Фанера над Парижем

Глава 5

Альфред Коровин – модная личность. То ли маг, то ли колдун, то ли фокусник… Сам он называет себя великим магистром. Посмотрим, так ли это.

Да, забыла рассказать! Роза вдруг занялась чтением мыслей и преуспела. Прочитав однажды все мысли Маруси – все три, что у нее были с детства, – Роза заразила монтевизмом и Марусю. И наша Маруся, не зная удержу ни в чем, пустилась во все тяжкие.

Нет ни одной гадалки в Москве, с которой Маруся уже не была бы на «ты». От Альфреда Коровина – новоиспеченной оккультной звезды – ее просто не оттащить. Уже похвастала ему успехами Розы, познакомила ее с Коровиным, и Коровин, хоть он и не специалист по монтевизму, якобы Розу поощрил.

– Сегодня Коровин в своем загородном особняке прямо весь будет являть дискуссию с духами, – рискованно разогнав свой новый «жигуль», просвещала меня Маруся. – И Роза хочет нас удивить. Она собралась покуситься на мысли Коровина. Вот дает наша Розка!

– Посмотрим-посмотрим, дает ли, – отмахнулась я, все еще находясь под впечатлением сна. Этот сон почему-то не шел из головы. Я пыталась его разгадать и вдруг подумала: «А почему бы не рассказать о нем Коровину? Полгорода советуется с ним, так чем я хуже?»

Я поделилась этой мыслью с Марусей.

– Старушка, ты прямо вся сошла с ума! – возмутилась она. – По таким пустякам беспокоить маэстро, великого мага. Говорю же тебе, секрет прост: ты тайно завидуешь Леле, вот и видишь такие сны. Леля счастлива со своим банкиром, а тебя жаба душит.

– Что за ерунда?! – рассердилась я. – Это тебя жаба душит, что я купила себе сапоги за пятьсот долларов. Не мучайся, а лучше два месяца поголодай, купи себе такие же и успокойся.

Маруся не могла мне возразить, потому что мы уже подъехали к особняку Коровина, где ее охватила благость. Она поставила свой новенький «жигуль» на площадку рядом с потертым автомобилем Розы и скомандовала:

– Вытряхивайся, старушка. Роза прямо вся уже здесь.

Мы отправились к Коровину. Каково же было мое удивление, когда первой, кого я там увидела, оказалась Леля. Нет, ничего странного не было в том, что Леля, строго следующая всем веяниям моды, очутилась у Коровина, – весь бомонд чтит маэстро. Странно было то, что я увидела ее как раз тогда, когда думала о ней в связи с этим сном. Наткнувшись на Лелю, я даже на секунду потеряла дар речи, но, очень быстро восстановив этот дар, радостно воскликнула:

– Леля, дорогая, что ты здесь делаешь?! – тут же собираясь сообщить, что я-то отбываю здесь наказание за дружбу с Марусей.

Вместо ответа я с изумлением получила вымученную улыбку Лели и тут же заметила, что бедняжка изрядно заплакана.

Увидев красные, опухшие глаза Лели, я сразу же захотела многое знать. Возникала мысль: «Не разладилось ли у них с банкиром?»

Этой мыслью я тут же поделилась с Марусей, но обменяться со мной своим впечатлением она не смогла, поскольку Коровин приступил к сеансу. В английском элегантном костюме он скорей был похож на денди, чем на мага, но речи его были все о них – о духах.

Коровин тщательно проинструктировал завороженную публику, как способствовать скорейшему установлению контакта с этими самыми духами, существование которых всегда вызывало у меня большие сомнения.

