Безбашенный всадник

Глава 1

Маша. Даешь романтику!

– Саша! Иди сюда и посмотри, какой красавец! – громко восторгалась я, призывая мужа полюбоваться вместе со мной на только что найденный боровичок.

– Маруся! – насмешливо сказал он, подходя. – Или я что-то путаю, или определение «тихая охота» явно было сказано не про грибы. Ты каждый раз вопишь так, словно нашла клад с пиастрами, а не очередную жертву своего чревоугодия, которую к тому же собираешься очень скоро пустить в дело. Или ты планируешь оставить его на память?

– Это ты от зависти, – спокойно парировала я, ничуть не обидевшись, потому что это была наша обычная манера подкалывать друг друга и к ссорам не имела никакого отношения. – У меня уже почти полная корзинка, а у тебя на донышке сиротливо перекатываются всего три штуки, и к тому же еще неизвестно, съедобные ли.

– Ну, не все же с проведенного в деревне босоногого детства умеют разбираться в грибах, – ответил он.

Тут из висевшего у него на шее FM-приемничка грянула «Джага-джага», и я мгновенно рассвирепела, потому что органически не переношу подобное, с позволения сказать, эстрадное искусство, и потребовала:

– Выключи немедленно эту гадость! Не понимаю, как ты можешь слушать подобные «шедевры»? Да еще в лесу, где можно наслаждаться первозданной тишиной и пением птиц!

– Дорогая! – усмехнулся муж. – Да ты своими криками давно уже всех птиц распугала. Ты же при виде очередного гриба вопишь так, словно это племя индейцев в полном составе, включая грудных детей, идет в атаку на форт бледнолицых.

– Все равно выключи и не порти мне настроение! – настаивала я. – И зачем ты только этот приемник взял?

– Чтобы скучно не было, – ответил он, но приемник не выключил, а просто убавил звук.

– Несчастное дитя цивилизации, – с показным сочувствием сказала я. – Ты даже на даче не можешь отказаться от достижений научно-технического прогресса. Только не очень понимаю, что мудрого ты услышишь по местной радиостанции. Она же обычно такую чушь передает, что уши вянут.

– Последние новости, дорогая, – хмыкнул он. – Пусть они не очень мудрые, зато полезные. Представь себе, что вдруг объявят штормовое предупреждение со скоростью ветра метров тридцать в секунду? Мы с тобой быстренько вернемся и пересидим эту напасть в доме! А если у нас не будет с собой приемника, ненастье застанет нас врасплох, и мы даже погибнуть может! – с притворным трагизмом произнес он.

– Да-да! – иронично подхватила я. – А еще могут объявить, что ожидается цунами на нашем озере! Или землетрясение в районе Салтыковки! – А потом, не удержавшись, съязвила: – Вот уж никогда не думала, что тебя посередине лета может заинтересовать реклама распродажи лыжных ботинок сорок шестого размера. И это при том, что ты носишь сорок четвертый.

– Ты не поверишь, но они еще рекламируют распродажу шуб, дубленок и теплых сапог, – шепотом, словно открывал величайшую тайну, сообщил Сашка.

– И перемежают эту рекламу музыкой по своему не слишком взыскательному вкусу, – добавила я.

– Привередливая ты, Маруся! – вздохнул муж. – Передачи по телевизору тебя раздражают! Приемник ты слушать не можешь! Да тебе самое место на необитаемом острове!

– Не преувеличивай! – отмахнулась я. – Туда я бы добровольно не отправилась, а вот куда-нибудь в неизведанные, еще не испорченные цивилизацией земли – с удовольствием!

– Вроде Дикого Запада времен освоения? – с интересом спросил Сашка.

– Что-то вроде! Представляешь, какая замечательная жизнь там была? – мечтательно сказала я. – Ни тебе телевизора, ни радио, ни телефона… Одни только дикие прерии без конца и без края… Ветер колышет траву… Всякие зверюшки резвятся на свободе и никого не боятся…

– Да-да! – ехидно подхватил он. – Только ты почему-то забыла, что в Америке искали счастья беглые преступники и прочий сброд, а также младшие сыновья из приличных семей, которым на родине не на что было рассчитывать. Так что кочевали по этим самым прериям не самые лучшие представители человечества. Да и доведенные «благородными» бледнолицыми до отчаянья индейцы гуманизмом не отличались. Так что нравы там царили те еще!

– Можно подумать, что ты лично там был и все это на собственном опыте испытал! – недовольно возразила я.

