История кружева как культурный текст

Для работы в технике ретичелла нити льняного полотна частично удаляются, а оставшиеся нити формируют каркас будущего кружева, для чего обшиваются различными вариациями петельного стежка. Декоративные диагональные связки выполняются иглой, также петельным швом. Получившийся «скелет» кружева дополняется узором, выполненным, как обыкновенно, из петельного или из генуэзского стежка[63].

Родиной ретичелла считаются Ионические острова, где они бытовали под названием greek point laces. Это древнее кружево, найденное при раскопках на островах Корфу и Закинф, изготовлено практически по методу, аналогичному вышеописанному.

Самые ранние «новые» ретичелла относятся к 1480-м годам. Это кружево с жесткими прямыми линиями строгого геометрического узора, образованными с помощью петельного шва, пико и петель «жемчужинки»; этот декор располагается с равными интервалами вдоль внешнего края. В работе используются лен и шелк, окрашенные и природных цветов.

К 1493 году относится первое документальное упоминание ретичелла в описи Сфорца[64]. Своего расцвета ретичелла достигает в 1570–1620-х годах, когда его используют для декоративной отделки предметов церковного обихода, белья, воротников и манжет в одежде для обоих полов. Большинство ретичелла производится в Венеции, однако Милан, Рим, Неаполь и Флоренция также вырабатывали ретичелла в собственном стиле. Остальные страны континентальной Европы не имели собственных школ, ограничиваясь копированием итальянских образцов или интерпретацией образцов из книг Федерико де Винчиоло и Вечеллио. Среди этого довольно однообразного массива выделяется сложное и причудливое ретичелла Англии, называемое Елизаветинским[65].

С конца XVI века в рисунок узора добавляются разнообразные сегменты кругов и треугольников. К середине XVII века ретичелла несколько теряет свой строгий характер, приспосабливаясь к художественному стилю позднего Ренессанса и барокко. В это время в большинстве стран изготовление ретичелла прекращается, следуя моде; однако на Ионических островах и на Мальте традиция продолжается вплоть до конца XVIII века[66]. Здесь геометрическое кружево используют для отделки тяжелых тканей в светском и церковном интерьере, что послужило причиной называния грубого позднего ретичелла «мебельным кружевом».

Ретичелла – наследник шва по прорези punto tagliato и предвестник punto in aria, самого близкого к истинному кружеву прототипа. До создания шитого кружева остается всего один шаг.

Punto in aria  – «стежок в воздух» – образное название самой поздней и наиболее совершенной формы из всех видов раннего кружева. Этот вид кружева уже не имел под собой текстильной основы. Узор выполнялся иглой, которой прокладывались связки из петельного шва, согласно рисунку, нанесенному на пергамент.

Этот вид кружева относится уже к XVII веку; он сходен с ретичелла, но только отчасти, поскольку здесь тканевая основа отсутствует. Общность приемов этих двух родственных техник объясняется преемственностью развития кружева. Важно, что зачастую и ретичелла, и punto in aria имели общие схемы построения рисунка и применялись в одном изделии, дополняя друг друга. Обыватели не всегда разделяли эти два метода работы, так возникло смешение понятий ретичелла и punto in aria. К тому же изделия, выполненные в технике ретичелла, стоили гораздо дороже, чем те, что были сделаны быстрым и дешевым способом punto in aria; поэтому зачастую обе техники представлялись торговцами как одна – более дорогая и престижная. При этом и среди ретичелла, и среди punto in aria наиболее ценилось то кружево, нити которого были не толще нитей материи, которую оно собой украшало.

Отметим, что техника «стежок в воздух» под названием «вологодское стекло» известна и в России[67], а punto in aria имело свое дальнейшее развитие в шитом кружеве Италии.

Начало производства другой ранней формы, а именно металлического кружева, относится к концу XV века. Наиболее раннее документальное упоминание о нем в Западной Европе относится к 1476 году[68], когда в Венеции был издан эдикт, запрещавший «ажурные зубцы из нитей, как сделанные иглой, так и из золота и серебра»[69]. Небольшое количество золото-серебряного кружева также упоминается в 1493 году в описи раздела имущества между сестрами Ангелой и Ипполитой, представительницами миланской правящей династии Сфорца[70].

