к сердцу льнет.Вам век сидеть в труде бесследном,В чужих объедках видеть прок,Стараясь в вашем пепле бедномРаздуть убогий огонек!У обезьян да у ребят возбудишьВосторг, – коль в этом вкус нашел,А сердца льнуть ты к сердцу не принудишь,Коль не от сердца ты исшел[33].Вагнер
Но дикция оратора спасенье.Сам чувствую, отстал я, без сомненья.Фауст
К чему при честной цели шум?Зачем шутом с гремушкой быть?С искусством малым здравый умСебя сумеет заявить.И если подлинно есть что сказать,Зачем мудреных слов искать?Да, ваши речи с яркой мишурой,Глаза лишь людям отводящей,Бесплодны, как осеннею поройТуманный ветр, в сухой листве шумящий!Вагнер
О, Боже! Жизнь кратка, – меж тем,Искусство долго в изученье.Я при своем критическом стремленьеПугаюсь иногда совсем.Источники, какие и найдешь,Чтоб приобрестъ, как трудно достается,Полу пути, пожалуй, не пройдешь,А бедняку и умереть придется.Фауст
Ужель пергамент – кладезь тот священный,Что в силах жажду навсегда залить?Лишь из души отрадою нетленнойВозможно душу утолить.Вагнер
Позволь! Так радостно, признаться,В дух прошлых лет переселяться,И видеть, что до нас писал мудрец,И как мы далеко ушли-то, наконец.Фауст
О! Далеко. До звезд самих!Для нас, мой друг, чреда веков былыхЕсть книга за семью печатями.Что духом тех веков слывет,То, в сущности, дух самых тех господ,А в нем века должны признать мы.Тут больше грустного, чем срама.Посмотришь, – жаль, что не бежал давно;Помойное ведро, чулан для хлама,И много что событие одно, –С прекрасной прагматической максимой,Ни с чем в устах у кукол несравнимой!Вагнер
Однако мир и дух-то наш познатьВедь каждого из нас прельщает.Фауст
Да, что зовется познавать!Кто вещи звать их именем дерзает?Того, кто что-нибудь да зналИ сердцу в простоте душевной дав свободу,Свои воззрения и чувства нес народу,Народ же изгонял всегда, да распинал.Любезный друг, прости, давно уж ночь,Пора расстаться позднею порою.Вагнер
А я не спать и доле бы не прочь,Чтоб так учено толковать с тобою.Но завтра, ради праздника Христова[34],Про то и се позволь спросить мне снова.Ученый труд давно себе усвоя.Хоть много знаю, – знать хотел бы все я.(Уходит.)
Фауст
Как в голове надежда не проходит,Когда иной пустому только рад,Рукою жадно роет клад,А дождевых червей находит!Как смеет речь людская здесь звучать,Где мощный дух сказался мне тревогой?Но, ах! Спасибо, в этот раз сказатьЯ должен и тебе, бедняк убогой.Ты спас меня в ужасный этот миг,Как я едва с рассудком не расстался.Так исполински образ сей возник,Что сам себе я карликом казался.Я образ божества, когдаПеред зерцалом правды вечнойЯ мнил, в отраде бесконечнойСтряхнуть земное навсегда;Я, выше херувимских силМечтавший всюду разливаться,И творчески с небесными равняться, –Как тяжело я должен рассчитаться!Ты словно гром меня сразил.С тобою мне равняться не пристало.Хоть сил во мне призвать тебя достало,Но удержать тебя не стало сил.Я был в те чудные мгновеньяВ душе так мал и так высок;Ты вновь столкнул без сожаленьяМеня в людской неверный рок.Кто скажет мне: куда стремить желанья?За тем порывом, иль назад?Ах! Наши действия, равно как и страданьяХод нашей жизни тормозят.К высокому, что в духе обретаем,Все чуждое помалу пристает.Когда земного блага достигаем,Все лучшее мечтой у нас слывет.Святые чувства жизненных стремленийКоснеют средь житейских треволнений.Хотя сперва, в порыве молодом,Мечта рвалась взлететь над сферой звездной.Теперь ей круг очерчен небольшой,Когда за счастьем счастье взято бездной.Забота тотчас в сердце западает,В нем тайные страданья порождает,И, разрушая радость и покой,Все маской прикрывается другой:Дом, двор, жена и дети нас дурачут,Вода, огонь, кинжал и яд,Что не грозит, – пред тем дрожат,И то, чего не потерять, – оплачут.Богам не равен я! Глубоко в том сознаюсь;Я равен червяку, я в прахе пресмыкаюсь.