Забытый выбор

Был человек тот авантюрист,

Но самой высокой

И лучшей марки.

Сергей Есенин

В жизненных перипетиях очень легко забыть то, что действительно важно.

Вспомнить сложнее…

Сергей Муратов

Теплым июльским утром 2013 года, когда люди еще не выходят на работу, а только встают со своих постелей, когда воробьи, ругаясь друг на друга, жадно делят крошки хлеба у ларьков с выпечками, к Ленинградскому вокзалу подошел молодой человек. На нем были серые брюки и белая с синим незаправленная рубашка. В руках он держал недокуренную сигарету, которую несколько минут назад перехватил у вокзального охранника. За спиной у молодого человека был рюкзак набитый предметами первой необходимости.

Погасив сигарету, он вошел в здание вокзала. Было тихо и чисто. Кое-где сидели люди с вещами на стульях и тихо переговаривались. Кто-то посапывал на своей поклаже, и каждый раз вздрагивал при объявлении о прибытии или отходе очередного поезда. Подойдя к кассам, молодой человек заглянул в окошко. Сидевшая там женщина даже не обратила на него внимания. Заканчивалась смена, и она уже была вся в мечтах о ждавшем её дневном сне и отдыхе. Молодой человек постоял, помялся, но все–таки решился спросить:

– Извините пожалуйста, уважаемая, как пройти на Брайтон бич?

– Чего? Куда? Повторите пожалуйста, – встрепенулась женщина, как обычно по утрам просыпаются курицы, сидящие на яйцах, т.е. почти подпрыгнула.

– На Брайтон бич, – повторил молодой человек с легкой улыбкой, – Я просто не знаю – мне необходимо брать автомобиль до этого места, или я в состоянии дойти пешком?

– Брайтон бич? Это что такое? Пляж что–ли? – совсем запутавшись задавала вопрос за вопросом кассирша. – Нет, такого пляжа у нас в Москве нет, – затем подумав, что молодой человек может быть иностранцем добавила, – Сейчас я посмотрю в базе данных, подождите минутку, может это какое-нибудь место в области.

– Оф, коурс! – ответил молодой человек и остался ждать у кассы. На самом деле он не был ни иностранцем, ни москвичом. Так получилось, что он переехал в Москву больше пяти лет как, и уже не мог считаться провинциалом, но при этом недолюбливал и москвичей, и на все вопросы откуда он, отвечал, что он гражданин мира. Он знал, что это звание присуждается какими–то важными людьми не менее важным людям, но был категорически не согласен с этим и был уверен, что каждый человек имеет право на это звание. Точно сказать откуда приехал этот молодой человек не сможет никто, но некоторые люди уверяли потом, что видели его облокотившемся несколькими годами ранее на вывеску при въезде в деревню Бухалово.

Звали молодого человека Олег Дильман. Выходя из здания вокзала, Олег невольно разговаривал сам с собой.

– Черт! Ну и жизнь пошла! Такая огромная страна, а заняться свободному человеку определенно нечем. Нет, конечно можно пойти работать, через пять–семь лет заработать на машину, параллельно завести семью и дождаться когда твоя теща освободит квартиру и уедет куда-нибудь подальше. Можно! Но если ты этого не хочешь? Ведь кто–то и в космос летает, кто–то и в кино снимается, и их знает вся страна. В общем, такое ощущение, что у всех кипит жизнь, а ты так и стоишь на ее обочине с поднятым вверх большим пальцем.

К этому времени город стал просыпаться. Кто–то только начал нещадно бить кулаком по будильнику, кто–то уже успел себе завтрак приготовить, а кто–то уже повернул ключ в замке и нажал на кнопку лифта. У всех разные работы, своя деятельность. Есть такие, которые сядут на метро и будут до последнего сражаться, как шведы под Полтавой, за сидячее, а порой и за стоячее место с бравыми московскими бабульками и, конечно же, проиграют. Кстати о них. Наверное, у каждого жителя Москвы зреет в голове мысль – откуда утром в метро такое огромное количество старожил столицы, причем исключительно женского пола? Куда они едут? Зачем? Непонятно также, откуда у них такая недюжинная сила и очень острый язык. За свою длинную жизнь Московские бабушки узнали столь огромное количество красноречивых слов, что теперь просто не могут разговаривать нормально. Итог – путешествие в час–пик на метро превращается в аналог битвы за выживание.

