Вскормленные гневом

Пронин вспомнил, что сегодня к нему придет еще один, весьма странный, посетитель. Психиатр Волков Игорь Степанович. На этого врача Пронин не особо рассчитывал. Но не выслушать Волкова он не мог. Поэтому остался в кабинете, ожидая визита загадочного доктора.

Игорь Степанович не заставил себя долго ждать и уже ровно в девять часов стоял на проходной и ждал, пока дежурный выпишет ему пропуск. На самом деле Игорь Степанович очень долго колебался – идти ему в милицию или нет. Всю дорогу сюда он размышлял о правильности своего решения. Боялся, что пожалеет об этом, но ноги как будто сами несли его по направлению к отделу. И никакие душевные терзания не могли остановить уже запущенного механизма. Волков неумолимо приближался к зданию и сомнения все меньше и меньше беспокоили его, пока совершенно не испарились в легкой прохладе летнего утра.

И вот Игорь Степанович уже находился перед дверью в кабинет следователя Пронина, робко стуча костяшками пальцев.

– Войдите. – властно проговорил голос из кабинета.

– Доброе утро, вы -следователь Пронин Владимир Константинович? -неуверенным голосом спросил Волков.

– Так точно. Вы по делу об убитой девушке?

– Да, я тот самый психиатр, что звонил вам недавно.

– Располагайтесь. Что вы хотите рассказать? – Пронин озабоченно смотрел в глаза врача, готовый как губка впитывать нужную следствию информацию.

– Дело в том, что не так давно, месяц назад примерно, у меня появился пациент. Пришел он ко мне добровольно. Начал рассказывать о мучивших его навязчивых идеях. Владимир Константинович, вы можете гарантировать мне, что этот разговор останется между нами? Понимаете, то, что я хочу вам поведать является врачебной тайной, и по сути я не имею права разглашать подобную информацию. Но и промолчать совесть мне не позволяет. – дрожащим голосом произнес психиатр.

– Все, что будет в моих силах скрыть, я обещаю вам, останется тайной. Но вы же понимаете, что какая-то информация может и вскрыться. Здесь уж ничего не поделаешь. Дело серьезное, мы ищем особо опасного преступника, убийцу. Вы должны нас понять.

– Да, конечно, я все понимаю. Я ведь знал куда шел. Позвольте я продолжу.

Пронин кивнул в знак согласия.

– Молодого человека, о котором я начал говорить, зовут Коновалов Александр. Он работает в мастерской ювелирных изделий. Впечатление он на меня произвел неплохое. Не могу сказать, что распознал в нем злодея. Но что-то могло и ускользнуть от моего глаза. Годы уже не те. Так вот, этот молодой человек рассказал мне о том, что в детстве с ним случился неприятный случай, в результате которого в его психике появились отклонения. Его мучает жажда убийств, он хочет убивать женщин, насиловать их, затем полностью раздевать, оставляя лишь красный берет на голове. Теперь вы понимаете почему я здесь? Та женщина на заброшенной стройке была убита именно таким способом. Неужели это сделал мой пациент? – казалось Игорь Степанович вот-вот заплачет. Уж этого точно нельзя было ожидать от опытного психиатра.

– Что же вы ждали все это время? Нужно было сразу рассказать нам все! Вы понимаете, что он мог уже скрыться так, что днем с огнем не сыщешь! Когда вы видели его в последний раз? Это очень важно.

– За день до того, как в новостях объявили об убитой девушке. Поймите, я долго колебался. Я не могу поверить в то, что этот молодой человек все-таки решился на преступление. Он слишком слабохарактерен для такого шага. Лечение проходило довольно успешно, его мания уже не такая сильная.

Пронин принимает решение срочно выезжать по адресу, где проживает Александр Коновалов.

