Смерть под вуалью

– А ведь этот человек заходил в хранилище днем. Его видели шоферы, ну, и сама погибшая.

– Вечером мы продолжим, пройдем по деревне. Вы меня извините, я спешу, мне ещё одного человека проведать в больнице надо. Да в район успеть со всеми делами. Спросим, конечно, всех, обязательно. – Клёнов встал, собираясь уходить.

Калошин поблагодарил его, и они распрощались.

В отделе НТО у Гулько царило затишье. Сам он что-то лениво разглядывал под микроскопом. Услыхав от Калошина, что ему предстоит исследовать, воодушевился, и, взяв сверток, принялся за дело.

После обеда появился Моршанский, ездивший с докладом к прокурору.

– На обратном пути заезжал к Муравейчику в К***, у него новость есть. Нашелся свидетель, видевший, как Кривец садилась в какую-то машину.

– Марку машины назвал?

– Свидетель – женщина, в марках не разбирается, так ей принесли снимки автомобилей. Указала на «Победу», но с долей сомнения. Теперь он все машины в районе проверяет. Думаю, что сможем сдвинуть это дело с мертвой точки. Лишь бы эта машина не оказалась московской. А по району их не так много, – Моршанский полистал бумаги. – Кое-какие наработки у Муравейчика уже есть.

– Слушай, Герман Борисович, а ведь Мелюков тоже ездил на «Победе», мало того, он хоть и косвенно, но с делом Вагнера связан. Эту машину, думаю, надо в первую очередь проверять.

– Да? А ведь правда, – следователь снова уткнулся в бумаги. – Об этой машине пока никаких сведений.

– Так он же здешний. Мы проверим. Кстати, я всё думаю о словах Чижова… – задумчиво произнес Калошин.

– Чего это ты его вспомнил? – Моршанский удивленно посмотрел на майора.

– А то и вспомнил, что не все фигуранты того дела нами вычислены.

– Так ими теперь ГэБэ занимается. Нам и своих дел хватает, – пожал полными плечами Моршанский.

– Да бросьте вы, Герман Борисович! Преступники у нас общие. Чего же друг другу на плечи перекладывать? Уж сколько раз об этом говорим, так нет же, чуть что, сразу смежникам спихиваем, – уже заметно сердясь, выговаривал Калошин.

– Ладно, не сердись. Попадет какая ниточка – потянем. А сейчас главное – убийство Богдановой. Прокурор распорядился в кратчайшие сроки это дело распутать. Тебе хотел звонить, да я остановил. Нечего отвлекать нас. Что будет – доложим. Кстати, где Воронцов?

– Беседует с водителем автобуса, который ездит по маршруту «Город – «Красная Заря», он мог запомнить, кто ехал в субботу в деревню и обратно.

– А-а, ну правильно! – Моршанский расслабленно откинулся на спинку стула. – У тебя, Геннадий Евсеевич, нет ли случайно водочки? Устал я что-то сегодня. После визита к начальству всегда чувствую разбитость. Чёрт знает, что за жизнь!.. – и тут же повеселел, увидев, как Калошин вынул из сейфа початую бутылку водки. – Так что там у тебя с Чижовым?

– Он как-то вскользь сказал, как был удивлен тому, что тот, с кем он пил на вокзале, ехал в электричке. Почему это его так удивило? Тот человек что, был слеп, без рук, без ног? Навряд ли… Тогда что? Этот вопрос много дней не давал мне покоя. Мне приходила одна мысль в голову, и вот сейчас, когда ты заговорил о «Победе», я утвердился в своих догадках – тот человек передвигался постоянно на машине. И в Москву ездил таким же образом. Чижов его хорошо знал, потому и удивился.

В этот момент в кабинет заглянул Гулько:

– О-о! И Герман Борисович тут! Хорошо! – он помахал листком бумаги. – Я вам кое-что принес!

Усевшись поудобнее за стол напротив Калошина, эксперт начал излагать:

– Так. Первое: окурок, найденный на пожарище, – от сигареты «Winston», производство их начато только в этом году на московской табачной фабрике «Дукат», встретить в магазинах их пока затруднительно, но, имея, так сказать, блат, можно. Цена тоже не для простых. Второе: на мундштуке окурка сохранились следы губной помады. На наше счастье, помада жирная, пропитала фильтр. С этой сигареты было сделано две-три затяжки, не более.

– Есть! – Калошин возбужденно ударил кулаком о свою ладонь. – Значит, все-таки женщина! И пуговица занимает теперь свое положенное место – либо платье, либо блузка. Кроме того, женщина обеспеченная, судя по сигаретам и той же пуговице. Значит, её не могли не заметить в автобусе.

Но пришедший в скором времени Воронцов сказал, что в субботу утром шофер, ехавший в колхоз, мало обращал внимания на пассажиров, так как шел дождь, надо было следить за дорогой. Но одного пассажира он запомнил и даже назвал его. Это был бухгалтер из «Красной Зари». Зашел он в передние двери и с шофером поздоровался. Из тех, кто ехал назад, мужчина никого назвать не смог, сказал так: «Общая масса в серой мокрой одежде».

– Надо немедленно звонить Полунину и Доронину, чтобы они срочно поговорили с бухгалтером. Как его фамилия?

– Черных Антон Петрович, – глядя в свои записи, прочитал Воронцов, – но живет он здесь, в городе.

– Прекрасно, утром он может уехать на работу, значит, надо сходить сейчас. Давай, Костя! – Калошин развернул Воронцова за плечи и подтолкнул к двери. – Жду здесь! – крикнул вслед.

Но долго ждать не пришлось – Воронцов вернулся быстро. Взглянув на обескураженное лицо оперативника, Калошин с Моршанским испуганно спросили в голос:

– Что?!

– Черных в больнице – простуда.

– Тьфу ты, напугал! – махнул на него Моршанский. – А лицо чего такое?

– Да он, похоже, без сознания. Жена сказала, что их с дочкой не пускают к нему. У него какое-то скоротечное воспаление легких. Вроде бы, когда он ездил в субботу в колхоз, сильно промок, сразу не отогрелся. Приехал в воскресенье, выпивши, дома ещё добавил. Они сразу и не обратили внимания на его кашель. А в понедельник ему стало вдруг плохо, – Воронцов посмотрел на Калошина: – Может быть, сгонять в больницу?