Кто–то думает, что он самый умный и едет на машине. Но и тут приходиться начинать и заканчивать свой день в мучениях. Имя этим мучениям – пробки. Бесконечные, грандиозные и неподдающиеся никакому регулированию пробки. Десять лет назад было так: утром в Москву не въехать, вечером из нее не выехать. Теперь все иначе: и днем и вечером в столицу не въехать и не выехать. Особенным размахом отмечаются вечера пятницы и каждое утро понедельника. В области работы нет, вот все и едут. Общий пассажирооборот составляет около одного миллиона человек в день. Есть мнение, что тех людей, которых ты увидел в один день, ты никогда больше не увидишь в жизни. И смотря на эту бесконечную массу народа, начинает верить в подобные высказывания. Точное количество человек в Москве вам не скажет никто, потому что посчитать эту цифру просто невозможно. Можно только сказать, что здесь около четверти всех трудоспособных людей страны, а также половина трудоспособного населения Армении, Узбекистана, Азербайджана, Таджикистана, Туркменистана и других народов, родины которых располагаются южнее России. В последнее время замечается прилив китайцев. Странные они какие–то, живут обособленно. Но мы отвлеклись.

***

В то время как Олег пытался определиться со своими планами на жизнь, в другом месте, далеко от Москвы садилась в самолет интересная пара молодых людей. Улетали эти парни из Новосибирска покорять запад, в частности, столицу. Это были два друга, чьи отцы владеют чуть ли не всем продуктовым бизнесом в городе. Успех их не случаен. В 90–тые годы их общий знакомый, можно даже сказать, покровитель, во время приватизации сумел подсуетиться и сделать себя к началу нового тысячелетия одним из самых богатых людей страны. Теперь смотрит на свою фотографию в журнале Forbes, приблизительно на десятой странице. Ему в свое время помогли отцы этих ребят, и он им щедро отблагодарил. Как раз к нему и едут два друга, чтобы он их «научил» жизни и дал необходимый опыт.

Одеты молодые люди были по последней моде, имели новейшие гаджеты, а также наглость и презрение к остальным, качества присущие всем богатеньким сыночкам. Хотелось им быть в центре внимания. Чтобы молодые, красивые девушки в один миг делали все о чем их попросят, чтобы не тратить кучу времени на ухаживания, чтобы в элитных клубах столицы бармены всегда узнавали их, а диджей объявлял об их приходе, а вся женская часть должна обязательно визжать. И еще много чего хотелось нашим друзьям. Соблазны манили их. А помочь преуспеть им в этом деле должен был «дядя Кипр».

Прозвище такое он получил еще в детстве за свою фамилию Кипров. До сорока лет он был обычным продавцом в магазине одежды. Работы было немного, потому что одежды было на прилавках негусто, к тому же люди неохотно покупали её. Не лично у него, а вообще плохо что–либо покупали. Однако перестройка и распад великой страны перевернул жизнь маленького человека по фамилии Кипров. Он и заметить не успел, как стал поступать товар с запада, как рубль обесценился, и доллар перестал быть валютой, а превратился в единственное средство оплаты, которому доверяли. Кипров не заметил, как его босса сменили какие–то люди в темных одеждах, поставили нового, потом и его сместили, потом снова поставили и снова сместили. Жизнь столицы была похожа на хаос. Сравнивали то время с золотой лихорадкой в Америке, несколькими веками ранее перетряхнувшей умы охотников за легкой наживой и удачей. Так и здесь. Все понимали, что деньги есть, что их нужно только прийти и взять. И все бы хорошо, только беда в том, что именно в тот момент, когда ты протягиваешь руку к заветному золотому слитку, ты ощущаешь не холодный металл, а что-то мягкое и теплое. Это чужая рука уже схватила твое сокровище, и у тебя есть только один выбор – оставить соперника и пойти искать счастье в другом месте, либо сразиться с ним. Погибнуть или победить. Разнообразия мало. И ты, вроде, человеком–то был честным, воспитывался в хорошей семье… Но оно так блестит! Это же твое сокровище! Твое золото! И ты постукаешь так, говоришь, мол, хорошо, ты победил, я ухожу, а когда он, ну твой соперник, отворачивается, вонзаешь нож ему в спину. И все. Ты победитель.