Его, возросшего, живущего в пыли,Стирает путника ступня с лица земли.Не прах ли, что с высоких стенЗдесь грудь стесняет мне до боли,Что здесь гнетет меня как тленВ жилище копоти и моли?Найду ли здесь, чего искал,Хоть в тысячах бы книг я убеждался,Что человек всегда страдал,Что изредка счастливец выдавался? –Что скалишься так, череп ты пустой?Что мозг твой, как и мой, добыча тленья,Что дня искал ты в темноте густой,И, алча правды, знал лишь заблужденья!Вы инструменты, кубы горбачи,Колеса, гребни на смех, знать, вы были?Стоя у врат, я видел в вас ключи,Бородки ваши ничего не вскрыли. –Таинственна средь бела дня,Природа не дает покров свой снять руками,И то, чего она не вскроет для меня,Винтами выдавить нельзя да рычагами.Ты, старый хлам, мной сбережен ты весь,Ты послужил отцу, но мне не мог годиться.Ты, старый свиток, ты коптишься здесь,С тех пор, как на столе лампада тут дымится.Не лучше ль было б мне всю эту дрянь прожить,И не потеть всю жизнь над малым, что имеешь,Что мог ты от отца в наследство получить,Приобрети, – и им ты овладеешь.Нас давит то, чего нельзя употребить,Лишь в том, что создал миг, ты пользу возымеешь.Но отчего мой взор к той точке прилепился?Ужель тот пузырек для глаз моих магнит?Зачем весь мир вокруг внезапно озарился,Как в час, когда луной полночной лес залит?Привет тебе, о, склянка дорогая!Благоговейно чту тебя, снимая.В тебе дивлюсь людскому я уму,Ты усыпительница мук несносных,Ты выжимок всех соков смертоносных,Иди служить владельцу своему!Тебя я вижу – и слабей страданья.Тебя беру – и никнут все желанья,Отлив волны духовной настает.Меня влечет морская вдаль пучина,У ног моих зеркальная равнина,На новый берег новый день зовет.Я огненную вижу колесницуСходящую! И я готов душойПерелететь эфирную границуК деяньям чистым сферы неземной.И это счастье жизни богоравной,Недавний червь, ты мог бы заслужить?Лишь к солнцу, милому недавно,Дерзни ты спину обратить!Отважься только в те врата ворваться,Которых всяк бежит невольно сам.Пора тому на деле оправдаться,Что сильный не уступит божествам.Не трепетать пред мрачной той пещерой,Куда мечта на казнь себя ведет,В тот переход пуститься с верой,Где целый ад пред устьем тесным ждет,На шаг такой с улыбкою решиться,Хотя б затем пришлось в ничто разлиться.Теперь сойди, хрустальная ты чара,Из своего старинного футляра,Тебя я много лет позабывал!Пиры отцов ты обходила,Гостей угрюмых веселила,Когда тебя один другому подавал.Изображений хитрых блеск и светИ пьющих долг их объяснять стихамиИ пить до дна, не отольнув устами, –Все в память мне с пирушек юных лет;Теперь тебя не передам соседу,И в честь твою не рассмешу беседу;Вот этот темный сок, который льюТеперь в тебя, мгновенно охмеляет.Кто сам готовил – избирает,Чего душа в последний раз алкает,Его в честь утра праздничного пью!(Подносит чашу к устами. Звон колоколов и хоровое пение.[35])
Хор ангелов
Христос воскресе!Радость свободногоОт первородногоГреха народногоМиру дадеся[36]!Фауст
Что так жужжит, какой веселый звонОт уст моих вдруг чару отрывает?Иль гул колоколов со всех сторонО светлом празднике вещает?Иль та же песнь, что пел ночной поройХор ангелов над сенью гробовой,Союз нам новый обещает?Хор женщин
БлагоуханияМы ему лили,Полны рыдания,Здесь положили,В плат из холста мыЕго облекли.Ах! Но Христа мыЗдесь не нашли.Хор ангелов
Христос воскресе!Блажен тот преданный,Кому изведанныйИ заповеданныйИскус дадеся!Фауст
Зачем юдольного жильцаИскать вам здесь, святые звуки?Звучите там, где нежные сердца,Я слышу весть, но с верой я в разлуке;Кто верит, жаждет чуда до конца.Мой дух лететь в те сферы не дерзает,Откуда слышен ваш привет;Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Старинный мужской монастырь в Курской губернии.
