Непредвиденная ситуация

Глава 1

Какого черта я ела эти дурацкие пирожки, которые притащила Маринка? Они мне сразу не понравились, и не нужно было вообще к ним прикасаться. Нет, все-таки попробовала. Вот и мучайся теперь! Как назло, дома нет нужных лекарств от этого дела.

Живот крутит целый час. «Кишка кишке бьет по башке», – вспомнила я присказку. Что это, отравление? Но ведь рвоты-то нет… Я с ужасом потрогала ладонью лоб. Холодный. Меня бросило в озноб. Пот не струится, дыхание учащенное, но не настолько, чтобы навести на мысль о критической минуте… Когда колики стихли, я взяла с полки журнал и стала лениво его перелистывать, стараясь отвлечься от внутриутробной катастрофы.

Стоп. А почему именно пирожки? Главное забота! После пирожков отмечали Лелькин день рождения. Может, это результат съеденных салатов? Дорвалась, называется! Правильно, майонез, еще этот, как его, ананас с перцем – надо у Лельки рецепт спросить. Да, девушка, перебор!

Я взяла себя в руки и решила все же обратиться к живущей этажом ниже, прямо подо мной, медичке, с которой не то чтобы шибко дружила, но по-соседски ладила и даже несколько раз заходила в гости.

Инка Демьянова, моя соседка, была особой яркой и фривольной. Она давно послала к черту все предписания наших дворовых клушек о том, как вести себя молодой незамужней маме семилетней девчушки. Большую часть своего детства ребенок Инки проводил у бабушки в тарасовском пригороде.

Освобожденная от прямых материнских обязанностей, Инка много времени посвящала устройству своей личной жизни.

Инка, к чести ее нужно заметить, была далеко не всеядной. Существовал перечень социально-материальных и туманно-духовных благ и качеств, которыми должен был обладать мужчина ее мечты. В него входило наличие благоустроенной квартиры, автотранспорта, причем не самого худшего, желательно иномарки; щедрой на материальные подношения души, способной к пониманию и согласию с ее, Инкиными, жизненными принципами, и полная лихой разухабистости откровенность этой самой души, парами алкоголя катапультируемой прямо в рай заманчивых обещаний и клятв любить до гроба.

Сей список, конечно, не полон. В каждом отдельном случае появлялись новые требования, пожелания, просьбы и предложения. Все зависело от конкретного человека. И в этом Инка была новатором, пытающимся увязать обычный «джентльменский набор» с личной психологией и физиологией очередной жертвы ее типично американских характеристик: высокая сбитая блондинка с длинными, чуть более полными, чем нужно, ногами, умеренно грудастая, с томным коровьим взглядом и ниспадающими до плеч небрежно завитыми локонами.

Инка свободно, с обстоятельностью и опытностью прагматично-истеричной тетки рассуждала о любви, сексе, мужских пристрастиях и разного рода «штучках» извращенцев, с которыми ей приходилось сталкиваться на своем жизненном и сексуальном пути. Особенно «умиляла» мотивация ее бесчисленных проб и ошибок – необходимость найти отца для своей синеглазой малютки.

Дежурившие под ее окнами иномарки меня давно перестали удивлять, как, впрочем, и их требовательно-нетерпеливые или веселые сигналы посреди ночи.

Инка работала медсестрой в городской больнице, и одному богу известно, как бы она сводила концы с концами, если бы не помощь мамы, держащей в пригороде хозяйство, и не щедрость состоятельных секс-партнеров.

В моей безрассудной соседке меня подкупало отсутствие культурных предрассудков и компанейская жилка.

Я спустилась к Инкиной двери и надавила на кнопку звонка. Была глубокая ночь, но я знала, что Инка не спит. Из-за двери неслась музыка – грубо ритмизованная попса. Дверь отворилась, и на пороге возникла Инка. На ней был короткий шелковый халатик, нагло разъезжающийся на груди. В руке она держала фужер с шампанским.

– О! – издала она радостный возглас, – проходи, Оль.

По маслянистому блеску ее глаз я поняла, что она подшофе. Ничто не выдает так подпившего субъекта, как блаженно-идиотская улыбочка, непроизвольно появляющаяся на губах.

– Ин, у меня просьба, – скромно сказала я, – у тебя нет фталазола или левомицетина, или активи…

– Че, приперло? – с фамильярным сочувствием поинтересовалась Инка. – Ты пройди, пройди, я посмотрю. Да проходи ты!

