Сталин. Цена успеха, феномен пропаганды

Из ссылки

11 июля 1913 года Иосиф Сталин, арестованный весной того же года за революционную деятельность и высланный в Туруханский край Енисейской губернии, прибыл в Красноярск. Оттуда он был отконвоирован в село Монастырское. Вместе со Сталиным ссылку в тех же местах отбывал Яков Свердлов. У властей «ссыльный Джугашвили» значился как склонный к побегу, и он действительно изыскивал способы бежать из Туруханского края. Чтобы помешать Сталину и Свердлову в осуществлении замысла, обоих ссыльных перевели в глухие северные места за полярный круг в село Курейка, почти не имевшее связи с внешним миром: почта доставлялась реже чем раз в месяц, а пароход заходил сюда лишь один раз в год.

В октябре 1916 года политических ссыльных вдруг было решено призвать в армию. В Красноярск Сталин и остальные ссыльно-призванные добрались – на собаках, оленях и лошадях – только к концу декабря 1916 года. К этому моменту власти спохватились, что посылать в действующую армию столь опытного пропагандиста будет не слишком разумно. В итоге губернатор Красноярского края отправил Сталина отбывать оставшееся время ссылки в Ачинск, расположенный в 180 километрах от Красноярска. Там Сталин жил до начала марта 1917 года.

27 февраля (по старому стилю) 1917 года в Петрограде началось вооруженное восстание. История сохранила и имя первого мятежника – им стал унтер-офицер Т. Кирпичников, старший фельдфебель учебной команды запасного батальона Волынского полка. Под его руководством солдаты не только отказались стрелять в рабочих-демонстрантов, но перешли на их сторону, перебив часть своих офицеров и разгромив оказавшиеся на их пути казармы жандармов. К солдатам Волынского полка присоединились запасные батальоны Литовского и Преображенского полков. К вечеру 27 февраля на сторону восставших перешло около семидесяти тысяч вооруженных солдат, захвативших бо́льшую часть Петрограда. Жандармерия, на которую царское правительство возлагало большие надежды по охране порядка в столице, оказалась бессильна против такого количества вооруженных мятежников.

3 марта был оглашен состав Временного правительства и обнародована программа его деятельности, которая была согласована с Петроградским советом. Ее первым пунктом значилась полная и немедленная амнистия по всем политическим и религиозным делам. Благодаря телеграфу и телефону вести из столицы в считанные часы дошли и до Сибири.

8 марта 1917 года Сталин с группой товарищей (среди них были Матвей Муранов и Лев Каменев) сел в Красноярске на поезд и отправился в столицу. С дороги Сталин послал телеграмму Ленину за границу. Российская империя, ставшая республикой, была охвачена революционной эйфорией. На каждой станции поезд, в котором ехали недавние ссыльные, встречали толпы людей с красными знаменами. По пути поезд делал частые остановки, во время которых проходили митинги – возвращавшихся из ссылки встречали как героев. Оркестры, еще недавно раз за разом исполнявшие «Боже, царя храни!» и бравурные марши, теперь играли «Марсельезу», а порой и «Варшавянку», пламенные революционеры держали речи. По воспоминаниям очевидцев, Сталин тогда среди выступавших замечен не был.

Через четыре дня пути поезд оказался в столице, где бывших политзаключенных встретили восторженные толпы граждан новой демократической России. Затем Сталин отправился к своим старым знакомым Аллилуевым, обитавшим в то время на окраине Петрограда.

Но в начале марта в Петроград еще не вернулись ни Ленин, ни другие вожди большевиков – многие из них находились за границей и испытывали трудности с возвращением на родину через территорию стран, с которыми Россия находилась в состоянии войны.

В состав ЦК партии, в то время находившемся в Петрограде, входили Вячеслав Молотов (Скрябин), Александр Шляпников и Петр Залуцкий. Далее, как следует из сохранившихся архивных документов, состоялось заседание, на котором обсуждался вопрос о включении вернувшегося из ссылки революционера-большевика Сталина в состав Русского бюро ЦК и была принята резолюция, в которой говорилось, что «относительно Сталина было доложено, что он состоял членом ЦК в 1912 году и поэтому являлся бы желательным в составе Бюро ЦК, но ввиду его некоторых личных черт, присущих ему, Бюро ЦК высказалось в том смысле, чтобы пригласить его с совещательным голосом».

Но болезненно самолюбивый Коба наверняка воспринял это решение как понижение его законного, заработанного революционными деяниями и ссылкой статуса.

