Прежде чем он столкнет
Она не узнала номер, поэтому сразу ответила. Она приложила телефон к мокрым волосам и сказала: «Агент Уайт слушает».
«Агент Уайт, это Джен Хаггерти, – сказал серьёзный голос. – Я только что прочла ваше сообщение».
«Спасибо, что сразу откликнулись, – ответила Макензи. – Я знаю, что прошу многого у человека с вашим расписанием, но могли бы мы сегодня с вами встретиться и поговорить?»
«Это легко устроить, – сказала Хаггерти. – Я работаю из дома, и первый пациент придёт только в девять тридцать. Если вы дадите мне полчаса, чтобы собраться, то мы сможем увидеться утром. Я заварю нам кофе».
«Звучит отлично», – сказала Макензи.
Хаггерти продиктовала адрес, и они попрощались. Чтобы как-то скоротать полчаса, Макензи решила поступить по-взрослому и позвонить Эллингтону. Никому из них не станет легче, если они будут прятаться от проблемы и надеяться, что второй забудет о ней или спустит всё на тормозах.
Когда Эллингтон взял трубку, голос его казался уставшим. Макензи решила, что разбудила его, и в этом не было ничего удивительного, потому что он всегда спал подолгу в нерабочие дни. Ещё Макензи с уверенностью могла сказать, что услышала в его голосе надежду.
«Привет», – сказал он.
«Доброе утро, – ответила она. – Как дела?»
«Не знаю, – почти сразу сказал Эллингтон. – Лучше всего моё состояние опишет фраза «не в духе», но я справлюсь. Чем больше я обо всём этом думаю, тем больше мне кажется, что всё успокоится. У меня будет небольшое пятно на репутации, но если я смогу вернуться к работе, то это станет уже неважно. Как у тебя дела? Как продвигается сверхсекретное расследование?»
«Думаю, я почти закончила», – сказала Макензи. Когда она звонила ему по дороге в Кингсвилл вчера вечером, то практически ничего не сказала о сути расследования и лишь заверила, что в таком деле, как это ей не угрожает никакая опасность. Она говорила очень осторожно, чтобы не выдать лишнюю информацию. Иногда среди агентов так случалось, когда дело было уже закрыто или шло к завершению.
«Хорошо, – ответил Эллингтон, – потому что мне не нравится то, как мы расстались. Я не… В общем, я не знаю, за что мне извиняться, но при этом мне кажется, что я подставил тебе подножку».
«Уже ничего не поделаешь, – сказала Макензи, возненавидев себя за выбор этой избитой фраз. – Я вернусь к вечеру, тогда поговорим».
«Отличный план. Береги себя».
«Ты тоже», – с притворной ухмылкой ответила Макензи.
Она убрала телефон. После разговора с Эллингтоном Макензи почувствовала себя лучше, но не могла отрицать, что ещё не полностью избавилась от напряжения. Она не дала себе возможности развить эту мысль, потому что направилась в город, чтобы что-нибудь перекусить перед встречей в доме доктора Хаггерти.
***Доктор Хаггерти жила одна в двухэтажном доме в колониальном стиле. Перед домом была ухоженная лужайка. Близко соседствующие друг с другом вязы и дубы, высаженные на заднем дворе, возвышались над крышей и давали естественную тень. Доктор Хаггерти встретила Макензи у входа с улыбкой на лице. Из дома доносился аромат свежезаваренного крепкого кофе. На вид Хаггерти было около шестидесяти, но в гуще каштановых волос практически не заметна была седина. Она смотрела на Макензи сквозь узкие очки. Приглашая её войти, Хаггерти махнула тонкой, как палка рукой и говорила почти шёпотом.
«И снова спасибо, что согласились со мной встретиться, – сказала Макензи, – хотя я и не смогла предупредить заранее».
«Не беспокойтесь об этом, – ответила женщина. – Между нами говоря, я надеюсь, что мы с вами сможет найти причину, по которой шериф Тейт уговорит власти округа снести проклятый мост».
Хаггерти налила Макензи чашку кофе, и обе сели за небольшой стол в милой обеденной зоне рядом с кухней. Окно у стола выходило на вязы и дубы во дворе.
«Я полагаю, вы знаете, что случилось вчера вечером?» – сказала Макензи.
«Знаю, – ответила Хаггерти. – Кенни Скиннер, двадцать два года. Я права?»