Глава 4

К большому удивлению следователя Пронина Саша Коновалов оказался дома. Пронин попросил Сашу проехать с ним в отделение для дальнейшего разбирательства. Во время пребывания милиции в квартире Коноваловых жена Саши тоже была дома. Она растерянно смотрела то на одного сотрудника, то переводила испуганный взгляд на другого. Пронин попросил Лиду тоже проехать с ними, ведь ее показания тоже являются очень важными. Лида позвонила по телефону соседке и попросила приглядеть за малышом, пока она не вернется домой. Малыш мирно спал в своей кроватке, ничего не подозревая. Соседка не заставила себя долго ждать и уже через пару минут стояла на пороге квартиры Коноваловых. Лида в это время надевала плащ. Саша же настолько был напуган происходящим, что не стал брать с собой верхнюю одежду, лишь накинул на ноги ботинки. Происходящее ошеломило Лиду с Сашей. Но спорить со следователем не стали. Решили, что на месте разберутся. Ведь каждый из них был уверен, что это какая-то ошибка и скоро все встанет на свои места и следователь отпустит их домой.

Сашу и Лиду развели по разным кабинетам. Пронин вел допрос Саши, Лиду же допрашивал его помощник Снегирев Алексей.

Пронин объяснил Саше причину его нахождения в кабинете следователя. Возмущению Саши не было предела.

– Я не понимаю, почему вы решили, что я убил эту девушку, я всю прошедшую неделю находился либо на работе, либо дома. Жена может подтвердить. И вообще, с чего вы взяли, что я способен на подобное преступление. Какие основания меня подозревать? – срывающимся голосом кричал Саша.

Пронин, напротив, бы абсолютно спокоен, ведь разгадка близка, это всегда радует сыщика. Во-первых, потому что прекратятся убийства, во-вторых, дело не станет глухарем и не повиснет на их отделе на долгие годы. Работа выполнена в срок. Преступник найден и все пазлы складываются наилучшим образом.

– О том, что вы можете совершить такого рода преступление мы узнали от вашего лечащего врача Волкова Игоря Степановича, помните такого? Он поведал нам о вашем недуге. И каким-то чудесным образом ваши фантазии как две капли воды воплощены в реальность в убийстве девушки. Или скажете что это совпадение и такого не может быть? Я не верю в совпадения. На все есть логическое объяснение. Вот и на этот раз оно найдется.

Тут в кабинет вошел один из сотрудников отделения и протянул Пронину какую-то папку. Пронин открыл папку и в это же мгновение изменился в лице. Взгляд его стал задумчивым, брови нахмурены. Казалось, он пытается что-то вспомнить, но никак не мог. Пауза затянулась на неопределенное время. Пронин встал из-за стола и начал неспешно прохаживаться по кабинету. Кабинет был совсем маленький. И, сделав несколько шагов, Пронину приходилось разворачиваться на сто восемьдесят градусов и шагать в обратном направлении. Саша все это время сидел молча и не понимал что происходит. Как будто все происходящее – это чья-то злая несмешная шутка. Казалось шутник сейчас ворвется в дверь и объявит о своем розыгрыше, хохоча и кривляясь. Но ничего не происходило, реальность была неумолима.

Вдруг Пронин резко остановился, застыл на мгновение и подошел к Саше. Пронин начал внимательно вглядываться в лицо молодого человека, не говоря ни слова.

– Вспомнил! Я вспомнил вас. Вы тогда были еще мальчишкой. Вы проходили свидетелем по делу об убитой девушке. Лет десять назад это было. Вы меня помните? Я следователь, который тогда беседовал с вами. Вы должны меня помнить, ведь такие события не часто случаются в жизни юнцов наподобие вас в то время. Убийца тогда так и не был найден.

И тут Пронин понял, что то убийство, произошедшее десять лет назад было идентично этим двум убийствам. Что если орудует один и тот же маньяк? Тогда Александр Коновалов ни при чем? Ведь первое убийство совершил не он. Но с другой стороны он может быть последователем того маньяка, что орудовал в те времена. Ведь у маньяков нередко появляются подражатели, гонящиеся за славой. Поэтому исключать тот факт, что Саша решил пройти путь убийцы никак нельзя.