– А вот ты, скорее всего, свои знания о той поре у Майн Рида почерпнула, – укоризненно сказал муж. – Вот и думаешь, что там были исключительно гарцевавшие на горячих скакунах мужественные ковбои и благородные индейцы, правда, вот только с вражескими скальпами на поясах.

– А ты что, считаешь Мориса Джеральда подлецом? – возмутилась я. – Или Карлоса, охотника на бизонов?

– Я вижу, что «Всадника без головы» и «Белого вождя» ты зачитала до дыр, – усмехнулся Сашка. – Только ты, наверное, забыла, что там были еще такие «светлые» личности, как Кассий Колхаун, полковник Вискарра, Робладо и так далее.

– Ну, подлецы были во все времена! – отмахнулась я. – Только согласись, что тогда жизнь была полна романтики.

– Если ты считаешь романтикой способ выяснять отношения исключительно с помощью лучшего друга «кольта», то мы с тобой расходимся во вкусах, – развел руками муж.

– При чем здесь перестрелка? – удивилась я. – Я имела в виду совсем другое. Согласись, что поездка в карете, запряженной четверкой, а еще лучше шестеркой лошадей, или верхом – это гораздо более романтично, чем поездка в автомобиле. Да и более полезна для окружающей среды, с чем ты, как эколог, не можешь не согласиться, – добавила я и вздохнула: – Как же здорово жили наши предки хотя бы в девятнадцатом веке!

– Марусенька! Солнышко мое! – рассмеялся Сашка. – При твоем рабоче-крестьянском происхождении тебе пришлось бы не в каретах ездить, а уворачиваться от них и поднимаемых ими брызг грязи, чихать от пыли и перепрыгивать лежащие на земле кучи навоза. Да ты бы в лучшем случае на извозчике ездила!

– И все равно лошадь во всех отношениях гораздо лучше машины, – упорствовала я. – И мне очень обидно, что теперь от них отказались! Променяли их на пожирающие бензин железные коробки, от которых одна вонь! Да и развитию парникового эффекта они способствуют! А уж о московских пробках я вообще не говорю!

– Интересно, а сколько бы по времени мы с тобой ехали на запряженной одной лошадью телеге от Москвы до дачи? – задумчиво глядя на небо и якобы прикидывая, спросил муж.

– Почему это на телеге? – возмутилась я.

– Потому что на карету с упряжкой мы бы с тобой в то время не заработали – в девятнадцатом-то веке! – ответил Сашка. – Так что будь рада и телеге! Мы бы с тобой успевали только приехать, как тут же нужно было бы возвращаться обратно. Да и на работу пришлось бы выезжать ни свет ни заря! И собираться при этом в холодной и полутемной комнате – надо же было бы печь топить и одеваться при свете лучины. Или ты в своих грезах видишь себя в залитой сотнями свечей бальной зале, причем одеваться для выезда «в свет» тебе помогала бы толпа горничных? Только откуда бы они взялись?

– Между прочим, мой папа был начальником отдела на заводе, а мама учительницей, – возмутилась я.

– Не думаю, что в девятнадцатом веке на их зарплату можно было бы содержать собственный выезд и прислугу, – усмехнулся муж.

– Да ну тебя! Урбанизированное дитя двадцатого века! В тебе нет ни капли романтики! – вздохнула я. – Даже помечтать не даешь! Вечно ты со своими насмешками!

– Да, дорогая! Я прагматик! Я радуюсь тому, что живу в третьем тысячелетии, когда научно-технический прогресс сделал нашу жизнь намного удобнее, а железный конь пришел на смену крестьянской лошадке! – процитировал он классиков. – Так что лично я не собираюсь отказываться от автомобиля и прочих благ цивилизации вроде мобильного телефона, телевизора и приемника.

– И все-таки лошадь лучше! – упрямо ответила на это я.

– Но ты почему-то забываешь, что овес нынче дорог! – хмыкнул Сашка.

Прибавив звук на своем приемнике, он неторопливо пошел вперед, поднимая палкой листья в поисках грибов, а мне по ушам тут же ударил очередной «шедевр» современной попсы, и я поморщилась. «Нет! Ну как Сашка может быть в тридцать пять лет таким неразборчивым, что слушает всякую ерунду? Не мальчишка же зеленый, который от всей этой „музыки“ балдеет! – мысленно возмутилась я. – Ведь МГУ закончил, а сейчас работает экспертом-экологом и в своем деле не из последних! Да и вообще, он человек самостоятельный, с характером, остроумный, душа компании! И интересы у него разносторонние: раньше занимался туризмом, а теперь вот краеведением увлекся! Откуда же у него эта тяга к низкопробной эстраде? – удивилась я, а потом решила: – Ладно! Пусть наслаждается, если ему это нравится! Я его и таким люблю!»

