Они написали убийство

«В конце концов, не грустить же мне весь вечер!» – подумала она, заметив, как в этот момент уже прилично захмелевший Котов обнимает за плечи Алексея Макушкина, в лице которого нашел соратника по поглощению спиртного.

– …За твои творческие успехи, Леха! – долетел до Ларисы очередной тост Евгения, одним махом опорожняющего бокал.

Пьяненький Макушкин жал ему руку, лепетал какие-то ответные признания и пытался дать Котову автограф, но тот с возмутительной невоспитанностью игнорировал это похвальное начинание.

– Это ваш друг? – внимательно следя за Ларисиным взглядом, осведомился Василий.

– Муж, – коротко отозвалась она, слегка покраснев и почувствовав смущение оттого, что этот человек являлся ее законным супругом.

– Я смотрю, у вас не очень теплые отношения, – осторожно заметил Василий.

– Мне бы не хотелось обсуждать эту тему, – сухо ответила Лариса.

– Извините, я не хотел вас обидеть. Просто вдруг вспомнил свою семейную ситуацию.

– А что, у вас проблемы? – скосила взгляд Лариса в сторону девушки в джинсовом костюме, которая задорно смеялась, в то время как ее обнимал какой-то долговязый парень с прыщавым лицом.

– Да, есть такой момент, – уклончиво согласился Василий. – Нет, вы ошибаетесь, эта девушка вовсе не моя жена, – заметив взгляд Ларисы, прокомментировал он. – Влада всего лишь моя старая приятельница.

Он вдруг залпом допил шампанское и на некоторое время замолчал, уставившись куда-то в сторону.

– А вы, простите, чем занимаетесь? – решила перевести разговор на другую тему Лариса.

– Что? – очнувшись от своих мыслей, спросил Василий. – Ах, да… Я, знаете ли, поэт. А вообще преподаю в университете, на филологическом.

– И вы знакомы со всей этой публикой? – обвела глазами зал Лариса.

– Да, конечно. Я не скажу, что здесь присутствует весь литературный Тарасов, но значительная часть так называемой литтусовки имеет место быть.

– Просто мне показалось, что вы не очень хорошо в эту тусовку вписываетесь. – Почему?

– Потому что на вашем лице я не замечаю веселья. К тому же вы почти не пьете.

– Вы думаете, этим людям весело? – иронично спросил Василий. – Если так, то вы ошибаетесь. Весело им всего лишь по той причине, что они пьяны и радуются халявной жрачке и выпивке. На самом деле здесь никто особо не рад друг другу. В творческой среде царят зависть и лицемерие.

– А вы свободны от этого?

Василий неопределенно пожал плечами и тихо сказал:

– Я все-таки стараюсь уделять больше внимания непосредственно творчеству. Хотя сейчас сложно этим заниматься, если не имеешь еще и какую-то другую работу. Некоторые пишут всякий ширпотреб по заказу, как, например, небезызвестный Бельман, – сказал он, указывая на одного из лауреатов, который в этот момент в углу уже жадно целовал в губы совершенно другую девушку, а его бывшая спутница уютно устроилась на коленях Макушкина.

От Ларисы не укрылось то, что Котов плотоядно поглядывал на нее и даже поглаживал ее ногу.

«Ах ты, старый ловелас!» – возмутилась Лариса, ловя себя на мысли, что не ощущает никакой ревности.

– А Макушкин-то ничего себе! – игриво прозвучал голос девушки, сидевшей у него на коленях.

При этом она искоса бросила взгляд на Бельмана, следя за его реакцией.

– С пивом сойдет, – не замедлил откликнуться тот.

– Ну, если я с пивом, то ты – только с «Анапой», – пытаясь быть остроумным, ответил Макушкин.

– Ха! – только и смог отреагировать Бельман, демонстративно обнимая свою новую пассию.

– Андрюша – прелесть! – проворковала она, чмокая его в щеку.

Тут мимо Бельмана прошаркал главный лауреат вечера Степкин, который бросил на него неодобрительный взгляд и что-то пробурчал под нос. Бельман почему-то счел это бурчание личным оскорблением и заносчиво произнес:

– А ну повтори, что ты сказал, лауреат, твою мать!

– Чего? – набычился Степкин. – Язвить еще будешь, молокосос!

– Андрюша, не надо! – пыталась одернуть Бельмана его спутница.

– Чего «не надо»? – отмахнулся Андрюша. – Всякие лохи хамить, что ли, будут?

