Я позвал Белку, но собака, разрывая лапами снег, проигнорировала мою команду. Я не стал ее уговаривать и сам подошел к ней.
– Ты чего здесь нашла?
Белка ответила мне лаям, а я увидел следы волка.
Я окликнул отца, и он раздраженно спросил:
– Что там еще у вас?
– Вот, – я указал на следы, а он сказал:
– Это волк и что? Только зачем он нам? Пошли, Витя!
– Батя, это следы крупного волка…
– Сынок! Ты опять за свое?! Хватит, пошли.
Я подозвал Белку и громко сказал:
– Ты слышала – зачем он нам? Пошли, дела надо делать!
Отец оглянулся на мою шутку и строго посмотрел на меня.
Я опустил голову и поспешил за ним, волоча за собой санки.
На поляне у большого валуна, что являлся нашим ориентиром, мы остановились, чтобы определиться с дальнейшими действиями.
Отец быстро распределил обязанности и сказал:
– Ты, Витя, пойдешь к молодняку и проверишь петли. Только иди прямо и не сворачивай, а я посмотрю на яму вдруг там что-то есть.
– Все понял?
– Обижаешь, батя…
– Встречаемся здесь! – Сказал отец и мы расстались.
Уже на полпути меня догнала Белка. Она ткнула меня носом и стала нарезать круги по глубокому снегу, оглушая меня своим лаем.
– Ты откуда взялась?
Собака взвизгнула и хватая снег на лету, бегала между деревьев.
– Что так и будешь бегать от меня до бати?
Она будто услышала мой упрек и, сделав круг между берез, с лаем убежала прочь. А я продолжил свой путь к молодняку.
На обратном пути я остановился у старого кедра, чтобы поправить на ногах снегоступы. Вдруг сверху на меня что-то упало. Это «что-то» сбило меня с ног и сорвало шапку. Это была рысь.
Крупная кошка рвала своими когтями мне одежду и пыталась вцепиться в горло. Окровавленными руками я сдерживал натиск зверя. Мои ноги были скованны снегоступами и мешали борьбе.
Когда силы стали меня оставлять, зверь вдруг отступил.
Рысь пригнула голову и зарычала. Оголив клыки, она смотрела в сторону, где в шагах десяти от меня стоял волк. Он, размахивая своим коротким хвостом, уверенно приближался к кошке. Та не сдавалась и готовилась к прыжку. Еще мгновение и два зверя должны были сойтись в смертельном поединке. И пока этого не произошло, я воспользовался моментом и, освободив ноги от снегоступов, достал нож.
Готовый защищаться, я посмотрел на хищников.
Они сходились, и никто не хотел уступать. Оставалось совсем немного до начала поединка, как вдруг раздался лай собаки и крики отца. Он шел ко мне на помощь и я, расслабившись, вздохнул. Поединок двух хищников закончился так и не начавшись. Рысь запрыгнула на кедр, а волк подошел ко мне. Он спрятал свои клыки и посмотрел на меня своими желтыми глазами. В них я увидел свое отражение.
Чуть слышно я проговорил:
– Спасибо тебе, «Серый»!
Услышав приближающийся голос отца, волк скрылся в зарослях молодняка, а с ветки вспорхнула большая черная птица.
– И ты здесь! – Сказал я и проводил ворона взглядом.
* * *
Уже дома, когда отец обрабатывал мне раны, я спросил:
– Теперь ты мне веришь?
Отец, не отрываясь от дела, ответил:
– Ты о волке? А я и говорил, что волк непростой…
– Я сейчас не о нем, батя.
– Ты о девице? Незнакомец – это она? – Ухмыльнулся отец.
– Так ты веришь или нет? – Настаивал я на ответе.
– Верю я, верю! Только где твоя Даша?
Я пожал плечами и опустил голову.
– Ты, сынок, не горюй, – успокаивал меня отец, – если дружки ее здесь, значит и она где-то неподалеку.
Отец подошел к иконе и перекрестившись три раза сказал:
– На все Божья воля, Витя. Бог даст – встретитесь.
Меня это не утешило, но от его слов мне стало легче. Отец поверил и признал Дашу. И теперь в нем я видел своего союзника и друга.
Я уже пребывал в дреме, когда услышал голос отца:
– Сынок, ты спишь?
– Нет.
– Я вот все думаю, что они здесь делают, что ищут?
– Что опять клад?.. – Упрекнул я его.