Я быстро догнала мужа и пошла немного сбоку от него, чтобы мы не мешали друг другу искать грибы и не перехватывали чужую добычу, как вдруг услышала такое, что даже остановилась. Да и Сашка замер на месте и удивленно вытаращился на меня. Еще бы нам было не застыть, если из приемника раздался голос диктора:

– Вниманию населения! Экстренное сообщение! Из Боровского районного психоневрологического диспансера сбежали двое больных. Предупреждаем сразу, что они не представляют опасности для окружающих. Это двое мужчин на вид сорока – сорока пяти лет, одетых в больничные пижамы. Просьба ко всем, кто их увидит, немедленно сообщить по телефону, – тут он произнес несколько цифр, которые я даже не попыталась запомнить, потому что была напугана до смерти, – или в райотдел милиции.

Объявление закончилось, и снова раздалась музыка, а я повернулась к мужу и решительно заявила:

– Саша! Мы немедленно возвращаемся в Москву!

– Маруся! Ты чего? – удивился он. – А как же твои грядки?

– Мне жизнь дороже! – отрезала я. – И пока этих психов не поймают, я сюда ни ногой! Боровск от нас всего в десяти километрах, и я не собираюсь дожидаться, когда эти беглецы нагрянут в наш дачный поселок.

Я повернулась и быстро пошла в сторону садоводческого товарищества, где была наша дача, а Сашка, догнав меня, пошел рядом, пытаясь на ходу убедить не пороть горячку.

– Дорогая! Послушай! Во-первых, почему ты решила, что они направятся именно сюда?

– А потому что мы самые беззащитные! У нас и участковый-то только в Салтыковке! А этим психам надо что-то есть и пить! Да и переодеться не мешало бы! Вот они к нам и пожалуют!

– Маруся! – стоял на своем муж. – Во-вторых, ты же слышала, что сказали: «психоневрологический диспансер»! Да там буйных или социально-опасных просто не держат! Для них существуют специализированные лечебницы закрытого типа, которые ничем не отличаются от тюрьмы, и оттуда так просто не сбежишь! А у нас в Боровске обычный диспансер, где лежат какие-нибудь безобидные алкаши, которые выбрались оттуда, чтобы бутылкой разжиться, или тихие сумасшедшие, воображающие себя Ньютонами или Эйнштейнами! Ну, на самый крайний случай Наполеонами!

– Все равно! Поехали в Москву! – твердила я.

Но постепенно Сашке удалось убедить меня, что бояться нечего, и я немного успокоилась, да и не хотелось бросать свои насаждения на произвол судьбы, тем более что работы в саду предстояло – вагон и маленькая тележка.

– Ладно! Давай останемся! – согласилась я. – Но если со мной что-нибудь случится, это будет целиком и полностью на твоей совести!

– Дорогая! Поверь мне, твои страхи совершенно напрасны и эти беглецы безобиднее мух! – заверил он меня. – Вот увидишь, ты потом сама будешь смеяться над своими словами!

– Твои бы слова!.. – вздохнула я.

Мы молча шли домой, и крыши нашего поселка стали уже видны среди крон деревьев, когда Сашка, усмехнувшись, сказал:

– Странно, что ты до сих пор психов боишься – я-то думал, что ты к ним давно привыкла.

– Намекаешь на убеждение твоей мамы, что все творческие личности, включая, естественно, и меня, с перекосом психики, и получается, что я должна бояться саму себя? – сварливо спросила я.

– Режиссер-постановщик массовых мероприятий – специальность, конечно, творческая, – преувеличенно серьезно согласился муж. – И организовать корпоративную вечеринку так, чтобы она хоть чем-то отличалась от банальной пьянки – это высокое искусство, но я, вообще-то, о другом.

– И о чем же? – холодно поинтересовалась я.

– Да о том, что ты постоянно имеешь с дело с психами, – ласково объяснил Сашка.

– А-а-а! Это ты про мою фирму по розыгрышам? – покивала я.

– Про нее самую! – охотно подтвердил муж.

– Значит, ты бы хотел, чтобы я из-за сезонности своей основной работы перебивалась случайными заработками, а не имела стабильный и неплохой доход от своей фирмы? – вкрадчиво спросила я.