– Вот, полюбуйтесь! – торжественно указывая на Бельмана пальцем, воскликнул Степкин. – И эти люди, использующие бандитскую лексику, получают премии! И после этого мне будут говорить, что у нас в России нет литературного кризиса! И после этого утверждают, что ничего страшного не происходит! Это же пепси-культура! Поколение «некст», мать вашу!

Тут неожиданно перед ним возник нетвердо держащийся на ногах представитель этого самого поколения Алексей Макушкин. Он вдруг почувствовал, что Степкин в своей обличительной речи затронул и его, и в связи с этим его первейшим долгом является достойно ответить оппоненту. Для этого он попытался избрать выспренный стиль:

– Я полагаю, что ваши инсинуации абсолютно неконгруэнтны сложившейся в этом зале атмосфере всеобщего удовлетворения и взаимопонимания, – с пафосом произнес он, радуясь и гордясь тем, что смог, несмотря на тяжелую степень опьянения, выговорить все это.

Но… Физиология все-таки взяла свое. Произнеся эту напыщенную и витиеватую фразу, Макушкин не выдержал и рыгнул.

И эта маленькая деталь оказалась роковой. Степкин громко засмеялся и зааплодировал:

– И эти люди будут еще…

Фразу он не успел закончить по причине того, что Бельман с отчаянным криком «Бей жидов!» саданул Степкину в его абсолютно русское крестьянское лицо. Несколько ошалевший от такого развития событий Макушкин некоторое время стоял как истукан. Но в ситуацию стремительным метеором вклинился Котов, которому явно не хватало в этот вечер острых ощущений.

Он первым поспешил на помощь молодому поколению и, встав между Бельманом и Степкиным, грозно заявил:

– Не фига наезжать на генофонд нации!

– Какой на-ции?! – презрительно спросил Степкин, пытаясь достать Бельмана ногой.

– Российской! – гордо заявил Котов.

– Ладно, мужики, что вы в самом деле! – Василий встал со своего места и, нахмурившись, поспешил в эпицентр событий. – Потом журналисты напишут, что писатели нажрались и набили друг другу морды, не поделив статуэтку. И мы вообще лишимся губернаторского литературного фонда!

Участники свары разом повернули головы в его сторону. Они несколько секунд пытались переварить услышанное. Наконец сквозь алкогольный дурман к ним пришло-таки осознание того, что поступают они неразумно. Упоминание о деньгах моментально вернуло их на землю. Тут бы все и закончилось, но Котов, который к творческой интеллигенции не принадлежал и, соответственно, губернаторский фонд ему был абсолютно «по барабану», вдруг воспроизвел запавшую ему в память фразу:

– Жалкий графоман!

Поскольку он находился лицом к лицу со Степкиным, то последний принял это на свой счет.

– А ты-то что еще тут вякаешь? – возмутился он. – Ты кто вообще такой?

– Евгений Котов, бизнесмен, – гордо представился тот заплетающимся языком.

– Так иди и занимайся бизнесом, а сюда своим рылом не лезь! – грубо отрезал Степкин и взял Евгения за грудки.

Лариса, почувствовав, что муж вляпался в некрасивую историю, поспешила на помощь.

– Господа, господа! Не надо конфликтов! Вы же все-таки интеллигентные люди!

– Мы-то, может быть, и интеллигентные, – зло буркнул Степкин. – А вот всякие там… хм…

– Господа, давайте лучше выпьем! – возник сзади высокий седой мужчина в очках. – И поспорим о том, какая литература сейчас нужна – бульварная или антикварная.

– Ох, бросьте, Александр Владимирович, – снова рубанул рукой воздух Степкин, оборачиваясь к седому. – Вы работаете в сфере ширпотреба и радуетесь! И ваши клиенты, понимаешь, здесь бузу устраивают!

Он снова повернулся и уже был готов показать в направлении Бельмана, но его как ветром сдуло с места. Он уже успел сбегать за двумя молодыми людьми с бэйджами на груди. Они приближались к спорящим.

– Попрошу на выход! – мрачно потребовал один из охранников, подойдя к ссорящимся.

Котов даже не понял, что обращаются к нему. Он был уверен, что все это адресовано Степкину, и радовался в душе, что справедливость восторжествовала. Он уже хотел было помочь молодым людям выдворить лауреата вон, как его самого взяли под белы рученьки и повели к выходу.

– Стыд! Какой стыд! – качая головой, произнес с пафосом Степкин и повернулся к седому.

– Вот и я говорю, давайте лучше выпьем! – улыбнулся седой, которого звали Александром Владимировичем.

