Лётчик. Фронтовая «Ведьма»

– Разрешите вопрос, товарищ гвардии полковник, – тут же влез я.

– Разрешаю, говори Красько.

– Разрешите совершать учебный полёт на Як-9. Нам же на них летать придётся, а не на этом «корыте», – и я кивнул на учебный Як-1.

– Ишь ты шустрая какая. Уже всё знает. И какой хочешь? – Гладышев явно веселился.

– Из новых, первый справа. Чувствую он меня как любимый муж охранять будет, – отчеканил я.

Комполка поморщил лоб и согласился, но опять подозрительно хмыкнул. Через пятнадцать минут дадут команду на взлёт. Я услышал, как Титов разговаривает с бывалыми однополчанами.

– Проблем нет. Пристроюсь с зада и ка-а-к.… эх красота, – и старлей сделал неприличное движение перед собой руками, как лыжник.

Вот козлина, я-то знаю, что парни имеют ввиду, когда так показывают, что типа девочку трахают. Меня почему-то такое действие задело. Я приостановился и подошёл к смеющимся лётчикам и механикам, обратившись к старшему лейтенанту.

– Товарищ гвардии старший лейтенант, вы знаете почему парень девушку не может изнасиловать на бегу?

– Расскажите нам, Красько, – Титов вновь засмеялся.

– Потому что девушке с задранной юбкой убегать легче, чем парню со спущенными штанами. Когда я вас сделаю там, в воздухе. Вы по кустам слёзы горькие не лейте, это же учебный бой. И кстати, чтобы пристроится ко мне сзади, надо чтобы «пушка» не подвела. Червячок, не подведёт? – когда говорил про пушку многозначительно посмотрел на низ живота старлею и хлопнул себя по попе, а при слове «червячок» вытянул мизинчик и согнул, разогнул его, намекая на достоинство Титова.

Вот здесь смех превратился в реальный ржач. Лётчики хлопали по плечу Титова приговаривая, «А сделала тебя девчонка». «Ведьма» буркнул Титов, покрасневший как рак, от этого смех только усилился, а я пошёл походкой стервы, гордо подняв голову.

Меня у Як-9 поджидал Кузьмич, помог пристегнуть парашют и забраться на крыло. Я уселся в кабину, осмотрел приборы. В прошлой жизни я летал на таких, участвуя в авиашоу. Что же машина знакомая. Надо не дать времени на раскачку Титову, хотя если проиграю никто осуждать не будет. Последней тирадой я похоже разозлил лётчика. Но во мне разыгрался азарт, надо попробовать не опуститься ниже плинтуса. Зрители во главе с полковником вооружились биноклями, у кого была, конечно, такая возможность. Я и раньше, по рассказам о войне, слышал, что лётчики воевали на особом положении. Так что бинокль здесь не «вундервафля», а прибор, который может быть у многих. По жребию мне взлетать первым, хотя, между нами, разрыв меньше минуты. Я сразу свечой пошёл вверх, при этом не забывая вертеть головой, машина позволяет такие манёвры. А Титов не так прост, сразу начал пристраиваться ко мне в хвост, но в прицел к нему, я явно не попадал, ему нос не задрать сильнее. И я пошёл на «петлю Нестерова», но сделал полупетлю, оторвавшись от старлея. Титов по кругу пошёл вниз, надеясь зайти снизу, я пикированием пустил самолёт практически одновременно и даже зашёл в хвост выравниваясь, но продержал его в прицеле только пять секунд. Старлей начал набирать высоту и сделал «боевой разворот», я же проскочил, и он тут же пристроился в хвост. Нечего сказать, крутой лётчик старлей. Принимаю решение уходить с помощью «размытой бочки». Вращаю аппарат вокруг оси и по спирали, похоже такого они здесь не знают, получилось. Ухожу влево и в низ, мы на разных курсах. Расходимся, думаю он попробует меня взять на лобовой атаке. Разворачиваюсь, высматривая Титова. Вот он, точно в лоб идет, чуть приспускаю нос и снова в «размытую бочку», уход вправо и в низ. Дальше резко набор высоты и «колокол», Титов попробовал повторить, но вовремя понял, что может подставится, ушёл. Он начал набирать высоту, чтобы атаковать сверху, я тут же рванул за ним только параллельно, и чуть позже. Он разгадал мой план снять его на сваливании и пустил самолёт в право, я поднялся выше, когда он уже шёл на сваливание и видимо меня потерял на какой-то миг. Я решил выполнить «хаммерхед», опасная фигура, если бы Титов меня видел я для него хорошая цель в точке сваливания, там самолёт зависает. Но сейчас красиво получилось, я его держал десять секунд точно. Сколько мы так кружили, я не отразил по времени, но вспотел я капитально. Ещё бы перегрузки такие, что вес тела увеличивается в пять, а то и в шесть раз.