Общемировое потребление золото-серебряного кружева заметно усилилось со второй трети XVI века, вместе с расцветом Габсбургской Испании. С этого времени испанская мода, согласно которой золото-серебряный декор был основным приемом украшения парадной и праздничной одежды для обоих полов и культовых предметов, распространяется среди королевских дворов Европы.

В этот период в качестве нашивки и обшивки применяются все виды мерного кружева: прошва, край и аграмант. Употребление края и прошивки более характерно для моды XVI–XVII веков, после чего их сменяет широкий аграмант XVIII века. Кружево располагалось на предмете зубцами по схеме «вверх и внутрь», что подчеркивало рисунок узора.

Эффектность кружевной отделки усиливалась использованием подбивки из контрастной материи; эта практика особенно характерна для русских одежд с пришивными подольниками: «на Государе [Михаиле Федоровиче] был наряд Большия Казны: …платно по серебреной по шитой земле травы аксамичены золотом, около трав бархачено шолком червчетым, круживо низано жемчюгом по черному бархату с каменьем»[71]. Этот прием использовался и в декорировании одежд культового назначения[72].

Наряду с мерным кружевом бытовало и штучное; в это время такой тип кружева мог называться «штучным» в полном смысле этого слова, поскольку был представлен единичными образцами, которые задействовались в исключительных случаях. «Штучными» были золото-кружевные коронационные мантии русских императриц Анны Иоанновны, Елизаветы и Екатерины II[73] и их серебряные мантии, употреблявшиеся при менее торжественных церемониях[74].

Металлическое кружево этого периода практически во всех случаях плетеное на коклюшках, за исключением редких гипюрных подишпанов, шитых из бити с помощью иглы[75]. Уникальный образец шитого золотом кружева принадлежал царице Евдокии Лукьяновне. В 1627 году в ее гардеробе имелась роспашница «камка куфтерь бела, вошвы по бархату по червчатому шиты золотом и серебром, орлы оксамичены, круживо по отласу по червчатому шито золотом и серебром травы, в травах орлы, и инроги, и львы, и павы, на вороту 15 королков червчатых резных, у королков репейки и спни золоты»[76].

Обыкновенно же металлическое кружево было плетеным, даже в Венеции, которая традиционно специализировалась на шитых иглой кружевах. Причина этого – толстая металлическая нить, пряденая и тем более волоченая, менее упругая и пластичная, чем льняная или шелковая нить. Непослушная нить золото-серебряного гипюра (то есть кружева, состоящего из тяжелого узора, соединенного тонкими сцепами) обусловила и более простой его рисунок, и некоторые упрощенные технические приемы, например способ исполнения так называемых «отвивных петелек» без обкрутки.

Техника изготовления металлического кружева в основном парная, за исключением point de Raguse и point d’Espagne, которые могут быть выполнены как парным, так и уникальным парносцепным способом.

Однако в старину в золото-серебряном кружеве ценилась прежде всего не техника изготовления, а количество драгоценного металла, которое было затрачено на его изготовление. Оценка кружева производилась чаще всего на вес, который указывался в золотниках, литрах (72 золотника), цевках (6 золотников)[77] или фунтах. Так, в XVII столетии на Руси средняя стоимость одного фунта золото-серебряного кружева находилась в пределах 14–18 рублей[78].

Наряду с этим встречалась мера, выраженная в единицах длины; стоимость одного аршина при средней ширине такого кружева в пять сантиметров была в пределах 18–20 рублей в пересчете на золотые деньги[79]. Бытовала и редкая для золотного кружева практика счета штуками[80]; так, в «Росписи немецких товаров, которые были привезены морем в Архангельск» под 1671 годом отмечен случай ввоза «двух штук поддельных кружев»[81].