Саша с тревогой произнес.

– Тот день перевернул всю мою жизнь. В тот день я умер как целостная личность. Увиденное мной повлияло на мою неокрепшую детскую психику и я превратился в сумасшедшего параноика. Но поймите, Владимир Константинович, я борюсь со своими страстями. Я не даю волю своим демонам. Зачем бы я тога пошел к психиатру и рассказал ему все, зная, что меня сразу вычислят? Вы не понимаете как сложно бороться с невидимым врагом, который сидит внутри и постоянно дает о себе знать. Я принимаю лекарства, я не отказываюсь от лечения, так как хочу стать нормальным. Редко когда человек сам осознает свою проблему и с готовностью принимает помощь в избавлении от нее. Но поймите, я такой человек. Я не хочу быть маньяком или убийцей. У меня семья, маленький ребенок. Ради него я готов ломать себя ежедневно. Вы можете мне не верить, ведь маньяки никогда не признаются в том, что они маньяки. Они просто идут и убивают, истязают. Я отказываюсь от такой роли. Пусть я буду уникальным, но это так. Я выбрал трудный путь, но я уверен, что он правильный. Поэтому я не понимаю какие у вас ко мне могут быть вопросы.

– Мне придется задержать вас, пока не подтвердится ваше алиби. Но на вашем месте я бы признался. Это облегчает душу, сознание. Не советую молчать и выкручиваться. Это в ваших же интересах. Сотрудничество со следствием всегда приветствуется.

– Мне не в чем признаваться! – дрожащим голосом прокричал Саша. – Я невиновен!

В это время в соседнем кабинете проходил допрос Сашиной жены Лиды. Девушка плакала и просила объяснить ей что случилось. Узнав о том, что Сашу подозревают в убийстве Лиде стало плохо, пришлось даже нашатырным спиртом приводить ее в чувство. Следователь решил выждать паузу, прежде чем продолжить разговор с Лидой.

– Лидия Сергеевна, я понимаю, что вам тяжело сейчас сосредоточиться. Но от той информации, которую мы получим от вас зависит отпустят вашего мужа домой или нет. Вы понимаете?

– Да, я понимаю. Сейчас… Можно мне стакан воды. – Лида пыталась сдержать слезы, но они предательски скатывались по щекам. И чем больше Лида старалась их остановить, тем сильнее ей хотелось плакать. В ее мыслях творилось нечто невообразимое, вместо плавного потока логических цепочек появился комок непонятных кусков и отрывков фраз, образов и воспоминаний.

Следователь продолжил свою работу и задал еще один вопрос:

– Скажите, Лидия Сергеевна, за последнюю неделю ваш муж отлучался куда-нибудь?

– Нет. Он все время был дома. С утра на работе, а после – сразу домой.

– Вы же понимаете, что за заведомо ложные показания можно понести ответственность?

– Да, конечно, я понимаю. Я говорю правду. У него рабочий день до шести, пока доберется до дома – примерно пол седьмого он находился дома. Ну может пару раз задержался по моей просьбе зайти в магазин. Но это недолго, пол часа максимум. А так он всегда был с нами. Никуда не уезжал.

– А ночью он не выходил из квартиры?

– Нет, он всегда был рядом. Я бы заметила его отсутствие.

– Хорошо, Лидия Сергеевна, поставьте подпись вот тут и можете идти. Мы вас больше не задерживаем.

– А Саша?

– Допрос вашего мужа еще не закончен. Как только мы зададим ему все интересующие вопросы – сразу отпустим. А вы пока возвращайтесь к ребенку.

Лида вышла из здания с тяжелым сердцем. Она не верила, что Сашу отпустят. Что то ей подсказывало, что она не увидит своего мужа сегодня. и она не ошиблась.