Инка чуть не силой втянула меня в квартиру. Я же говорю, она без комплексов! На вешалке я заметила шикарную мужскую дубленку. В квартире пахло алкоголем, дорогим куревом и хорошим одеколоном. Комментарии излишни.

– У нас тут веселье небольшое, присоединиться не хочешь? – спросила она меня на кухне, роясь в аптечке, представлявшей из себя большой пластиковый пакет. – У меня такой мужик!

Она прекратила свое благородное занятие и лукаво посмотрела на меня.

– Да просто так посидим, не тушуйся!

Была одна черта в Инке, которая меня раздражала. Догадываетесь, какая? Ее детский эгоизм. Да, да, она бывала отзывчивой и милосердной. Как, например, минутой раньше, когда, запустив свою наманикюренную руку в мешок с препаратами, пыталась оказать мне содействие в борьбе с дурацким расстройством. Именно бывала, а не была. Значительно чаще Инка делала вид, что ваших бед не существует, а есть только неоправданное упрямство в нежелании порадовать ее своим обществом.

– Не могу, Ин, – крайне убедительно поморщилась я, прижав руку к животу.

– Че, действительно так паршиво? – в ее темных коровьих глазах мелькнуло сострадание.

Я только кивнула. Шедевральная «Нелюбовь», с надрывом рвущаяся из магнитофона, уступила место назойливому «Пуху» «Иванушек Международных».

– Ты сядь, сядь, – Инка опять принялась рыться в мешке.

Я повиновалась. К своему ужасу, я чувствовала приближение нового приступа кишечного бешенства. Мне хотелось выхватить у Инки мешок и взяться за самостоятельный поиск таблеток. Ее пьяное копошение начало меня утомлять. И тут к нам в кухню вышел ее солидный гость, тоже, наверное, потерявший всякое терпение.

Несмотря на недомогание, я с невежливым любопытством уставилась на него.

– Знакомьтесь, – просияла Инка, бросив поиски, – моя соседка Оля, а это Аркадий Сергеевич. Он у нас видный бизнесмен и славный человек.

Инка растянула рот в слащавой улыбке, шаткой походкой приблизилась к «славному человеку» и, ни капельки не смущаясь, обвила его шею своей расслабленно-доброй рукой. «Видный бизнесмен» быстро взглянул на меня, проверяя реакцию, потом деликатно высвободился из Инкиных объятий и вымученно улыбнулся.

– А приехали мы на прекрасной «бээмвухе» последней модели, настоящей амфибии, – дурашливо загоготала Инка и хлебнула из фужера. – Ну разве не круто?

Она опять, на этот раз еще более уверенно, обняла Аркадия Сергеевича, который решительно, если не сказать резко, откинул ее мягкую руку и с упреком взглянул в глаза.

– Инна! – укоризненно произнес он, на что Инка снова рассмеялась.

– Вот Оля не хочет принять участие в нашем празднике, – капризно прогнусавила Инка, кидая на нас с Аркадием Сергеевичем раззадоривающие взгляды.

Физиономия «славного человека» совсем неэстетично вытянулась. Я поняла причину его опасений. То, что он позволял своей развязной пассии наедине, он не мог позволить в присутствии третьего человека. Тем более незнакомого.

Наконец я приняла волевое решение: встала и взяла мешок.

– Ага, – одобрила мои действия Инка, – давай, Оль, сама…

– Тебя можно на минутку? – сдерживая раздражение, обратился к ней Аркадий Сергеевич, кивая в сторону гостиной.

– А че ж? – вызывающе взглянула на него Инка и дала себя увести под локоток.

Когда эта забавная парочка удалилась, я высыпала на стол содержимое пакета и наконец нашла нужное. Таблетка фталазола, таблетка активированного угля. Все это я запила большим количеством воды и… понеслась в туалет. Плевать мне на условности! Господи, когда же все это кончится наконец?!

Туалет у Инки был комфортабельный, отделанный с соблюдением всех гигиенических норм, а в случае обнаружения в унитазе микробов можно было воспользоваться стоящим на полочке «Кометом». Чтобы не зацикливаться на нервирующей проблеме и дать организму свободу действий, я постаралась направить мысли в отвлеченное от ситуации русло. Принялась думать об Инне и ее новом бой-френде, воскрешая в памяти его внешний облик.