А вот Маруся и Роза, открыв рты, не испытывали никаких сомнений. С благоговением уставились они на маэстро Коровина, буквально ели его глазами, я же, тоскуя и подавляя зевоту, разглядывала просторную комнату. Окна в комнате, естественно, были закрыты шторами, дорогими красивыми шторами черного бархата. Если бы по бархату не вышили серебряные звезды, было бы мрачно, а так ничего, миленько и со вкусом. Огромный овальный стол, расположившийся в центре комнаты, вполне вписывался в интерьер и обещал многое – не зря же все мы чинно вокруг него расселись. Стол пока был девственно чист, но кто знает, что в дальнейшем может на нем появиться. Стены комнаты украшали старинные канделябры с горящими свечами, увитыми серебристыми полосками. Свечи, как и положено, создавали таинственный полумрак.

Я рассматривала комнату и гадала, почему мы так рано здесь собрались. Мне всегда представлялось, что все эти действа с вызовом духов начинаются в полночь или поближе к ночи, стрелки же часов показывали полдень – сквозь черные шторы местами пробивались тонкие лучики света.

Вдруг Коровин, словно подслушав мои мысли, начал очень длинно и пространно объяснять присутствующим, что сегодня особенный день: бодрствующие духи совершают поиск всех пропавших. Что такое «бодрствующие духи» я не знала, но сразу поняла, что они очень крутые.

«Ага, – подумала я, – следовательно, здесь собрались все те идиоты, которые верят, что Коровин с помощью своих хваленых духов способен найти нечто большее, чем очки на собственном носу. В таком случае возникает вопрос: что хочет найти наша заплаканная Леля? И с каких это пор она, умная и образованная, верит в подобную чепуху? Одно дело отираться в модных салонах, как поступаю порой и я, и совсем другое дело, когда рациональная Леля с открытым ртом сидит перед каким-то шарлатаном и на полном серьезе ждет, когда чей-то дух вдруг явится и что-то ей сообщит. По меньшей мере это странно. Что заставило Лелю утратить разум?»

Огромная хрустальная люстра под потолком, которую я раньше не замечала, вдруг ярко вспыхнула и тут же погасла; кто-то задул в канделябрах свечи – наступила полная тьма. Даже из-за штор больше не пробивались лучики света.

«Началось», – подумала я.

Одна за другой опять зажглись свечи, и я вновь увидела маэстро Коровина. На нем уже не было модного элегантного костюма. На этот раз Альфред Коровин облачился в мантию, украшенную вышитыми золотом астрологическими знаками. На голове его был высокий колпак, на мой взгляд, совершенно дурацкий. Дурацким было и значительно-таинственное выражение его лица. Я с большим трудом сдержала смех, внутренне все же хохоча до упаду.

За спиной у Коровина вдруг словно бы из ниоткуда материализовался высокий молодой человек очень привлекательной наружности. На самом деле парниша вышел из-за черной шторы, но он был так красив! Мой смех как рукой сняло. Я была уже серьезней Маруси.

Тем временем Коровин, изящным жестом коснувшись руки молодого человека, с торжественной таинственностью воскликнул:

– Мой ученик и последователь, Равиль. Медиум гибкий и опытный.

Я ахнула и с восторгом зааплодировала, но присутствующие осуждающе зашикали на меня.

– Это не театр, – гаркнула увешанная бриллиантами тучная дама, и я стушевалась.

Всегда боялась тучных дам. Однако великий магистр поощрил меня кивком (видимо, простил мою непросвещенность) и повторил свой изящный жест, Равиль тут же с почтительной покорностью занял место за столом.

– Сегодня, – с важным видом воскликнул Коровин, – в день бодрствующих духов, мы обратимся к самой древней технике спиритизма: будем вопрошать духов посредством стола. Прошу присутствующих соблюдать осторожность. Известны случаи агрессии рассерженных духов. Бывало, что злые духи чрезмерно сильно толкали стол, нанося людям увечья.

«Бог ты мой, – ужаснулась я, – эти идиоты еще могут и покалечить».

Коровин тем временем грозно взглянул на присутствующих и воскликнул:

– Если нам сегодня удастся вызвать бодрствующий дух, тогда через нашего медиума, Равиля, вы сможете задать ему свои вопросы и получите ответы в объеме гораздо большем, чем при использовании стола, ибо техника спиритизма шагнула далеко вперед, и теперь мы можем общаться с духами почти напрямую.