Александр Николаевич Кипров тоже не хотел никого убивать, лично он, кстати, никого своими руками на тот свет не отправил. Делали это другие, он только руководил.

Но этого всего могло и не случиться, если бы однажды в магазин, где он работал, не зашли люди в милицейской форме и не спросили его, где тут кабинет главного.

Это была крыша. А какая может быть самая лучшая крыша? Конечно же, государственная. Власти потому и не вмешивались в этот хаос – они в нем участвовали. Пока девяносто пять процентов населения не понимало, что происходит и куда уходят их средства, остальные пять процентов делали деньги, большие деньги. А где есть большие деньги, есть и большие проблемы, и их надо как–то решать. Вот правоохранительные органы как раз и участвовали в их решении.

Александр Николаевич вежливо показал куда пройти. Вежлив он был не от природы, просто вид этих людей как–то способствовал такому общению с ними. Через пару минут, эти господа были у очередного босса. Разговор шел следующий:

– Где доля?

– Вот, возьмите

Пересчитывают. – Этого мало!

– Почему мало? Как всегда.

– Тарифы выросли. Теперь за год вперед.

– У меня нет больше

– А ты поищи. – Кипров слышал как что–то тяжелое ударилось об стол. Тут же вскрикнул его босс. Шелест бумаг.

– Вот видишь и вторая пачка сразу нашлась. Это все?

– Больше нет!

– Ищи еще!

– Честно нет

– Надоело, что будем с ним делать? Борзый он какой–то. Как с прошлым поступим?

– Может дадим еще поработать?

– Бессмысленно. Генка, разберись.

Громкий выстрел. Звук упавшего тела со стула. Минута тишины. Слышно было как роются в ящиках и шкафах. Разговор продолжился.

– Стой! Там же этот, как его, продавец за дверью. Мог услышать.

– Что предлагаешь? И его?

Кипров все это слушал–слушал, чувствовал, как кровь начинает бить в голову, адреналин вырабатывается, а мозг генерирует одну–единственную мысль – «Надо что–то делать! Причем срочно!». Кипров не то чтобы очень уж любил свою жизнь, однако страх перед смертью был силен, и он совершил поступок, который впоследствии оказал на его жизнь огромное влияние.

Будущий Кипр знал, что его босс соврал, у него были еще деньги, причем немало, но он их хранил не в кабинете, опасаясь облавы, а в хиленькой тумбочке при входе. Александр Николаевич знал про это. Он быстрым движением встал, направился к тумбочке, взял все, что там лежало и убежал в чем был. Пропал он на полгода. Выплыл в Санкт–Петербурге. Стал уже бизнесменом, капиталистом.

Надо сказать, что Кипров был трудягой. За какое бы дело он не брался, все выполнял тщательно и до конца. Если уж воровал, то воровал масштабно.

Идет состав с медью. Следующий фрагмент – нет этого поезда. Затем он снова есть, только без меди. Но то было по началу.

Отдельная слабость у Кипрова была к кредитам и банкам. Он просто создавал банк, предлагал годовую выгоду больше, чем конкуренты и ждал. Капитал набирался. И в тот момент, когда должна прийти либо крыша либо просто воры, он благополучно смывался с половиной денег. Когда приходили люди в темных одеждах, их взору представлялось следующая картина: банк работает, всё в порядке, кабинеты начальника и его заместителей открыты, а кабинет бухгалтера и управляющего финансами закрыт. Там уже никого нет. Отныне у этого банка две судьбы. Его либо закрывают и забирают все что можно взять, либо он продолжает работать под кем–то другим. Но Кипрову это не интересно. Свое он уже получил. Вернувшись в Москву и покружившись, а точнее купив себе новых друзей, он начал скупать полезные месторождения. Что–то купил на распродаже, просто за копейки, что–то просто отнял. Затем вкладывал еще немного в развитие этих месторождений. Когда они начинало приносить доход, государство на коленях просило его продать всё обратно. И Кипров продавал. Без всяких проблем, только в десять–пятнадцать раз дороже, чем покупал. Те рады, а кошелек и карманы Кипрова только набухали. Он уважаемый и хороший, и за него всегда вступаются. Конечно, были и конкуренты, но зачем же тогда столько денег? Кому–то заплатил, с кем-то сдружился, а особо борзых и ненасытных закопал недалеко от МКАДа.

