Гражданская война Демократов и Консерваторов. Кто убил Кеннеди?

Ж. Бенда «Предательство интеллектуалов»:

«Позиция интеллектуала выражена в следующих словах корифея: ≪…Мы… разумеем жизнь человеческую, которая определяется не только кровообращением и другими функциями, свойственными всем животным, но преимущественно разумом, истинной добродетелью и жизнью духа≫.

«Я имею в виду тот класс людей, который я буду здесь называть интеллектуалами, обозначая этим именем всех тех, кто в своей деятельности, по существу, не преследует практических целей и, находя отраду в занятиях искусством, или наукой, или метафизическими изысканиями – словом, в обладании благом не временным, как бы говорит: ≪Царство мое не от мира сего≫. Когда Жерсон взошел на кафедру собора Нотр-Дам, чтобы заклеймить убийц Людовика Орлеанского; когда Спиноза, рискуя жизнью, написал на дверях подстрекателей к убийству де Виттов: ≪Ultimi barbarorum≫; когда Вольтер боролся за Каласа; когда Золя и Дюкло принимали участие в знаменитом процессе Дрейфуса, – эти интеллектуалы в самом высоком смысле исполняли миссию интеллектуалов; они служили отвлеченной справедливости и не пятнали себя страстью к чему-либо мирскому. Они не воспрепятствовали мирской части человечества наполнить историю распрями и кровопролитиями, но и не позволили ей сделать из ненависти религию и вменить себе в великую заслугу совершенствование разрушительных страстей. Только благодаря таким людям можно сказать, что на протяжении двух тысячелетий человечество творило зло, но поклонялось добру. Это противоречие было гордостью человеческого рода и создавало разлом, сквозь который могла проникнуть цивилизация. Однако в конце XIX века происходит радикальная перемена: интеллектуалы начинают потворствовать политическим страстям; накидывавшие узду на реализм народов теперь становятся его поощрителями».

Карл Поппер поддержал своих коллег в этом месте.

– Моя ненависть к Гегелю общеизвестна, – заявил старый философ. – И я уже однажды сформулировал «парадокс свободы»: абсолютная свобода сама себя отменяет, превращается в тиранию сильного над слабым, об этом вроде бы все уже сказали. Я в свое время говорил об этом применительно к свободе рыночной конкуренции и обосновывал необходимость вмешательства государства, чтобы защитить слабых от сильных. Меня тогда обозвали социалистом, хотя я сам всегда считал себя крайне правым. Маргарет Тетчер писала в своих мемуарах, что такое вмешательство в экономику, «социальная инженерия» только помешают. Я предлагал интервенцию государства. И сейчас считаю, что неконтролируемый рынок – это дикие джунгли.

Карл Поппер «Открытое общество и его враги»:

«Парадокс свободы в том, что свобода сама себя упраздняет, если она не ограничена. Неограниченная свобода означает, что сильный человек свободен запугать того, кто слабее, и лишить его свободы. Именно поэтому мы требуем такого ограничения свободы государством, при котором свобода каждого человека защищена законом. Никто не должен жить за счет милосердия других, все должны иметь право на защиту со стороны государства»

Долгими и продолжительными овациями духоборцы Храма Духа пригласили Альберта Эйнштейна сказать свое слово о победе рационализма над эмпиризмом.

– Вы помните, друзья, наш спор с великим физиком Нильсом Бором. Это был спор рационалиста и эмпирика. Я никак не мог примириться с тем, простите, глупостями, которыми Нильс Бор и др эмпирики объясняли чудеса, которые нам всем довелось наблюдать в экспериментах с квантами. Сказать глупость – не значит дать объяснение. Я до сих пор настаиваю, что вся так называемая «копенгагенская интерпретация» – только глупость и ничего больше. Она ничего не объясняет, только нагромождение слов.

Мои прогнозы тоже не оправдались, и они решили, что рационализм побежден. Нет, друзья, я уже тогда сказал, что такие проблемы решаются на другом уровне мышления, и что решение придет с открытием какой-то новой важной истины. Как прав я оказался! Моя интуиция меня никогда не подводила. Я хотел найти доказательство детерминизма причинных связей в том пространстве-времени, которое мы сформулировали для физики. Там не оказалось места квантам! Но ведь то, что вы называете открытием психической энергии, утверждает существование пространства-времени Духа, то есть пространства Интеллекта, наряду с пространством-временем физики. И тогда все чудеса квантов, которые не вписывались в «уравнения физики», только подтверждают теорию пространства-времени Духа. И значит, рационализм ставит жирную точку в этом вековом споре.

Что касается свободы, друзья, я уже писал, что не понимаю этого слова иначе, чем Спиноза. Мы, рационалисты, твердо убежденны в существовании законов природы. Я говорил, что даже полет насекомого заранее детерминирован. Свобода человека относительна, ее дает мышление, которого нет у другой материи. Но и мышление подчиняется законам природы, и мышление, не может больше чем контроль законов природы. Победа рационализма над эмпиризмом, над иррациональностью субъективизма – это прежде всего правильное понимание свободы человека. Для рационалиста основа существования – наука, стремление к истине, а свобода ограничивается научным мышлением. Для субъективиста основа существования – свободная воля, а мышление превращается в фантазии воздушных замков на песке. Это гибель науки.

На этом мудром заключении о разграничении абсолютной свободы мистического мышления, и свободы как осознанной необходимости философии рационалистов слушание по делу английского эмпиризма и немецкого идеализма было закончено.