Средних лет, коренастый, с открытым лицом и седыми висками. Его можно было бы назвать приятным, если бы не натянутый и высокомерный вид. Густые волосы, умные серые глаза, мужественный подбородок. Взгляд строгий, оценивающий. Пальцы хоть и узловатые, но холеные. Дорогие часы, элегантный костюм. Вот если бы он был постройнее… Представительный дядечка. Интересно, где Инка его подцепила? Позже она, конечно, расскажет. Поговорить о своих мужиках ей как меду напиться. Но она-то этому Аркадию Сергеевичу не очень подходит… Со вкусом дядечка…

Негромко хлопнула входная дверь. Удивленный Инкин возглас, потом три сухих щелчка. Я расслышала их, несмотря на игравшую музыку. Едва успев натянуть то, что следовало, я вылетела из туалета. Дверь в квартиру была распахнута. Чуя неладное, я вбежала в гостиную. Инка лежала на полу, хватая ртом воздух, как рыба, выброшенная на берег. Только у рыбы кровь не такая красная или вообще не красная, не знаю. У Инки же на груди, там, где ее гладкое тело было прикрыто халатиком, образовалось и продолжало набухать сочно-алое влажное пятно.

Я метнулась к телефону.

– Срочно, – крикнула я в трубку, назвав Инкину фамилию, – огнестрельное ранение.

– Адрес? – невозмутимо спросила диспетчер.

Я назвала номер своего дома.

– Квартира?

Вот черт, какая же у нее квартира? Никогда не задумывалась об этом.

– Сейчас, – я произвела в уме нехитрые вычисления и назвала цифру.

– Пожалуйста, оставайтесь с пострадавшей, – равнодушно сказала диспетчер, как будто я просила вынуть занозу из пальца, – бригада сейчас будет.

Швырнув трубку на рычаг, я наклонилась к Инке. Надо что-то делать! Она была еще жива – слабые хрипы вырывались из ее груди. Я сбегала на кухню и вернулась оттуда с полотенцем в руках. Осторожно распахнув халатик, приложила сложенное полотенце к ране. Инка, вздрогнув, открыла глаза и непонимающе уставилась на меня.

– Кто это был? – приблизила я к ней лицо.

– Эта сучка, – еле слышно прошептала она и снова отключилась.

Выстрелов было три, а рана у Инки одна. Почему? Две другие пули могли войти одна в одну или пролететь мимо. Не обнаружив на теле соседки никаких других повреждений, я запахнула халат и ниже склонилась над ней.

– Инна, Инна, – тронула я ее за плечо.

В ответ я услышала протяжный стон, потом несвязное бормотание. Только бы она не умерла!

О, черт! Я увидела Аркадия Сергеевича. Теперь понятно, куда делись другие пули. Во всяком случае одна. Аркадий Сергеевич замер в кресле. У него во лбу было маленькое отверстие, как раз между бровями. Обычно в этом месте индусы рисуют так называемый третий глаз. Два глаза Аркадия Сергеевича, данные ему от природы, были открыты и смотрели в невидимую точку на противоположной стене. Конечно, я не доктор и даже не медсестра, но и без специального образования ясно, что Аркадий Сергеевич отправился в путешествие, из которого не возвращаются.

Поднявшись, я сделала несколько шагов по направлению к креслу. А вот и следы от третьей пули. Светло-серая сорочка Аркадия Сергеевича, обтягивавшая его небольшой выпирающий животик, была мокрой от крови. Значит, в него стреляли два раза: в живот и в голову. Почерк профессиональный: в голову контрольный выстрел делают киллеры.

Видимо, Инкин бой-френд кому-то сильно не угодил. Но Инка сказала: «Эта сучка». Что-то не похоже на киллера. А разве женщина не может быть киллером?

В это время в прихожей раздался топот тяжелых сапог, и в гостиную ворвался человек, хорошенько рассмотреть которого я не успела. На нем была черная шапочка с отверстиями для глаз и для носа, а в руках автомат, стволом которого он поводил из стороны в сторону.

– Лежать! – истошно заорал он, заметив меня. – Лицом вниз! Руки за голову!

В таких ситуациях лучше подчиниться требованиям, какими бы глупыми они ни казались. Поэтому я плюхнулась на пол рядом с неподвижной Инкой. Этот герой в маске, похоже, был не один. По звукам шагов я поняла, что еще несколько человек бросились осматривать все помещения в квартире.

Черт! Я же воду в туалете не спустила! Только я подумала о туалете, как сразу же решил напомнить о себе кишечник. Правда, его ворчание было не таким агрессивным, как раньше, – наверное, лекарства уже начали действовать.