– Думаю, что да. Но не за тобой же, красивым, они пришли?
Отец замолчал, и я подумал, что отец уснул.
Но вскоре он спросил:
– Ты чего молчишь, Витя?
– А чего говорить?
– Ну, расскажи о своей Даше.
– О Даше? – Переспросил я и приподнялся на лавке.
Отец развернулся ко мне лицом и приготовился слушать.
Я начал не сразу, так как был приятно удивлен его предложением. Потом я разговорился, и мы проговорили с ним до самого утра. Это было для меня так неожиданно, что я не мог остановиться и рассказал ему все, что знал и придумал о Даше.
Уже когда во дворе прокукарекал петух, я спросил:
– Ну, и что ты скажешь?
В ответ я услышал ровное посапывание отца.
Глава 7.
Мне уже исполнилось двадцать лет, но ничего в моей жизни не изменилось. Дашу я так и не встретил и навязчивая мечта, стала потихоньку таять. Сны были настолько однообразными, что порой не хотелось ложиться спать. Временами на меня находила апатия и мне казалось, что ничего со мной и не было. Что был только один сон – добрый и красивый. А сама Даша – плоды моего воображения. Я изменился и стал угрюмым, и молчаливым. Я как-то сник, теряя надежду и это было заметно по моему поведению. Отец, понимая тому причину, помалкивал, давая мне самому разобраться со своими чувствами.
Но вот однажды после завтрака он спросил:
– Что с тобой происходит? Почему ты такой невеселый?
– А чему радоваться? – Сухо ответил я, а он возразил:
– Мы живы и здоровы, скоро весна. Как чему радоваться, Витя?
Я пожал плечами, а отец мне напомнил:
– Отчаяние – большой грех.
– А, что я? Я ничего…
– В тот то и дело, что ничего… – Упрекнул отец.
Он вышел во двор, а я поругал себя за то, что обидел отца.
Но не успел я опомниться, как он вернулся и сказал:
– Сынок, пошли во двор у нас гости!..
Во дворе на березе я увидел ворона. Он сидел на ветке у самого крыльца. С минуту мы молчали, рассматривая друг друга, а потом ворон открыл свой клюв и произнес свое громкое «кар»!
– И тебе здрасти! – Улыбнулся я, а отец сказал:
– Ты, Витя, дай ему рыбки – угости гостя!
Ворон повторил свое приветствие, а я, насадив окушка на конец палки, протянул его гостю. Тот взял рыбину и перелетел на крышу, где быстро разделался с гостинцем. Мы наблюдали за ним, а он важно расхаживала по коньку крыши, издавая непонятные звуки.
Вдруг Белка сорвалась с места и залаяла. Проделав небольшой путь по двору, она замерла в стойке. Шерсть на холке у нее поднялась дыбом и она, показывая свой белый оскал, грозно зарычала.
– Ты чего, Белка? – Спросил я собаку.
Отец дернул меня за рукав и тихо сказал:
– А вот и второй! Там у сарая, посмотри!
Несколько минут мы были в оцепенении.
Мы не могли проронить и слова, а волк вышел из укрытия и показал себя во всей красе. Это был крупный зверь серой масти.
– Батя! Это же наш волк!..
– Тихо, Витя, не шуми – сам вижу.
С крыши взлетела птица и переместилась на поленницу, ближе к волку. Они переглянулись и ожидающе посмотрели на нас.
– Ты смотри какое понимание? – Удивлялся отец, а ворон расхаживая по доске, пытался нам что-то объяснить на своем языке. Потом он громко каркнул и полетел к лесу. Волк последовал за ним.
– Да, – проговорил отец. – Кому рассказать – не поверят.
– Батя, я пойду за ними. Они куда-то нас зовут.
– Вместе пойдем! – Сказал отец и пошел к дому.
Мы прошли по следу волка три версты и отец сказал:
– А волк-то не спешит. Ты не заметил, сынок?
– Он нас ведет, батя!
– Похоже, – согласился отец и поманил меня за собой.
Уже на привале, отец вдруг сменил тон и поменял тему.
– Что мы делаем с тобой, Витя? Куда и зачем мы идем?
– Чтобы узнать…
– Что узнать? – Раздраженно спросил отец.
Я затих, не зная, что ответить, а он продолжил:
– Хватит ерундой заниматься. Чего мы поперлись за ним?