– Маруся! Я понимаю, что каждый должен делать то, что он умеет, – примиряюще сказал Сашка. – Но согласись, что только законченные психи с уклоном в садизм могут заказывать у тебя розыгрыши своих друзей! Нет, ну скажи мне, какому нормальному человеку взбредет в голову прийти к тебе и попросить, чтобы ты организовала для его друга или для именинника бандитский «наезд» со стрельбой как раз в разгар вечеринки? Или похищение инопланетянами? Или положительный результат теста на ВИЧ? Да ни один вменяемый мужик до этого с самого страшного похмелья не додумается! Это же какое-то изуверское издевательство над человеком! И заказать его может только или умственно отсталый придурок, или самый лютый враг, для того чтобы испортить человеку праздник, а то и жизнь!

– У богатых свои причуды! – недовольно сказала я. – И они, между прочим, за это дорого платят! А те, кого разыгрывают, на это, кстати говоря, редко обижаются!

– Или делают вид, что не обижаются, – поправил меня муж. – А сами лелеют коварные планы отомстить по полной программе. Лично я такого, с позволения сказать, друга, который мне нервы помотал, или вычеркнул бы из числа своих знакомых до конца жизни, или морду ему набил бы. – С этими словами Сашка выразительно покачал своим кулаком, а он у него немаленький в полном соответствии с ростом под два метра.

За этим разговором мы незаметно подошли к воротам нашего дачного кооператива, возле которых стояла сторожка, где жил Юрич, наш сторож и личность замечательная во всех отношениях. Некогда он работал инженером на оборонном заводе, но не сумел вовремя, то есть тогда, когда оборонка рухнула, сориентироваться в новых условиях и стал постепенно опускаться, пока не прибился к нашему садоводческому товариществу, где мгновенно превратился в волшебную палочку-выручалочку, потому что имел не только золотые руки, но и добродушнейший характер, из-за которого никогда и никому не отказывал в помощи. Недостаток у него был только один, и он высокопарно называл его приверженностью Бахусу. Иначе говоря, Юрич пил, но окончательно и бесповоротно пьяным его видели считаные разы, потому что норму свою он знал и, зарядившись с утра каким-нибудь портвейном или «Анапой», в течение дня поддерживал рабочее состояние, то есть был вполпьяна, что нимало не мешало его трудовой деятельности. При виде нас он выскочил из своего домика, и мы с удивлением отметили, что он выглядел непривычно трезвым, а вот глаза были выпучены до недозволенных природой пределов.

– Там… там… – начал он, тыча пальцем в сторону заброшенного поля.

Сашка посмотрел на меня и тихонько сказал:

– Как обманчива бывает внешность! Я ведь было решил, что он на удивление трезвый, а он лыка не вяжет!

Отмахнувшись от мужа, я спросила:

– Юрич! Успокойся! Что случилось? Говори толком!

– Я видел белого всадника на белом коне! – наконец выговорил он.

– Наверное, как в известном романе Майн Рида, всадник был без головы, и это повергло тебя, Юрич, в такое смятение, – невозмутимо предположил Сашка, с трудом сдерживаясь, чтобы не расхохотаться.

– Как я теперь припоминаю, действительно без, – растерянно сказал сторож, принимая слова мужа всерьез. – Я его со спины видел, так вот, головы точно не было! – уже более уверенно закончил он.

– А всадников Апокалипсиса ты тут неподалеку не замечал? Или, может, крокодилы на водопой пролетали? – ехидно спросил муж и уже другим, дружеским тоном посоветовал: – Кончал бы ты пить, Юрич, а то ведь так и до белой горячки недалеко.

– Да вот этими самыми глазами видел! – не унимался сторож.

– Иди проспись! – посоветовал ему Сашка. – И никому больше про белых лошадей не говори, а то тебя могут неправильно понять, и останемся мы без сторожа, а вот ты окажешься на казенных харчах в местной «дурке», где как раз два места освободились.

Глава 2

Саша. Ночные видения

Жаренная с грибами картошка получилась на славу – Маруся вообще прекрасно готовит, – и мы, немного посидев перед дачным, то есть маленьким, телевизором, пошли спать, потому что находились за день так, что ноги гудели, да и зевали мы беспощадно. Вечер выдался прохладным, но окно на ночь мы решили не закрывать, а просто достали дополнительное одеяло, потому что это же так здорово – засыпать под шелест листьев, стрекот насекомых в траве и прочие ночные шорохи. Заворачиваясь в него с головой, я сонно пробормотал:

– Спокойной ночи, дорогая!