– Вставай, – услышала я над собой молодой голос и подняла голову.

На стуле, стоявшем посреди гостиной, сидел парень с погонами старшего лейтенанта милиции.

Кажется, я вызывала «Скорую», – мелькнуло в голове, – или по ошибке набрала «ноль два» вместо «ноль три»?

– Ей нужен врач, – сказала я, поднимаясь, и показала на Инку.

– «Скорая» уже едет, – кивнул старлей. – Это вы ее вызвали?

– Я.

– Нам сообщили с подстанции о вашем звонке, – пояснил лейтенант, – мы находимся ближе, поэтому и приехали раньше.

Словно подтверждая его слова, в гостиную вошел грузный мужчина лет сорока с саквояжем в руках. Поверх его пальто был натянут белый халат. За ним семенила молоденькая медсестра. Быстро оценив ситуацию, доктор наклонился над Инкой и взял ее за запястье:

– Нужно положить девушку на диван.

Лейтенант кивнул своим подчиненным, стоявшим у входа в комнату, и они, поставив автоматы, помогли доктору.

– Пойдемте на кухню, – посмотрел на меня лейтенант, поднимаясь со стула.

– Нет, – сказала я, не глядя на него, – сначала мне нужно в туалет.

– Ладно, – кивнул он, смутившись не меньше моего, – только недолго.

Спустя десять минут я сидела на кухне за столом напротив лейтенанта. Сдвинув в сторону посуду, он достал из планшетки ручку и несколько бланков.

– Старший лейтенант Левченко Алексей Владимирович, – представился он.

На вид ему можно было дать года двадцать два – двадцать четыре, а если бы не темная щеточка усов, то и того меньше. Голос лейтенанта вполне соответствовал его внешнему виду. Я с интересом наблюдала за его действиями. Он закончил делать записи и поднял на меня большие голубые глаза.

– А вы кто будете?

– Соседка Инны, – я показала пальцем на потолок, – Бойкова Ольга Юрьевна.

– Место работы? – продолжал лейтенант.

– Еженедельник «Свидетель».

Старший лейтенант с интересом посмотрел на меня.

– Должность? – спросил он, запротоколировав предыдущий ответ.

– Главный редактор.

Алексей Владимирович недоверчиво взглянул на меня, но и этот ответ занес в протокол.

– Как вы оказались в ее квартире?

– Понимаете… – замялась я, – у меня сегодня живот взбунтовался. Наверное, съела чего-нибудь, а Инна в больнице работает. Вот я и спустилась к ней за лекарствами.

– Когда это было?

– Често говоря, мне было не до часов, – вздохнула я. – Но до того, как позвонить в «Скорую», я пробыла здесь не больше пятнадцати минут.

– Так, – лейтенант сверился со своими записями, – значит, около половины двенадцатого. – И что же случилось после того, как вы вошли в квартиру?

Живот мой крутить перестало, поэтому я спокойно и подробно поведала лейтенанту обо всем по порядку. Понимаю – работа у него такая. Мне и самой время от времени случается общаться с людьми на предмет выяснения всяких разных подробностей. Пока мы разговаривали, я видела через открытую дверь кухни, как выносили носилки и мелькали какие-то люди с озабоченными лицами.

На кухню вошел мужчина в штатском, молча положил перед лейтенантом коричневое кожаное портмоне и вышел.

– Вы были знакомы с гражданином Белкиным? – спросил лейтенант, рассмотрев паспорт, который он выудил из портмоне.

– Если это Аркадий Сергеевич, то была, – кивнула я, – минуты две. Я ведь вам уже говорила.

– Да, – задумчиво произнес лейтенант, – странная история. Убийца, судя по почерку – профессионал, убивает Белкина – генерального директора ЗАО «Металлоконструкция» – и тяжело ранит его подружку – медработника Второй городской больницы, а соседку, случайно зашедшую в гости, не трогает…

– Чего это вы такое говорите? – с тревогой в голосе спросила я. – Может, мне извиниться перед вами, что я осталась в живых и даже смертельно не ранена, а?

– Извиняться не нужно, – насупился лейтенант, – лучше расскажите правду.

Первое положительное мнение о старшем лейтенанте испарилось, словно легкий туман под лучами солнца. Вот он, оказывается, куда клонит! Только не на ту напали, товарищ.