Отец стукнул себя по коленкам и сказал:
– Раз мы здесь, пошли проверим ловушку – может чего попалось.
– А как же волк? – Спросил я.
Отец посмотрел на меня и упрекнул:
– Это волк и бегать по лесу, это его стихия. Куда он нас ведет? И конце концов – он зверь, он вышел на охоту. Доступно объяснил?
Я сидел с понурой головой и рисовал узоры на снегу.
Отец вдруг смягчился и продолжил:
– Ладно, проверим яму и вернемся к твоему волку.
Я кивнул головой, а он ухмыльнулся и произнес:
– Ты чего головой киваешь как лошадь? Вставай и пошли!
Расстояние до ямы ловушки мы прошли молча.
Я дулся на отца за изменение маршрута. А он что-то бурчал себе под нос, явно недовольный моим поведением. За поваленной елью, что служила нам ориентиром, я напомнил ему о приближении к яме.
Он поблагодарил меня и с улыбкой съязвил:
– Без тебя, Витя, я бы ни за что не догадался…
Я ухмыльнулся ему в ответ, а через минуту мы уже остановились, как вкопанные. Перед нами на краю ямы-ловушки стоял волк. Мы боялись пошевелиться, а волк бесстрашно смотрел на нас. Ситуацию разрядил ворон, сидевший рядом на ветке. Он прокричал свое «кар», возвращая нас к реальности. Мы переглянулись и шагнули вперед.
– Подожди меня здесь, – сказал отец.
Я вскинул ружье, а волк не дрогнул, и грозно зарычал.
– Опусти ружье, – шепнул мне отец, продвигаясь к яме.
Осмотрев ловушку, он подозвал меня. На дне ямы среди поломанных веток лежала девушка. В тулупе и в мужской шапке, она была засыпана снегом. Она лежала неподвижно, и отец окликнул ее.
Ответа не последовало, и он обреченно произнес:
– Замерзла девка…
Я громко ему возразил и позвал Дашу, повторяя ее имя. Она открыла глаза, а я, отбросив ружье в сторону, спустился в яму.
Расположившись возле нее, я стал сметать с нее снег.
– Я знала, что ты меня найдешь, – ответила девушка и вздохнула.
Я обнял ее, а она призналась, что у нее болит нога.
– Сейчас я вас вытащу, – крикнул отец, а на плечо мне сел ворон.
Глава 8.
– Когда-то очень давно, – рассказывала Даша, – в долине у высокой горы проживало большое племя хантов. Это был миролюбивый народ. Они жили в согласии с природой и соседями. У хантов природа была Богом. Все вокруг для них было живым и даже снег, не коснувшийся земли, считался таковым. Место для стана было выбрано неслучайно. Плодородные земли долины, лес и река – способствовало для успешного проживания и процветания племени.
Так они прожили много лет, пока не стали появляться вооруженные люди. Это были, как правило казаки, отставшие от войска Ермака. Знахари племени лечили больных и раненых воинов и предоставляли им место для проживания. Среди хантов в стане появились русские, украинцы, черкесы и много других людей, разных национальностей. Обжившись, казаки стали притеснять истинных аборигенов, игнорируя законы и нравы племени. Как люди военные, они огородили общину высоким частоколом и поставили сторожевые башни, превратив мирное селение в неприступную крепость. Скоро община превратилась в большую деревню с каменными постройками и сооружениями.
Был у казаков и атаман – лихой вояка Федот. Он был в почете у жителей деревни, так как ни раз показывал свою доблесть защищая деревню от набегов разбойников и татар. Правил Федот железной рукой и был беспощаден к трусам и предателям. Мирные ханты попали ему в опалу. Он считал их бесполезными людьми и поэтому выгнал племя за периметр крепости и обложил налогом. Федот обязал хантов снабжать деревню пушниной и продовольствием. Зачастую казаки просто грабили беззащитных людей и обрекали племя на вымирание.
Как-то при очередных поборах старый вождь проклял казаков своим заклинанием. В деревне начался мор и народ в крепости стал умирать от неизвестной болезни. Федот требовал от вождя снять проклятие, а тот в свою очередь настаивал на свободе. Не найдя компромисса, атаман казнил непокорного вождя. На глазах у всего племени он расчленил его, а всех остальных заклеймил большой точкой на лбу.
Вскоре после этого в крепости случился пожар. Сгорело полдеревни и Федот, обезумев от злости, приказал вырезать все племя. Уцелевшие ханты ушли на болото и в тайгу, подальше от жестокого атамана.
