Предсказания

Глава 3

Так оно и произошло. Андрей Иванович продолжал «тянуть лямку» в ожидании жилищного сертификата, а Дарья Андреевна написала заявление на отпуск с июня месяца, с последующим увольнением, дождалась, когда дети окончат 8 и 7 класс и, отправив контейнер с вещами, вернулась в город, из которого уехала 14 лет назад. Квартира уже была свободна, кроме того здесь были кое какие изменения. Окна поменяли на пластиковые, кухню сделали встроенную и оставили некоторые вещи, которые могли понадобиться хозяйке. Решили сделать косметический ремонт. Помогла Светлана, подруга юности и дочь Веры Васильевны, живущая теперь вместе с младшим сыном Толиком, ровесником Сергея, в квартире матери, умершей 6 лет назад. Ее старший сын Алексей, ровесник Кости, жил в Москве. Она посоветовала мастеров, которые работают быстро и аккуратно, при этом берут недорого. Три недели понадобилось мастерам, чтобы побелить потолки, заменить обои и сантехнику, поставить новые двери, и квартира обрела совсем новый вид. К этому времени, пришли вещи и мебель. Дарья Андреевна не стала менять порядка размещения детей и отвела им по комнате, а сама, по старой привычке, оставила за собой и мужем зал. По площади нынешняя квартира была больше предыдущей, и вся привезённая контейнером мебель вошла без проблем, да ковёр, висевший на стене, перекочевал на пол. Одним словом, к приезду мужа, получившего долгожданный сертификат на жильё и расчёт, квартира была обставлена и обжита. Еще до переезда семья решила поселиться именно в этой квартире. Дому было почти 30 лет, но он был комфортнее новых. Одна кухня была на четыре квадратных метра больше, спальни на 2-3, зал на 5, здесь была даже кладовка. Хорошая транспортная развязка, почти центр, рядом школа, в которой училась Дарья Андреевна, и которая теперь стала гимназией, магазины, банк. Записав детей в гимназию, теперь она имела уклон к иностранным языкам, соответственно в 8 и 9 классы, Дарья Андреевна стала искать работу. В это же время Андрею Ивановичу предложили продолжить службу в госпитале МВД начмедом, и он согласился. Это он предложил ей поработать в поликлинике при госпитале, пока не подвернётся хорошая вакансия. Подготовив детей к школе, она уже в августе вышла на работу, в свои 44 года она была хирургом высшей категории, со стажем больше 20 лет. Никто не мог предположить, чем обернётся для всей семьи её новая должность. В ноябре, в составе сводного отряда ей предстояла командировка на полгода в Чеченскую республику.

– Ребята, я еду в госпиталь. Я не спецназ, ни ВДВ, и даже ни санинструктор, мне нечего делать на переднем крае, я буду глубоко в тылу, а шесть месяцев пролетят незаметно.

– Я не согласен. Мало ли что может случиться? – возражал Сергей.

– Случиться, Сережа может где угодно и когда угодно. Кирпич с крыши, машина на переходе, наркоман в арке, – парировала мать.

– Серёжа, ты же знаешь, если мама решила, она поедет. Мне не понятно, куда вы смотрели подполковник? Других докторов нет? – злилась Даша.

– Доктора, Даша, есть, хирургов нет. Фамилии у нас с мамой разные, вот она и попала в приказ. Когда разобрались, она уже сама дала согласие, не смотря на наличие двух несовершеннолетних детей. Я предлагал ей написать рапорт на увольнение, но она ответила, что это непрофессионально и неправильно, но скорее всего она не хотела подводить меня, – оправдывался отец.

Они еще долго обсуждали эту тему, хотя знали наверняка – она поедет. Для Дарьи Андреевны начались сборы в дорогу. Первое, что она сделала, написала список препаратов, медикаментов, инструментов и прочих медицинских материалов, и передала его мужу. Уже зная, что в отряде она единственная женщина, начала сбор личных вещей, учитывая этот факт. Вместе с выданной зимней одеждой и пайком на три дня, у неё получилось две большие сумки вещей и пакет с едой в дорогу. 2 ноября 1999 года её провожала на перроне вся семья. Весь маршрут, на поезде и автобусе продлился пять дней, и привёл их в небольшое чеченское селение. Вспоминать об этом путешествии без содрогания Дарья Андреевна не могла. Слишком разный коллектив собрался в одном вагоне, почувствовав кратковременную свободу. Утешало её одно – они прибыли на место и свобода для её попутчиков закончилась.

– Пойдёмте, осмотрим свои владения, может, подскажите мне что-то дельное, – сказал командир, закончив с разгрузкой. – Это здание похоже на сельскую больницу или детский сад. Давайте с него и начнём.

Они вошли в здание. Здесь было три комнаты. В одной стояло 5 кроватей. В другой – старый операционный стол, металлический шкаф без стекол, видимо операционная или перевязочная. В третьей – стол, каркас ширмы, кровать, шкаф, деревянная кушетка и раковина. В конце коридора – туалет и раковина.

– Вот здесь будете жить и работать. Сами устроитесь? Мы с Вами не регулярные войска, где есть кухня, баня, прачечная, поэтому как устроим свой быт, так и будем жить. У меня к Вам просьба, обойдите по периметру, посмотрите, что можно сделать, ребята толковые, вместе всё и обустроим. Женщины в этом плане дальновиднее и практичнее.

– Хорошо, я попробую. Пусть для начала принесут мой ящик, боюсь, я его даже с места не сдвину, – сказала она.

Она прошлась по периметру и заметила ребят, с которыми приехала в одном плацкарте.

– С чего начинать будем ребята? Впереди зима, а здесь не южный берег Крыма. Кто из вас старший, пойдёмте со мной. Меня зовут Дарья Андреевна, а Вас?

– Просто Виктор.

Они вернулись к зданию.

–Начнем изнутри. Вот здесь Виктор можно устроить столовую, сколотить стол, скамейки и поставить деревянную перегородку, отделить лазарет от столовой. Здесь места хватит для кухни. Но в первую очередь утеплить дверь, проверить отопление, котел там стоит, но наверняка нерабочий, наличие воды и газа, и проводку. Нужна плита. Идем дальше. Здесь можно устроить, что-то вроде бани и прачечной. Вода есть, сток тоже, дело за малым – разделить и утеплить. Думаю, нужны будут бочки и форсунки. Как думаете, ребята справятся? По всем вопросам к командиру, он обещал помочь, будут проблемы – ко мне.

–Подумаем, что можно сделать и из чего. Самим же надо всё это, так что не волнуйтесь, справимся, – сказал Виктор, а сам уже думал с чего начать.

Дарья Андреевна занялась устройством своего быта, а через два дня, после её первого приёма в посёлке ей презентовали старенькие, но чистые простыни со штампом больницы, наволочки, одеяла, подушки и матрасы. Два небольших кухонных котла, больше похожих на большие кастрюли, сковороду и шесть банных тазов. Тазы требовали тщательной чистки, но это было уже что-то. Ребята нашли плиту и уже сколотили стол и скамейки. Перегородку сделали решетчатую, утеплили дверь и сделали отопление. Теперь кухня, она же котельная, своим теплом обогревала «столовую». Еще через пять дней закончили «банно-прачечный комбинат». Теперь здесь было тепло, имелась горячая и холодная вода, Старый тент с грузовика, вместе с каркасом, разделил помещение пополам. Импровизированная баня была готова.

Комната Дарьи Андреевны была разделена ширмой, на каркас которой она натянула простынь с помощью обычных кнопок. В глубине комнаты стояла её кровать. Это была ее спальня. Ящик, освобожденный от медикаментов, она приспособила под одежду. От ширмы до двери стоял шкаф с препаратами и материалами. Стол, в ящиках которого лежали карточки и бумаги. Слева кушетка под простыней и раковина, рядом висело полотенце. На столе, кроме баночки, где стояли ручки, не было ничего. Мешки с песком, закрывающие окно, закрыла самодельной занавеской. Матрасы валиком легли на кровати, а постель, одеяла и подушки на полки в шкаф. Дарья Андреевна не пожалела, что взяла из дому смену постельного белья, полотенец, старенький утюг и бытовую химию. Через месяц можно было праздновать новоселье, скромный быт всех устраивал, но появилась проблема. Мужики решили расслабиться, пользуясь спокойной обстановкой и затишьем. И действительно «расслабились» в полном смысле слова, без слабительного. Десять взрослых мужиков отравились местным алкоголем. Организм семерых справился за два дня, трое приходили в себя трое суток. Без помощи Дарьи Андреевны прогноз был бы плачевный. Это была «официальная» версия. На самом деле всё было не так критично. Поговорив с командиром, она решила устроить показательный процесс. И вместо двух суток продержала самых «слабых» ещё день на постельном режиме с капельницами и снотворным. Вреда здоровью не было, а отдых от «беганья» они получили, а для посторонних все выглядело, как полная безнадёга. Под каким предлогом вызывать вертушку? Это понимали все, и, увидев доктора на построении, поняли, будет лекция.

– Не ждите от меня рассказа о вреде алкоголя. Скажу вам о другом – вас вывели из строя без единого выстрела, сразу десять человек и при этом еще заработали на вас. Все знаете, что нам здесь не рады. За речкой травили воду, мальчишки гибли либо от обезвоживания, либо от заражённой воды, а вы травите себя от скуки и безделья. Я врач, я давала клятву лечить и помогать, но учтите, ни одного засранца я не буду вытаскивать с того света, если почувствую запах спиртного. Вопросы есть?

– Вы были за речкой? Когда?

– Была в восьмидесятом, мне было 25лет. Сейчас мне 44года, у меня двое детей. Они ещё школьники и я очень хочу вернуться домой.

Больше вопросов не было и Дарья Андреевна, отправилась к себе. Она была уверена, что если мужики и будут пить, а они будут, то не местный алкоголь. Перед самым Новым 2000 годом соседский отряд ОМОНа проводил в районе зачистку, но двоих раненых привезли к ним, в отряде был фельдшер, а вертушка задерживалась. Ранение в плечо и ранение в бок, пуля прошла по краю бронежилета, потеряв убойную силу. Дарья Андреевна готовилась к операции, взяв, в ассистенты фельдшера. Наркоз был местный, а парень боялся уколов.

– Ты дружище, пой любую протяжную песню, тихонько, не напрягаясь. У меня родной не госпиталь, усыпить я тебя не могу, но постараюсь все сделать быстро, если ты не будешь мне мешать. Ложись на бок, руку под голову и замри, можно только петь.

Парень запел: « Выйду ночью в поле с конем…». Дарья Андреевна привычными движениями извлекала пулю, которая не задела ни один орган и которой не хватило сантиметра, чтобы покинуть тело и вылететь наружу. Парень заканчивал петь и начинал сначала.

– Садись, пиши, я закончу сама, – сказала она ассистенту. – Оставим дренаж на сутки, а там посмотрим. В палате шкаф, там постель и белье, пусть ребята помогут. Давай второго.

– Ну что парень, поёшь ты не плохо, а слов песни не знаешь. Гонял два куплета и думал, я не замечу. Держи приз за песню, – она протянула ему пулю в салфетке. – Будет болеть, пой – приду, сделаю укол, сиделок у нас нет.

У второго парня ранение было сквозное. Пуля прошла на вылет не задев кости. Закончив с раной, наложила повязку, сделала укол.

– Для тебя парень сувенира нет, полетел дальше. Сам дойдёшь? Ребята пусть помогут с постелью и на выход все, так и передай.

Пока она мыла инструменты, ставя их кипятить, убирала в операционной и переодевалась, в небе послышался шум вертолёта. С момента окончания последней операции прошло чуть меньше часа. Она подошла к палате, приоткрыла дверь – пациенты спали. Закончив запись в журналах, она сделала еще и копии на обычных листах. «Если будут забирать ребят – это им понадобится», – подумала Дарья Андреевна, а в кабинет уже входили двое военных в сопровождении фельдшера. Они поздоровались, представились, но она тут, же забыла, кто есть кто, хотя один из них был как будто знаком.

– Как чувствуют себя Ваши пациенты?

– Спят как младенцы, но не от наркоза, устали. Наркоз был местный, – она протянула журнал. – Вы будете их забирать?

– Да, пойдёмте, посмотрим, – сказал один из них, закончив чтение и возвращая журнал.

Они прошли в палату, разбудили ребят и осмотрели ранение в бок, сняв салфетку.

– Где так научились «штопать»? – спросил прилетевший. Шов, как произведение искусства.

– Отец научил.

– Вы что из династии хирургов? – улыбнулся приезжий.

– Вы угадали и отец, и дед были хирурги Барышевы, – ответила Дарья Андреевна.

– Я был знаком с одними Барышевыми в восьмидесятые, прошёл с ними полевую хирургию, так сказать, на месте.

– Рыжий, ушастый лейтенант, с необычным именем Святослав, а теперь подполковник Гусельников, – сказала Дарья Андреевна, узнав, наконец, приезжего. – Вы меня не узнали? Кабул, лето, Дарья краса – длинная коса.

– Доктор Даша! Точно Даша, мой наставник, учитель! Вы очень изменились, но не внешне. Раньше Вы вели себя, как учитель с учеником, а теперь как профессор. Мол, не так, сделайте лучше. А я давно уже не рыжий, а лысый, только уши так и остались торчать. Поговорить бы, да служба.

– А Вы не хотите взглянуть на наши полевые условия? Для меня это важно, – спросила она. – У нас здесь хуже, чем было за речкой двадцать лет назад.

– Раненных бойцов готовьте к погрузке. Через десять минут взлетаем, – сказал он напарнику. – Идёмте, посмотрим, что у Вас.

– Смотрите сами, – Даша открыла дверь и включила свет над столом. Он был тусклым и не позволил бы ей сделать то, что она сделала, не будь это днём. На электроплите стоял стерилизатор с кипящими инструментами.

– Прошлый век, какой то. Вам нужен хороший свет и автоклав?

– Это как минимум. Если есть возможность, добавьте всё, что посчитаете нужным. Дай Бог, чтобы мне это не пригодилось, и я смогла Вам вернуть всё назад. Страховка нужна всегда.

– Спасибо за помощь, я постараюсь всё сделать в короткие сроки. Рад был встрече с Вами. Удачи.

Вертолёт улетел, увозя раненных бойцов, фельдшер, со своими ребятами оседлав БТР, уехал (но обещал, как Карлсон, вернуться). Новый год отмечали все вместе, свободные от службы. Даше даже удалось позвонить домой и поздравить свою семью. После праздников, всё тот же вертолёт привёз «подарки» для больницы. Здесь был небольшой автоклав, разовый инструмент и костюмы, настенный кварцеватель, три комплекта постельного белья, а самое главное лампы. В коробке от печенья лежала бутылка шампанского, конфеты и мандарины. Короткая записка: «Все это уже списано, можете не волноваться. У нас теперь есть на кого надеяться. Спасибо и с Новым годом».

Следующие три месяца прошли без особой работы. Были порезы, ушибы, вывихи и простуда, но серьезнее фурункула, вскрытия не было. Дарья Андреевна один раз в неделю ездила в поселок, где её ждали обычно два-три пациента. К её поездкам блокпост уже привык, и машину не останавливали. Сегодня был как раз такой день. Приняв трёх пациентов, двое из которых были дети, прыгнувшие с высоты. Один получил сильный ушиб с кровоподтёком, другой – глубокий порез, скорее всего от острых камней. Объяснив, что делать, когда приходить, она собрала свой чемодан и собралась уходить. Её чуть не сшиб в дверях мужчина.

– Там у Шамиля жена рожает, давно рожает с ночи. Совсем плохой.

Дарья Андреевна не знала ни Шамиля, ни его жену, но не помочь женщине она не могла. Они сели в машину.

– Ринат, кто такой Шамиль? Говорят, у него жена рожает, – спросила она водителя.

– Это местный чабан. Мы у него иногда баранину берём. Жена у него точно беременная.

Проезжая мимо поста водитель притормозил и крикнул: – «Мы к Шамилю, у него жена рожает».

Машина стала подниматься в гору. Но у скромного жилища чабана, мужчина вдруг подал голос.

– Не останавливайся, прибавь скорость и езжай вон к тем развалинам, – сказал он, приставил пистолет к затылку Рината. – Дёрнешься – убью. Ты мне не нужен.

Дарья Андреевна поняла – это похищение, но зачем? Понял это и Ринат. Ехали минут тридцать, когда уазик остановился ровно там, где ему указали. Что здесь было раньше, трудно было сказать. Мужчина с пистолетом в руках велел им выйти и следовать за ним. За поворотом отвесной стены высотой метра два стоял джип, с наброшенной маскировочной сеткой.

– Ты в машину, – сказал он Дарье Андреевне, – а ты к стене, – кивнул он Ринату.

Ее осенило – «Им нужен врач».

– Тронешь мальчишку, я разобью себе руки, – она подняла камень с земли.

– Тогда я убью вас обоих, – с усмешкой сказал похититель.

– А потом убьют тебя за то, что не привез врача. Давай, чего ждёшь.

Он посадил их в машину, связав руки и завязав глаза. Ехали минут сорок, прежде чем машина остановилась. Им сняли повязки, и велели выйти из машины. Они оказались на месте разрушенного до основания селения. Такие картины она видела только в кино. Дома сложились в одну кучу кирпича и черепицы, оставались только части цоколя и фундамента, туда их и повели. Часть плиты вместе с мусором отошла в сторону, образовав проход, который закрылся, как только они прошли. Вспыхнул луч фонарика, а метров через пять открылась дверь в освещенное помещение. Здесь находилось человек пять-семь. Кровати в два яруса, большой стол и скамейки. Один сидел перед экраном, на котором она увидела машину и часть улицы. «Камеры», – мелькнуло у нее в голове. Из комнаты вели три двери. Рината оставили здесь, бросив на пол для него тюфяк. Её повели к одной из двери, за которой была небольшая комната. Она увидела мужчину, бледного, с выраженными признаками озноба. «Мой клиент», – подумала она. Возраст мужчины, из-за обильной щетины на лице, определить было сложно.

– Где я могу вымыть руки? – спросила Дарья Андреевна.

Ее проводили в санузел, который находился здесь же. Она присела возле раненного мужчины, и отдернула одеяло. Ране было не более 5-8 часов.

– Чего вы от меня хотите? Я ему не смогу помочь, нужна операция, – сказала она, глядя на похитителя.

– Все есть, идём, – похититель открыл ещё одну дверь, и она увидела мини «операционную», с ярким светом и инструментами. – Сделаешь всё как надо, вернёшься обратно, нет – останешься здесь. Готовься, мы его сейчас принесём, он слишком плох. Здесь есть всё, сама разберёшься и выберешь, что надо.

Дарья Андреевна готовилась к операции и всё думала о доноре, зная группу крови пациента. Операция длилась в одиночку два часа. Раны оказались необычными. Первая пуля как будто срикошетила от чего то, пробила живот и на этом успокоилась, не задев ни один орган. Вторая оказалась в кишке, а поскольку та была пуста, вреда особого не причинила. Причём вторая пуля перед попаданием в живот, видимо что-то пробила и потеряла убойную силу. Всю операцию она думала об этой странности. Стреляли либо издалека, либо когда человек находился за ограждением. Первое не подходило, под сомнение подходила и вторая версия – пули были не от автомата, они были от пистолета. «Неужели стреляли свои люди, для него свои?» – подумала она.

Она сделала всего одно переливание от донора жителя гор, а у Рината взяла всего двести граммов крови.

– Накормите его и дайте горячего сладкого чая. Мне понадобится к вечеру донор, – в приказном порядке сказала она похитителю.

Дарья Андреевна осмотрела содержимое чемодана, выбрала лекарства для уколов. Несколько ампул, аккуратно упаковала в ватные тампоны и завернула их вместе с рукавом камуфляжной куртки. Шприцы-тюбики с лекарством завернула в другой рукав. В двадцатку набрала «адскую смесь» и засунула ее в носок, чуть прихватив пластырем. Носки были длинные, и со стороны ее оружие было незаметно. Во второй носок она засунула скальпель, обернув острую часть бинтом. Дарья Андреевна была уверена в том, что даже если их и отпустят, без «вреда для здоровья», это не обойдется. Только после «тайного хищения», она навела порядок в операционной, убрала лекарства в чемодан, надела белый халат и вышла к раненому, который лежал уже на относительно чистой постели.

– У Вас веки дрожат, вы не спите, – сказала она шепотом.

– Здесь нет камер, только на входе, для наружного наблюдения. Как мои дела? – спросил тихо больной.

– Раны Ваши не опасны. После такого ранения, больные уже через сутки сами начинают ходить, – ответила Дарья Андреевна.

– В меня стреляли, и стреляли в суматохе «братья», когда я был в машине. Будет лучше, если я и дальше буду «умирающим» лебедем. Мне нужно время три-четыре дня, а вы сделайте так, чтобы в это поверили, и прежде всего Ваш похититель.

– Значит, будете три дня «мумией», – сказала она, ставя больному капельницу, после чего присела в кресло и закрыла глаза.

Дарья Андреевна попросили привести Рината для очередного переливания, и узнала, что его накормили и напоили чаем. Ей видимо обед был не положен. Уложив Рината на кушетку, изображая манипуляции, она сделала ему укол. Увели Рината, пришел похититель, узнать о состоянии больного.

– Парень мне еще понадобится, придется вам его поставить на довольствие, – сказала она. – А мне не положен ужин? Больной пока тяжелый, боюсь инфекции, он все время бредит, но я не понимаю вашего языка.

Ей принесли лепёшку, кусок сыра и большой бокал чая. Она поела, но без особого аппетита. Дарья Андреевна делала всё, чтобы больной пару дней находился «без сознания», при этом ставила капельницы поддерживающие его. Она ночевала здесь же, сидя в кресле, укрывшись тонким одеялом. Через три дня больной пришёл в себя, и в этот же день она узнала новость.

– Два дня назад вас здесь искали, но слава Аллаху всё обошлось, они ушли. Как наш брат? – спросил похититель.

– Лучше, но он очень слаб. Ему можно пить бульон не жирный и понемногу. Вы нас отпустите?

– А сама как думаешь? – усмехнулся он.

– Думаю, нет, но вы обещали. Я свое дело сделала.

– Посиди еще пару дней. А потом всё решим. Бульон ему сейчас принесут. Покорми его.

Пока она кормила больного, все время думала как, где и когда?

– Я могу ему приказать, но вряд ли он это сделает. Моё слово для него пустой звук. Я ему нужен живой, пока он не получит деньги, большие деньги. А со стрельбой вышло недоразумение. Я должен быть сидеть на заднем сиденье, он это знал, и просто хотел лишить меня ещё одного бойца. Теперь у него их трое, у меня пятеро, в открытый бой он не пойдет, будет ждать удобного случая. Пистолет возьмёте?

– Я не умею им пользоваться, да и не смогу выстрелить. Мальчишку жалко. Вы забудьте, что в Вас течет кровь неверного, Ринат татарин, он мусульманин. Двигайтесь осторожно, а ещё лучше оберните живот простыней, но не очень туго. Ешьте по не многу, но часто, и лучше жидкую пищу.

Прошёл еще день в тягостном ожидании. Она продолжала кормить больного и ставила ему только уколы. Рината она не видела уже два дня. Её выселяли из комнаты.

– Я приготовила Вам препараты, колоть можете сами еще пару дней в бедро. Это неприятно, но не смертельно, не забудьте про повязку. Прощайте.

– Как Вас зовут, доктор?

– Даша. Дарья Андреевна.

– Простите меня, если сможете.

Её отвели в угол к Ринату. Поесть им так и не дали, а утром едва начало светать, разбудили, связали руки и заставили сесть в неприметные старенькие «Жигули», на заднее сидение. Они ехали меньше десяти минут, когда водитель остановил машину. Во время тряски Дарья Андреевна достала скальпель и освободила руки, которые были связаны тонкой веревкой впереди, и уже держала их за спинкой водительского сиденья, а в них был шприц. Ринат это видел.

– Ты выходи первым, – кивнул он Ринату, открывая свою дверь.

– Дверь…

– Что дверь?

Он отвлекся на Рината, и она поняла, другого случая может, не представится. Она против всех правил вонзила иглу шприца в шею, стараясь попасть в сонную артерию, и с силой нажала на поршень. Он успел нажать на курок за мгновение до того как завалился на бок. Звук выстрела оглушил обоих, запахло порохом. По инерции, она проверила пульс, его не было. Пуля попала Ринату в область бедра, чуть выше колена, пробила мягкие ткани и застряла в двери автомобиля.

– Ничего парень, снимай штаны, – говорила она, разрезая верёвку скальпелем. Обработала рану, сделала перевязку и укол, затянув бинт выше ранения. – Сейчас мы с тобой поедем. Меня муж обучал вождению.

– Я сам. Помогите мне только вытащить его. Он мертв?

– Он пополнил мое личное кладбище, где ему совсем не место.

Ринат выжимал из машины все, что можно. Они ехали, не зная дороги минут двадцать, пока не заметили знакомые развалины. Проехав еще минут тридцать, они остановились.

– Приехали, бензин кончился, – сказал Ринат, открывая дверцу машины, тяжело дыша. Теперь пешком. Как думаете, одолеем?

– Одолеем, сынок. Ползти будем, но одолеем. Нога болит? Может укол? – спросила она, заворачивая пистолет в носовой платок и засовывая его за пояс.

Дарья Андреевна вышла из машины, открыла багажник. Среди всего хлама, она нашла мотыгу и старый ватник. Обмотав острую часть мотыги отрезанными рукавами ватника и бинтом, протянула Ринату.

– Держи костыль. Считать сынок скучно, давай петь. Споём песню – отдохнём, еще одну, еще отдых. Развалины почти рядом, час ходьбы, ну, чуть больше.

Они шли и пели, потом присаживались отдохнуть и опять шли и пели, а развалины все не приближались. Их заметил чабан и отправил сына на блокпост. Уже через полчаса они увидели знакомый уазик. Присев прямо на землю, обнялись и заплакали, это были слёзы радости.