Коровин ловким движением рук укутался в мантию и дал знак: Равиль положил на стол обе ладони, соединив большие пальцы и растопырив остальные. Присутствующие поступили так же, причем каждый старался, соединив большие пальцы, коснуться своими мизинцами мизинцев соседа. Для этого всем нам приходилось жаться друг к другу, что было неприятно. Я сидела с ощущением, что совершаю нечто неприличное. Однако, круг из соединенных мизинцев замкнулся и…

Что-то громыхнуло, а стол под моими ладонями подпрыгнул. Заколебалось свечное пламя. От странного дуновения заколыхались тяжелые шторы. Раздался звук, подобный завыванию ветра в трубе: у-ууу…

Нестерпимо захотелось бросить к черту этот круг с его мизинцами и полезть под стол: посмотреть, кто там шалит. Мне было очень интересно это знать.

Коровину, кстати, это тоже было интересно, потому что он загробным голосом вопросил:

– Кто здесь?

Что-то вновь громыхнуло, и стол ретиво опять подпрыгнул.

– Чистый ли ты дух и доброжелательный? – утробно вопросил Коровин.

Из-под стола глухо бухнуло, словно кто хватил по нему киянкой. Удовлетворенное выражение лица Коровина убедило всех, что дух источает чистоту и добро, после чего маэстро оживился и, используя доброжелательность духа, с трепетным почтением захотел знать:

– Дашь ли ты нам ответы на наши вопросы уже сегодня?

Стол приподнялся, к моему изумлению, на секунду завис над полом и с грохотом рухнул на место.

На лице Коровина явственно проступило разочарование. Однако паниковать он не стал, а вполне буднично и спокойно сказал:

– Духи не вожделеют общаться с нами сегодня, хотя и не отвергают наших вопросов. Стол обрел невесомость, а это значит, что духи расположены к нам, но не желают говорить сегодня. Вы зададите духам свои вопросы, а наш Равиль завтра передаст вам ответы, используя для общения с духами современную технику спиритизма, ведомую лишь немногим.

«Оказывается, маги, как чиновники, адвокаты и врачи, любят тянуть резину, – подумала я. – Еще бы, денежки-то текут».

– Готовьте ваши вопросы, – торжественно изрек Коровин.

«Интересно, как? – внутренне изумилась я. – Как мы их должны готовить? Будто эти вопросы не готовятся сами собой без всякого нашего участия. Не в этом ли заключается жизнь?»

Пока я размышляла на тему судьбы, Коровин сделал знак Равилю и тот, округлив глаза, начал мелко подрагивать, впадая в транс.

Собравшиеся, цепенея, принялись пожирать глазами трясущегося Равиля; воцарилась тишина, нарушаемая лишь шумным дыханием медиума. Облако таинственности повисло над столом, приобретая некую зловещую плотность. Облако росло, раздувалось, тяжелело; присутствующие каменели, волновались и наэлектризовывались. Казалось, еще немного и…

Глава 6

И…

В комнату ворвалась Тамарка, моя заполошная подруга. Натыкаясь на народ и ушибаясь о стулья, она заспешила поближе к Коровину, сомнамбулически твердя на ходу «простите-извините, извините-простите».

Заметив меня, Тамарка возликовала, но тут же, уткнувшись взглядом в монументальную фигуру Маруси, испугалась, панически затормозила и устремилась подальше от нас, на другой конец стола.

Маруся тоже заметила Тамарку, громко фыркнула, давая понять всем присутствующим, что возмущена ее дикостью: в то время когда медиум, не жалея себя, пытается наладить контакт с духами, эта невежа врывается и…

Мне же было ясно, что Марусе, главным образом Марусе, хотелось выразить Тамарке свое презрение, которым она изрядно пропиталась за двадцать лет их вражды. И я, и Роза нервно заерзали на стульях. Затянувшаяся ссора Тамарки и Маруси доставляла всем нам огромные неудобства. Коровин же об этой вражде ничего не знал, а посему спокойно продолжил сеанс.