К Кипрову ходили за советом, просили вступиться, сами шли на контакт.

К началу нулевых он снова успел подстроиться под новое общество. Вложил деньги в инвестиционный бизнес. Занялся благотворительностью. Надо отметить, что Кипров не любил роскошь, зато любил красоту. Красоту и тонкость. Следил за модой, посещал выставки, музеи, театры. И это было не для того, чтобы его считали каким–то белоснежным. Нет, он действительно любил все это. Он понимал, что его жизнь–то и началась только с 40 лет. Он полюбил свою жизнь, хотел насытиться ею. Ходил каждый день на работу, иногда оставался допоздна, не устаивал себе выходных и удлиненных отпусков. Может как раз за счет этого его капитал и увеличивался.

Таким был Кипров.

А Самолет с друзьями между тем не без проблем взлетел, убрал шасси и начал набирать скорость с высотой. Новосибирцев звали Колян и Саша. Друг с другом они не ссорились. Да и незачем им это было. Всё у них всегда было. Стали постарше, захотелось власти и признания. А где их искать в России? Разумеется, только в Москве. В Питере, конечно, тоже можно, но северная столица нынче идет твердо на втором месте.

***

Тем временем день уже вовсю сгорал. Дело шло к вечеру. Если день будничный, то для большинства это путь домой, хорошо если к семье, а не к дивану и телевизору, хотя и в семьях так бывает. Если пятница и если есть деньги, то выбор падает на бар, клуб или ресторан. Если это не публичное место, то можно с уверенностью сказать, что вечер пройдет в обществе друзей и алкоголя. В России, наверное, в пятницу нет ни одного человека, который не берет грамм алкоголя в рот. Разговор, конечно, идет о людях работающих, не работающие же, могут пить и каждый день. Говорят, что в России две проблемы – дураки и дороги. Более правильно будет так – пьяные дураки и дороги. Может даже эти дороги делают как раз–таки эти самые пьяные дураки. Утро субботы редко для кого–то бывает добрым. По причине хорошо проведенной пятницы. Следовательно, человек оживает только после полудня. А вот воскресенье ненавидят абсолютно все. По многим причинам.

Во–первых, это день, который, как правило, проводят с семьей, с детьми. Надо куда-то идти, что-то делать. И счастлив тот, кто может провести это время с удовольствием. К тому же ты никуда не можешь деть тот факт, что завтра понедельник. Понедельник! Сколько сакраментального смысла скрыто в этом слове. Он всегда тяжел, все самое худшее происходит именно в понедельник. А кто виноват, что понедельник неизбежно наступает? Естественно, воскресенье. Получается, что воскресенье хуже понедельника, поэтому человек тратит этот день на выполнение всех дел, на которые жалко тратить время в другие дни. Поменять резину, убрать квартиру, съездить в магазин обуви, одежды, белья и т.п. – все это делается только в воскресенье.

Но шел вторник, а это значит, что трудяги смогли пережить понедельник и вступили на колею трудовой недели. Олег ступал по городу свободно, легко. Все потому, потому что ему некуда было идти. Смотрел по сторонам. Пестрые вывески были одна интереснее другой. Можно было увидеть такое: дверь, половину занимает вывеска «Интим» с символами мужчины – марса и женщины – венеры, а на второй части двери красуется надпись «Рыболов. Удочки и снасти», ниже нарисован рыбак с удочкой. На следующем доме надпись – «Наращивание ногтей», затем ниже «ночью». Ларек. Надпись: «Молочные продукты», ниже более мелкими буками: «Пиво, соки, воды». Смотришь – сначала видишь только пиво сигаретами, затем присмотревшись, замечаешь пару бутылок воды и пакетов сока. Молоко, наверное, так и не завозили.