Оставшись в камере один на один со своими мыслями и проблемами, Саша пытался привести в порядок то, что творилось в его голове. Мысли, словно куча голодных термитов, роящихся в старом дряхлом дереве. Саша судорожно пытался восстановить в памяти события прошедшей недели. Вроде бы ничего такого странного не случалось. Дни были обыденными, работа, дом, снова работа. Перерывы на сон. И все же Саша не мог не опасаться, что мог упустить что-то из памяти, ведь последнее время, на фоне приема препаратов, которые выписывал ему психиатр Волков Игорь Степанович. Саша не делился с ним этим побочным эффектом. Просто Саша не считал что это очень важно и требует внимания врача. Теперь он понимал насколько ошибался. Его беспечность сейчас может обернуться для него тюремной камерой, и это при самом благополучном для него исходе событий. В худшем случае это расстрел. Саша не готов был расставаться с жизнью. Но теперь ему предстоит доказать, что он невиновен в преступлении, в котором его обвиняют. Но как доказать свою непричастность – он не знал. Ведь и сам до конца не был уверен в этом.

"Как такое могло произойти? Я ведь точно знаю, что не убивал, я невиновен!!! Но как могло быть столько совпадений. А вдруг все-таки я убил? О, нет, это ужасно. Нет, не может быть, ведь тогда остались бы какие-то следы на это указывающие. А у меня ни руки в крови не были ни разу испачканы, ни на одежде ничего необычного. Но кто знает как я себя веду в моменты провалов памяти. Может я вполне осознаю свои действия и понимаю, что нужно скрыть улики. Тогда конечно все сложнее. Мне надо проконсультироваться с Волковым, только он мне скажет, каково поведение людей под воздействием препарата, который он мне выписал. Этот Волков, он виноват, что я здесь оказался! Я с ним разберусь, как он так мог со мной поступить? Ведь он знал, как я боюсь огласки. Подлый старикашка! Пусть только попадется мне на глаза! Я ему… Черт! А если бы я попал в такую ситуацию, как я бы поступил? Раскрыл бы имя убийцы, или пожалел его? Да как можно жалеть человека, убившего невинную девушку. Да. Наверное, я поступил бы так же. О, я ничтожество. Что же я наделал. Что натворил! Уму непостижимо. Чокнутый ублюдок! Ненавижу себя! За что мне это наказание!!! В чем я провинился перед судьбой. Я превратился в безжалостного убийцу. Как я теперь буду смотреть в глаза Лиды. Она никогда меня не простит. Да я сам себя никогда не прощу, если это действительно я. Зачем я ей такой нужен, жалкий маньяк. Она будет меня бояться, и правильно будет делать. Сколько мне еще придется сидеть в этой камере, хоть бы кого-нибудь подселили, а то в этой тишине я точно сойду с ума, или сделаю с собой что-нибудь. И поделом мне. А этот следователь, Пронин, он мне не верит. Ни одному моему слову. Я помню его. Конечно же я сразу вспомнил этого сыщика. Тот день запомнился мне в мельчайших подробностях. Его лицо впечаталось в мою память как буквы в новую книгу. Он мне не верит, он сделает все, чтобы обвинить меня, зачем ему искать настоящего убийцу, если у него под боком прекрасный кандидат на эту роль. А улики можно из чего угодно придумать, было бы желание. Надо его попросить о встрече с врачом, чтобы понять, отдаю ли я своим действиям отчет, когда нахожусь под действием прописанных мне пилюль. Может я вообще без сознания в эти моменты. Но тогда я бы об этом знал, ведь иногда провалы случаются и днем. Кто-нибудь должен был заметить человека в обмороке. Поэтому вряд ли. А как насчет ощущений? Ничего не чувствую. Ничего не изменилось. Ведь, если я убил, должно было прийти чувство удовлетворенности, наверное. Я же сдерживаю себя на протяжении многих лет. Я бы заметил странности и изменения в своем организме. Но ничего не поменялось. Тяга к убийствам так и осталась при мне, но, благодаря препаратам, снизилась, стала не такой навязчивой. Я уже не брежу по ночам о том, как бы прибить кого-нибудь в укромном уголке. Так зачем же я пошел бы и перечеркнул годы упорного сопротивления своей болезни. Будь проклят тот день, когда я решил прогулять школу и пошел в этот злополучный парк!"