– Вызываю дух Наполеона! – страшным голосом взвыл он.

«Бедный Наполеон, – подумала я, – он при жизни не знал столько, сколько ему пришлось узнать после своей кончины».

Но, как это ни удивительно, дух не заставил себя ждать и явился мгновенно. Лично я его не видела, да, говорят, нормальному человеку это и недоступно, но дух ясно дал понять, что он здесь, сообщив об этом до странности изменившимся голосом Равиля.

– Я здесь! – сказал дух. Все ахнули, а я зевнула.

– Задавайте ваши вопросы, – утробно провыл Коровин.

И публика начала задавать. Должна сказать, что народ был все ученый и действовал организованно – лишь по знаку Коровина, – не считая моей Тамарки, которая забежала вперед, не соблюдая никакой очередности. Маруся возмущенно фыркнула, остальные же повели себя терпеливо.

– Где он? – самой первой завопила Тамарка, а Коровин с печальным достоинством кивнул головой, мол, вопрос принят, и уставился на Лелю.

Я мгновенно впилась в нее взглядом, предвкушая разгадку, и ошиблась.

– Где он? – пропищала Леля и замолчала, не внеся никакой ясности.

Коровин уставился на пожилую даму в розовом атласном платье.

– Где он? – пробасила она, передавая очередь Розе, которая тут же не своим голосом изрекла:

– Где он?

Потом был мужчина в дорогом помятом костюме, с которым я даже кокетничать не стала бы, потом позеленевшая от диет пигалица, потом убеленный сединами импозантный бизнесмен, с которым я выпила бы на досуге несколько коктейлей, затем старая, увешанная бриллиантами карга, которая пыталась меня пристыдить за аплодисменты красоте Равиля, – все задавали один и тот же вопрос: «Где он?»

«Никакого разнообразия, – приуныла я. – Разве что-нибудь интересное почерпнешь из этих вопросов?»

Тем временем очередь дошла и до Маруси.

– Где он? – зычно гаркнула она, и Коровин дал знак, что сеанс закончен.

– Что такое? – возмутилась я. – Как это закончен? А за что я деньги платила?

Мне до смерти хотелось загробным голосом крикнуть «где он?», тем более что уже недели три я не могла найти свой вьетнамский веник, которым баба Рая пристрастилась вытирать пыль с потолка.

Видимо, сын мой, озорник Санька, куда-то этот веник затащил, и я очень рассчитывала узнать куда, хотя за те деньги, что Коровин с меня слупил, я купила бы этих веников штук десять, а то и больше.

Но здесь интерес мистический, а не прагматический, поэтому я и взволновалась не на шутку. Однако Коровин меня успокоил, пояснив, что дух устал и удалился на размышления.

Но тут занервничала Тамарка.

– Когда же он вернется? – захотела знать она.

– Завтра, – заверил Коровин, – но уже вечером. Всех жду завтра вечером в семь часов. Оплата предварительная. Для чистоты эксперимента советую всем заплатить сегодня. Кто не успел задать вопросы и не сможет завтра прийти, оставьте свои вопросы, я от вашего имени сам лично их задам духу и доведу до вашего сведения ответы. Так даже будет лучше.

«А что их оставлять, эти вопросы, – подумала я, – когда они у всех одинаковые».

Помощник Коровина пошел с подносом обходить присутствующих. Каждый клал на поднос купюру достоинства, рекомендованного этим же самым помощником. Я призадумалась: платить или не платить? С одной стороны – полная лажа, только зря деньги потрачу, с другой – я узнала так мало, а ведь любопытно.

«Ладно, – решила я, – если помощник назовет неприемлемую сумму, пошлю его к чертям, а если не станет заламывать цену, дам сколько запросит»

И в это время я заметила, что Тамарка усиленно подает мне сигналы. С опаской я глянула на Марусю – та с упоением обсуждала с Розой состоявшийся контакт с духом Наполеона. Пользуясь этим, я тихонечко поднялась со своего места и тронулась к выходу.