Высокая цена исходного материала была одной из главных причин того, что практиковалось «выжигание» золото- и серебросодержащего текстиля и кружева, и множество прекрасных образцов старинной золото-серебряной работы было утрачено. От них остались только так называемые выжиги[82], например «выжиги старого кружева, весу 2 фунта, 18 р.» (из росписи приданому Н. Б. Долгоруковой, урожденной Шереметевой,от 1744 года)[83].

Значительно лучше сохранилось кружево XVIII века, когда в текстиле уже практически не использовались нити из золота. Основная масса текстильных изделий того времени изготавливалась из материалов, только внешне подражавших драгоценным материалам.

Золото имитировалось с помощью сплавов золота, серебра и меди, повторяющих по своим цветовым характеристикам высокопробное золото. Наиболее ценным из этой группы было «нюренбергское золото», представлявшее собой комбинацию золота и серебра. Для «обширной клиентуры среди небогатых потребителей»[84] изготавливались низкопробные мишурные нити с содержанием серебра менее 2%[85].

Была известна и технология изготовления так называемого «двойника», при которой золотая и серебряная полосы расковывались совместно. При использовании такой нити в изделии золотая сторона оказывалась верхней. На практике наиболее распространенным был известный издавна способ двустороннего или одностороннего «огневого золочения».

Способов имитации серебра было известно не меньше. В Европе особой популярностью пользовались так называемая «белая медь» и более дешевый нейзильбер, оба состоящие из меди, цинка и никеля, взятых в разных соотношениях. По технологии «двойника» изготавливалось «накладное серебро», в котором наружное золото заменялось серебром, а внутреннее серебро – медью[86]. Для получения так называемого «нового серебра» «серебряный кус высверливается для вставки в него медного прута… такой кус, иногда даже позолоченный, протягивается через отверстия разных размеров в волочильной доске для получения медной проволоки в серебряной оболочке»[87].

Из этого материала изготавливались цельнометаллическая волоченая нить, цельнометаллический золоченый, серебряный и цветной трунцал, а также пряденая нить (полоска металла, навитая на текстильную основу-сердечник) и скрученная трубочкой канитель из пряденой нити: «золоченая колесчатая, золоченая высокая гладкая, курчеватая золоченая низкая, белая высокая гладкая, белая курчеватая средней статьи, белая грановитая»[88].

В связи с тем что благородные металлы все меньше использовались в изготовлении кружева, особое значение начали приобретать само искусство изготовления и изящество кружевного узора. Крученые нити пряденого металла давали особый блеск и игру светотени. Декоративный эффект металлического кружева повышался вплетением полосок плоской нити «бити», или «площенки», и последовательным чередованием узоров – «городов», то есть зубцов из золота и серебра, и более плоских «гребешков»[89]. Известно, что тканые золото-серебряные галуны, имевшие один вес с кружевом, оценивались примерно на треть дешевле[90].

Золотное кружево исследуемого периода в основном бессколочное, хотя сколки, то есть технические рисунки для изготовления кружева, были известны в Европе уже с XVI века, а в России – с XVII века[91]. Сколочная техника не характерна для металлического кружева.

Все узоры золотного кружева этого периода делятся на две группы: итальянского и фламандского типа[92], причем отнесение их орнаментики к фламандской группе не означает их принадлежности к Фландрии как к месту изготовления.

В итальянскую группу входят более древние схематические узоры геометрического характера, восходящие к XV–XVI векам[93], а также растительные узоры, переработанные настолько, что в них уже практически не угадываются первоначальные формы.

К фламандской группе относятся, прежде всего, типичные для этой культуры узоры «поттенкант» (буквальный перевод – «цветочный горшок», рисунок изображает цветок в вазе, в том числе с нераспустившимися головками цветов) и мотивы головок тюльпана и гвоздики. С течением времени поттенкант и цветочные головки трансформируются и теряют свою узнаваемость, как и прочие узоры. Рисунок кружева XVIII века более стилизованный, чем ранее, но при этом сухой и простой; в нем появляется фоновая сетка, которая со временем занимает все большее место. Всего в этот период выделяется шесть типов узоров[94].