Олег шел дальше. Чем ближе приближалась ночь, тем все явственнее вставали две проблемы – где переночевать и где поесть? Посмотрев в свой кошелек, Олег невольно ухмыльнулся и произнес: «Я вижу, ты тоже на диете, такой худенький, но ничего, здоровее будем». Нет, он мог бы, конечно, пойти в гостиницу с непонятным количеством звезд, и не обеднел бы даже, но он принципиально не любил гостиницы, называя их проститутками среди жилищ. Был вариант пойти в кафе или ресторан, очаровать своим красноречием какую-нибудь одинокую даму, причем выбирать следует постарше. Не потому, что с ними можно вести более мудреные беседы, а потому, что у них должен быть некий капитал, а также своя жилплощадь, да и вопросов меньше утром, вроде: «Что значит для нас то, что было сегодня ночью?» или «Я для тебя совсем ничего не значу?». Нет. Такие подобные вопросы эти уважаемые женщины не задают, они знают чего хотят, и берут только это. Однако такой вариант развития вечера был не универсален. Во–первых, ты должен из кожи вон лезть и много работать, чтобы ей все понравилось и она оставила тебя хотя бы переночевать. Во–вторых, наградой за твое старание будет не обязательно хороший вечер, своеобразная ночь и уж точно не очень хорошее утро. Проснувшись, ты увидишь ту, которая еще вчера при интимном свете выглядела достаточно симпатично. Однако утром похмелье уйдет, от косметики героини не останется и следа, как и от симпатичности. Есть два выхода – бежать сразу или медленно подняться, собраться и, не будя её, все равно бежать.

Пока мысли дрались друг с другом за право завладеть разумом, Олег вошел в кафе с многообещающим названием «Дахыча». Он слышал, что есть целая сеть таких кафе по Москве, но до этого он в них не бывал. Зайдя, он увидел темное помещение с небольшими, немного обшарпанными деревянными столиками. Сидело несколько людей непонятной наружности. Непонятной больше потому, что русский человек вряд ли сможет отличить таджика от узбека, а грузина от абхазца. Та же проблема и с языками.

Когда Олег вошел, все, по привычке людей, повернули головы к нему и тут же вернулись в исходное положение. Подошел к стойке, заказал пива. Налили разливного и, как было написано, «живого», хотя было такое ощущение, что «мертвого». Играла какая–то музыка с медленно произносимыми словами, певец пытался тянуть, но лучше бы не пытался.

***

Москва все пустела. Многие уже проехали МКАД, чтобы успеть к себе домой на поздний ужин в надежде не услышать там бессмертную фразу от своих пассий: «У меня голова болит» или «Ну как там на работе? Зарплату снова не подняли?». Кому–то повезло больше, они жили в Москве на каких-нибудь последних станциях веток Московского метрополитена. Они тоже спешат домой, в эти восхитительные четыре стены. И есть категория людей, составляющих всего пару процентов населения столицы. Это люди, которые живут внутри кольца, в высоких домах с панорамной крышей и пьют не перекрашенную воду чайным пакетиком липтона, и не дешевое пиво, а дорогой алкоголь или бодрящий матэ.

У них тоже есть свое деление между собой, в основном меряются капиталом. Но их всех объединяет, как ни странно одно – у них есть деньги, причем, чем столько денег, что их дети и внуки тоже будут жить безбедно, совершенно не работая. В этом проявляется тот волшебный и бесконечный разрыв между доходами наших сограждан.

В одном из таких сталинских небоскребов этим вечером сидел в большом кабинете человек среднего роста, пожилой и лысый. Его лоб уже никогда не будет гладким, морщины окончательно поработили его. Сидел в рубашке, пиджак висел на стуле. Вид был усталый, но довольный. На его далеко не маленький достаток указывали только часы и перстень. В остальном, если смотреть человеку, который его не знает, то никогда не признаешь в нем олигарха. Все убранство кабинета было достаточно скромное. Мебель из дорогого и качественного материала, но без золотого или иного благородного покрытия. Телефон, компьютер и другие информационные достижения двадцать первого века отвечали больше определению «удобный», чем «роскошный».

Зазвонил телефон. Мужчина нажал кнопку.

– Я слушаю, – медленно, но не сонно произнес он.

– Господин Кипров, тут к вам посетители – ответила трубка молодым женским голосом.

Кипров взглянул в свой блокнот. Никаких встреч он не планировал.

– Как они представились?

– Никак. Они не юридическое лицо и не представители кого-нибудь.

Александр Николаевич задумался. «Просто так ведь ко мне никто не приходит. И попрошайки уже не посещают».

– Ладно, Леночка, впусти их.