К этому предложению вскоре присоединились и Бельман с Макушкиным. Они не особо расстроились, что Евгения выдворили из зала, похлопали Степкина каждый со своей стороны по плечу и в знак примирения предложили выпить. Степкин ради приличия поломался и, шумно выдохнув, сказал:

– Давай!

Через некоторое время они уже сидели вчетвером как лучшие друзья и обсуждали какой-то очень важный вопрос современного литературного процесса.

Лариса, ощутив на себе весь позор только что пережитой сцены, извинилась перед своим новым знакомым и поспешила покинуть зал.

Василий бросил ей вслед фразу: – Я надеюсь, что вы не насовсем уходите. Мне бы хотелось с вами побеседовать.

Лариса ничего не ответила, а устремилась вслед за двумя парнями, которые, несмотря на отчаянное сопротивление Котова, настойчиво вели последнего вниз по лестнице.

– Лошье! – кричал Котов, упираясь ногами в пол как только это было возможно.

Испуганный критик Фатеев семенил следом, пытаясь что-то объяснить и сгладить ситуацию. Наконец парни отпустили Котова, и тот что-то начал горячо доказывать Фатееву. Подоспевшая Лариса не стала вдаваться в подробности этого разговора, а тут же заявила:

– Сейчас же поедешь домой! А я остаюсь здесь, принципиально!

И, вытащив из кармана своего пиджака мобильный телефон, набрала номер. На счастье, Сергей, шофер, которого Котовы держали на случай всяких критических ситуаций, оказался дома. Он сообщил, что сможет быть около театра через пятнадцать минут. Лариса, которая общаться с пьяным мужем абсолютно не хотела, поручила его Фатееву, строго-настрого наказав ему, чтобы Котов не дай бог не встрял еще во что-нибудь и был благополучно погружен в машину. Фатеев закивал и увлек своего старого приятеля куда-то вниз.

– Какие невоспитанные люди эти твои писатели! – донесся до Ларисы возмущенный голос мужа. – Безобразие! Культурные люди пришли культурно отдохнуть! Пойдем лучше выпьем!

«Господи, за что же мне все это!» – подумала Лариса, возвращаясь в банкетный зал.

– Нет, господин Державин категорически прав, – вещал главный лауреат Степкин, держа уже знакомого Ларисе Василия за пуговицу пиджака. – Это нужно сделать! Литературный журнал нужно поднимать. Кстати, Василий может возглавить новую редакцию.

– Да, точно! – с готовностью поддержал его Бельман. – А то этот старый козел Сперанский уже всех окончательно достал. Даже своих старых друзей.

– Таких друзей – за х… и в музей! – задорно выкрикнул представитель пепси-культуры Макушкин.

– Ладно, обо всем поговорим на очередном заседании Союза, – подвел итоги состоявшейся дискуссии Степкин и накинул на плечи черное кашемировое пальто. – Пора и честь знать!

– Вася, ты куда сейчас? – подошла к Василию бойкая девица, которую он назвал Владой.

– В семью, – как-то грустно отозвался Державин и посмотрел на Ларису.

Лицо ее было хмурым, она все еще не могла успокоиться после сцены, устроенной ее муженьком.

– Так ты меня не проводишь? – спросила тем временем Влада у Василия.

– Ты знаешь, сегодня никак не смогу, извини, – положив руку девушке на плечо, мягко ответил он.

– Как? – удивилась и даже растерялась та. – Ты меня покинешь?

– Влада, я действительно не могу тебя проводить, – взяв Владу за руку, постарался убедить ее Державин. – У тебя же здесь свой круг общения, кто-нибудь из этих ребят непременно тебя проводит! Хотя бы вон тот долговязый…

Он глазами показал на прыщавого юнца, который напряженно следил за ними.

– Ну и ладно! – вздернула вдруг нос та. – Обойдусь!

Она резко выдернула свою ладонь из руки Василия и дернулась в сторону. Подбежав к долговязому, она, покачивая бедрами, подцепила его за руку и прошествовала с ним к выходу, не забыв бросить искоса взгляд на Державина.

Тот вздохнул, развел руками и с извиняющейся улыбкой повернулся к Ларисе.

– Мне кажется, вам необходимо прийти в себя, – сказал он. – Хотите, я провожу вас?

– Вы же только что сказали, что торопитесь в семью, – усмехнулась Лариса.

– Мне просто не хотелось находиться в компании Влады, – признался Державин. – А вообще у меня время есть. Кстати, как я уже говорил, у меня есть желание с вами побеседовать.

– О чем? – напрямую спросила Лариса.