Макензи кивнула и отхлебнула кофе из чашки: «Несколько дней назад умерла Мэлори Томас. Сначала… скажите мне, почему вы не даёте шерифу покоя из-за этого моста?»
«В Кингсвилле практически нет ничего интересного. Ни один житель провинциального города вам в этом не признается, что маленьким городкам нечего предложить подросткам и молодым людям. И в таких случаях такие опасные места, как Миллер Мун Бридж становятся очень популярными. Если вы обратитесь к истории города, то узнаете, что люди прыгали с него ещё в 1956 году, когда мост работал. Современные дети получают столько негатива и имеют большие проблемы с самооценкой, и поэтому для них популярные мосты, вроде этого становятся чем-то бóльшим, чем просто мостом. Они доводят до крайности попытки сбежать из города, и речь уже идёт не о том, чтобы покончить с городом,… а о том, чтобы покончить с жизнью».
«Вы считаете, что мост даёт детям, склонным к суициду, лёгкую возможность выполнить задуманное?»
«Это не лёгкая возможность, – сказала Хаггерти. – Для них он как маяк. Пример им подают те, кто уже спрыгнул с моста. Да это и не мост уже вовсе. Это место для самоубийства».
«Вчера шериф Тейт сказал мне, что вы не верите в то, что эти смерти являются самоубийствами. Вы можете рассказать подробнее?»
«Могу… и сделаю это на примере Кенни Скиннера. Кенни был популярным мальчиком. Между нами говоря, вряд ли он мог достичь чего-то значимого. Думаю, он был бы счастлив прожить всю жизнь здесь, в Кингсвилле, работая в шиномонтаже или продавая запчасти к тракторам. Он жил здесь хорошо, вы понимаете? Из того, что мне известно, он пользовался популярностью у противоположного пола, а в городе, вроде нашего – чёрт, в округе вроде нашего – это гарантирует вам всегда весёлое времяпрепровождение. Я лично общалась с Кенни в прошлом месяце, когда напоролась колесом на гвоздь. Он залатал мне шину. Он был вежлив, приятен и весел. Мне сложно поверить, что он мог себя убить. Если вы посмотрите на список людей, спрыгнувших с моста за последние три года, среди них будет пара подозрительных случаев… Там умерли те, у кого, по моему мнению, не было склонности к суициду».
«Вы думаете, произошли убийства?» – спросила Макензи.
Хаггерти ответила не сразу: «У меня есть такое подозрение, но я бы не стала утверждать это с полной уверенностью».
«Я полагаю, это подозрение основывается на вашем профессиональном опыте, а не на печальном факте такого большого количества самоубийств в маленьком городке, вроде вашего?» – снова спросила Макензи.
«Всё верно», – ответила Хаггерти. Показалось, формулировка вопроса слегка её задела.
«Маловероятно, но Кенни Скиннер или Мэлори Томас не были вашими пациентами?»
«Нет, как и все остальные жертвы с 1996 года».
«То есть вы лично знали кого-то из тех, кто покончил с собой на мосту?»
«Да, одного из них. Что касается лично её, то я видела, что к этому всё шло. Я пыталась убедить семью в том, что ей нужна профессиональная помощь. Но только мне удалось убедить их просто рассмотреть такой вариант, как она спрыгнула с моста. Понимаете,… в нашем городе Миллер Мун Бридж – это синоним самоубийства. И именно поэтому я бы очень хотела, чтобы округ от него избавился».
«Потому что вы считаете, что мост, буквально, манит к себе всех, у кого есть мысли свести счёты с жизнью?»
«Именно».
Макензи понимала, что разговор подошёл к концу. Она с радостью его завершила. Она могла сразу сказать, что доктор Хаггерти не относилась к тем людям, которые готовы преувеличить что угодно, лишь бы их мнение услышали. И пусть та преуменьшила цифру, боясь ошибиться, Макензи была практически уверена, что Хаггерти искренне считала, что как минимум некоторые из смертей на мосту не были самоубийствами.
Макензи было вполне достаточно этой уверенности. Если был хотя бы крошечный шанс утверждать, что минимум одной из последних двух жертв помогли уйти из жизни, Макензи должна была докопаться до истины прежде, чем возвращаться в Вашингтон.
Она допила кофе, поблагодарила доктора Хаггерти за помощь и вышла на улицу. Направляясь к машине, она посмотрела на лес, окружающий Кингсвилл почти со всех сторон. Она посмотрела на запад, где среди нескольких просёлочных и одной гравийной дороги, говорящих о том, что путник приближается к какому-то концу, прятался Миллер Мун Бридж.