Сообразительная Тамарка устремилась за мной.

Помощник Коровина, заметив наше бегство, поспешил за нами. Он нагнал нас у самой двери и протянул поднос, называя Тамарке сумму, от которой у меня разум помутился. Столько подлец слупил с Тамарки, что у меня кулаки зачесались. Я тут же дала себе клятву послать этого наглеца так далеко, как это только приличествовало нашему собранию. Тамарка же, глазом не моргнув, спокойно выложила сумму на поднос и шепнула мне на ухо:

– Мама, у меня к тебе дело.

– Очень хорошо, – обрадовалась я, – тогда не сочти за труд, оплати мой будущий визит этому живодеру. Я забыла кошелек в Марусиной машине, – для убедительности пояснила я, еще крепче прижимая к груди сумочку с кошельком.

– Охотно оплачу, – ответила Тамарка, из чего я тут же сделала заключение, что уж теперь-то она от меня потребует (как минимум) достать золотую рыбку со дня моря.

К моей досаде помощник Коровина так мало с меня запросил, что мне и самой отдать было не жалко. И все же я позволила расплатиться Тамарке.

– Мама, ты невозможная! – закричала она, едва мы вышли на улицу. – За каким лешим ты здесь? Совсем крыша поехала? То на карниз тебя заносит, то к Коровину!

– Тот же вопрос могу задать и тебе: не поехала ли твоя крыша? – с достоинством парировала я.

– Я – другое дело, – пригорюнилась Тамарка. – У меня беда.

– У меня тоже.

Тамарка испугалась:

– Что случилось на этот раз?

– Пропал веник, – удрученно поведала я.

– Тьфу, на тебя, Мама! Мне не до шуток, – рассердилась Тамарка. – Кстати, зачем эта корова приперлась к Коровину?

Было очевидно, что она имеет в виду Марусю.

– Понятия не имею, – заверила я. – Природная скромность не позволяет мне совать нос в чужие дела.

Тамарка посмотрела на меня с издевкой, но возражать поостереглась, поскольку имела на меня непонятные виды. Впрочем, эти виды тут же стали мне ясны.

– Ты должна проникнуть в дом к Леле, – потребовала она.

Я опешила: «Только один раз залезла на карниз, а уже получаю такие сомнительные поручения!»

– Что значит – проникнуть? – воскликнула я. – Надеюсь, ты не заставишь меня воровать?

– Да нет, Мама, – отмахнулась Тамарка, – с этим я справляюсь и без тебя. Ты должна мне помочь в другом. Понимаешь, я вляпалась в дерьмо.

– На мой взгляд, ты никогда из него и не вылезала, – не упустила момента вставить я. – С тех пор как решилась заняться бизнесом, в одном ты, Тома, дерьме сидишь, но помочь друзьям я всегда рада. Ты же меня знаешь.

– Знаю, Мама, знаю, потому и обращаюсь к тебе. Беда! Беда страшная, на тебя только и надежда. Кстати, у тебя сегодня очень милый паричок – просто живые длинные волосы!

– Потому и живые, что мои, – гордо ответила я, чем парализовала Тамарку.

– Как твои? – столбенея, изумилась она. – Ты же свои оставила у стилиста. Ты же в стрижке на карнизе была!

– Черта с два! – радостно сообщила я. – К стилисту я носила свой старый парик, а мои волосы неприкосновенны. Ты уже дожила до того возраста, когда пора бы это знать, но что об этом толковать, когда есть темы и поприятней. Что у тебя за беда? Давай лучше к этому вернемся.

– Ты чокнутая, Мама, – констатировала Тамарка и тут же сообщила:

– Моя фирма на грани краха!

Я пришла в ужас, не ощущая уже того желания помогать Тамарке, которое испытывала буквально секунды назад.

– Бог ты мой, как это приключилось? – испуганно завопила я.