В это время на аэродроме.

– Смотри как лихо ушла, похоже на «бочку», только что-то незнакомое, – возглас Носова.

– Ну на лобовой можно обоим засчитать плюсы, – выразил мнение Лыков.

– А это, что за фигура? – спросил Тигран, когда увидел последний спич Красько.

– Манёвр называется «хаммерхед». Опасный манёвр, при таком сбить легко могут. Но Титов её потерял на несколько секунд, вот она и воспользовалась, – прокомментировал Гладышев.

– Считаю два один в пользу Красько, – подвёл итог замкомандира, майор Жаров Леонид Петрович.

– Да, пожалуй, давай команду «отбой», Леонид Петрович, – скомандовал комполка.

Первым совершил посадку Титов. Он был ближе к посадочной полосе. Николай вылез из кабины и подошёл к Гладышеву. Настроение у Титова было явно подавленное.

– Чёрт в юбке. Шустрая как блоха. Только на лобовом смог секунд пять удержать. В бою, конечно, мог бы и сбить. Летает красиво, что тут скажешь, – и старлей посмотрел на Лыкова и Гладышева.

– Ведьма? – констатировал вопросом Лыков и засмеялся.

– Как есть Ведьма, причём на помеле, – глухо подтвердил Титов и опустил голову.

– Товарищ полковник, отдайте её мне в эскадрилью, – попросил Лыков.

– У тебя и так хватает приличных лётчиков. Это Поповой сейчас нет, а то бы начала пояснять, что женщины, женская эскадрилья. Кстати, у Носова некомплект. Посмотрю ещё на Красько. Завтра в разведку отправлю с кем-нибудь, пожалуй, можно её к делу приставить.

Я посадил самолёт и вылез из кабины, а ведь устал реально, даже ноги дрожат. Кузьмич рядом встречает и улыбается. Хороший мужик, мне понравился. Есть в нём какая-то надёжность. Иду к командиру рапортую об окончании учебного полёта.

– Молодец, победу тебе засчитали. Сейчас иди отдыхай, – улыбаясь распорядился комполка.

Меня активно поздравляют наши ребята из школы. Но я направился к Титову, он стоит хмурый.

– Не сердись, Николай. Мир, дружба, жвачка, – и протягиваю ему руку, а сам приветливо улыбаюсь.

– Жва… что? – спрашивает старлей, при этом некрепко жмёт мне руку.

– Жвачка, это американцы резину такую сладкую жуют. Капиталисты, что с них взять. Всё у них не по-людски, – весело добавляю я.

Титов улыбнулся.

– С хвоста ты меня лихо сбросила. Расскажешь, что за манёвр такой, – тут же переходит он на дружеский тон, а я согласно киваю головой.

Но на вопрос «где летать так научилась?» отвечаю, что я просто талантливый лётчик. Вечером после ужина я присел на лавочке возле «учебного класса». Состояние было вялое, сказывалось напряжение дневных полётов. Мысли мои крутились о своём будущем. Как сложится моя судьба? Что меня ждёт? Опять же родственники, отец «гэбэшник», теперь получается, что мой батюшка из «кровавой гэбни», в любом случае дочку без внимания не оставит. А я на полном серьёзе ничего не помню из жизни девушки, до своего попадания в её тело. Что-то мелькает, порой даже кажется, что шепчет кто-то. Но выразить на словах не могу. Не услышал, как подошёл Коля Титов. Он присел рядом, помолчав немного, заговорил.

– Женя, вы простите меня… Я некрасиво себя повёл, насмехаться начал. Это всё характер мой противный, – старлей замолчал.

– Я не обижаюсь, Коля. Мы ведь пожали руки? А значит обиды прочь.

– Ты обещала объяснить по манёвру. Вроде как «бочка».

– Ну да. Правильней сказать «размазанная бочка». Кроме того, что вертишь вокруг оси, машину направляешь по спирали, – я взял веточку и показал, как выглядит кривая направления.

– Здорово кто-то придумал. В бою пригодится.

– Николай, можешь рассказать о Гладышеве, Лыкове и Поповой. Ну что они за люди? Я ведь новенькая здесь, – быстро сменил я тему.

– Много я тебе не расскажу. Гладышев с Лыковым знакомы ещё с Испании. Иван Васильевич был комэском у Лыкова. Ирина воюет давно. В госпитале лежала. Много не говорит, но резкая если понадобиться. В нашу эскадрилью вас вряд ли распределят. У Поповой потери большие и у Носова. Он, кстати, недавно комэском стал. Парень хороший, если попадёшь к нему, найдёте способ подружиться. А вот по замполиту предупредить хочу, опасайся его. Бабник он знатный, может использовать служебное положение. Гладышев правда держит его на «поводке». Иван Васильевич хорошо знает комдива Сежнёва Бориса Аркадьевича, тоже по Испании. Так что Гладышева проглотить не просто. Да что рассказывать? Сама понемногу узнаешь. Люди разные, разберёшься.

Мы ещё немного поговорили и разошлись по своим палаткам.

Май 1943 год. Южный фронт. Евгения Красько, Антон Козлов.

Следующий день начинался по распорядку. Утром я сбегал на пробежку и позанимался в лесу. Делая упражнения, всё больше склонялся к выводу что мне нужен напарник или напарники по спаррингу. Пока получалось подтянуть только физуху своего нового тела. В «учебном классе» сегодня учили боевой устав, в том числе общевойсковой. Заместитель командира полка сказал, что принимать будет лично. Ко всему прочему пришёл замполит, заявив, что последний час будет читать нам лекцию о влиянии марксизма-ленинизма на сознание трудового народа. Мне выходцу из 21-го века это казалось полым маразмом. Но делать нечего, лишний раз настраивать против себя капитана Зузина не хотелось. Только замполит приступил к своей лекции, пришёл посыльный из штаба и сообщил, что младшего лейтенанта Краско вызывают к командиру. Я обрадованный тут же поторопился на вызов. Войдя в штабную землянку, отрапортовал о прибытии. Здесь находились старший лейтенант Сергей Носов, лейтенант Семён Ширяев, лейтенант Антон Козлов, командир полка Гладышев и «молчи-молчи» майор Гарин. Командир показывал на карте Носову маршрут полёта, Иван Васильевич отвлёкся, когда я вошёл.

– А, Красько. Вот, Сергей, она полетит с Козловым. Через пару дней распределим новичков по эскадрильям твоей и Поповой. Через десять дней ещё обещают новичков с Урала, из Свердловской школы. Так что укомплектуем все эскадрильи. Теперь о деле. Евгения ты летишь ведомой у Антона Козлова. Твой задача прикрывать хвост Антона, следуешь за ним будто тебя верёвкой привязали. В мелочах он тебе пояснит позже. Ваша задача встретить из немецкого тыла транспортный самолёт. Возвращается наш разведчик, с особо секретными сведениями. Кроме разведчика в самолёте раненые из партизанского отряда. Ночью не удалось вернуться нашим, по каким причинам не знаю. Летят днём, возможно связано это с тем, что информация должна быть доставлена в кратчайшие сроки, – объяснял комполка.

– Если задача так важна, почему не отправить больше народу? – спросил Носов.

– Две пары и то, считаю много. Вы как пройдёте линию фронта, немцы сразу всполошатся. А потому пойдёте в тыл к немцам разными маршрутами. А уже там будет точка встречи. Вылет через час. Красько, тебе нужен позывной, у нас принято, что лётчик сам делает выбор.

– Мне ведь уже придумали прозвище. Вот пусть и будет позывным «Ведьма», – предложил я свой вариант.

Все присутствующие обменялись взглядами, а майор Гарин улыбнулся.

– Ну хорошо. Ведьма так Ведьма. Надо будет только замполита нашего подготовить и успокоить, мало ли что, – согласился полковник и все засмеялись.

Мы вышли из штаба. Носов сообщил, что за мной закрепили самолёт, на котором я вёл учебный бой. Я решил тут же дойти до Кузьмича, но меня тормознул Носов.

– Женя, там Кузьмич уже занимается осмотром наших машин. Так что давай к нам, мы тебя в курс дела введём. И вот возьми это твой планшет с картой, – Сергей подал мне планшет, и мы присели на траву у самолётов, старлей показал на карте наш маршрут и место, где назначена точка встречи, нами и транспортным самолётом.

– Командир, на какой высоте пойдём? – спросил Козлов.

– Можно на семи тысячах пройти. Получается, что километров двести от линии фронта. Транспорт будет идти на пяти тысячах. Двигаемся на крейсерской скорости. Информация для тебя, Женя. «Худые» нам в скорости не уступают, но их можно делать на вертикали. А если встретятся «фоккеры», то у них скорость побольше и потолок выше. Антон, действуйте по ситуации, но до места встречи нужно дойти на цыпочках. Пароль для связи с нашим Ли-2, сто минус названная цифра. Лётчик на транспортнике опытный, за линию фронта летал не раз. Он назовёт номер, например 42, вы должны ответить 58. Это понятно? – Сергей посмотрел на нас всех, а мы согласно кивнули.

Отмашку на взлёт нам дали только через два часа. Я уселся в кабине, запустил двигатель и через несколько минут мы с лейтенантом Козловым взлетели. Мои подруги махали мне руками с аэродрома. На хвосте моего «яшки» красовался номер 33, жёлтого цвета.

На этом боевом задании я узнал позывные лётчиков. У Сергея Носова позывной «Казак», у Антона Козлова позывной «Тур», а у Семёна Ширяева – «Шорох». Произошла нестыковка по времени, встреча с транспортником произошла в 170 километрах от линии фронта. Обменялись паролями и попылили в сторону наших. Узнал я и оперативный позывной лётчика Ли-2, «Слон». Мы пролетели половину пути, когда по рации заговорил «Шорох».

– «Казак», встречным курсом ниже и левее вижу двух «мессеров».

– «Тур», «Шорох», «Ведьма» не отвлекаемся от основной задачи. «Слон», «Казак» на связи, держите высоту. Если сможете увеличьте скорость. Как понял меня?

– На связи «Слон», понял тебя «Казак», идём не предельной.

Я посмотрел в сторону противника, «худые» действительно не стали преследовать нас, а уходили на северо-запад. А по рации я услышал, как ругнулся Антон Козлов.

– Мля, теперь ждём гостей.

Нам осталось до линии фронта километров пятьдесят может меньше, рация вновь заговорила. Сергей Носов сообщил.

– Вижу четвёрку «худых», выше и левее нас. Не отвлекаемся, выполняем задачу.

– Справа пара «худых». Заходят на атаку, – добавил Козлов.

– «Тур» и «Ведьма» держите курс. «Шорох» прикрой атакую правых, – скомандовал Носов.

Носов был хорошим лётчиком, в одного «фрица» он попал сразу на встречной атаке, А Ширяев одной очередью добил немца. Второй «мессер» уклонился от атаки и стал набирать высоту. Но в этот момент Носова и Ширяева атаковала четвёрка «худых», что были слева. И началась карусель. Мы с Козловым продолжали охранять транспортник и вскоре я потерял из виду Носова и Ширяева. Летел и думал, как там ребята справятся вдвоём против пятерых? А линия фронта уже вот практически под нами. Из моих мыслей вырвал голос Антона.

– Справа две пары «худых».

Я посмотрел вправо и увидел, что немцы заходят на атаку. Рассмотрел «мессеров» на одном из самолётов, на хвостовой части фюзеляжа увидел рисунок карточного туза. Козлов крикнул «Прикрой, атакую» и мы ввязались в бой. Стрелок транспортника тоже открыл огонь. В этот момент мы были над линией фронта, но с земли не стреляли. Немцы и наши видимо понимали, что могут задеть своих, потому с земли обстрела не произошло. Антон попал в одного «мессера» и тот закувыркался в воздухе падая. А тот, что с тузом на фюзеляже сделал несколько выстрелов и увернулся. В прошлой жизни я что-то слышал о размалёванных самолётах немцев, на них летали асы, а разрисовывали свои аппараты для понтов. И этот с тузами попал в Козлова, его самолёт задымил, резко теряя высоту. Антон выпрыгнул с парашютом, его самолёт упал, взорвавшись на земле. Тогда я атаковал вторую пару «худых». Как только увидел в прицеле ведущего немецкой пару сделал несколько выстрелов из пушки на встречном курсе и ушёл вниз. Дальнейшее я воспринимал как в карусели. На хвост ко мне сел тот, что с тузами, я оторвался «размытой бочкой». Нашего транспортника я не видел, но знал, что мы уже на нашей территории, а может почти на нашей. Вот где пригодился опыт пилотажа. Через минуту я попал в одного из «мессеров» и он вспыхнул разом и весь. Набрал высоту и с горки пошёл вниз. Взял в прицел немца, жму гашетку. Есть ещё один «фриц» отлетался. Остался размалёванный. Я не отражал сколько времени мы с немецким асом крутились в небе. Он оказался очень хорошим лётчиком. Меня радовала мысль, что двоих я уже сбил. Ещё бы этого «картёжника» снять. Удача была на моей стороне, после нескольких фигур пилотажа, я на «боевом развороте» всё же зашёл в хвост немецкому асу. Каких-то три, может четыре секунды. Есть! Я попал, немец в «штопоре» начал падать. Лётчик выпрыгнул. По парашютисту я стрелять не стал. Слышал, что с обоих сторон расстреливать парашютиста считается моветон. Глянул вниз, вроде мы на нашей территории, я даже увидел линии окопов. И тут меня словно дёрнули, осмотревшись увидел ещё трёх немцев, ближний ко мне открыл огонь. Я резко бросил машину в сторону, но услышал, как по фюзеляжу застучали пули. Набирая высоту, понимаю, что мой «яшка» ещё ого-го. Покрутил головой, немцы ниже меня. Выполняю «хаммерхед», двоих вижу. Жму на гашетку, один есть. Второй по горизонтали пошёл в сторону, видимо не очень опытный лётчик. А я-то выше. Пристраиваюсь ему в хвост и палю из пушки, вижу, несколько попаданий, и «мессер» разваливается в воздухе. А вот третий «фриц» слинял. Я покрутил головой, нигде не вижу. Осмотрелся и увидел хлопки и разрывы зенитных снарядов. Это что, по мне наши стреляют? Да нет. Ах ты мать твою! Я уже над территорией немцев. Сориентировавшись, направляю самолёт в сторону наших окопов. Смотрю на приборы, а топливо то каюк. На нуле топливо. В подтверждение этого мотор несколько раз чихает и глохнет. Зашибись! Пытаюсь планировать. Внизу какая-то деревенька и поле. С грехом пополам сел, правда повредил шасси. И на мою удачу ко мне бегут наши, вполне советские солдатики. А наш Ли-2 всё-таки улетел.

Май 1943 год. Южный фронт. Евгения Красько.

Сел я в районе Колесниково, это я позже узнал, что село такое. Моего «яшку» перекосило, похоже сломал стойку шасси. Открываю «фонарь» кабины, хорошо, что не заклинило. И силёнок-то не осталось. В горячке боя и не заметил, как моё бренное тело выдохлось. Чёрт побери, ведь я же здесь девочка, физическая подготовка не та, что в прошлой жизни. Самолёт стоит, завалившись на левое крыло. Карабкаясь, вылажу и падаю на крыло. Бац. Ой, мля! Больно то как, стукнулся коленкой. Соскальзываю по крылу. Бац. Чёрт! Локтем стукнулся и опять больно. Мать твою, как корова на льду. Загибаю трёхэтажным матом. Парашют пристёгнут, явно мне мешает. Пытаюсь подняться, в помощь мне предложение из матерных слов. И откуда что берётся в голове? В этот момент подбежали наши солдаты. Сержант и рядовой помогают мне подняться, подхватывая под руки. Вокруг солдатиков с десяток, а вон и лейтенант молодой чешет сюда же. Слышу разные голоса, но не сразу понимаю, что говорят. Сдёргиваю с головы шлем, голова от пота мокрая.

– Смотрите, братцы, баба, – восклицает кто-то из солдат.

– Точно наша. Матом кроет так, что уши вянут. У меня так только батька умел ругаться, – добавляет другой.

– А какая красивая, – восклицает ещё кто-то.

– Баба то баба, а «фрицам» пендюлей выписала по полной, – по голосу это тот первый солдатик.

– Куда ранена, говори? – спрашивает сержант, который поддерживал с одной стороны.

Ранена? Я? Провожу рукой по лицу, ладошка в крови. Вот чёрт. Я мордой лица видимо приложился обо что-то при посадке и рассёк бровь. Даже не заметил. Сержант и рядовой сложили руки «замком», поддели меня под зад и понесли в сторону села. Наверно кайфуют, девочку за задницу подержать. Оно и понятно, мужикам только дай возможность честную девушку за жо… простите за попу потрогать. Навстречу ехала санитарная полуторка, с красным крестом на борту. Выскочила девушка и солдат, санитары. Мне забинтовали бровь вместе с головой. А сержант с рядовым так и не отпускают с рук, поддерживая под зад. Вот же кобели фронтовые! Но я не в обиде, ноги то меня почти не держат. Наши радуются и наперебой восхищаются как я немцев приземлил. Видимо с земли был виден весь бой. Привезли меня к командиру 121-го пехотного батальона. Капитан Яковлев Григорий Семёнович вокруг меня хлопочет. Сидим в большой деревенской избе. Тут же крутятся старлей и капитан, фамилии я их не запомнил. Пришла военврач и зашила мне бровь, бинты с головы, конечно, сняли. Сделали более аккуратную повязку. Мою коленку и локоть тоже осмотрели. Синяки знатные. Думаю, болеть будет долго. Вот что значит женское тело, чуть что и синяк. Меня потряхивает, пошёл откат после адреналина. Так бывает после боя. Налили в кружку водки… или спирт разбавленный. Ну я и бахнул. Это в прошлой жизни мне десантнику такая порция как слону дробина, а здесь я сразу закашлял. Развезло от алкоголя моментально. Сижу и глупо улыбаюсь. Комбат мужик взрослый, лет сорока пяти или под пятьдесят.

– Дочка, тебя как зовут? Лет то сколько, молодая совсем? – задаёт он сразу серию вопросов.

– Ж-женя и мне двад-цать л-лет. М-младший лейтенант, гвардии.

Вот те, на. Язык то у меня похоже заплетается. Может хозяйка моего тела и не пробовала водку никогда. Офицеры смеются, а комбат приказал принести мне крепкого чая и что-нибудь перекусить.

– Мужики, вот ведь девчонка совсем, а смотри как немцев колотит. Наши бойцы так «ура» кричали после каждого сбитого фашиста, что наверно в Берлине слышно было, – хвалит меня комбат.

– Эх, нам бы в сорок первом таких, да побольше. Мы бы немцев за год разогнали, – сокрушается старлей.

– Геройская девушка. Сообщу вашему командованию. Пять фашистских самолётов сбила. Да что там? Напишу командующему фронтом. Буду просить, чтобы представили к награде – это вновь комбат грозится посодействовать моему награждению.

В общем встретили, напоили, накормили и в мой полк сообщили. Гладышев сказал, что пришлёт через пару часов У-2 за мной. Есть у нас в полку такой, на посылках служит, а летают на нём, кто придётся. Пока ожидал «этажерку», уснул. Пристроили меня в каком-то чуланчике, здесь же в штабной избе.

Прилетел за мной Серёга Носов через три часа. Будить меня не стали, а потому проспал я ещё почти полтора часика. Проснулся сам. Меня напоили чаем с печеньем. Проснувшись и увидев Носова, я обрадовался и удивился. Он мне рассказал, что они сбили ещё два «мессера», остальные смотались, не принимая бой. Они с Семёном Ширяевым добрались до полка. Транспортник встретили после нас и сопроводили до Ростова. Об Антоне Козлове сообщили по всему фронту, пока я спал. Я сказал, что точно видел, как Антон выбросился с парашютом, но на какой стороне сел не знаю. Не до этого было. Могу сказать, что в прифронтовой полосе. Получается, что в этом бою я сбил пятерых, Носов с Ширяевым троих и Антон одного. В итоге Люфтваффе потеряли девять самолётов.

– Есть ещё одна новость, Женя. Того лётчика, который с тузами, взяли в плен. Он оказывается ас и в большом почёте в немецкой армии. Не верит, гад, что его молодая девушка сбила. Говорит, что слышал ваши разговоры по рации. Спрашивает, что за «Ведьма». Он, сучонок, по-русски разумеет. Его в штаб дивизии повезли, там и допросят, – сообщил Сергей.

Пока я чаёвничал, Сергей оформил подтверждение сбитых мною «мессеров». Оказывается, всё не просто так. Сбитые противники ведут не только к наградам, но и к денежным премиям. За сбитые истребители платили тысячу рублей, а за бомбардировщик две тысячи. Это мне пояснил Сергей. Так что стану я богаче аж на целые пять тысяч советских рубликов. Эх и гульну на радостях! К самолёту Носов нёс меня на руках. Сильный оказывается старлей, даже не запыхался. Хотя тушка моя весит килограмм пятьдесят, ну может пятьдесят пять. Для нормального парня это не вес. Тем более красивая девушка. Всё-таки есть преимущества у девчачьего племени. Но и минусов хватает. Например, захочешь в туалет по «маленькому», стоя за деревцем уже не сделаешь. Неудобственно, но привыкаю.

В полк мы прилетели перед ужином. Меня сразу позвали к особисту, там же был и Гладышев со своим замом. Майор Гарин Сергей Петрович мои показания запротоколировал. Отдельно оформил то, как сбили Антона Козлова и то, что я видел, как он спрыгнул с парашютом.

– Сверлите дырочки под ордена. Мне уже сообщили, транспорт добрался без потерь, – заявил комполка.

А меня хромающего сопроводили в санчасть. Туда же принесли и ужин, в том числе сотку фронтовых. Отказываться я не стал и вскоре после ужина уснул. За моим «яшкой» машину отправили на следующий день. Так что полетаю ещё на своём самолёте.