Вспоминая залитые кровью камни у основания моста, от сравнения по спине побежали мурашки.
Она попыталась забыть пугающую мысль, завела машину и достала мобильный. Если ей нужны были определённые ответы, то нужно было рассматривать это дело, как дело об убийстве. А если так, то начать нужно с беседы с родственниками последних жертв.
Глава седьмая
Прежде чем увидеться с семьёй Кенни Скиннера, Макензи позвонила Макграту, чтобы получить разрешение. Он ответил коротко, ясно и по делу: «Мне не важно. Можешь говорить хоть с бейсбольной командой треклятой детской лиги. Главное – разберись в этом деле».
Получив разрешение, Макензи поехала в дом Пэм и Винсента Скиннеров. Макграт сообщил ей, что до свадьбы Пэм Скиннер звали Пэм Уилмот; она была специалистом по ТКП и работала из дома на агентство по защите окружающей среды. Что касается Винсента Скиннера, то он оказался владельцем магазина шин и тракторных автозапчастей, в котором Кенни работал с пятнадцати лет.
Когда Макензи постучала в дверь, никто из родителей к ней не вышел. Вместо этого на пороге возник пастор пресвитерианской церкви Кингсвилла. Когда Макензи представилась и предъявила удостоверение, он впустил её в дом и попросил подождать в прихожей. Скиннеры жили в милом доме на углу улицы. Макензи предположила, что этот район можно было назвать центром города. С другого конца длинного коридора донёсся запах готовящейся еды. Где-то в доме зазвонил мобильный. Ещё она услышала приглушённый голос пастора, сообщающего Пэм и Винсенту Скиннерам о приходе женщины из ФБР, чтобы задать несколько вопросов о Кенни.
Прошла пара минут, и наконец Пэм Скиннер вышла к ней навстречу. Её лицо было красным от слёз, и казалось, что за всю ночь она не сомкнула глаз. «Это вы агент Уайт?» – спросила она.
«Да».
«Спасибо, что пришли, – сказала Пэм. – Брат предупредил меня о вашем визите».
«Если я пришла не вовремя, я могу…»
«Нет, нет, я хочу поскорее с этим закончить», – сказала женщина.
«Ваш муж дома?»
«Он решил остаться в гостиной с пастором. Винсенту очень тяжело. Вчера вечером он дважды терял сознание и иногда просто отказывается верить в реальность произошедшего, и…»
Неожиданно из груди Пэм вырвались громкие рыдания, и она облокотилась о стену. Она задержала дыхание и проглотила слёзы, а с ними, решила Макензи, и горе, которое рвалось наружу.
«Миссис Скиннер,… я могу зайти позже».
«Нет. Давайте, пожалуйста, поговорим сейчас. Я всю ночь держалась ради Винсента. Могу выдержать и несколько минут разговора с вами. Пройдёмте… в кухню».
Макензи последовала за Пэм Скиннер по коридору в сторону кухни, откуда доносился запах, который она услышала несколько минут назад. Судя по всему, Пэм пекла булочки с корицей, пытаясь таким образом забыть о горе и казаться сильной ради мужа. Она мельком заглянула в духовку, пока Макензи усаживалась на высокий стул у барной стойки.
«Сегодня утром я говорила с доктором Хаггерти, – начала Макензи, – которая уже давно выступает за снос моста Миллер Мун Бридж. В разговоре мы упомянули имя вашего сына. Она сказала, что не верит, чтобы Кенни мог покончить с собой».
Пэм многозначительно кивнула: «Она совершенно права. Кенни бы никогда не убил себя. Даже думать об этом смешно».
«У вас есть веские причины подозревать кого-либо, кто бы хотел навредить вашему сыну?»
Пэм отрицательно замотала головой с той же энергией, с которой только несколько секунд назад утвердительно кивала: «Я всю ночь об этом думала. Думала о том, каким на самом деле был мой сын. Были те, кто не очень хорошо к нему относился, потому что он отбивал девушек у других парней, но дело никогда не доходило ни до чего серьёзного».
«В последние несколько недель вы не слышали или не видели, чтобы Кенни вёл себя необычно, что бы могло указывать на возможные планы свести счёты с жизнью?»
