Бороться за жизнь до конца! Боевик
Экс-министр был сильным, я бы даже сказал, очень сильным игроком в Mahjong, и мне приходилось всё время быть начеку! Да что там начеку – я был весь на нервах. У меня вообще ничего своего не было – одни нервы и нервные окончания!
Постепенно мой запас кредитных билетов стал иссякать, моё лицо от «огорчения» стало вытягиваться и бледнеть, а лицо моего противника, розоветь. Он с нескрываемым удовольствием сыпал шутками, похохатывал и потирал руки.
Наступил кульминационный момент в игре: вокруг столика воцарилась глубокая тишина (если бы на планете водились мухи, то было бы слышно как они летают).
Болельщики зажали нас в живое кольцо, Слышались посапывания и покряхтывания, и лишь изредка, кто-то покашливал от волнения.
Бледный, с обильно текущим по лицу потом, взъерошенными волосами на голове и оторванной от «волнения» пуговицей на рубашке, я трясущимися руками подписывал чек на всё «своё» оставшееся имущество: планету с полиметаллами и банк. В последней попытке отыграться я рисковал, очень рисковал!
Но это была игра, игра обязательная, игра Правительства в моём лице, и я знал, что делаю. Я видел, мой противник, вольготно раскинувшись в кресле, расслабился, и в предвкушении лёгкой победы, попивает прохладительный напиток. Вот этого момента я и ждал!
Насколько я понял в процессе игры, он виртуозно владеет всеми приёмами и он… очень, очень сильный противник, но я то, тоже ведь был не «Мальчиком для битья», хотя и очень молод. Я был внутренне хладнокровен, хорошо подготовлен и владел ещё одним неоспоримым преимуществом – я разработал собственный, никому не известный приём быстрого раскрытия пазла в Mahjonge.
Когда он, в ответ на мой подписанный чек, величественно и в тоже время снисходительно подписал собственный, и мы нотариально заверили их в присутствии десятка свидетелей – началась Настоящая Игра!
На десятом ходу он уже был полностью уверен, что победа у него в кармане, но я, применив свою разработку, первым закончил игру.
У болельщиков из груди вырвался то ли вздох облегчения, то ли жалости, только вот к кому?
Я же, долго не мешкая, достал из кармана портативную рацию и, связавшись по коду с Министерством Финансов, быстро продиктовал в неё реквизиты его и своего чеков. Тем самым я полностью исключил возможность оспорить свой выигрыш, а его проигрыш.
Экс-министр сидел раскрыв рот, и переводил выпученный взгляд с одного болельщика на другого, с друзей на меня и тяжело, с хрипом, дышал. Он был бледен, по щекам его обильно струился пот и он, по-моему, ещё не до конца осознал положение, в котором очутился.
Завтра, самое позднее послезавтра, Финансовые Судебные Исполнители заберут всё награбленное им добро и вышвырнут его из особняка. Всё украденное вернётся в казну Галактического Союза.
Гости и близкие друзья быстренько покинули, в одно мгновение превратившегося в бомжа, хозяина особняка. Я тоже не стал задерживаться, справедливо полагая – охрана так просто не выпустит меня живым.
После игры я надолго затаился на конспиративной квартире и пробыл в собственном заточении почти два с половиной месяца. Из сообщений хозяйки я знал, меня ищут по всему мегаполису, перекрыты все межпланетные космические аэропорты, сотни платных сыщиков шныряют по городу в поисках моей персоны. И, ещё одну неприятную новость принесла она…
Я, сразу после появления на явочной квартире, отослал сообщение своему куратору о слежке за мной и, вот ответ: «В наш Департамент внедрился тайный осведомитель и все операции, или почти все, становятся известными определённому кругу лиц. Будь предельно осторожен, напрасно не рискуй! Следующее задание получишь от специального курьера».
Глава пятая
Изменить внешность мне помог давно сотрудничавший с нашим Департаментом, хирург-косметолог. При современном оборудовании это не составило большого труда. Для меня, сложная операция прошла безболезненно и без потери кредиток – бесплатно.
Посмотревшись в поднесённое зеркало, я увидел перед собой пожилого, несколько сутуловатого, зелёноволосого (почему мне так нравится зелёный цвет?) мужчину.