Даша тяжело вздохнула и призналась:
– Мой отец тоже был родом из казаков. Его дед и отец были соратниками Ермака. Тогда мы жили у озера Зайсан в небольшой деревне. Жили бедно, в семье было семеро детей, и мы еле сводили концы с концами. Когда отец прослышал о богатой деревне в долине у большой горы, то он и еще несколько семей отправились на поиски лучшей жизни. Мы долго шли по бесконечной тайге и часто останавливаясь на ночлег, разбивали лагерь. Казалось, что нашему путешествию не будет конца. Но однажды мы вышли к болоту, за которым возвышался высокий утес. Эта красивая и большая гора была символом солнечной долины. Мы уже праздновали победу, когда на наш обоз напали разбойники. Они грабили и безжалостно убивали всех без разбора. Моя несчастная мать успела спрятать меня в подоле своего сарафана, и я уцелела. Оставшись в живых, я плакала у тела матери. Всюду лежали убитые люди, и я дрожала от страха. Я была еще слишком маленькой, чтобы принять какое-то решение и поэтому оставалась у тел своих родственников и знакомых. От холода и голода я погибала в этом ужасном месте. Но мне повезло – меня нашла женщина с темной точкой на лбу, которая накормила меня и увела к себе домой. Так я оказалась на небольшом острове посередине болота.
Добрые женщины приняли меня, как родную. Бабушка Алсу часто рассказывала мне сказки своего народа. Она учила меня добру и любви ко всему живому. Учила рукоделию и вышиванию, а Ясмин – моя новая мама, учила меня таежной жизни – охоте и рыбалке.
В нашем доме всегда находилось место для животных, которым мы оказывали посильную помощь. Моя мать, часто возвращаясь из леса, приносила разных зверушек. То это был искалеченный заяц, то раненый глухарь, то лиса с капканом на лапе. Но однажды мама принесла двух волчат, потерявших свою мать. Волчица погибла в неравной схватке с медведем. Мы приютили и вырастили щенят. Волки повзрослели и пришло время расставаться, они не оставили нас, а проживали с нами на болоте. Каждый раз уходя в лес они возвращались, чтобы погреться у огня и послушать бабушкины сказки.
Даша улыбнулась и сказала:
– Да, сказки. Алсу, когда волчата были совсем маленькими, рассказывала им сказки, как детям. А когда, они выросли, то возвращаясь из леса, они ложились у ее ног и слушали ее байки. Так проходило время, и мы сильно привязались друг другу. Но случилась беда. Как-то ближе к вечеру, когда еще солнце не село, в избу ворвался Лунк и стал истерически кричать. Лунк – это старый ворон, который живет у нас незапамятных времен. Он звал нас в лес, и мы последовали за ним. На опушке мы нашли чуть живого Ворута и бездыханное тело Еви. На поляне оставались следы схватки. На вытоптанной траве лежали выдранные клочки волчьей шерсти, а место поединка было окроплено кровью. Схватка с медведем для молодых волков оказалась роковой. Еви мы похоронили здесь на поляне, а Ворута забрали с собой.
Чудеса бабушки Алсу возродили волка.
Поправившись, он стал выглядеть гораздо больше своих собратьев. Он поумнел и уже не оставлял нас надолго одних. Он оберегал нас и большую часть своего времени проводил с нами. Так проходило мое детство среди дикой природы и дорогих мне людей. Но я не одичала и не стала затворницей. С мамой мы ездили к ее родственникам на Иртыш и там на берегу великой реки мы проводили время с рыбаками и охотниками. От них я узнавала много интересного и нового для себя. Я слушала рассказы об истории и обычаях этого народа, о жизни хантов в Солнечной долине и мудром вожде Фибуле.
– Когда я стала постарше, – рассказывала Даша, – бабушка Алсу стала меня учить грамоте и знахарскому делу. Я познавала кириллицу и учила глаголицу. Мама брала меня с собой в лес и обучала таежной жизни. Вскоре я свободно ориентировалась на местности и знала способы выживания в тайге. Однажды гуляя по лесу с Ворутом, я увидела заросли папоротника. Он рос на высоком пригорке у большой березы.