– Значит, вы мне не верите? – выдохнула я, нервно хлопая себя по карманам в поисках сигарет.

Найдя их, я щелкнула зажигалкой и глубоко затянулась.

– А вы бы на моем месте поверили? – равнодушно спросил старший лейтенант, глядя мне в глаза.

– Естественно, – не моргнув глазом ответила я, хотя его вопрос застал меня врасплох.

Не такой ты простой, лейтенант, как кажешься.

– Не пугайтесь, – сдержанно улыбнулся лейтенант, – я не собираюсь вас задерживать. Мы не обнаружили орудия убийства. Боюсь только, что мне придется вас еще раз побеспокоить. В этом деле каждая мелочь может оказаться важной.

– Вы знаете, как меня найти, – твердо сказала я, поднимаясь. – Можно идти?

– Не смею задерживать, – дежурно улыбнулся он, – и не болейте больше.

Он еще издевается! – меня чуть не передернуло от его замечания.

– Больше не буду, – как можно естественней улыбнулась я, – а вы, вместо того чтобы беспокоиться о моем здоровье, постарайтесь лучше найти убийцу.

Я развернулась и с гордо поднятой головой вышла из Инкиной квартиры.

Сопляк, мысленно ругнулась я в адрес лейтенанта, ему еще в кораблики играть, а он убийства расследует. Поднявшись к себе, я поняла, что желудок, несмотря на перенесенный стресс и поздний час, требует горючего. Конечно, есть я ничего не стала, но кофе сварила и добавила туда капельку коньяка. Вот тебе и сходила за лекарством, перефразировала я известный анекдот про поход в булочную, хорошо еще, что голова цела.

Я села на диван перед телевизором, поставила рядом пепельницу и закурила. Щелкнула пультом. Я смотрела на экран, но мысли были далеко от мелькающих красочных картинок. Все, что происходило на экране, казалось мне малозначительным и откровенно пошлым. Излучающее сытое довольство и самоупоение лицо ведущего программы казалось мне на редкость уродливым и несносным. Предметом обсуждения являлся секс. Старые целлюлитные тетки и закомплексованные барышни со всеми признаками грядущего стародевичества на угреватых лицах говорили на редкость пресные ханжеские фразы. Я выключила ящик и, откинувшись на спинку кресла, закрыла глаза.

Вот уж повезло так повезло! Бедная Инка. Как она? У меня не было сомнений, что соседка стала жертвой страшного недоразумения. Убийца, конечно, выслеживал ее гостя, а она попала под горячую руку. Нет, а этот гусь-лейтенант! – гневно передернула я плечами, ощущая новую волну раздражения.

Стараясь не думать о лейтенанте, я пошла в ванную. Приняв душ, растерлась огромным полотенцем и поспешила в спальню. Но, несмотря на все мои героические усилия и решимость заснуть, я еще на протяжении часа витала мыслями в околоземном пространстве, периодически возвращаясь к сегодняшнему инциденту.

Глава 2

Будильник поднял меня в половине девятого. Поздновато, конечно, для главного редактора прославленного еженедельника «Свидетель», но что поделаешь – я люблю поспать и использую каждую благодатную минуту для того, чтобы дать отдохнуть своему загроможденному миллионом задач интеллекту. Главное – это подняться с кровати свежей и отдохнувшей. Я просто обязана быть в форме, оправдывалась я перед собой за столь наглое пренебрежение временем. В конце концов, могу же я установить свой собственный режим, демократия у нас или не демократия?!

После водных процедур, которые наряду с царством Морфея были для меня каждодневной приятной необходимостью, я ощутила желание сделать еще что-нибудь полезное для своего бренного тела. Как насчет завтрака?

Ладно, перейдем к гастрономическим радостям. Я бухнула на сковородку два яйца, предварительно обжарив на ней ломтики бекона и лук. Сварила кофе. Довольно посредственный, если вспомнить, какой замечательный напиток готовит Маринка, моя секретарша и подруга в одном лице. Прямо кудесница. Секреты мастерства, так, кажется, называется умение из обычного, доступного любому встречному и поперечному материала сотворить чудо.

Когда я спрашиваю себя, что заставляет терпеть рядом с собой склонную к опасным приключениям и страдающую отсутствием деликатности секретаршу, ответ приходит не сразу. Может, умение делать кофе? Ну, конечно, нет. Мне симпатичен ее живой нрав, ее деловитость и исполнительность. Но этот ее недостаток – влипать во всякие истории и, что еще прискорбней, постоянно втягивать в них меня – чудовищен. А вот вчера я вляпалась сама.