Рост мой сейчас был на три с половиной дюйма выше, а кожа светлая, как у аборигенов планеты Рак. Ну, что ж, решил я, вполне нормальный вид. Конечно, можно было бы сделать и помоложе, но на «Безрыбье и рак – рыба» – сказал я себе, покидая хирурга-косметолога.
Поблагодарив за проделанную работу, я отправился домой, то есть, на конспиративную квартиру.
Хозяйка, увидев незнакомого, пожилого мужчину, который сверхнахально пытался войти в дверь, никак не хотела впускать меня в квартиру. Пришлось проделать процедуру первого появления на конспиративной квартире с повторением пароля, отзыва и предоставления брелка на цветном шнурке.
Спасибо за предусмотрительность! – поблагодарил я себя, доставая вещественное доказательство. Не захвати я его с собой перед походом к косметологу, оставаться бы мне на улице, как какому-нибудь сироте или бездомному бродяге.
Хозяйка, хотя и большая умница, долго не могла понять, куда же подевался её первый, такой молодой и симпатичный жилец, а я не мог ей этого объяснить. Просто, не имел права! Но, в конце-концов, мы поладили, и я вновь занял свою комнату. Подходящую одежду мне приобрёл косметолог сразу после операции – поэтому я, уже на вторые сутки, смог выйти на прогулку.
* * *
В этом была настоятельная потребность. Я должен был каждый вторник и пятницу появляться в определённом месте, а также в оговоренный ещё при получении задания час для встречи со связным.
Я не имел сведений от руководства Департамента уже более четырёх месяцев, и это начинало меня, по-настоящему, беспокоить. Тревожные мысли лезли в голову, и первая из них – я плохо выполнил задание с экс-министром, а вторая – меня «законсервировали» на неопределённый срок по той же причине.
А мне не хотелось ни того, ни другого. Мне хотелось благодарности за отлично проделанную работу и премии в виде шелестящих в кармане кредитных билетов. Ну, ладно, поскромничал я в своей мечте, пусть кредитки будут не платиновые, а хотя бы серебряные…, в принципе, я не обижусь на такое скромное вознаграждение, но… только на начальном этапе своей карьеры! А потом… извините! Отличная работа должна быть отлично оплачена!
Но, оказалось, я был неправ. Меня не забыли! – воскликнуло что-то внутри меня, воскликнуло там, где-то возле пупка. Да, меня не забыли, так как я увидел тайный знак на груди одного из посетителей кафешки, предназначенной для встреч со связным. Гуманоид, похожий на скунса и такой же маленький, увидев в моих руках свёрнутую определённым образом рекламу лошади с планеты Земля, расплатился за обед и, позабыв на столике рекламу какого-то, сверхмодного, сверхрезультативного и очень дешёвого, с экономией 20%, мыломоющего средства, задрав пушистый хвост, неспешно удалился. А я…, я быстренько примостился на его место.
Моя душа возликовала – я не забыт и вероятнее всего мне прислали инструкцию на новое задание! Ура-а-а!! Ура! И, ещё раз, «Ура!» – прокричал я. Прокричал не вслух, конечно, а внутри себя.
Оглянувшись, не следит ли за мной кто, я схватил рекламу и быстро, даже не выпив какую-то «Колу», покинул питейное заведение.
Вернувшись на конспиративную квартиру, я под благовидным предлогом быстренько отослал хозяйку в местный супермаркет за продуктами, а сам заперся в своей комнате и расшифровал послание.
Руководство Департамента поздравляло меня с успешным выполнением первого задания и настоятельно рекомендовало, не откладывая в долгий ящик, приступить к выполнению следующего. Инструкция и все данные прилагаются, добавляли они, а в конце записки была приписка от моего куратора – он тоже поздравил меня и в конце своего коротенького послания написал: «Молодец, так держать!»
Больше всего я был рад приписке куратора. Прочитав её, я даже чуть не прослезился от чувств, но призвав на помощь всю свою мужскую волю, я оставил глаза сухими.
Новое задание, на мой взгляд, было не очень сложным, я должен был изъять незаконно приобретённые капиталы у какой-то дамочки. Голограмма и биография дамы прилагались.
Прекрасная это штука – голограмма, не то, что фотография. Можно рассмотреть человека не только анфас, но и сзади. Особенно это удобно, когда рассматриваешь незнакомую тебе девушку, или… молодую женщину, как в моём, конкретном случае.
Правда, голограмма очень даже полезная штука для мужчин, особенно моего возраста.