Ширина мерного золото-серебряного кружева этого времени достигала тридцати пяти сантиметров[95]; наибольшей шириной отличались так называемые «сетки», или «решетки». Иногда из полос мерного кружева складывалась орнаментальная композиция, рисунок и пластика которой подчинялись форме украшаемого предмета.

Наиболее значительный объем металлического кружева на мировой рынок поставляла Италия. Миланское кружево имело репутацию самого древнего[96] и самого красивого из всего итальянского плетеного кружева. Кружевоплетение известно в Милане с XV века; его история в этом городе, как и во многих других случаях, тесно связана с искусством вышивки. Документированные свидетельства сообщают, что с 1584 года и до середины XVII века в Милане действовал Университет вышивки, где занимались, среди прочих изящных рукоделий, и изготовлением кружева.

Специализацией миланских мастериц были изделия именно из золото-серебряной нити; качество работы оценивалось как исключительное. До начала XVII века узор миланского золотного кружева формировался из густых завитков плетеной ленты, которые соединялись с помощью тонких шитых связок, позднее – с помощью плетеных сцепок. С 1660-х годов фон образуется из тонкой ячеистой сетки, выплетенной вручную; этот вид кружева имеет название Milan point[97].

В узор часто вводятся фигуры людей и животных, стилизованные цветы, картуши и геральдический орнамент, в том числе двойной имперский орел. Последний факт объясняется тем, что Карл V Габсбург, в знак особой милости, предоставил привилегию ношения герба Священной Римской империи нескольким аристократическим миланским семьям, которые использовали его вместо фамильных[98]. Значительная часть миланского кружева вывозилась на экспорт: так, его носил на своих пурпурных одеждах Генрих III[99]; в гардеробе Анны Датской, жены «аглинского Якуба короля»[100], также были серебряные кружева миланской работы[101].

Золото-серебряное кружево Генуи известно с XV века; генуэзцы специализировались на изготовлении кружева из волоченого материала. Кроме высококачественного золота и серебра, его отличала смешанная техника, при которой узор выплетался на коклюшках, а разделка исполнялась иглой. Узор выкладывался из нитей по сколку. Производство волоченой золотой и серебряной нити, а также кружева из них, продолжалось здесь в течение четырех столетий. Как и в Милане, золотное кружевоплетение прекратилось в XVIII веке, вместе с падением спроса на металлическое кружево.

Рагуза[102] производила бессколочное кружево point de Raguse[103], выполненное редким «пучковым» способом: «пучками параллельных нитей, изредка перехваченных поперечными»[104]. Учитывая, что Рагуза длительное время находилась в политической, экономической и, главное, культурной зависимости от Венецианской республики, правомерным будет отнести рагузское кружево к кружевам итальянского типа. Несмотря на простоту изготовления, оно имело репутацию пышного, роскошного и было весьма дорогостоящим. В исследуемый период Рагуза, как крупный торговый порт, экспортировала свою продукцию в Венецианскую республику, Испанию, Францию и Оттоманскую империю[105].

Золото-серебряные кружева point de Raguse, наряду с другими итальянскими кружевами, были заимствованы как шаблонные для запуска французской Королевской кружевной мануфактуры Кольбера в 1667 году. Наиболее близкой к итальянской школе была кружевная школа Орильяк, которая специализировалась на производстве point d’Aurillac из золотых и серебряных нитей[106]. Однако французское кружево отличалось от своего прототипа более плотными областями заполнения наружных «гребешков» и их более спрямленным рисунком. Отметим, что здесь, как и в Бельгии, смешивали понятия «позумент», «галун» и «торшон»[107].

Французская кружевная школа Ле Пюи специализировалась на копийных работах; она производила аналоги статусных итальянских золото-серебряных гипюров, довольно близкие к оригиналу, что впоследствии затруднило идентификацию кружева.

Традиции изготовления крестьянского кружева в городе Кан в Нормандии берут начало с XVIII века[108]. Здесь наиболее талантливые мастерицы вырабатывали первоклассные имитации дорогих сортов французского шитого и плетеного фламандского кружева, а также итальянского гипюра. Основным назначением продукции было ее использование в церковных интерьерах. Кружево подобного рода пользовалось популярностью и за пределами Кана, в том числе в Англии.