Поднявшись на горку, я заметила вдалеке большой утес. Мной охватило любопытство, и я залезла на дерево, чтобы рассмотреть гору. Когда кроны молодняка остались подо мной, я увидела великолепный пейзаж. Там за болотом стояла большая гора у подножия которой расстилалась зеленая долина. Рядом протекала речка, а неподалеку расположилось строение человека, из трубы которого шел дым. Не помня себя от восторга, я прибежала домой и все рассказала бабушке. Выслушав меня, она усадила меня рядом и начала свой рассказ. Наш разговор поддержала мама, и мы проговорили до утра.
Мы слушали Дашу и замечали, как все становилось на свои места. То, что еще вчера было загадкой, сегодня находило свое объяснения. Оставался вопрос – что заставило Дашу появиться в долине. Но и здесь она не заставила себя долго ждать и поведала нам эту историю.
– Когда бабушка Алсу была маленькой, – рассказывала Даша, – и она проживала в крепости, в деревне появился загадочный старец. Звали его Лазарь. Люди его называли Божьим человеком. Он проповедовал православие и слово Божье. Его приняли и вскоре по его совету в центре деревне построили храм. Но после церковной реформы Никона среди православных появились разногласия. Многие не смирились с изменением канонов и обрядов. Верующие разделились на два лагеря. Кто-то поддерживал реформы, а кто-то нет. На стороне Никона был сам государь и атаман Федот принял сторону реформатора. Многие последовали его примеру, и старообрядцы попали в опалу.
В деревне начались гонения на староверов. Их силой принуждали к новой вере и это часто заканчивалось показательной казнью. Лазарь оставался приверженцем старых канонов церкви. Он проповедовал и призывал верующих не принимать преступных законов Никона. За это Федот изгнал его из храма, а потом за агитацию приказал отрезать ему язык. Но Лазарь не сдавался. Он писал свои проповеди на бумаге и продолжал бороться за свою веру. Обезумевший от злости Федот повелел отрубить ему кисть руки, но этим он только навел смятение в своих рядах. Люди ахнули, когда увидели, как отрубленная кисть Лазаря упала на землю, а пальцы сошлись в двуперстии, приготовленные к крестному знамению. После этого атаман выгнал раненого старца за пределы крепости, пригрозив смертельной расправой за появление его в деревне. Ханты подобрали и вылечили Лазаря. Они дали ему убежище в своей общине за пределами крепости. Здесь он молился и писал свои исторические труды о тяжбах смутного времени.
Лазарь быстро подружился с хантами и в каждом доме он был желанным гостем. Его часто встречали с вождем племени. Они подолгу беседовали, сидя у костра, разговаривая на языке жестов. Старый вождь восхищался Лазарем и его непоколебимой верой в своего Бога. Он считал его героем, пострадавшим за веру. Позже вождь рассказывал своим соплеменникам о Лазаре и его подвиге. Он ставил его в пример, как символ несгибаемой веры. Вскоре Лазарь заболел и умер, оставив вождю все свое богатство – книги, иконы и крест. Вождь пообещал ему сохранить его сокровища для потомков. Лазаря похоронили у подножия большого утеса. Кисть его руки с застывшим двуперстием, которую ханты сохранили после казни, уложили в золотой ларец и вместе с книгами и иконами схоронили в усыпальнице вождей и шаманов. Чуть позже, после того, как вождь проклял казаков, а Федот, расчленив его тело, разогнал хантов, на долину обрушились катаклизмы и стихийные бедствия. Деревня переживала тяжелые времена. Пожары, набеги разбойников и болезни. Люди стали покидать долину, называя ее проклятой. А когда на деревню с неба посыпались камни, уцелевшие люди навсегда покинули это место. С тех пор это место все обходили стороной – боялись, считая его заговоренным.
– Потом появились вы, – сказала Дарья и вздохнула. – Люди, которые не побоялись проклятия старого вождя.
– Но мы об этом не знали, – оправдывался отец.
– А усыпальница вождей, – спросил я, – как же сокровищница?
– Вот это и привело меня к вам, – ответила Даша.
– Ханты мирные люди, – продолжала она, – и прослышав о том, что в долине поселились люди, они решили узнать, что за смельчаки отважились на такой поступок. Жребий выпал на нас, и мы с мамой и бабушкой согласились выполнить это поручение. Конечно, это не было прихотью совета вождей – в долине лежат предки хантов и это место для них было священным. А поскольку я не была заклеймена ужасной точкой и являлась православной христианкой, я вызвалась разузнать все о людях, поселившихся в Солнечной долине.