Ознакомившись с её биографией и рассмотрев выполненную вполне профессионально, в цвете, голограмму, я расстроился. Не ошибка ли это? – с волнением подумал я. Такая милая, с обворожительной улыбкой на чуть припухлых губах, молодая, вполне соблазнительная женщина и…, у меня даже язык не повернулся назвать её воровкой. Надо самому проверить, решил я. Не иначе здесь какая-то ошибка…. Кто-то хочет свести с ней счёты.
Даже поверхностная проверка, проведённая моим закадычным другом и переданная мне по секретным каналам, заняла почти неделю. Результатом её я был посрамлён окончательно и бесповоротно! Всё, что было сообщено мне о ней из Финансового Департамента, подтвердилось! Дама оказалась тем, кем была на самом деле – хитрой, беспринципной, но очень умной, обворожительной ии-и…, короче – с виду настоящая леди из высшего света
.
Глава шестая
Приступая к реализации задания, я позаботился о своём, теперь уже окончательном, бегстве с планеты. Я заранее приобрёл открытый, без указания числа и направления, билет на корабль. Это был хоть и небольшой, но шанс уцелеть, не попав под прицельный луч наёмного килера или охраны «мадам». Но, надеюсь, до этого дело не дойдёт, пообещал я себе. А уж коли дойдёт, то, значит, я напрасно десять лет «протирал штаны» в школе и ничему путному не научился.
По окончании этого задания я вновь решил изменить внешность. Между прочим, «мимикрия» в нашей работе была одной из ведущих дисциплин в школе.
Умение слиться с окружающей средой, изменить свою внешность или выражение лица до неузнаваемости, вот задача мимикрии и, по этому предмету, не хвастаясь, могу сказать – я был не среди отстающих учеников!
* * *
Для первого знакомства с такой красивой и так необходимой мне для выполнения второго задания мадам, я воспользовался кое-какой незатейливой хитростью.
Встретились мы с ней… ну, совершенно «случайно» в элитном, только для избранных персон, SHOPE. Я сделал так, что мы одновременно с ней потянулись за понравившейся мне блузой блёкло-зелёного цвета и опять-таки, совершенно «нечаянно» я положил свою руку на её плечо.
Я раз двадцать, а быть может и все двадцать пять, со старомодным расшаркиванием извинившись, представился художником с далёкой периферийной планеты 3dcQ15GJ и, достав из тубы парочку превосходно выполненных картин (позаботилась контора), подтвердил свою профессиональную значимость.
В инструкции меня строго предупредили, чтобы я не вздумал к ней «подъезжать» с какой-нибудь низкосортной подделкой.
Думаю, тонко намекали, чтобы я ненароком не умыкнул присланные настоящие картины для себя.
Оно мне надо! – поморщился я, быстро раскусив их «тонкий» намёк.
Из её биографии я знал, она тщеславна, любит, особенно если рядом крутится случайный журналист, показать своё меценатство над искусством вообще и над начинающими художниками и музыкантами, в частности…
Ясное дело, разыгранный мною спектакль с присутствием пары «случайно» оказавшихся в shope за мои же кредитные карточки, журналистов был, мягко говоря, низкопробным, но у меня не было достаточно времени на его подготовку. Мне никак не удавалось приблизиться к ней на близкое для знакомства расстояние. А сегодня…, сегодня получилось очень даже ничего, как сказал один очень умный и очень давно какой-то Великий – «Пришёл, увидел, победил!»
Наше знакомство продолжилось в её пентхаузе на 118 этаже небоскрёба. Мы пили кофе в её летнем саду, болтали о том, о сём, но главная тема разговора – «Художники эпохи возрождения», была приоритетной.
Беседуя с ней, я пришёл к выводу – она начитана, образована, хорошо владеет собой и, действительно, достаточно умна. А раз так, то борьба с ней обогатит мою практику, доставит истинное удовольствие от победы, подумал я, если, конечно, не проиграю – вынужден был я чуть уменьшить прыть своих «коней тщеславия».
По окончании беседы она предложила заходить к ней в любое время, запросто, не стесняясь, и в добавление к прощальным словам, мило улыбнувшись, польстила мне: «Так приятно побеседовать с умным и таким талантливым художником».
Ну, вот, подумал я, спускаясь в скоростном антигравитационным лифте, прав был куратор, когда внушал нам, студентам – «У вас должны быть обширные знания, я бы даже сказал, в некоторых вопросах энциклопедические, чтобы клиент пожелал новой встречи с вами, а не забыл о вашем существовании, как только за вами закроется дверь».
* * *
Естественно, я стал бывать у мадам почти ежедневно. Её разнообразные гости постепенно привыкли к моему присутствию. А, я? Я старался не очень-то мельтешить у них перед глазами. Сидя где-нибудь в уголке за шахматным столиком, я с «увлечением» решал шахматные этюды и ждал, ждал, когда мадам соизволит выдать свою «страсть» к шахматам.
Я знал о ней всё, или почти всё! И также я знал, она любит шахматы, умеет мастерски играть и всегда побеждает. Наверное, поэтому в последнее время никто не рисковал сесть с ней за шахматный столик… сообразить партейку-другую. А, может… по какой-то другой причине? Не знаю, не знаю…, во всяком случае не берусь судить, так как был недостаточно с ней знаком.
Я тоже, если честно, был страстным поклонником шахмат, и в юности даже стал чемпионом межрегионального шахматного турнира. Частенько, находясь в школьной библиотеке я, бывало, подолгу засиживался, вперив взгляд в шахматную доску, решая какую-нибудь головоломку.
На её страсти к шахматам я и надеялся подловить её.
Защита, контратака, пассивная или активная защита – для меня не были пустым звуком. «Тот, кто намерен добиваться настоящих успехов, должен уметь делать всё или почти всё: владеть не только искусством нападения, но также упорно защищаться и контратаковать». И, я следовал этому принципу. Принципу, подсказанному самой жизнью и великими шахматными мастерами, гроссмейстерами прошлых веков: Паулем Кересом, Александром Алёхиным, Михаилом Ботвинником и другими не менее знаменитыми гроссмейстерами.
Наконец настал мой звёздный час! Мадам подошла ко мне и несколько минут заинтересованно наблюдала за моей игрой на две половины доски.
– Не надоело вам, господин художник, самого себя обыгрывать? – как-бы между прочим, спросила она меня.
– Что вы, мадам! Шахматы никогда не могут надоесть. Они не только тренируют волю, они заставляют шевелиться мозговым клеточкам.
– Хорошо сказано, господин художник – очень хорошо, точно и своевременно. – Вас не обидит, если я предложу вам сыграть с женщиной, то есть со мной?
– Ооо! Конечно…, нет, мадам! То есть, я хотел сказать – да, мадам!..
Я принял вид совершенно растерявшегося провинциала – замельтешил, засуетился и вдобавок – покраснел.
…Мне доставит искреннее удовольствие игра с таким прославленным мастером, как вы! – грубо польстил я и быстро, но неуклюже, поднялся со стула и низко поклонился.
Её лицо порозовело от похвалы. Моя грубоватая, откровенная лесть, как видно пришлась ей по душе, и она, пододвинув свободный стул, присела напротив меня.
Неужели она всё-таки глупа и скрывает свою глупость под умными, отточенными фразами, выуженными из видеофона и настольных справочников? – засомневался я в её умственных способностях. Не должна бы – усомнился я в своём выводе, не должна. Я ошибаюсь…, нет, нет, я точно ошибаюсь.
Мы сыграли несколько партий с общим счётом 5х3 в её пользу.
– Вы сильный игрок, – похвалила она меня, – я получила огромное наслаждение от игры с вами. И тут же похвасталась: « Представляете, никто из присутствующих не может составить мне партию. Я так устала от этих тупиц…»
Глупа и чванлива, пришёл я к окончательному выводу. Но, нужно было церемонно поклониться в знак благодарности за признание моих заслуг и…, я поклонился раз, и ещё раз, со счастливой, облагодетельствованной улыбкой на лице.
«Ну, погоди, зазнайка! – воскликнул я, не вслух конечно, – будешь ты у меня плакать за неуважение к своим друзьям и товарищам, будешь!».
Дня через два, за очередной партией, в которой я проигрывал, хозяйка пентхауза, как бы между прочим, предложила: «Ааа… не сыграть ли нам не на „интерес“, а на деньги? – Это добавит перцу в нашу игру!» – и глаза её сощурились в лукаво-ласковой улыбке.