«Нет. Ничего такого не было. Даже когда у Кенни было плохое настроение, он был душой компании. Он почти никогда не был зол. Он не был идеальным ребёнком, но, боже, сомневаюсь, чтобы в нём жили злость и ненависть. Мне невероятно сложно поверить в то, что он покончил с собой».
Между словами «покончил» и «с собой» из груди Пэм снова вырвались рыдания.
«Вы не знаете, связывало ли его с мостом что-то особенное?» – спросила Макензи.
«Он был связан с ним не больше, чем все остальные подростки и молодые люди города. Уверена, что там он иногда выпивал или флиртовал с девушками, но ничего более».
Макензи чувствовала, что Пэм была на грани. Ещё минута или две и случится истерика.
«У меня ещё один вопрос. Прошу понять, что я обязана его задать. Вы уверены, что хорошо знали сына? Вы не думаете, что он мог вести двойную жизнь, которую скрывал от вас и вашего мужа?»
Пэм задумалась над её словами, и по щекам побежали слёзы. Она медленно ответила: «Я думаю, всё возможно. Если Кенни и скрывал от нас что-то, то делал это с профессионализмом шпиона. Он был хорошим ребёнком, но не очень последовательным. Скрывать что-то подобное для него было…»
«Я вас поняла, – сказала Макензи. – Сейчас я вас оставлю, но, пожалуйста, позвоните мне сразу же, если в следующие несколько дней вдруг вспомните что-нибудь важное».
После этих слов Макензи встала со стула и положила визитную карточку на стол: «Я очень сочувствую вашей утрате, миссис Скиннер».
Макензи деликатно быстро покинула дом. Пока не вышла на улицу и не закрыла дверь, она ощущала на себе весь груз семейной трагедии. И даже идя к машине, она слышала рыдания Пэм Скиннер, которая наконец дала волю слезам. Это были страшные рыдания, которые разрывали Макензи сердце.
Отъехав от дома, она продолжала слышать в голове плач Пэм Скиннер, как порывы осеннего ветра, который шумит опавшей листвой на пустынной улице.
Глава восьмая
Во всём округе не было ни одного коронера. Даже Бюро судебно-медицинской экспертизы находилось в полутора часах езды от Кингсвилла, в Арлингтоне. Вместо того чтобы ехать назад в Вашингтон, чтобы почти сразу вернуться в Кингсвилл, Макензи отправилась в мотель и сделала пару звонков. Десять минут спустя она уже звонила по Скайп-видеочату коронеру, который осматривал тела Мэлори Томас и Кенни Скиннера. Отчёт по телу Кенни Скиннера был ещё не полностью готов, что затрудняло работу.
Тем не менее, Макензи нажала кнопку вызова и дожидалась ответа. Её собеседником был мужчина средних лет по имени Барри Бёрк, с которым Макензи уже несколько раз сталкивалась по работе в прошлом. После событий сегодняшнего утра было приятно увидеть на экране знакомое лицо. В голове продолжал звучать плач Пэм Скиннер, который Макензи услышала, покидая её дом.
«Ну, привет, агент Уайт», – сказал Бёрк.
«Привет. Мне сообщили, что пока по телу Кенни Скиннера нам практически ничего не известно. Это так?»
«Боюсь, что да. Пусть мои слова прозвучат грубо, но у нас тут месиво вместо тела. Если скажешь, что именно ищешь, я сразу этим займусь».
«Свежие ссадины или синяки. Любые признаки борьбы».
«Сделаю. А пока… Я полагаю, что относительно Мэлори Томас тебя интересует то же самое?»
«Верно. Ты нашёл что-нибудь?»
«Знаешь, возможно, да. Не хочется это признавать, но когда к нам поступает тело после самоубийства, на некоторые вещи мы начинаем обращать внимание в последнюю очередь. В общем, на теле Мэлори Томас мы кое-что нашли, хотя, может быть, это никуда тебя не приведёт. Однако если тебя интересуют ссадины…»
«Что ты нашёл?» – спросила Макензи.
«Дай мне секунду, и я перешлю тебе фотографию», – ответил Бёрк. Послышалось щёлканье мышки, а потом на экране появился значок скрепки.
Макензи нажала на него, и открылось JPEG изображение. Она смотрела на тыльную сторону правой ладони Мэлори Томас.