– Ну… Да так ли уж важно о чем? – Он улыбнулся. – Просто мне хочется с вами пообщаться, потому что вы мне понравились. Ну что, пойдемте?

– Пойдемте, – согласилась Лариса, и они вышли из зала.

– Вон моя машина, – показал Василий на синюю «девятку», когда они оказались на улице.

– Вообще-то я живу совсем недалеко отсюда, и мы могли бы пройтись пешком, – отозвалась Лариса.

Она с удовольствием вдыхала свежий воздух, показавшийся ей особенно живительным после душной атмосферы банкетного зала. Ей вдруг захотелось развеяться.

– Отлично! – было видно, что Василий очень рад. – Вы позволите? – он согнул свою руку в локте, предлагая ее Ларисе.

Вскоре они не спеша шли по освещенной мягким светом фонарей тихой улице, специально свернув с центральной.

Одет Василий был строго, просто и элегантно. Кремовый плащ поверх серого костюма, черная рубашка и бордовый галстук.

– У вас проблемы со зрением? – спросила Лариса, бросив взгляд на его очки-хамелеоны.

– Нет, мне просто нравится носить эти очки, – ответил Державин. – Моему облику это добавляет интеллигентности. Кроме того, это память об одной девушке…

– Вы расстались?

– Это грустная история, я как-нибудь расскажу ее вам, – ответил он.

– По-моему, вам не очень-то везет в личной жизни, – заметила Лариса, намекая на отношения в его семье, о которых тот вскользь упомянул.

– Да, – согласился Василий. – Порой я и сам этому удивляюсь. Каждый раз, когда, казалось бы, есть все основания для создания нормальных отношений, что-то мешает этому. Так получилось и с моей женой.

– А у вас есть дети? – поинтересовалась Лариса, которой было несколько неудобно спрашивать у малознакомого человека напрямую, какого рода проблемы царят в его семье.

– Нет, – покачал головой Василий. – Думаю, что я еще не готов к роли отца.

– А сколько вам лет, простите?

– Двадцать семь. Но дело не в возрасте, а во внутреннем состоянии. Я считаю, что нам пока не стоит заводить детей. Тем более что… А, ладно! – Он вдруг махнул рукой и замолчал.

Ларисе показалось, что ему хочется чем-то с ней поделиться, но он не решается. Решив не вынуждать его к этому, она перевела разговор на другую тему:

– А вы давно знакомы с этой девушкой, Владой?

– Что? Ах, да! – спохватился Державин, углубившийся в какие-то явно невеселые мысли. – Владу я знаю уже лет пять. Мы познакомились в университетской библиотеке. Она была на первом курсе, я на пятом. Потом, кстати, она бросила университет. Однако считает себя жутко талантливой, – Василий иронически усмехнулся. – Она вращается в литтусовках, но, по моему мнению, как писательница ничего из себя не представляет. Да и пишет-то скорее для себя. И вообще, Влада больше склоняется к неформальной среде.

– Мне показалось, что она на вас обиделась, – заметила Лариса.

– А, ерунда! – махнул рукой Василий. – Я куплю ей грильяж, и мир будет восстановлен. Да хватит о ней, мне бы хотелось побольше узнать о вас. Чем вы занимаетесь, Лариса, если не секрет?

– Я директор ресторана «Чайка». Слышали о таком?

– Вы? Директор ресторана? Такая красивая? – неподдельно удивился Державин.

– И что? – с вызовом произнесла Лариса. – Красивые женщины не могут быть директорами ресторанов?

– Я считаю, что неважно, кем ты работаешь… Главное для меня другое.

– Что?

– Вы мне нравитесь как женщина, – напрямую заявил Василий.

Его голос звучал отрывисто, в нем чувствовалась страсть, и Лариса ощутила на себе за стеклами «хамелеонов» его раздевающий взгляд.

Она призналась себе, что ей это приятно, хотя прозвучало слишком уж откровенно. На счастье, они уже подходили к ее дому, и ей не пришлось отвергать признание Василия.

– Ну, вот мы и пришли, – бодро произнесла она, вынимая из сумочки ключи. – Спасибо вам, что проводили меня, очень интересно было пообщаться.

– Вы не дадите мне свой телефон? – с надеждой спросил Василий.

– Если только рабочий, – помедлив, ответила Лариса, доставая свою визитку.

– Ладно, спасибо. Я позвоню вам…

Произнеся эти слова, Василий засунул визитку в карман плаща и отошел от нее шага на два.

– Привет! – бросил он ей, подняв два пальца вверх. – Я обязательно позвоню…