Мне пришлось здорово потрудиться, чтобы скрыть свою радость. Я же только этих слов и ждал-дожидался. Сыграть на деньги должна была предложить она, а не я, В этом случае я отводил от себя любые подозрения в злом умысле, и переходил в категорию баранов, вроде: «Я не причём…, так уж получилось…, это она меня заманила»… В общем – «Я, не я, и корова не моя!»
Вначале я принял вид, вроде, как засомневавшегося в своих возможностях человека. Сначала я раздумчиво покачал головой, а для усиления эффекта ещё и несколько раз взъерошил свои зелёные волосы, а затем, вроде, как решившись, принял вид залихватского парня и брякнул: «Ааа, была, не была, где наша не пропадала! – а потом добавил несколько тише, смущённо, – от моего состояния, мадам, не убудет, если проиграю парочку своих астероидов или планетку!».
– Выы…. Вы настолько богаты? – удивлённо вскинула она на меня свои изумрудные глаза.
По её удивлённому взгляду можно было подумать, что она впервые слышит о моём финансовом состоянии.
– Вы не говорили мне об этом, – добавила она.
– Мадам, об этом не принято распространяться на каждом углу.
– Да, да, вы правы, я сказала глупость, извините меня, – она скромно опустила взгляд долу.
Ну, не чёрт в юбке, а чистый ангел, усмехнулся я в душе. Но, я сумел перехватить тот миг, когда в её глазах блеснули жадность и холодная жестокость.
Ах, вот ты какая на самом деле! – уже совершенно уверенный в своём выводе, подумал я, и даже немного испугался. Хотя… я, конечно, знал о её патологической жадности и жестокости из предоставленных мне документов. Но, одно дело, узнать о характере человека из документов и совсем другое, увидеть собственными глазами и убедиться в достоверности характеристики, воочию.
Глава седьмая
Мы сыграли две партии и обе я проиграл. Но, хоть и были ставки мизерными, как она постоянно твердила во время игры, я переложил в её карман, фигурально выражаясь, целый особняк. Это заставило меня насторожиться и удвоить, даже утроить внимание.
Я, если говорить откровенно, очень силён в шахматах, и проигрыш двух партий подряд заставил меня несколько усомниться в своих способностях и на какое-то время даже растеряться. Наказание не заставило себя долго ждать, я получил «мат» и в третьей партии.
Мадам была «Сама любезность». Её отличное настроение перевалило за отметку 100 баллов. Она, мило улыбаясь и чуть-чуть краснея, шаловливо рассказывала коротенькие анекдоты и смешные случаи из своей девичьей юности, и все слушали, и, наверное, с умилением думали – «Ах, какая прелесть эта женщина!»
И лишь я, внимательно наблюдавший за ней, видел, какой огонь жадности съедает её внутренности, как сжимаются и разжимаются её пальцы с длинными, кошачьими когтями, какие молнии сверкают в её глазах, когда она исподтишка смотрит на меня.
Даа, она ни перед каким препятствием не остановится для достижения своей цели, она собственными когтями и зубами будет рвать горло тому, кто станет у неё на пути: окончательно забеспокоился я, но, одновременно, и восхитился её душевной силой и пожалел её, как женщину.
Следующую партию я играл чёрными фигурами, и опять я начал проигрывать. – « Да, что же это со мной творится? В чём причина такого невезения? Я, что, совершенно, разучился играть, что она «обувает» меня как мальчика, или на меня так подействовали чары мадам?» – обеспокоенно думал я, делая очередной ход конём и забирая совершенно мне ненужную пешку. Но, вообще-то, этот пустой ход, давал мне возможность немного попозже сложить свои знамёна перед грозным противником. Я имею в виду – по времени, а не по результату игры.
Чтобы не потерять лицо, проанализировать очередную проигранную партию – я это уже предвидел – и успокоится, уже мне пришлось попросить перерыв.
Лихорадочно вспоминая проведённые игры и поведение мадам, я вдруг обнаружил небольшую несуразицу, вернее, некую закономерность в её поведении. Как только мадам начинала проигрывать, она просила дать ей возможность передохнуть и собраться с силами, намекая на свою женскую слабость. Она говорила: «Вы, мужчины, по природе своей, физически сильнее женщин и т. д.» и уходила в дальнюю комнату.
В её поведении заложена какая-то хитрость, решил я. Надо проверить. В следующий раз, когда она попросит сделать перерыв, надо проследить за ней.