– Понимаешь, Мама, невзначай образовался громадный долг, за который меня просто пришьют (в лучшем случае), а началось все с того, что я собралась взять приличный кредит, и под него уже заключила контракт с очень крутым клиентом со стопроцентными штрафными санкциями.

Ужас мой все возрастал, с желанием помочь Тамарке происходило обратное. Точнее никакого желания вообще не осталось.

– Как могла ты так глупо себя повести? – возмутилась я. – Все твоя жадность! Говорила же, не доведет она тебя до добра, и вот результат!

– Не сыпь мне соль на раны, Мама! – взмолилась Тамарка. – Я же не думала, что все выйдет именно так. Дело было верное. Банкир – свой человек. Уж сколько я взяток ему передавала! – Тамарка закатила глаза. – Нет у него родней меня никого. Я так верила ему, что уже, в расчете на этот кредит, часть контракта наличными оплатила, из чужих денег, конечно. Думала, успею крутануться и деньги верну, а тут пропал мой банкир, и я на бобах, а ты мой размах знаешь.

Я тупо смотрела на Тамарку, размышляя, какое отношение все это имеет к Леле, и не Лелин ли муж тот самый банкир, который пропал.

– Несколько дней мечусь по городу, – продолжила тем временем Тамарка.

– Конкретней, сколько?

– Мама, два дня как пропал банкир, буквально сразу после того, как ты очутилась на карнизе.

Я насторожилась:

– В чем дело, Тома? Ты связываешь эти события?

Тамарка рассердилась:

– Не будь дурой, Мама! При чем здесь ты? Просто поясняю: два дня пытаюсь деньги достать, потому что Перцев, сволочь, без компаньона денег не дает, а компаньон, ну, банкир мой, пропал. Уже два дня как исчез.

– Постой, как исчез? – изумилась я. – Его что же, украли? Или он сбежал?

– Не знаю, – смахивав слезу, сообщила Тамарка. – Перцев темнит, говорит, что он в командировке, вот я и прошу тебя сходить к Леле и узнать, куда ее муж делся. Срочно он мне нужен. Горю!

– Так Александр Эдуардович Турянский и есть твой банкир? – окончательно прозрела я и тут же прикусила язык, потому что из дома Коровина вышла Леля и, не замечая нас, побрела к своему «Мерседесу», оставленному на площадке среди других машин.

Тамарка равнодушно скользнула по Леле взглядом и прошептала:

– Мама, мне срочно, срочно нужна информация. Каждый день на счету.

«Так она не только, не знакома с Лелей, но даже и не видела ее никогда», – глядя на удаляющийся Лелин «Мерседес», сообразила я и поинтересовалась:

– А ты не можешь получить другой кредит?

– Нет, Мама, на таких условиях не могу. Уже пыталась, а Перцев, скотина, на все мои бумаги плюет, хотя там стоит его подпись. Ой, Мама! – Тамарка схватилась за голову. – Спасай! Если и в самом деле Турянский в командировке, то узнай хотя бы где. Но, чует мое сердце, там что-то нечисто. Не мог он меня так подставить.

Мое сердце тоже кое-что чуяло, но расстраивать Тамарку я не стала, пообещала этим же вечером посетить Лелю и все разузнать.

– Ой, Мама, а эту корову ты не можешь уговорить не приходить завтра к Коровину? – уже трогая с места свой «Мерседес», вдруг взмолилась Тамарка.

– Здесь, Тома, я тебе не помощник, – развела я руками. – Сама знаешь Марусю.

Тамарка Марусю знала, а потому плюнула и укатила, я же вернулась к Коровину – охота было посмотреть, как Роза отгадывает его мысли.

Глава 7

Этим же вечером я, выполняя обещание, данное Тамарке, отправилась к Леле в роскошную квартиру Турянского. Вопреки приличиям, решила нагрянуть без предупреждения.

Леля, встретив меня, искренне обрадовалась, но, узнав, что я не к ней, а к ее мужу и по очень важному делу, сразу насторожилась.