Так я стала украдкой следить за вами и вашей жизнью. Однажды я так увлеклась, что приблизилась слишком близко к вашему жилищу и здесь произошло непредвиденное. Огромный пес набросился на меня, за меня вступился Ворут, а что было дальше вы знаете сами…
После чая Даша нам поведала, что племя хантов решило снять проклятие с долины. Для этого надо было проникнуть в сокровищницу и совершить обряд у праха старого вождя. Трудность заключалась в том, что местонахождение пещеры, где размещалась она было неизвестным, так как план захоронения был утерян. Святилище племени находилось на месте поселения хантов, но с появлением казаков племя спрятало гробницу, забросав его камнями и землей. К пещере был выкопан подземный ход, о котором знал вождь и несколько приближенных ему людей. Но каким-то образом о кладе узнали казаки, которые стали разыскивать его, перекопав всю округу. Напуганные ханты разрушили все входы в пещеру, а камень, на котором был высечен план, сбросили в реку – обезопасив святилище от разорения. Проклятие старого вождя и страх перед гневом предков, удерживал многих охотников разыскать клад. Со временем о святилище стали забывать и только с появлением в долине людей, заговорили о кладе и его реликвиях. Вожди долго совещались пока пришли к единому решению. Конец сомнениям положил крест, возникший на горе. Это явление ханты восприняли, как знак одобрения предков. Узнав обстановку в долине, ханты решились на переговоры. Они поручили мне оповестить вас о своем решении. Для меня это было в радость, и я отправилась к вам. В лесу я провалилась в яму и вот я у вас.
* * *
Три дня мы были под впечатлением рассказа Даши.
Мы были потрясены известием, которое не только проливала свет на прошлое, но и вносило большие перемены в нашу дальнейшую жизнь. В ожидании предстоящего события мы были немногословны. Мы все больше молчали, занимаясь делами по хозяйству. Иногда, обронив несколько дежурных фраз, мы уходили в себя, думая каждый о своем. Отец, как никогда раньше, был молчалив и задумчив. Было заметно, что он переживает о предстоящей встрече с хантами и он, часто поглядывая в окно, цокал языком и поглаживал свою седую бороду. Я же думал о встрече с Дашей, припоминая минувшие дни, проведенные с ней. Мне было немного стыдно перед отцом за то, что я отошел от серьезных дел и думал о своем личном и сокровенном.
Часто оставаясь один, я вспоминал и рассуждал вслух:
– Как быстро отец вылечил Дашу и как быстро все пролетело. Будто и не было этого времени, когда я держал ее за руку и говорил слова любви. Это было для меня блаженством. В эти минуты я забывал обо всем и был счастлив замечать, что это взаимно.
Работая во дворе, я часто посматривал на место, где мы расстались с Дашей. Там за изгородью ее ожидал запряженный волк, а на бревне сидел старый ворон. Я закрывал глаза, представляя картину нашего прощания. Я помнил, как прилетел ворон с весточкой для Даши, как быстро она собралась, и как я шел рядом, придерживая ее за талию. Я помнил ее нежный поцелуй и слова: «До встречи»!
Голос отца вернул меня к реальности, и я поспешил к нему.
Глава 9.
За окном была весна. Миновал целый месяц, как мы расстались с Дашей. Но вестей от хантов все еще не было. Отец успокоился и перестал мучить себя ожиданием. Для меня же каждый день без Даши был пыткой. Отец часто меня ругал, что я впадал в уныние и опускал руки.
– Как бы там не было, не забывай, что ты мужик!
Я только молчал в ответ и по-детски шмыгал носом.
– Что с тобой? Противно смотреть, – говорил он, – расквасился как баба! – Упрекал он меня, стараясь побольнее задеть за живое.
Но я продолжал молчать в свое оправдание, а отец заводился еще больше и приводил мне всякие жизненные ситуации…
Как-то работая во дворе, отец поманил меня за собой.
Я, едва поспевая за ним, позвал собаку.
Она не обозначилась, и я спросил:
– А где Белка?
– Гуляет! Мы теперь взрослые, – съязвил отец и прибавил шагу.
Мы прошли двор и остановились у сарая, который на зиму превращался в мастерскую. Здесь отец мастерил всякие приспособления.
У входа отец задержался и сказал:
– А знаешь, я поначалу тоже загорелся предложением хантов, а потом успокоился и занялся делом. И ты веришь, помогает!..