Золотное кружево производили также в Париже и Лионе, причем последнее ценилось меньше, так как выплеталось из «нюренбергского» золота[109]. Медное лионское кружево носило название «муширного», то есть мишурного, и предназначалось для менее статусного потребления[110], в том числе и в России.

Так, согласно расходным кроильным книгам, 3 июня 1622 года «по государеву указу карле Ваське Григорьеву… [скроена] епанча сукно настрафиль, лазорева, подложена сукном летчиною зеленою; нашивка шолк зелен с полузолотьем; около епанчи круживо мишурное»[111].

Мишурное кружево было таким же эффектным, как и высокопробное золото-серебряное, но менее прочным, поэтому предназначалось в том числе и для украшения недолговечных «машкарадных» платьев[112].

В Германии производством металлической нити и кружева из него занимались в южной ее части, особенно в Нюрнберге. История этих двух ремесел прослеживается здесь по крайней мере с XV века. Немецкое кружево по структуре представляло собой обыкновенный крестьянский торшон; из льняного материала он изготовлялся повсеместно и в Европе, и в России только для локального потребления.

Швейцарское золото-серебряное кружево было, в свою очередь, подражанием французскому. Кроме того, здесь, как и в Германии, издавна плели крестьянское кружево[113]. Центром производства и сбыта металлического кружева в Швейцарии был город Невшатель.

Для Голландии производство металлического кружева было нехарактерно; однако оно существовало и здесь, хотя и в самых скромных размерах. Начало его производства в этой стране связывают с отменой Нантского эдикта, после которого здесь появились французские беженки-кружевницы. Приемы изготовления голландского золото-серебряного кружева были сродни тем, что использовались при исполнении кружева итальянского типа.

Испанское кружево исследуемого периода также подражало итальянскому, но было более адаптированным к местным условиям. Согласно местному спросу, металлическое кружево «оживлялось», или «нацвечивалось», цветными шелковыми нитями, жемчугом и самоцветами[114]. Кружева с включением золотых и серебряных нитей с XIV века изготавливались в Барселоне, Талавере-де-ла-Рейна, Валенсии и Севилье. Кроме традиционного использования в придворных одеждах и в культовых вещах, здесь золото-серебряное кружево употреблялось на изготовление национальных женских головных уборов – мантилий.

Испания производила металлическое кружево в весьма ограниченных объемах, а для широкого внутреннего потребления и для вывоза в колонии пользовалась итальянским и французским кружевом, которое подавалось под именем «испанского», или point d’Espagne. В этих условиях кружево, называемое «испанским», далеко не всегда обозначало место его производства, а скорее обозначало его соответствие актуальной моде. Отметим, что сходный случай наблюдался в истории кружевоплетения в России во второй половине XIX – начале XX века, когда привезенные из столиц сколки отмечались мастерицами не по месту изготовления, а по месту приобретения – «петербургским» или «московским манером»[115].

Особая разновидность венецианского и рагузского гипюра также носила название point d’Espagne, или «подишпаны» (подгишпаны). Пик его популярности относится ко второй половине XVII века – началу правления Людовика XIV, большого поклонника подишпанов.

Этот вид кружева изготавливался из тонкого шнурка, сердечник которого выполнялся из так называемого картулина – тонкой полоски пергамента, на которую наматывалась золотная или серебряная нить. Он имел название картулин золоченый и картулин белый[116]. Другим материалом для производства подишпанов были пряденые золотые или серебряные нити, которые скреплялись тонкими сцепками.

Подишпаны отличались от point de Raguse и point de Venice весьма специфическим узором – непрерывным растительным, довольно плотным, выдержанным в иррациональной стилистике барокко. Это было очень необычное, эффектное кружево, которое весьма высоко ценилось в Западной Европе и в России.