Во главе «Правды»

Но тут произошло событие, изменившее расстановку партийных сил – официально (ведь вторым пунктом программы Временного правительства была провозглашена свобода слова, печати, собраний и стачек) 4 марта 1917 года возобновился выпуск большевистской газеты «Правда», редактором которой стал Молотов. Тираж уже второго номера этого издания составлял сто тысяч экземпляров. Газета, де-факто не признававшая Временное правительство выразителем воли народных масс, считала необходимым провести избрание настоящего революционного правительства – естественно, с большевиками. 13 марта Молотов, сославшись на свою молодость и недостаточный опыт, вышел из состава редколлегии «Правды». Вместо него членом редколлегии «Правды» и членом ЦК партии по решению Бюро стал Сталин. Помимо этого, он был избран и членом президиума Бюро, то есть стал одним из высших партийных руководителей большевиков. Через день в той же самой «Правде» печатается извещение, в котором говорится о назначении Сталина, Муранова и Каменева представителями ЦК в Исполнительном комитете Петроградского совета рабочих и солдатских депутатов. Ленин, находившийся в то время в Швейцарии, не мог оперативно вмешиваться в проводимую Сталиным политику большевистской организации Петрограда (а де-факто – всей России).

Деятельность Сталина в течение этих нескольких дней подробно отражена в «Правде». На страницах газеты размещались материалы, написанные им, в которых Сталин говорил о необходимости ограничения сотрудничества с Временным правительством, поскольку демократическая революция еще не завершена, и Петроградский совет, ведущий революционную деятельность, должен контролировать «нереволюционное» правительство, вынуждая его закреплять законодательно проводимые в стране революционные преобразования. По словам Сталина, «основная задача буржуазной революции сводится к тому, чтобы захватить власть и привести ее в соответствие с наличной буржуазной экономикой, тогда как основная задача пролетарской революции сводится к тому, чтобы, захватив власть, построить новую, социалистическую экономику». Лев Троцкий называл позицию Сталина в марте 1917 года (в тот момент достаточно реалистичную) «соглашательской». И только позже, после возвращения Ленина, Сталин изменил свою позицию по отношению к Временному правительству, присоединившись к мнению лидера партии, выступавшего за безусловное превращение буржуазно-демократической Февральской революции в пролетарскую социалистическую революцию, во главе которой должны стать большевики…

3 апреля 1917 года в столицу вернулся Ленин. Он прибыл из эмиграции на Финляндский вокзал Петрограда, где ему и сопровождающим была устроена торжественная встреча. Через воюющую с Россией Германию Ленин и другие ехали в закрытом пломбированном вагоне, но все равно многие российские газеты и политические деятели обвиняли большевиков в сговоре с кайзером и использовании денег германского генштаба. Поэтому вернувшиеся ранее из Туруханской ссылки большевики (Сталин, Каменев и другие) решили организовать Ленину не просто встречу, а революционную церемонию, большой митинг. Для этого использовали прожектора, броневик, с которого и выступил вождь партии большевиков, и собранную тысячную толпу, внимавшую каждому слову Ильича.

Спустя девять лет в честь этого события был установлен памятник, а еще через четыре десятилетия на вокзале установили и тот самый паровоз H2–293, везший состав с Лениным.

Но это было после, а за день до возвращения лидера Сталин поставил на голосование в ЦК партии предложение о начале переговоров с меньшевиками по выработке общей позиции по отношению к войне. После долгой дискуссии предложение было принято (главой большевистской делегации был назначен Сталин), но переговоры из-за возвращения в Россию Ленина уже не состоялись…

Ленин осудил позицию Сталина и Каменева, и уже 4 апреля 1917 года в своих «Апрельских тезисах» (впервые напечатанных через три дня, 7 апреля, в газете «Правда» № 26), которые он озвучил на собрании большевиков – участников Всероссийского совещания Советов РСД в присутствии некоторых меньшевиков, он сказал: «Никакой поддержки Временному правительству, разъяснение полной лживости всех его обещаний, особенно относительно отказа от аннексий. Разоблачение, вместо недопустимого, сеющего иллюзии “требования”, чтобы это правительство, правительство капиталистов, перестало быть империалистским». Эти десять тезисов были одобрены после острой дискуссии на 7-й Всероссийской апрельской конференции РСДРП(б), проходившей 24–29 апреля 1917 года.