– И тебе тоже! – ответила жена, забираясь ко мне под бок – наверное, тоже замерзла.

Только я было начал засыпать, как Маруся толкнула меня, и я недовольно спросил:

– Ты чего?

– А ты что, ничего не слышишь? – удивилась она.

– Конечно, не слышу – у меня же ухо одеялом закрыто, – недовольно объяснил я, высовывая голову из-под одеяла наружу, и спросил: – Что случилось?

– Я слышала конское ржание, – немного испуганно ответила она.

– У тебя просто богатая фантазия, дорогая, – успокаивающе начал было я. – Мы с тобой сегодня говорили о лошадях, ты устала от ходьбы, потом немного понервничала, вот она и сыграла с тобой такую шутку. Так что тебе это просто почудилось! Спи!

Я снова залез под одеяло, предвкушая, как сейчас наконец-то усну, но не успел я устроиться поудобнее, как Маруся опять начала меня тормошить:

– Саша! Да ты только послушай! Опять конский храп и ржание! Причем где-то совсем рядом с нами!

– Да не может этого быть! – от раздражения я даже сел на кровати. – Я понимаю, что ты грезишь прериями, поездками верхом и Морисом-мустангером, но убедительно тебя прошу: вернись с небес на землю! У нас тут ближнее Подмосковье, а не Арканзас с Техасом!

– Да ничего мне не чудится! – рассердилась жена. – Чем дрыхнуть, лучше бы сам послушал!

– Как раз дрыхнуть, как ты выразилась, ты мне и не даешь! – огрызнулся я и тут…

Тут я действительно очень явственно услышал цокот копыт и ржание коня.

– Что за чертовщина? – удивился я. – Откуда здесь лошади взяться?

– Ты не гадай, а пойди и посмотри! – сварливо посоветовала Маруся.

Поняв, что спорить бесполезно, да и интересно мне стало, что же такое происходит, я быстро оделся и вышел в сад, предварительно включив ночное освещение над крыльцом. Оглядевшись, я не нашел вокруг ничего интересного или подозрительного и вернулся в дом за фонариком, с которым решил выглянуть за калитку. Едва я вышел в разделявший дачи проезд, как мгновенно застыл, не веря своим глазам. Я зажмурился, помотал головой, чтобы отогнать наваждение, и снова посмотрел, потом я еще раз закрыл глаза и опять посмотрел. Нет! Это не было галлюцинацией! Это было на самом деле, и мне предстояло это что-то переварить и решить, как к этому относиться, потому что происходили вещи в нашем кооперативе по определению невозможные.

Дело в том, что одним из наших соседей по даче был молодой парень Максим Парамонов, которого мы с женой за излишне жизнерадостный характер звали между собой Мажором. Решив приобщить сына к прелестям жизни на природе, его отец купил ему участок по соседству со своим, и там был очень оперативно выстроен весьма приличный дом явно с расчетом на будущих внуков. И вот теперь у выходивших прямо на лес открытых ворот участка Максима нервно гарцевал белоснежный, грациозный и на диво ухоженный красавец-жеребец под седлом и с уздечкой, причем явно не из фермерского хозяйства, а чуть поодаль от него стоял огромный черный джип «Шевроле-Субурбана» с трейлером. Причем, несмотря на то что ворота Мажора были открыты, света в окнах его дома не было, да и вообще вокруг не было ни души – ни всадника на жеребце, ни водителя в джипе.

– Что за ерунда? – прошептал я себе под нос. Я бы еще понял, если бы воры приехали на какой-нибудь плюгавенькой машинешке, чтобы что-то вывезти отсюда… Хотя… Что можно украсть на даче у Максима? Нет! Это определенно не воры! Ведь этот джип даже без трейлера стоит больше, чем весь участок Мажора вместе с дачей! Но лошадь-то тут при чем? Подойти и выяснить, в чем дело? – задумался я и тут же решил: – Пожалуй, не стоит в это ввязываться – мало ли что там может твориться? Вдруг Мажор дал ключи какому-нибудь своему другу? – предположил я и сам же себе ответил: – Вряд ли! Не думаю, чтобы у этого не самого крутого, да и просто совсем не крутого парня могли быть такие друзья! Нет! Дело явно нечисто, и нужно немедленно позвонить Максиму! Или сразу в милицию? – гадал я, а потом определился: – Нет! Сначала Мажору! В конце концов, он хозяин, вот пусть и разбирается со своим хозяйством! Может быть, ларчик открывается совсем просто и я зря панику подниму!