Макензи увеличила картинку и сразу увидела то, про что говорил Бёрк. Между костяшками указательного и среднего пальцев были чётко видны порезы и царапины. Концы порезов были рваными, хоть и не окровавленными, но от этого не менее свежими и жуткими. В верхней части ладони имелись две большие царапины, по виду которых можно было сделать вывод, что они тоже были получены незадолго до смерти. И наконец на руке чуть выше ладони отпечатался какой-то зубец полукруглой формы. Именно он больше всего бросался в глаза. Он выглядел неуместно, и именно такую находку Макензи ожидала найти.
«Тебе это сможет пригодиться?» – спросил Бёрк.
«Пока не знаю, – сказала Макензи, – но это всё же лучше, чем ничего».
«Есть ещё кое-что… Подожди секунду». Бёрк отъехал от экрана секунд на десять, а потом вернулся. В руках у него был небольшой пластиковый пакет. Внутри, судя по всему, лежал кусочек коры. Он поднёс его ближе к камере. Макензи увидела кусочек дерева около трёх сантиметров в ширину и пяти в длину.
«Это было в её волосах, – пояснил Бёрк. – Мы обратили внимание на эту улику, потому что кроме этого кусочка больше в волосах ничего не нашли. Обычно если находишь на теле что-то подобное – деревянные щепки, грунт и так далее – то находишь предостаточно фрагментов, особенно в волосах. В этом случае был всего один кусочек».
«Можно странную просьбу? – сказала Макензи. – Можешь сфотографировать находку и выслать мне на почту?»
«Ха, это наименее странная просьба за всю неделю. Особенности работы, ты же понимаешь…»
«Спасибо, что нашёл время поговорить, – сказала Макензи. – Есть предположения, когда сможешь изучить тело Кенни Скиннера?»
«Надеюсь, в течение нескольких часов».
«Я надеюсь к вечеру вернуться в Вашингтон. Я позвоню, когда приеду, и надеюсь, у тебя уже будут результаты».
Договорившись, они попрощались. Макензи переслала фотографию ладони Мэлори Томас себе на мобильный и сразу вышла из номера. Она думала о царапинах и еле заметных следах, отпечатавшихся на руке жертвы, а также о кусочке коры. Они что-то значили,… и Макензи отчаянно пыталась понять что.
Вместо того чтобы разгадывать загадку в номере мотеля, она решила, что лучше всего будет отправиться на место предполагаемого убийства. Оставалось лишь надеяться, что при свете дня мост Миллер Мун Бридж выглядел не так мрачно и пугающе, как ночью.
***Доехав до поворота на гравийную дорогу, которая упиралась в Миллер Мун Бридж, Макензи была приятно удивлена увидеть машину полиции штата, припаркованную у обочины. Офицер со скучающим видом поднял на неё глаза, когда она остановила свою машину рядом. Она показала удостоверение, и после внимательного его изучения полицейский жестом разрешил ей проехать дальше.
Через четверть мили Макензи доехала до знака «КОНЕЦ ДОРОГИ». Отсюда дорога представляла собой просто землю, посыпанную гравием. Она медленно поехала по ней, вслушиваясь в шорох камней под колёсами, выбивающими из дороги пыль. Примерно ещё через милю показались белые опоры моста Миллер Мун Бридж, под наклоном поднимающиеся в воздух. Макензи доехала до поворота, откуда смогла увидеть весь мост целиком. Он растянулся над обрывом, спускающимся к пересохшему руслу. При свете дня мост не казался страшным, но было отчётливо заметно, насколько тот был старым.
Макензи припарковалась в паре метров от деревянных досок, из которых состоял мост. Она попыталась представить, как тридцать или сорок лет назад она бы могла проехать на машине по доскам моста, и от одной этой мысли ей стало страшно. Между началом моста и концом заброшенной дороги стояли две бетонные плиты примерно в два метра высотой. Макензи в прямом смысле казалось, что она находится у края Земли, где всему приходит конец.
Медленно идя по мосту, Макензи открыла фотографию руки Мэлори Томас. Она также открыла приложение к письму, которое Бёрк переслал ей после окончания видео чата. Она открыла изображение небольшого кусочка дерева так, чтобы обе фотографии были на виду. Она не знала, что именно ищет, но была уверена, что узнает это, как только увидит.
Как оказалось, случилось это совсем скоро.
Макензи прошла не больше пяти метров по мосту, когда обратила внимание на расположение досок и опор по его сторонам. Само собой разумеется, они поддерживали мост снизу, но с обратной стороны белых перил, которые ограждали мост, находилась ещё одна железная опора, которая была примерно на метр шире самого моста. Она была достаточно широкой, чтобы на неё мог встать человек.