Первоначально против «Апрельских тезисов» выступил и Сталин, заявивший на заседании ЦК (что было зафиксировано в одном из протоколов заседания бюро ЦК): «Схема, но нет фактов, а поэтому не удовлетворяет. Нет ответов о нациях мелких». Но уже к началу Апрельской конференции Сталин снова стал верным соратником Ленина и поддержал все его предложения.

В мае-июне 1917 года Сталин занимался организацией антивоенной пропаганды и перевыборами Советов. 3 июня начался I Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов, который продлился двадцать один день. Иосиф Виссарионович принял в нем участие в качестве делегата и от фракции большевиков, набиравших силу в Петрограде, был избран членом ВЦИК и членом Бюро ВЦИК. Сталиным были напечатаны несколько статей в большевистских газетах «Правда» и «Солдатская правда» (являвшейся с середины апреля 1917 года органом Военной организации при Петербургском комитете РСДРП(б)). Помимо этого Сталин занимался подготовкой демонстраций, прошедших 10 и 18 июня 1917 года в Петрограде.

«Укрыть товарища Ленина»

7 июля 1917 года на квартире у большевика С. Аллилуева состоялась жаркая дискуссия между тогдашними лидерами питерских большевиков Лениным, Зиновьевым, Ногиным, Орджоникидзе, а также присутствовавшей там Стасовой на тему того, что предпринять в ответ на опубликованный приказ Временного правительства об аресте Ленина и Зиновьева. Так, Ногин считал, что большевистским лидерам нужно явиться в суд и использовать это для пропаганды.

Против был Сталин, который считал: «Юнкера до тюрьмы не доведут. Убьют по дороге. Нужно надежно укрыть товарища Ленина». С ним согласились Орджоникидзе и Стасова. В результате было принято решение о переходе Ленина и Зиновьева на нелегальное положение. После этого был изменен облик Ленина, для чего Сталин лично сбрил у него бороду и усы, а после надевшего парик Ленина загримировали. То же самое сделали с Зиновьевым – его постригли и загримировали. Затем Сталин отправляется вместе с загримированными Лениным и Зиновьевым на станцию Разлив, где находился дом верного партии рабочего.

Ленин и Зиновьев отправились в Разлив, а Сталин «остался на хозяйстве» – руководить партией, только что потерпевшей крупное поражение. И ему при участии Якова Свердлова вскоре удалось исправить ситуацию, причем способствовало этому само Временное правительство, которое для наведения порядка в стране ввело смертную казнь. В столице стали появляться недовольные таким «закручиванием гаек» и продолжением войны представители солдатских комитетов (ведь то и другое грозило им смертью).

10 октября в столицу нелегально вернулся Ленин, который на заседании ЦК выступил против Учредительного собрания, обосновав необходимость захвата власти именно большевиками. В ходе голосования десять из двенадцати участников этого заседания, в том числе и Сталин, поддержали ленинское предложение. Сталин был избран членом Военно-революционного центра и в его составе вошел в Петроградский ВРК. В газете «Рабочий путь» (одно из названий газеты «Правда», тогда подвергавшейся преследованиям со стороны Временного правительства), которую редактировал Сталин, 24 октября (но новому стилю – 6 ноября) напечатана редакционная статья «Что нам нужно?» с призывом к свержению Временного правительства и замене его советским правительством.

А потом раздались залпы крейсера «Аврора» и начался штурм Зимнего. После его падения на заседании II съезда Советов было избрано новое правительство – Совет народных комиссаров, которое возглавил Ленин. Сталин стал комиссаром по делам национальностей.

Троцкий, являвшийся комиссаром по иностранным делам, позже так обрисовал метаморфозу, произошедшую со Сталиным – членом правительства: «Временное правительство с участием меньшевиков и народников, вчерашних товарищей по подполью, тюрьме и ссылке, позволило ему ближе заглянуть в ту таинственную лабораторию, где, как известно, не боги обжигают горшки. Та неизмеримая дистанция, которая отделяла в эпоху царизма подпольного революционера от правительства, сразу исчезла. Власть стала близким, фамильярным понятием. Коба освободился в значительной мере от своего провинциализма, если не в привычках и нравах, то в масштабах политического мышления. Он остро и с обидой почувствовал то, чего ему не хватает лично, но в то же время проверил силу тесно спаянного коллектива одаренных и опытных революционеров, готовых идти до конца. Он стал признанным членом штаба партии, которую массы несли к власти. Он перестал быть Кобой, став окончательно Сталиным».

Наркомнац

25 октября 1917 года открылся съезд Советов, которому Военно-революционный комитет передал уже фактически завоеванную власть в городе. В ночь на 25 октября в столице произошел переход войск на сторону революционеров-большевиков и захват основных государственных учреждений. «В поведении Временного правительства замечалась нерешительность, – писал в статье, опубликованной в 1918 году в «Правде» и посвященной годовщине революции, Сталин. – Только вечером оно стало занимать мосты ударными батальонами, успев развести некоторые из них. В ответ на это Военно-революционный комитет двинул матросов и выборгских красногвардейцев, которые, сняв ударные батальоны и разогнав их, сами заняли мосты». Эти события считаются началом вооруженного восстания, приведшего большевиков к власти.

В книге Р. Слассера приводится основанная на мемуарных источниках версия историка Е. А. Луцкого, что 25 октября в 3 часа утра в Смольном состоялось еще одно заседание ЦК с участием Ленина, Зиновьева, Каменева, Троцкого и Сталина. Главной целью было обсуждение задач будущего правительства и, с учетом важности земельного вопроса, – проекта Декрета о земле.

Есть свидетельства, что в те дни Сталин вел работу с агентами партийной разведки, и поэтому никаких протокольных поручений за ним не могло быть записано. Впоследствии с первого дня организации Всероссийской чрезвычайной комиссии по борьбе с контрреволюцией, спекуляцией и саботажем (7 декабря 1917 года) именно Сталин курировал ее работу по линии Политбюро.

8 ноября (по новому стилю) 1917 года Иосиф Сталин занял свою первую государственную должность – народного комиссара по делам национальностей. Народный комиссариат по делам национальностей (сокращенно Наркомнац) был создан в тот же день, то есть сразу после победы большевиков, согласно декрету «Об учреждении Совета Народных Комиссаров». Наркомнац просуществовал до июля 1923 года. Задачей этого органа было урегулирование порой непростых отношений между различными народами, населявшими территорию бывшей Российской империи, а теперь Советской республики. Кроме этого надлежало заботиться о материальном и культурном развитии «всех национальностей и племен» с учетом их традиций и обычаев.

14 ноября 1917 года Сталин выступил в Гельсинг-форсе (ныне Хельсинки) на съезде Финляндской социал-демократической рабочей партии. В своей речи он сообщил о победе в Петрограде пролетарской революции и приветствовал финских рабочих от имени новых властей России. При этом глава Наркомнаца пообещал: «Полная свобода устроения своей жизни за финляндским, как и за другими народами России! Добровольный и честный союз финляндского народа с народом русским! Никакой опеки, никакого надзора сверху над финляндским народом!» Кроме этого Сталин говорил о необходимости скорейшего прекращения войны, которая выгодна только «старым волкам империализма», причем на самом деле им нельзя доверять даже заключение мира.

Сам Сталин описывал начало деятельности советского правительства достаточно реалистично: «Первые дни после Октябрьской революции, когда Совет Народных Комиссаров пытался заставить мятежного генерала, главнокомандующего Духонина, прекратить военные действия и открыть переговоры с немцами о перемирии. Помнится, как Ленин, Крыленко (будущий главнокомандующий) и я отправились в Главный штаб в Питере к проводу для переговоров с Духониным. Минута была жуткая. Духонин и Ставка категорически отказались выполнить приказ Совнаркома. Командный состав армии находился целиком в руках Ставки. Что касается солдат, то неизвестно было, что скажет 14-миллионная армия, подчиненная так называемым армейским организациям, настроенным против советской власти. В самом Питере, как известно, назревало тогда восстание юнкеров. Кроме того, Керенский шел на Питер войной. Помнится, как после некоторой паузы у провода лицо Ленина озарилось каким-то необычайным светом. Видно было, что он уже принял решение. „Пойдем на радиостанцию, – сказал Ленин, – она нам сослужит пользу: мы сместим в специальном приказе генерала Духонина, назначим на его место главнокомандующим тов. Крыленко и обратимся к солдатам через голову командного состава с призывом – окружить генералов, прекратить военные действия, связаться с австро-германскими солдатами и взять дело мира в свои собственные руки”. Это был „скачок в неизвестность”. Но Ленин не боялся этого „скачка”, наоборот, он шел ему навстречу, ибо он знал, что армия хочет мира и она завоюет мир, сметая по пути к миру все и всякие препятствия, ибо он знал, что такой способ утверждения мира не пройдет даром для австро-германских солдат, что он развяжет тягу к миру на всех без исключения фронтах…»

10 ноября 1917 года Ленин и Сталин подписали постановление Совета народных комиссаров, запрещающего выход «всех газет, закрытых Военно-Революционным Комитетом».

Грозы двух революций

Враг народа, а точнее «враг римского народа» (hostis populi Romani), – термин римского права, который объявлял лицо вне закона. Известно, что в 68 году нашей эры римский сенат объявил Нерона врагом народа.

Выражение «враг народа» вошло в политический, а потом и повседневный обиход в эпоху Великой французской революции. Тогда едва ли не впервые многие вещи, в том числе и весьма жестокие, начали вершиться именно «именем народа». И клеймо «врага народа» стало готовым приговором, не требовавшим ни расследования, ни доказательств.

Смешивая факты с клеветой и щедро приправляя их словами гнева – «вероломство», «махинации», «беспорядки», «преступления», «жестокость», «коварство», – Робеспьер излагал придуманное им видение истории жирондистов и возлагал на них всю ответственность за нынешние беды страны. В конце речи он потребовал призвать к ответу перед революционным трибуналом «таких патриотов, как Бриссо, Верньо, Жансонне, Гаде.

Робеспьер говорил: «Чем больше триумфов у революции, тем злее ее враги». В своей речи «О Принципах Революционного Правительства», произнесенной в Национальном конвенте 25 декабря 1793 года, Робеспьер заявил, что «теория революционного правительства так же нова, как и революция, ее породившая. Ее не нужно искать ни в книгах политических писателей, которые не предвидели этой революции, ни в законах тиранов, которые, довольствуясь злоупотреблением своей властью, мало заботятся о ее законности; поэтому для аристократии слова “революционное правительство” являются лишь предметом ужаса или клеветы, для тиранов – лишь позором, для многих людей – лишь загадкой. Эти слова нужно объяснять всем, для того чтобы приблизить, по крайней мере, добрых граждан к принципам общественной пользы. Функция правительства состоит в том, чтобы направлять моральные и физические силы нации к поставленной цели. Цель конституционного правительства – сохранить Республику; цель революционного правительства – основать ее. Революция – это война свободы против её врагов; Конституция – это режим победоносной и мирной свободы».

Для русских большевиков Марат и Робеспьер были дорогими соратниками и предшественниками. Ленин называл Дзержинского «нашим Фукье-Тенвилем» (председатель якобинского трибунала, известный особой жестокостью). Позаимствовали и «врагов народа».

Затем Робеспьер провозгласил необходимость революционного террора. Одержимый манией заговоров, он обвинял англичан в подготовке с помощью подкупа восстания и клеймил своих противников как агентов иностранных государств. Сам Робеспьер продолжал разоблачать и обвинять, устраняя врагов. Иностранные газеты называли его «Максимилианом Первым». 10 июня 1794 года был принят закон «22 прериаля», устанавливающий смертную казнь по всем делам, подлежащим ведению революционного трибунала.

Четко отработанный ритуал казни – начиная от отрезания волос в Консьержери, тюрьме, которую называли «прихожей гильотины», и до выверенного маршрута, которым телеги с осужденными следовали к площади Революции, где стояла гильотина, – напоминал масштабную театральную постановку и привлекал толпы народа… По мнению психологов, тогдашние зрители воспринимали казнь осужденного как реализацию акта справедливости и с падением ножа гильотины испытывали своеобразный катарсис… Как сказал кто-то из современников, якобинцы дали народу головы вместо хлеба.

Не прошло и полутора веков, как на авансцену истории вышли большевики, сумевшие не только совершить революцию, но и в отличие от якобинцев удержаться у власти. И красный террор был одним из инструментов, сделавших это возможным.

Эдвард Радзинский посвятил свою книгу «Берегитесь, боги жаждут!» сравнению двух революций – Великой французской и отечественной Октябрьской, показывая их явное сходство и преемственность. После покушения на Ленина на заводе Михельсона «большевики официально последовали совету якобинцев. В сентябре якобинцы объявили беспощадный якобинский террор. Пятого сентября был объявлен красный террор. Второй раз в европейской истории власть государственно утвердила террор… Нарком внутренних дел Г. Петровский подписал “Приказ о заложниках”: “Все известные местным Советам правые эсеры должны быть немедленно арестованы. Из буржуазии и офицерства должно быть взято значительное количество заложников. При малейших попытках сопротивления должен применяться массовый расстрел”».

Историки пролетариата видят в якобинстве один из высших подъемов угнетенного класса в борьбе за освобождение. Якобинцы дали Франции лучшие образцы демократической революции.