2
В песне радость твоя, песню ж могу я дать и, даря, оценить всю ее стоимость (лат.).
3
Артур Шопенгауэр (1788–1860) – немецкий философ.
4
Я сделал все, что мог, кто может, пусть сделает лучше (лат.).
5
Георг Гегель (1770–1831) – немецкий философ.
6
Курник – русский пирог с начинкой из курятины.
7
Римский патриций Лукулл, известный полководец, прославился также как гурман.
8
Француа Ватель – искусный повар французского короля Людовика XIV.
9
Иоганн Винкельман (1717–1768) – немецкий искусствовед.
10
Фридрих Мюллер (1823–1900) – немецкий и английский филолог, специалист по мифологии.
11
Куно Фишер (1824–1907) – немецкий философ.
12
«Повесть о том, как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем».
13
Чарлз Дарвин (1809–1882) – английский натуралист и путешественник.
14
Иксион – персонаж древнегреческой мифологии, за дерзость и нечестивость боги его покарали, привязав к вечно крутящемуся колесу.
15
Гораций (65 г. до н. э. – 8 г. до н. э.) – древнеримский поэт.
16
Будда Шакьямуни (563 г. до н. э. – 483 г. до н. э.) – легендарный основатель буддизма.
17
В приписываемой доктору Иоанну Фаусту волшебной книге (Zauberbuch) Мефистофель изображен на картине в виде черной собаки (примечание А. Фета).
18
Если бы молодость знала, а старость могла (фр.).
19
«Аполлон, убивающий ящерицу» – выставленная в Лувре мраморная фигура нагого юноши рядом с деревом, по которому ползет ящерица (первые столетия Римской империи с утраченного бронзового оригинала).
20
Максимилиан I (1459–1519) – король Германии с 1486 г., император Священной Римской империи с 1508 г., реформатор государственных систем Германии и Австрии.
21
Пальятив (лат.) – временная помощь, срочная, но не исцеляющая помощь.
22
Стремясь быть кратким, делаюсь темным (лат.).
23
«Искусство Поэзии» (лат.).
24
Иногда и добрый наш Гомер дремлет (лат.).
25
«Посвящение» написано октавами – восьмистрочными строфами, распространенными в итальянской поэзии и впервые перенесенными Гете в немецкий язык.
26
Ко времени написания «Посвящения» (24 июня 1797 г.) скончались многие из слушателей первых сцен «Фауста».
27
«Пролог на небе» построен по принципу Книги Иова («Ветхий Завет»), где дьявол получает позволение Творца вселенной искусить Иова.
28
В образе змеи, согласно библейскому преданию, сатана искушал праматерь Еву.
29
Быванье (устар.) – существование, жизнь.
30
Нострадамус (1503–1566) – французский фармацевт и алхимик, знаменитый своими пророчествами, лейб-медик французского короля Карла IX.
31
Макрокосм (микрокосмос) – в античной философии понимание человека как вселенной (макрокосм) в миниатюре. Эта теория послужила основой для многих учений средневековых мистиков.
32
Чадит.
33
Исшел – исходил, происходил, шел (слово «исшел» часто употребляется в Библии).
34
Праздник Воскресения Христова.
35
Церковные песнопения и звон колоколов доносятся, по-видимому, из ближайшего храма, где совершается пасхальное богослужение.
36
Дадеся (устар.) – дается.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Полная версия книги