Впоследствии техника изготовления подишпанов получила дальнейшее развитие под названием «филигранная», при которой пучки нитей соединялись между собой сцепами из цветного шелка[117]. Эта техника также имела испанское происхождение.

На Руси кружево из металлических нитей было известно с XIII столетия. Оно упоминается в Ипатьевской летописи под 1252 годом как украшение одежд князя Даниила Галицкого: «кожюх же оловира Грецького и кружевы златыми плоскими ошит»[118]. Также оно отмечается в Волынской летописи под 1288 годом, в повествовании о смерти князя Владимира Васильковича: «омывше и увиша его аксамитом с круживом якоже достоин царем»[119].

Существует предание, что происхождение названия «кружево» связано со словом «круг», поскольку оно служило для окружения, окаймления оплечья, подола, бортов и обшлагов царской или великокняжеской одежды[120].

Золотное кружево, или, как его называли на Руси, «круживо», различали кованое, аксамитное, цепковое, крушковое, плетеное, тканое и низаное[121]. Однако значительная часть этого перечня, как и кружева Даниила Галицкого и Владимира Васильковича, относится к галунам, позументам и тканым тесьмам[122]: «тегиляй бархат венедитцкой рудожолт, стеган. Круживо на нем – ткано шолк червчат с серебром»[123].

Низаное кружево среди всего массива золото-серебряных изделий находилось на особом положении. Оно бытовало исключительно в царском кругу; однако даже здесь его применяли довольно редко. От других видов кружева, изготовленных из металлической нити, его отличало наличие жемчуга и так называемой бгани[124], то есть различных блесток, бляшек, «звездок»[125] и прочих декоративных включений. Блестки, или «пелепела», то есть мелкие металлические кружочки с отверстием для закрепления, «выделывались из золота, серебра, мишуры, цветной фольги, цветного стекла или зеркальные… чрезвычайно разнообразной формы: овальные, круглые, трехгранные, квадратные, полумесяцем, звездообразные и т. п., но обычная основная форма для металлических блесток была круглая», слегка выпуклая кольцеобразная[126].

Блестки в золото-серебряной работе сочетались с работой жемчугом, канителью и шелком: «а на Государе [Михаиле Федоровиче] было платья (для ненастья): однорядка вишнева, круживо немецкое кованое в каймах шолк зелен с пелепелы»[127]. Работа блестками в XVI веке встречается реже, чем в XVII веке, а в самое широкое употребление она вошла в XVIII веке[128].

Для разнообразия работы с металлической нитью употреблялись и плащики – «род мелких фигурных бляшек из золота и серебра, которые делались выпуклые или плоские, резные, чеканные, с чернью или эмалью. Очень разнообразные по форме, плащики служили богатым добавлением, эффектно заполняя узор и шитье золотом или шелками или же низание жемчугом, внося большое разнообразие в орнамент и увеличивая художественное впечатление»[129].

По своему назначению плащики были схожи с аламами, или образцами, – большими серебряными бляхами из басменного золоченого серебра[130], которые сопутствовали металлическому кружеву на царских одеждах. Так, на бархатную шубку царицы Марьи Ильиничны в 1648 году было «нашивано круживо с оламами, около оламов низано жемчюгом»[131].

Образцами были украшены и «государевы ездовые занаряды», летние и зимние: «ферези скорлатные, большие. На них круживо немецкое, плетено золотом; образцы в четырех местах, круглые, низаны жемчугом по синему отласу», и «ферези скорлатные на соболях, круживо немецкое, плетено золото, как кружечки; образцы в пяти местах долгие, по синему атласу сажены жемчугом. Около образцов веревки золоты»[132].

Кружево также дополнялось мелкими дробницами – серебряными золочеными бляхами с мелкими чеканными или резными сюжетами[133]. Дробницы были более крупными, чем «плащики», чаще всего круглые выпуклые; встречались овальные, крещатые, клинчатые и другие формы. Дробницы имели чеканные, черненые или эмалевые изображения или надписи[134]. В работе мастериц бляшки (блестками, звездками, пелепелами, плащиками, чепочками и т. п.) объединялись в понятие «бгань»[135].