Я быстро побежал на нашу дачу, где был тут же встречен естественным Марусиным вопросом:

– Ну, что там?

– Потом! – отмахнулся я, пытаясь вспомнить, куда положил вчера свой мобильник.

Отбиваясь от жены, я шарил в поисках телефона, который сумел обнаружить только после того, как Маруся позвонила мне на него со своего сотового и я по звуку определил, что почему-то положил его в ящик стола на кухне – не иначе как затмение на меня нашло!

– Да что случилось? – уже не на шутку встревожилась жена.

– Пошли, и сама все увидишь! – сказал я, чтобы не отвлекаться на разговоры.

Я бегом бросился обратно в сад, а Маруся, накинув куртку прямо поверх ночной рубашки, быстро пошла вслед за мной. Выскочив за калитку, я от неожиданности замер, потому что ни жеребца, ни страшного черного джипа с трейлером возле дачи Максима уже не было и даже ворота были закрыты.

– Ничего не понимаю! – помотал головой я.

– Может быть, ты мне все-таки скажешь, что произошло? – рассердилась Маруся.

Описав ей в двух словах все, что совсем недавно видел собственными глазами, я получил ответ:

– А тебе это все не показалось?

– До сих пор я галлюцинациями как-то не страдал! – огрызнулся я.

Я пошел к воротам дачи Мажора, чтобы посмотреть поближе, не осталось ли каких-нибудь следов, и, посветив фонариком на дорогу, нашел их.

– Вот! – я ткнул пальцем вниз. – Любуйся! Тут тебе и следы подков! Тут тебе и следы широких протекторов джипа! Тут тебе… Тьфу, черт! Чуть не наступил!

– Куда? – тут же спросила жена, которая до этого боязливо держалась у меня за спиной.

Вместо ответа я осветил кучу совсем свежего конского навоза.

– Вот! Продукты жизнедеятельности жеребца!

– А почему ты решил, что это лошадиный навоз? – удивилась она, брезгливо морщась.

– Потому что я, дорогая, заканчивал биофак! – назидательно сказал я. – И еще помню, что в отличие от коровьего навоза лепешками лошадиный имеет форму яблок и к тому же в нем всегда есть непереваренные ячменные зерна. Присмотрись, и ты сама увидишь!

– Спасибо! Предпочитаю поверить тебе на слово! – быстро ответила жена и задумчиво спросила: – Неужели это у какого-нибудь несчастного фермера коня увели?

– Сомневаюсь! – покачал головой я. – Местные колхозники наверняка позабыли, как того коня запрягать. Да и выглядел этот жеребец явно не как рабочая лошадь.

– Значит, зря мы Юричу не поверили, – сказала жена, кивая в сторону следов лошадиных подков. – Всадник все-таки был! – И спросила: – А лошадь была белая?

– Ну, белая! – нехотя подтвердил я. – Только при чем здесь Юрич? И к тому же он видел всадника на поле, а не на участке Мажора! И даже не возле него!

– Так чего же ты стоишь? – возмутилась Маруся. – Звони Максиму и выясняй, откуда у этой истории ноги растут!

Но сколько я ни набирал номер Мажора, получал в ответ только одно: «Абонент недоступен».

– Что мне, всю ночь ему звонить? – разозлился я. – Делать мне больше нечего! Мало ли куда он мог уехать? Вдруг там роуминга нет? Или он просто телефон отключил, чтобы ему не мешали?

– Ладно, пошли спать! – примирительным тоном сказала жена. – Завтра разберемся!

Глава 3

Маша. Пока тихая паника

Из-за того, что мы не выспались, завтракали мы поздно, и когда вышли в сад, чтобы заняться каждый своим делом, то есть я – грядками, а муж – сидеть на своем любимом стуле под деревом и морально поддерживать меня, то попали прямо в центр растревоженного улья. Оказывается, не один Сашка имел обыкновение слушать местную радиостанцию, и весть о побеге из Боровского психоневрологического диспансера двух больных еще вчера облетела весь наш поселок. Теперь же дачники активно обсуждали способы защиты от этих психов, причем попытки тех, кто вроде Сашки пытался образумить людей и доказать, что бояться нечего, тонули в возмущенном хоре людей, желавших знать, куда смотрит милиция и прочая власть. Кто-то предлагал установить на территории круглосуточное дежурство, другие – обратиться в охранное агентство, третьи рассчитывали на собственные силы и грозно потрясали вилами и мотыгами.