К середине партии, напрягши все свои силы и знания, я начал выигрывать и, моментально, мадам запросила перерыв. Извинившись передо мной и болельщиками, она вновь направилась в дальнюю комнату.
Не долго думая, я тоже поднялся, объяснив, что хочу размяться и, как только она вошла и закрыла за собой дверь, направился в ту же сторону.
Гости кинулись к накрытым столам перекусить, поэтому за мной никто не последовал.
На всякий случай, оглядевшись по сторонам и удостоверившись, что я один в полутёмном коридоре, осторожно, стараясь совершенно не производить шума, приоткрыл дверь комнаты мадам.
Она сидела у небольшого столика с каким-то пультом и, подперев голову руками, слушала то ли выступление по интеркому, то ли…
Прислушавшись, я различил невнятный, монотонный перечень слов, букв и цифр: Kd5 – e3, LD: dl; Ke3: dl, Le8 – d8; Kdl – e3Kf6:e4;
Я понял! Я всё понял!!!
Так вот почему она, практически, никогда не проигрывала! Она играла на пару с «шахматным роботом», в нутро которого специалисты-электронщики заложили не менее тысячи комбинаций шахматных игр и этюдов.
Вот ты какая…, прошептал я.
Потихоньку прикрыв дверь, я вернулся к гостям и затерялся среди них и, вовремя, моя шахматная противница возвращалась по коридору.
Дождавшись, когда она подойдёт к гостям, и они её отвлекут, я, скрываясь за спинами присутствующих и стараясь держаться как можно больше неосвещённых мест, скользнул по коридору к комнате с ш а х м а т н ы м роботом.
Я знал его устройство, так как в школе мы учились играть на пару с таким же, и я знал, какой чип нужно переставить, чтобы робот начал советовать ошибочные, заранее проигрышные ходы.
Сделав своё «Чёрное дело», я незаметно вернулся к гостям и появился перед хозяйкой с полупустой тарелкой мидий.
Скорчив совершенно «убитое» проигрышами лицо я, бледнея и краснея от стыда, признался ей, что это моя последняя в жизни игра, так как я решил никогда больше не играть в шахматы: «Я поставлю на кон всё своё имущество и постараюсь выиграть», – и, со слезой в голосе, добавил: «Знаете, я так решил – „Пан, или пропал!“ – Конечно лучше бы „Пан“, чем „Пропал“, но…» – и, для большей убедительности своим словам, горько улыбнулся.
Она, проявив ко мне «сочувствие», стала успокаивать меня и, фамильярно похлопывая по плечу, с тонким, еле различимым сарказмом на искривлённых в ехидной улыбке губах, произнесла: «Всё в руках Всевышнего…, всё в руках Всевышнего. – Как он пожелает, так и будет!».
Я, конечно, согласился с ней и попросил сделать мне одолжение, промямлив: «Я, мол, всё равно проиграю, так чтобы этот проигрыш запомнился мне на весь остаток жизни, и отбил навсегда охоту к шахматам, пусть и она поставит на кон всё своё состояние, против моего… и, не малого. Вы же ничем не рискуете» – с горечью добавил я.
И настолько была велика её уверенность в собственном выигрыше, что она, не раздумывая, согласилась.
Как всё же велик азарт любого мыслящего существа, когда речь идёт не о своих деньгах, и не о своей жизни.
Моментально в зале всё загудело от голосов. А вскоре нашлись и доброхоты сбегать за юристом.
Когда все бумаги были юридически правильно оформлены и заверены нотариусом в присутствии десятка свидетелей, мы продолжили игру. Первые четыре хода добавили хозяйке пентхауза уверенности в победе, но и она стала серьёзной, перестала расточать направо и налево улыбки и пошучивать. Её пятый ход слоном оказался первым звонком к проигрышу всей партии.
Затем, счастье, как по мановению волшебной палочки, вовсе изменило ей. Несмотря на её частые отдыхи и походы в заветную комнату, она продолжала проигрывать. Лицо её, вначале покраснело, затем, побледнело, а к концу игры и вовсе приняло синюшный оттенок. Через восемь ходов: 36. h3 Kg5 37. Lg3 f5 38. Kf5 + gf 39. h4Kp g6 40. hg hg 41. Lh3f4 42. g3 Kpf5 43. f3 Ld1 + Белые сдались!