Через минуту в кабинет вошли два молодых человека. Одеты были дорого и модно, но что–то было в них такое, что отличало их от московских модников. Кипров привычно занял внимательную позу и с каменным лицом и еле заметной улыбкой, осведомился:

– Добрый вечер. Чем обязан?

Вошедшие переглянулись, но сразу ничего не ответили. Затем один из них выпалил:

– Здрасьте! – и замолчал.

Кипров продолжал с интересом рассматривать своих незваных гостей. Недоумение сменилось любопытством. Что–то было в этих молодых людях знакомое, как будто он видел их прототипы, только постарше. Причем видел давно, еще во времена становления своего капитала.

Молодые люди явно волновались. Не так друзья себе представляли встречу с «дядей Кипром». Периодически переглядываясь, они переминались с ноги на ногу. У того, кто до этого сделал жалкую попытку поздороваться, зазвонил телефон. Тот не шелохнулся. Кипрову это начинало нравится.

– Ответь на звонок. Кто–то же ждет.

Хозяин телефона медленно потянулся к трубке, как ковбой тянется к револьверу на дуэли.

– Алло, – медленно ответил он. – Да, мы у него. – пауза. – Нет, не узнал. – пауза, – А что нам сказать–то? – еще пауза. – Хорошо, сейчас передам. – он протянул трубку Александр Николаевичу.

– Это вас.

Говоривший протянул телефон Кипрову, но из–за дрожащих рук выронил его, стекло с характерным звоном треснуло. Молодой человек чисто машинально поднял телефон и попытался отряхнуть и протереть, но Кипров жестом показал дать ему аппарат.

– Кипров слушает. – произнес он своим обычным деловым голосом.

– Александр Николаевич! Добрый вечер! – человек на том конце провода очень волновался, его голос немного подрагивал и заикался. – это Евгений. Евгений Шевченко. Помните меня?

Кипров задумался. Что–то в этой фамилии и в этом голосе было ему знакомо, но он никак не мог вспомнить что. Можно было насторожиться, но учитывая, что голос собеседника был тревожен, Кипров понял, что хозяин в этой беседе он, и поэтому уверенно спросил:

– Вы, наверное, звоните по поводу вашего долга?

– Какого долга? Я вас не понимаю.

«Нет, вряд ли он мне должен, я бы об этом помнил» – подумал Кипров.

– Александр Николаевич! Девяносто седьмой год. Москва. Я и мой друг Васька Стрыков. Мы помогали вам… Ну это… Убирали кого надо было, точнее кто был не нужен.

Тут до Кипрова дошло. Это же те два твердолобых, но исполнительных ребят, которые могли пресануть любого и ничего не боялись. «Полезные были работники» – вспомнил с улыбкой мультимиллиардер.

– Я прошу прощения, вы еще здесь?

– Да–да, конечно. Совсем из головы вылетело. Как ваши дела?

– Все нормально, даже хорошо скорее. Бизнес идет, доходы увеличиваются.

– Доходы это хорошо. Я что–то все никак не могу понять по какому вопросу вы мне звоните? Я чем–то могу помочь?

– Да, то есть нет, то есть да, конечно! Экхм… Помните лет десять назад вы были в Новосибирске и помогали нам устроить бизнес?

– Припоминаю, а кому это «нам»?

– Мне и Ваське Стрыкову. Мы теперь партнеры. И тогда же в день вашего отъезда мы вас познакомили с нашими сыновьями.

– Ммм…ну, может быть.

– И еще вы тогда сказали, что когда они вырастут, то могут приехать к вам и вы из них людей сделаете.

– И?!! – все еще не до конца понимая ситуацию, недоуменно спросил Кипров.

– И вот. Они перед вами.

Кипров даже забыл, что перед ним стоят два молодых человека. «Теперь все ясно. Да, действительно похожи на своих отцов. Память, память, надо что–то делать с ней» – немного взгрустнул Кипров.

– Послушайте, Евгений, а чему именно они хотят у меня научится?

– Ну как же, как в жизни раскручиваться, бизнес там…

– А почему вы не способны научить их этому? Вы же говорите, что дела у вас в гору идут. Значит опыт есть.

Евгений Шевченко осекся. Но решил пойти по пути наименьшего сопротивления и польстить Кипрову, понимая, что ложь – это самая короткая дорога к сердцу человека: