Из залов судебных заседаний мира

© Heike Bonin, 2021

ISBN 978-5-0055-7765-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Из залов судебных заседаний мира

Убийство «принца Эри».

Как в республике может быть аристократия, так и в ней могут быть короли и принцы. Наш Союз на современном этапе своего развития является тому подтверждением. Это, конечно, не цари по милости Божьей, даже не по благодати народа, а только по милости денег; но поскольку деньги, к сожалению, слишком часто могут сказать больше, чем люди, из этого можно сделать вывод о могуществе наших денежных принцев, которые на самом деле часто значительно больше, чем у многих правителей, носящих корону, по другую сторону океана. Представители железнодорожных корпораций Соединенных Штатов больше, чем любой другой класс, заслуживают названия аристократической клики. Люди, в чьих руках сливаются струны управления и бразды правления этих огромных монополий, на самом деле являются принцами и королями почти неограниченной власти. Коммодор Вандербильт, Томас Скотт и другие являются примерами пагубного, законопослушного и поистине деспотического влияния, которое смелые, безжалостные и удачливые люди могут приобрести даже в такой свободной республике, как американская. Путем постепенной консолидации различных независимых железных дорог образовалось несколько корпораций, которые осуществляют полный контроль почти над всей огромной железнодорожной сетью Союза и, как следствие, давление на общественность, которое стало практически невыносимым и которое в настоящее время волнует и волнует население. люди в своих глубинах в отчаянной борьбе против своих угнетателей. Огромные средства, которыми распоряжались эти кровопийцы, открыли им двери не только почти во все законодательные собрания штатов, но и в Конгресс, и даже судебная власть постепенно оказалась под таким влиянием, что многие высокие суды были заняты их послушными слугами и все еще заняты. Законодательство было полностью оплачено; По возможности, на их деньги покупали большинство в залах народных представителей. Достаточно вспомнить позорное дело Affaire des Crédit mobilier в связи со строительством Центрально-Тихоокеанской железной дороги, при последнем разоблачении которой даже вице-президент Соединенных Штатов был назван подкупленным сообщником. Купленные судьи позаботились о толковании любых еще неблагоприятных законов. Конечно, народный закон вообще не принимался во внимание. Затем были бессмысленные пожертвования земли, которые Конгресс делал тем, кого он поддерживал, потому что он хорошо платил за участки.

Трудно составить себе представление о бессовестной расточительности, с которой Конгресс растратил общественные земли этим ненасытным гигантам. Миллионы полей в самой великолепной стране, участки земли, равные по площади нескольким крупным европейским государствам, были отданы отдельным железнодорожным компаниям, и эти пожертвования повторялись так часто, что в конце концов практически не осталось ничего для продажи. как усадьбы настоящим поселенцам. То, что мошенничество было совершено с железнодорожными бумагами при таких обстоятельствах, легко оценить, и это стало широко известно после последнего крупного финансового кризиса той осенью, который явился результатом преувеличенных и мошеннических спекуляций с акциями.

Джеймс Фиск занимал видное положение среди людей, которые быстро достигли большого состояния в этих нездоровых и коррумпированных условиях. Он родился в Вермонте, в семье торговца; Именно в этом деле он получил свое первое образование. Далекие горы и долины Вермонта вскоре стали слишком узкими для его предприимчивого духа, и поэтому он вскоре отправился в Нью-Йорк, Эльдорадо всех денежных спекулянтов и мошенников на фондовом рынке. Здесь его талант к финансам развился необычайно быстро, и имя Джеймса Фиска вскоре приобрело хорошую репутацию в штаб-квартире привилегированных великих игроков на Уолл-стрит и на фондовой бирже. Хотя он был еще молодым человеком, он быстро стал одним из матадоров этого общества и временами правил им вместе с Джеем Гулдом и другими магнатами. Гулд и Фиск настолько освоили управление железной дорогой Эри по названию, что вскоре стали абсолютными правителями этой великой корпорации, которая принесла последней популярный титул «принц Эри». Вряд ли нужно упоминать, что других акционеров обманули самым колоссальным образом, в то время как Гулд и Фиск знали, как положить миллионы в свои карманы, и управляли своим «кольцом» так же надежно и неприступно, как «Босс Твид» в «Таммани». кольцо». Последний, кстати, вёл оживленные деловые отношения с «Кольцом Эри» и его лидером, «принцем Эри».

Джеймс Фиск был прекрасным примером определенного класса современной Молодой Америки, который развился до разорения страны, особенно после великого восстания. Возможность, предоставляемая Четырехлетней войной, с ее огромной потребностью в армейских припасах всех видов, для мошенничества и открытого, но редко наказуемого мошенничества, была слишком соблазнительной, чтобы не использовать ее до крайности. Так возникла так называемая аристократия Шодди, грубое, раздутое, коррумпированное денежное дворянство, истинное проклятие нашей республики. Безумие строительства железных дорог, которое неуклонно росло после войны, было благоприятным полем для этого класса людей, чтобы продолжить свои операции, и они добросовестно делали это до осени прошлого года.

Как и большинство этих выскочек, Фиск был лишен высшего образования, грубый, распутный и невежественный, за исключением области умного зарабатывания денег. В этом он был мастером. Его публичное выступление соответствовало низкому уровню его культуры. Прежде всего он хотел привлечь внимание, и, поскольку он не мог сделать это с помощью своего разума, это приходилось делать с помощью внешней пышности и расточительного образа жизни. Его внешний вид, его экипировка, его домашнее хозяйство, его праздники свидетельствовали о том, что он претендовал на княжеское положение среди своих товарищей. Его избрали полковником полка нью-йоркской милиции, сформированного из молодых, в основном богатых людей его вида, и когда он маршировал по улицам во главе своего телохранителя в блестящей форме, то это был «принц Эри». чувствовал себя так хорошо в своей стихии. Он также был князем в своем бизнесе по переодеванию горничных. В конце концов, он сделал женщину или фрейлейн Мэнсфилд, героем высшего Демимонда, главным фаворитом, что, конечно же, не помешало ему иметь множество других связей с разными дамами сомнительной репутации, даже целую труппу в опере. принадлежащий ему дом Французские артисты балета развлекают его и его друзей.

Этот грубый, но нарочитый распутник в сочетании с совершенно беспринципной смелостью в самых диких спекуляциях и очень действенным безрассудством в преодолении быстро и легко добываемой маммоны сделал его формальным кумиром нью-йоркцев jeunesse dorée, этого общества, как воображаемого. как это было легкомысленно, старался на него походить. Его пример стал самым пагубным, тем более, что он умело использовал возможности для увеличения своей популярности. Когда после пожара повсюду открылись подписки Чикаго для пострадавшего города, принц Эри был замечен за рулем большого товарного фургона с четырьмя лошадьми по главным торговым улицам Нью-Йорка своими руками и просил торговцев направо и налево, чтобы положил пожертвования для Чикаго на своей повозке. Он продолжал эту операцию в течение нескольких дней, получил, конечно, все, о чем просил, и полностью достиг своей цели – стать прославленным героем дня, чей благородный нрав и активная благотворительность какое-то время громко хвалились народом.

То, чем Босс Твид был для старших, более строгих классов темных «людей чести», Джеймс Фиск был для молодого поколения веселых аферистов и расточителей, идеалом, на который взирали с восхищением. В разгар этой блестящей карьеры рука судьбы быстро и неожиданно ударила по принцу Эри.

Это было в начале 1872 года, когда он хотел нанести визит некоторым дамам, которых знал в «Гранд Сентрал отеле». Он был на больших ступенях дома, когда в него был произведен выстрел из одного из боковых проходов и он повалил его, смертельно раненного. Джеймс Фиск скончался на следующий день, несмотря на усилия нескольких вызванных врачей. Убийцей был Эдвард Стоукс, биржевой маклер из Нью-Йорка и давний знакомый убитого. Стоукс не пытался бежать, даже не отрицал своего очевидного поступка, и, соответственно, был доставлен в городскую тюрьму в ожидании суда.

Роман, естественно, произвел фурор. В целом, однако, не было слишком большого сожаления о том, что изгнали человека с характером Фиска и пагубным влиянием; но манера его смерти, похоже, не сильно отличалась от обычного убийства, и поскольку, кроме того, после его смерти на первый план вышли воспоминания о его лучших качествах, особенно в Нью-Йорке, общественное настроение вскоре обратилось против Стокса, и это Обычно ожидалось, что как убийца первой степени он искупит свое трусливое преступление. Но должно получиться иначе. Суд начался, и поскольку не было ничего, что можно было отрицать в отношении факта убийства Фиска Стоксом, защита прибегла к средствам доказательства того, что Стокс совершил это действие только в целях самообороны своей жизни, под угрозой со стороны Фиска. Первый ранее был в дружеских отношениях с убитым человеком; позже между ними возникла напряженность, которая в конце концов переросла в формальную вражду.

Теперь предпринимались попытки доказать, что Фиск искал жизни своего бывшего товарища, что он поклялся разрушить его финансово, и что он нанял убийц, которые красться за ним повсюду, так что наконец, чтобы освободиться от своего преследователя, он выстрелил в него в припадке отчаяния и страха смерти. Таким образом можно было хотя бы спасти убийцу от виселицы. Присяжные, однако, не позволили себя ввести в заблуждение, а вместо этого признали его виновным в убийстве первой степени. Его вернули в Гробницы как приговоренного к смертной казни. Вместо казни был предоставлен новый процесс. Стоукс восторжествовал; он был уже оправдан и громко хвастался этим. На этот раз защита пошла другим путем. Была предпринята попытка доказать, что Фиск умер не от полученной раны, а от чрезмерно сильных опиатов, которые ему дали врачи. После долгих попыток сделать эту маловероятную историю правдоподобной, вердикт присяжных появился второй раз: виновен в убийстве первой степени, и судья вынес вердикт: смерть на виселице. День казни уже был назначен, но на этот раз в судебном заседании снова были обнаружены различные формальные ошибки, которых было сочтено достаточным, чтобы отложить рассмотрение дела; Проходили недели и месяцы; Стоукс все еще был заключенным.

В то время, в течение 1873 года, в тюрьмах Нью-Йорка находилось более тридцати убийц, и все их преступления были переданы, и ни один из них фактически не отбыл свой срок; мысль о том, что их могут повесить, решительно высмеивала как они сами, так и их чистые защитники. Настроение народа стало очень ожесточенным; люди даже говорили о народной справедливости, если суды не выполняли свою работу. Так что пришлось принести хотя бы несколько жертв, чтобы развеять это нежелание.

К счастью, среди этой банды убийц были преступники из низшего сословия, и некоторые из них были выбраны в качестве транквилизаторов. Вас повесили. Но Стокса среди них не было. У него были деньги, друзья и известные абвокаты, которые считали делом чести спасать своих клиентов. Так, к удивлению публики, вместо приказа о казни наконец появилось утверждение третьего судебного процесса над убийцей, приговоренным к смертной казни двумя присяжными. И на этот раз они хорошо подготовились. В Олбани по этому особому делу был принят закон, который гласил, что преступник может быть признан виновным в убийстве первой степени только в том случае, если его намерение совершить убийство существовало в нем задолго до того, как это деяние стало очевидным и может быть безвозвратно доказано.. Это было почти синонимом отмены смертной казни.

Более того, теперь, почти через двадцать два месяца после того, как это произошло, появилось удивительно большое количество свидетелей, все из которых с полной уверенностью утверждали, что Фиск намеревался, и выразили это положительно, чтобы желать убийства Стоукса. Тогда бывший полицейский поклялся, что два основных свидетеля часто говорили ему, что их купили друзья Фиска для дачи показаний против Стоукса. Затем прачка появилась на трибуне для свидетелей и поклялась подслушать разговор между Фиском и несколькими женщинами в «Гранд Сентрал Отеле», во время которого та же женщина поклялась застрелить собаку Стоукса, так же как его звали Джеймс Фиск. пистолет, который он всегда носил с собой. Была даже другая женщина, которая утверждала, что видела, как Фиск вышел из дамского входа в отель и сразу же после этого снова поднялся по большой лестнице в большом волнении с пистолетом в руке; сразу после этого было произведено два выстрела. Короче говоря, было накоплено множество доказательств того, что Стокс был на самом деле не более чем самым невинным человеком в мире, который просто защищался от нападающего убийцы Фиска, чтобы защитить свою жизнь, и в этом случае его злополучный образ жизни выстрелил в свет жизни нападающего.

Подлая игра защиты была настолько очевидна, что можно было ожидать, что она не произведет впечатления на присяжных, тем более что тот же судья, Дэвис, председательствовал в суде, который председательствовал над отцеубийством Уолворта шестью месяцами ранее в Синг-Синге. принес. Поэтому всеобщее возмущение вызвало то, что присяжные признали обвиняемого виновным только в непредумышленном убийстве четвертой степени и таким образом вырвали его из рук правосудия. Судья Дэвис с трудом мог скрыть свое возмущение, когда ему позволили приговорить убийцу только к четырем годам тюремного заключения – наказанию, которое человек, который уже упал на виселицу, естественно принял с некоторой торжествующей радостью.

Тот факт, что присяжные были подкуплены, был настолько очевиден, что Дэвис смог направить трех членов присяжных к наказанию; но теперь в приговоре нечего было менять, и один из самых известных убийц в Нью-Йорке в скором времени украсит общество своим присутствием. Эдвард Стоукс в настоящее время находится в Синг-Синге, где находится убийца отца Уолворта. Когда последний услышал о скором прибытии своего товарища по судьбе, он послал ему записку с просьбой о легкомыслии и бесстыдной дерзости его сверстников. В то же время он пообещал ему великолепный прием в тюрьме и надеялся, что они будут проводить там приятные времена вместе до тех пор, пока не пробьет час их искупления. Почти нет сомнений, что этот час настанет для них обоих. Оба, по всей вероятности, снова покинут камеры убийцы, одна после того, как истечет срок его наказания, а другая, когда друзья и деньги получат его помилование. И кто тогда увидит, как кровь прилипает к их рукам? или знак Каина, пылающий на их лбу? Общество, в котором они живут, не имеет ни взгляда, ни чувства к подобным вещам, и тогда люди, большая масса, забудут их в водовороте событий.

Арчибальд Йелл, известный в Америке государственный деятель, впервые занял свое место в качестве судьи в Арканзасе. Было назначено первое судебное разбирательство в отношении регистратора, и истец находился в режиме ожидания. Это была судебная тяжба, которая длилась пять лет. Адвокат, генерал Снут, встал от имени подсудимого и заговорил преувеличенным тоном.

«Наш свидетель отсутствует, поэтому я прошу отложить слушание до следующей даты суда».

«Пусть аффидевит (аффидевит) будет добавлен к актам, потому что только тогда я могу подать ходатайство об отсрочке заседания», – спокойно ответил судья.

«Вы сомневаетесь в истинности моих слов?» – раздраженно крикнул генерал Снут и невольно поднял свой большой меч.

«Ни в коем случае, – ответил судья с самой дружелюбной улыбкой, – но закон требует, чтобы причины, вызывающие отсрочку, были включены в акты, а у Трибунала нет ни власти, ни желания отменить закон».

Спокойствие и деловитость судьи только разожгли ярость молотка, и, яростно потрясая в его сторону палкой, он воскликнул:

«Чего бы ни требовал закон, я не желаю раз и навсегда учиться этому из уст жалкого демагога и трусливого негодяя».

Глаза судьи Йелла сверкнули молнией, но он собрался, спокойно повернулся к секретарю и сказал:

«Г-н секретарь, вы внесете в судимость генерала Снута штраф в размере 50 долларов за грубое игнорирование суда и проследите, чтобы он был взыскан как можно скорее».

Едва он отдал этот приказ, как генерал Снут, бледный, как труп, с искаженным от гнева лицом, бросился к нему с качающейся палкой.

Все взгляды были прикованы к лицу судьи. Всем было любопытно посмотреть, как он выдержит дикую атаку страшного хулигана… Но в нем не было заметно ни малейших изменений. Его щеки не были ни красными, ни белыми, казалось, ни один нерв не шевелится; его спокойный глаз оценивал приближающегося врага с той же невозмутимостью, с которой химик наблюдает за действием нового препарата. Он сидел совершенно неподвижно, балансируя между пальцами правой руки небольшой железной тростью.

Снут прыгнул на платформу и нанес ужасный удар своим огромным мечом прямо в голову своего противника. От этой шалости сотня сердец задрожала и более дюжины голосов громко закричали, потому что никто не ожидал ничего, кроме как увидеть, как череп судьи разлетится на куски. Можно представить себе всеобщее изумление, когда увидели, как маленький железный стержень со скоростью молнии сделал резкий изгиб и падение большой шпаги Снута с громким грохотом в двадцати футах оттуда в холле. Удивленный хулиган испустил гневный рев, как раненый бык, и вырвал свой нож Боуи из ножен, но прежде чем он смог использовать его снова, палка снова повернулась, и большой нож последовал за палкой. Теперь он вынул из кармана револьвер, но не успел даже открыть кран, как его рука бессильно опустилась рядом с ним.

И теперь во внешности Йелла впервые появилось заметное волнение. Он топнул ногой так, что платформа задрожала под его шагами, и крикнул громовым голосом:

«Господин секретарь, вы немедленно удалите имя этого бандита из списка адвокатов. Мистер Шериф, посадите преступника в тюрьму».

Последний из упомянутых чиновников сразу же вскочил, чтобы повиноваться отданной ему команде, и последовала сцена замешательства, которую никакая ручка не смогла бы описать. Браво и дружки Снута пытались помешать шерифу исполнять свои обязанности, в то время как многие граждане сопротивлялись ему, чтобы поддержать репутацию суда. Угрозы, дикий рев, проклятия, звон скрещенных ножей, крики ярости и боли, смешанные со зловещим треском огнестрельного оружия, превратили представление в настоящую сцену ужаса. Но несмотря на всю эту суматоху и всю эту ярость, можно было увидеть двух людей, которые лидировали в этой буре. Новый судья использовал свой железный посох с ужасными эффектами, ломая руку или ногу при каждом ударе, хотя всегда спасал жизнь. Билл Буффон, взяв за образец мягкость своего друга и полностью отказавшись от использования ножа или пистолета, фактически подавил все сопротивление о землю и кричал при каждом сильном ударе кулака: порядок в зале суда соблюдать».

За несколько минут партия порядка во главе с Арчибальдом Йеллом фактически одержала полную победу, клика генерала Снута потерпела позорное поражение, а сам хулиган был затянут в тюрьму.

Таков был дебют Арчибальда Йелла в Арканзасе, и с того дня его популярность как человека, как судьи, как героя и государственного деятеля выросла до такой степени, что вскоре он отодвинул самые старые и самые популярные имена на задний план.

Ограбление в поезде купе

Внутренние душевные процессы человека непостижимы. Несмотря на все достижения науки, психолог сталкивается с множеством преступлений, а также с вечной загадкой. Если кто-то сядет в пустое купе второго класса в так называемом местном поезде, который останавливается почти каждые десять минут, тогда нет причин опасаться, что кто-то, путешествующий с вами, может сесть в это купе с намерением совершить ограбление. когда появляется возможность совершить. Эта чудовищная мысль тем менее вероятна, если попутчик, садящийся в купе незадолго до отправления поезда, – молодой, элегантно одетый, лет семнадцати лет с настоящим ангельским лицом. Дантист из Альтоны Клаусен каждую субботу днем ездил на свою виллу в Бланкенезе, чтобы насладиться воскресной тишиной с женой и детьми. Так и случилось в субботу, 10 ноября 1906 года. С счастливым сердцем Клауссен отправился на главный вокзал Альтоны, чтобы сесть на поезд, который ушел в 15:33, чтобы навестить жену и детей. Поезд был не очень загружен. Купе второго класса, в котором он сидел, было пустым. Клауссен, несомненно, был рад снова обнять жену и детей после шести дней отсутствия. Радость жены и детей, которые с нетерпением ждали своего мужа и отца, должно быть, была не менее велика. Он не мог подозревать, что Клауссен станет жертвой ограбления в этом купе. В купе, кроме него, никого не было. Незадолго до того, как поезд ушел, милый ангельский молодой человек, одетый в самый элегантный стиль, сел в купе и сел напротив дантиста, дружески приветствуя его. Прекрасные манеры молодого человека наводили на мысль, что он принадлежал к лучшим сословиям. Дантист кратко ответил на приветствие своего коллеги, но не позволил себе отвлекаться от чтения газеты. Он не мог питать никаких подозрений к хорошему мальчику, чьи прекрасные голубые глаза так невинно смотрели в мир. И все же этот поразительно красивый человек выбрал в качестве жертвы дантиста. Он спрятал в кармане топор, которым его хозяева кололи дрова. Дантист был ему совершенно чужд. Молодой человек отнюдь не был профессиональным преступником, но до этого момента он был весьма порядочным человеком. Но он был голоден и, как он утверждал, не ел несколько дней. Затем ему пришла в голову ужасная идея пойти на вокзал, купить билет второго класса до Кляйн-Флоттбека, а затем выбрать купе, в котором сидел одинокий богатый человек. Дантист Клауссен казался ему подходящей жертвой. Несколько ударов топором, который он держал в кармане, было достаточно, чтобы убить благородного джентльмена. Возможность была благоприятная, но юноша не остался равнодушным к своему ужасному проекту. Он полез в карман брюк, чтобы вытащить топор. Но потом перед его глазами предстали фотографии его хороших родителей и единственного брата. Он дергался, покачивался. Но с другой стороны его мучил голод. Всего несколько метких ударов топора – и вы сможете ограбить свою жертву, так она гудела в мозгу юного монстра. Эта демоническая мысль преобладала. Затем поезд остановился в Гросс-Флоттбеке. Никто не сел, поезд сразу же тронулся. Следующая станция, до которой поезд может добраться за несколько минут, – Klein-Flottbeck. Там молодой человек должен выйти из поезда. Его денег, это были последние, хватило только на билет от главного вокзала Альтоны до Кляйн-Флоттбека. Сейчас или никогда. Дантист Клауссен по-прежнему тихо сидел и читал газету на удобном угловом диване. Молодой монстр незаметно вытащил из кармана топор и… внезапно пять раз ударил дантиста по голове. Удары наносил очень мощно очень крепко сложенный мужчина. Череп дантиста был полностью раздроблен, мозг рассыпался по широкой дуге. Первый удар был нанесен уже с такой силой, что оказался смертельным. Дантист, не издав ни звука, упал со своего места, но убийца продолжал бить. Убедившись, что его жертва мертва, он встал на колени на труп и украл эти часы, цепочку и бумажник. В этот момент поезд засвистел и вскоре прибыл на станцию Кляйн-Флоттбек. Убийца, полностью залитый кровью, вышел. У шлагбаума его, должно быть, заметил кассир. «Тебя забрызгали кровью сверху донизу», – крикнул ему кондуктор. «У меня пошла кровь из носа», – ответил убийца. Кондуктор никак не мог заподозрить в этом человеке ограбление. Убийца скрылся в уборной. Там он изо всех сил чистил свою одежду. Он открыл украденный бумажник. Перед ним сверкнуло много золотых монет. «Ты можешь жить с этим какое-то время», – подумал он. Он зашел в булочную и купил бутерброд. Затем он пошел в погреб с фруктами, чтобы купить яблок. Он был вегетарианцем и антиалкоголиком. Он питался только сухим хлебом и водой, а когда был у кассы, ел яблоко. Он вообще избегал алкогольных напитков. Он никогда раньше не заходил в паб. До этого ему были совершенно чужды даже интимные отношения с женщинами. Очень скоро он пешком добрался до своей квартиры в Альтоне. Топор, который его хозяева еще не пропустили, он положил обратно на то же место, откуда он его взял. После того, как он поужинал скромно – тем временем наступила ночь, – он лег спать. Но о сне не было и речи. Его несчастная жертва потрясла его чувства. Он начал сильно плакать. Мысль о том, что он стал грабителем, что он будет опозорен и опозорен своей семьей, и что он может быть обнаружен, не закрывала ему глаза. – А теперь вернемся к месту преступления. Едва убийца покинул вокзал в Кляйн-Флоттбеке, как ужасное преступление было раскрыто. Проводники видели, как из купе сочится кровь. Подозрение преступника было немедленно направлено на молодого человека, сошедшего с поезда в Кляйн-Флоттбеке, истекавшего кровью. Преступление, по понятным причинам, вызвало наибольший ажиотаж. В тот же вечер полиция провела лихорадочную деятельность на обширной территории с целью схватить преступника. Немедленно было опубликовано публичное обращение с подробным описанием убийцы. За обнаружение убийцы была предложена награда в тысячу марок. Трактирщики молодого убийцы заметили это описание. Хозяйка сказала мужу: «Вы знаете, описание подходит нашему шампанскому». – Как можно такое говорить, – нехотя ответил мужчина. Молодой человек такой солидный, сын очень порядочных и обеспеченных родителей. – В воскресенье утром 11 ноября 1906 года в его комнату зашла хозяйка убийцы. Молодой человек, беспокойно валявшийся на кровати всю ночь, только что погрузился в глубокий сон, хотя в комнату уже светило утреннее солнце. Господин Рюкер, пора вставать, церковные колокола уже звонят, этими словами хозяйка разбудила молодого человека. Испугавшись, он вскочил и сонно потер глаза. «Слышали ли вы об ужасном ограблении, которое произошло вчера днем в поезде между Альтоной и Кляйн-Флоттбек?» – спросила домовладелица. В городе ужасное волнение. За поимку убийцы предлагается награда в 1000 марок. Юноша побледнел как труп, не мог произнести ни слова. Он вскочил с кровати и быстро оделся. В лихорадке от страха он вырвал окно. Затем он увидел несколько групп людей, которые громко хлопали в ладоши, рассказывая об ужасном грабеже в вагоне-купе. Плотная толпа людей окружила столб для общественных объявлений. На нем был красуется большой огненно-красный плакат, подписанный начальником полиции Альтоны. В нем содержался подробный отчет об ограблении вагона-купе и подробное описание предполагаемого убийцы, за поимку которого была предложена награда в 1000 марок. Вид молодого человека был ужасен. Он хлопнул окном и беспокойно расхаживал по комнате. Затем он полностью оделся и вышел из дома. Он бродил по улицам Альтоны и Гамбурга без плана и цели; каждый раз, когда приближалась константа, он поражался. Затем он принял решение – это было впервые в его жизни – пойти в гостиницу. Едва он сел за столик, как трое современников присоединились к очень симпатичному молодому человеку. Хотя он неохотно выпил заказанное пиво и съел несколько порций – это тоже было впервые в его жизни – он позволил друзьям уговорить его попробовать еще несколько стаканов. Незнакомое употребление алкоголя немного опьяняло его. Украденными деньгами он оплатил счет за себя и своих новых друзей. Когда молодые люди заметили по этому поводу, что у молодого человека много денег, им удалось уговорить его пойти с ними в трактир. Молодой человек, вероятно, воспротивился этому замечанию: он не испытывал влечения к интимным женским контактам, но в конце концов дал себя уговорить. Он сказал себе: это может вызвать у вас, по крайней мере на короткое время, другие мысли. Но даже в объятиях женского полумира, в комнатах, пронизанных шампанским, музыкой, любовью и самой веселой жизнерадостностью, юный убийца не находил утешения. Расколотый череп и искаженное лицо убитой им жертвы непрерывно улыбались ему. Он очень скоро помчался домой. Но отдых и сон, казалось, навсегда уступили ему место. Во вторник, 13 ноября, измученный, он наконец заснул около 6 часов утра. На улицах все еще было темно. Затем в дверь сильно постучали. В комнату вошли старый инспектор полиции Альтоны Энгель и трое полицейских. Они разбудили молодого человека и заставили его встать с постели и немедленно одеться. Затем они связали ему руки за спиной железной цепью и доставили в полицейский участок. Поначалу отрицая это, молодой человек признался в совершении ограбления в купе поезда. Он заявил: Его зовут Томас Рюкер. Он родился 28 декабря 1888 года в Герментице в Богемии и является католиком. Его отец строитель и состоятельный человек. Сейчас он живет в Райхенберге в Богемии. Его мать тоже жива. У него есть только один младший брат, который учится в средней школе в Райхенберге. Он также учился в средней школе в Райхенберге до Оберсекунды. Он должен изучать богословие. Но ему было трудно учиться. Поэтому он бросил школу и пошел подмастерьем у садовника из Райхенберга. Отец также заставлял его давать уроки музыки. У него была ценная скрипка, на которой он превосходно играл. После завершения своего ученичества в Райхенберге он провел два семестра в школе садоводства в Ораниенбурге недалеко от Берлина. Оттуда он отправился в Трир помощником садовника. Некоторое время спустя его нанял коммерческий садовник Берндт в Вандсбеке. Но через короткое время он был уволен Берндтом. Берндт написал в своей трудовой книжке, что он совершенно бесполезен как садовник. Берндт также сказал ему: я первый секретарь Немецкой ассоциации коммерческих садоводов; Я позабочусь о том, чтобы у вас больше не было работы в Германии и вас исключили». В результате он больше не мог работать помощником садовника. Берндт также сказал ему: он будет внесен в черный список. Но он нашел работу в хозяйственном магазине в Гамбурге с еженедельной зарплатой в 20 марок. Поскольку он был вегетарианцем и не употреблял алкоголь, он мог очень хорошо ладить с еженедельной зарплатой в 20 марок. Но через некоторое время он потерял позицию в строительном магазине. Тогда он больше не мог найти работу. Небольшие деньги, которые у него вскоре закончились, он больше не мог купить кусок панировочных сухарей. Он голодал несколько дней. Если бы он написал отцу, он бы сразу получил деньги, но он не хотел открываться отцу. Когда однажды ночью он был голоден и не мог заснуть, ему пришла в голову мысль пойти на вокзал, поискать богатого джентльмена, путешествующего в одиночестве, сесть в купе после того, как он купит билет, и в подходящее время. возможность взять его с собой, чтобы убить топором, а потом ограбить. У него не было куска хлеба за три дня до убийства. Он уже выбрал дантиста в качестве жертвы, когда добрался до вокзала.