Макензи посмотрела вниз и по всей длине моста насчитала три разных вида опор. Она подошла к перилам и присела на корточки, чтобы разглядеть их получше. Опора, на которую она сейчас смотрела, поддерживала пять других опор, уходящих под дно моста. Эти мелкие опоры крепились к более крупным большими болтами. Болты накрывали гладкие металлические шляпки, которые от старости потрескались и заржавели.
Макензи посмотрела на фотографию ладони Мэлори, увеличив вмятину на коже. Имея немного закруглённые концы по окружности, она была очень похожа на шляпки болтов опоры.
Макензи осторожно провела пальцем по шляпке. Да, края были гладкими, и, скорее всего, шляпка должна была закрывать более острые углы грубого болта, но всё же по контуру они были немного неровными.
Макензи выпрямилась и медленно прошла ещё несколько шагов по мосту. Расположение опор было везде одинаковым. Везде было по пять болтов, накрытых гладкими железными шляпками. Потом через какое-то расстояние видны были ещё пять болтов. На первой железной опоре Макензи насчитала три группы по пять болтов, а потом ещё пять на следующей.
До третьей железной опоры на последнем участке моста ей дойти не удалось. Когда полмоста осталось позади, Макензи дошла до места, где деревянная база немного выходила за край железной опоры. Она выпирала несильно,… может, на сантиметров восемь. Эта небольшая находка подтолкнула Макензи к мысли о том, что балки и опоры под мостом были частично выполнены из дерева. Возможно, такова была первоначальная задумка конструкторов, или они были достроены позже.
Она снова опустилась на колени и немного свесилась за перила. Она провела пальцем по краю деревянной балки. Наощупь она казалась старой, хрупкой, но ещё вполне прочной. Макензи сравнила цвет и текстуру дерева с тем кусочком, который Бёрк показал ей в пакете. Даже в ярком свете экрана телефона была ясно, что они идентичны.
«Но если она спрыгнула, как осколок попал ей в волосы?»
Фотография руки Мэлори давала ответ.
«Если шляпка болта отпечаталась на ладони, значит, она не прыгала. Она висела на мосту,… возможно, пытаясь спасти себе жизнь. А деревянная щепка в волосах… Если она висела на этом самом месте, несложно догадаться, что кусочек старого дерева отвалился и застрял в волосах, когда она пыталась лучше ухватиться за опору».
Макензи по очереди провела большим пальцем по шляпкам пяти болтов опоры. У второго с конца края шляпки были неровными. Они были достаточно грубыми, чтобы оставить те тонкие порезы на руке Мэлори.
Затаив дыхание, Макензи посмотрела вниз через перила. Внизу ждали камни, убившие Мэлори Томас и Кенни Скиннера. Даже с такой высоты Макензи могла различить места на поверхности валунов, которые ещё двенадцать часов назад были выпачканы кровью.
«Я стою там, где стояли они, – подумала Макензи. – Они стояли на этом самом месте за секунды до смерти».
Она посмотрела на фотографию отметины на ладони Мэлори, потом на шляпки болтов, а затем поправила себя: «Они стояли на этом самом месте за секунды до убийства».
Глава девятая
Макензи не могла поймать сеть, пока не вернулась на гравийную дорогу, поэтому ещё десять минут не могла позвонить Макграту, чтобы сообщить последние новости. Секретарь сказала, что его не было на работе, и мобильный его тоже молчал. Макензи решила не оставлять сообщения и вместо этого набрала номер шерифа Тейта.
Тейт тоже не взял трубку, и когда включился автоответчик, Макензи вспомнила, что он говорил о глюках старого телефона. Она разочарованно отложила мобильный, но не успела начать злиться, как Тейт сразу же перезвонил.
«Я же вам говорил, – сказал шериф. – Чёртов телефон. Тем не менее, чем я могу вам помочь, агент Уайт? – спросил он».
«Через какое время вы сможете собрать команду из лучших своих ребят и встретиться со мной в участке?»
«Я сейчас в участке. Если дело касается Кенни Скиннера, то единственный, кто знает подробности, это мой заместитель, я уже говорил вам об этом вчера вечером. Мы оба будем ждать вас минут через двадцать. А зачем? Что случилось?»
«Есть информация, которой мне хотелось бы поделиться».