С самого утра я настраивала себя на бодрый жизнерадостный лад и вдруг – прокол. Мысль о вчерашнем злополучном посещении Инки, которую я глушила водными процедурами и прочей драгоценной ерундой, внезапно напомнила о себе. Сознание непоправимости случившегося, весь спектр отрицательных эмоций, поднятых вчера со дна моей души недоверчиво-корректным лейтенантом, отравляли мое существование.

Нет, полуодетая, я присела на диван, с этим надо что-то делать. Я представила себе будущие визиты ментов, тоскливую канитель и оскорбительно-ядовитые намеки, старательно скрываемые под маской сухого делового спокойствия, почти равнодушия, всю эту заскорузлую, убийственно скучную механику вопросов-ответов, настороженную приглядку, невинные провокации и… мне стало тошно.

Я сама должна что-то предпринять. Не могу я вот так сидеть и ждать… Да нет, конечно, не сидеть. Но и работать в редакции, болтать с Маринкой, обсуждать что-то с Кряжимским – да я просто не смогу быть самой собой, получать от всего этого удовольствие, если проявлю пассивность!

Я оделась, проверила в сумке ключи и, выйдя на лестничную клетку, захлопнула дверь. Слава богу, что у нас в доме лифт – не надо проходить мимо Инкиной двери. Что, трусишь? – ехидно подначила я саму себя. Нет, не трушу, но все-таки…

Моя неоднократно испытанная на верность и на прочность «Лада» стояла во дворе. Недалеко от нее, лаская взор своими гладкими обтекаемыми формами, за которыми угадывалась мощь и сила, отдыхал синий «БМВ». Даже не отдыхал, а покоился – таким сиротливым, несмотря на весь свой лоск и ликующую новизну, показался мне этот шикарный автомобиль. Я села за руль своего простенького, но вполне приличного по нынешним временам авто и включила зажигание.

Через десять минут я уже входила в редакцию, ловя на себе по-утреннему пристрастный взгляд своей секретарши.

– Привет, – я на минуту задержалась у ее стола.

– Привет. Кофе будешь?

Вежливо-дежурный вопрос.

– Буду, – я сделала над собой гигантское усилие и улыбнулась.

– Что-нибудь стряслось? – спросила эта мудрая прорицательница и провидица.

– Расскажу – не поверишь, – лаконично заинтриговала я Маринку, почему-то раньше времени открывшую рот, – убийство в квартире прямо подо мной, – невесело усмехнулась я.

– Да ну-у! – шире открыла рот моя подруга. – Но зато теперь, – быстро подтянула она свою отпавшую челюсть и сделала обиженное выражение лица, – ты не будешь твердить, что исключительно благодаря мне влипаешь во всякие неприятности.

Она гордо повела плечами и направилась к десертному столику.

– Мне покрепче, – бросила я, открывая дверь в свой кабинет.

Пока я раздевалась, усаживалась за свой стол, закуривала, Маринка приготовила кофе. Она вошла в кабинет с подносом, на котором стояли две кофейные чашки, от которых поднимался тонкий ароматный дымок, и вазочка с печеньем. Я почему-то вспомнила вчерашние пирожки.

– Между прочим, как у тебя с желудком? – ехидно посмотрела я на Маринку.

– Нормально, – она непонимающе уставилась на меня, пристроив поднос на краешек стола.

– Мне почему-то кажется, что все началось с пирожков, – я немного сбавила тон.

– Какие пирожки-то, Оль? – она опустилась на кресло перед столом.

– Значит, у тебя с желудком все нормально? – подозрительно переспросила я.

– Я ничего не понимаю, – Маринка взяла чашку с блюдцем с подноса и сделала маленький глоток. – Кажется, ты хотела рассказать об убийстве. Разыграла, да?

Маринка улыбнулась, отставила чашку и потянулась за сигаретой.

– Мне не до розыгрышей, – я пододвинула к ней пачку «Винстона» и взяла свою чашку, – просто все началось с того, что желудок у меня взбунтовался. Ну я и погрешила на пирожки, которые ты притащила вчера.

– Да ты что, Бойкова? – возмущению Маринки не было предела. – Я никогда бы не взяла у незнакомой торговки! А эта баба Тома жила в нашей коммуналке, я видела, как она все готовит. Вся такая чистенькая-аккуратненькая, прямо светится.