Пока Саша Коновалов находился в камере заключения, Пронин, не теряя времени даром, решил провести обыск в квартире Коноваловых. Должен же был он спрятать где-то одежду убитой, если он является преступником. Вероятно, он выкинул ее где-нибудь. Но проверить все-таки стоило. Опять же перепачканная в кровь одежда могла быть в квартире, не выкинул же он собственную одежду. Как бы он объяснял отсутствие той или иной вещи жене, а женщины в этом плане очень щепетильны и знают наперечет все вещи своего супруга, тем более обычно их не так уж много. Пронин должен был собрать доказательную базу, чтобы Сашу Коновалова можно было обвинить в убийстве Мишиной. Без улик ни один суд не примет во внимание рассказ какого-то психиатра о том, что его пациент и есть тот самый злостный преступник и убийца. В суд нужно было идти с вескими доказательствами.

Войдя в квартиру Коноваловых, оперативники сразу приступили к обыску, не забыв взять в понятые соседей сверху. Лида стояла молча, держа в руках младенца, который играл с ее волосами. Вид у Лиды был растерянный, напуганный. Ее можно было понять, ведь она не верила ни единому слову оперативников. Она была уверена: Саша не способен на убийство, тем более с изнасилованием. Но и препятствовать обыску Лида не стала, еще раз показав своим поведением, что полностью доверяет своему мужу и ничего не собирается скрывать.

Пронин находился в квартире Коноваловых уже больше часа, но результатов не было. Обыск не дал никаких результатов, не выявил ничего подозрительного. Квартиру в буквальном смысле разобрали на мелкие части, но никаких улик не нашли. Пронин был взбешен и разочарован одновременно. Такого не может быть, что человек, убивший в такой манере другого человека не оставил никаких признаков совершенного преступления. Все было очень странно, и Пронин уже начал сомневаться в компетенции психиатра Волкова, но Коновалов не отрицал своей проблемы, он не отказывался от того, что недавно рассказал Пронину Волков, Сашу действительно привлекают молодые женщины, потенциальные жертвы, которых он мечтает убить и нарядить в красный берет. Но доказательств как не было, так и нет.

Пронин окунулся в свои воспоминания десятилетней давности, когда произошло первое убийство, он вспомнил горящие глаза мальчика, Саши Коновалова, и еще тогда ему не понравился странный блеск в глазах подростка. Но можно ли за одно это обвинять человека в таком ужасном преступлении. Пронин решил найти второго мальчика, свидетель первого убийства, друга Саши Коновалова, Николая Иванова.

Николай Иванов жил со своей матерью в крошечной однушке, он был спившимся неудачником, в чьей жизни алкоголь играл главенствующую роль. Вида он был крайне потрепанного, годы распития спиртных напитков отложили свой ужасный отпечаток на лице этого бедолаги. Квартира находилась в ужасном упадке, престарелая мать пропоицы Николая не справлялась с буйным нравом своего неблагополучного отпрыска. Ей нередко от него доставалось. Но она не жаловалась, иначе было бы хуже. Николай был еще совсем молод, но уже слыл во дворе горьким пьяницей. Дни, когда он бывал трезв можно было пересчитать по пальцам. Но на людях он не проявлял свой буйный нрав, предпочитая вымещать свой гнев за несостоявшуюся жизнь на своей матери.

Пронин не стал вызывать Иванова Николая в управление, а наведался сам к нему домой. Несмотря на раннее утро, Николай уже изрядно выпил и громким голосом разговаривал по телефону с таким же как он приятелем. Пронин позвонил в звонок, дверь открыла сухонькая старушка, на вид лет семидесяти. Но, несмотря на возраст, очень бойкая и энергичная. Она даже не спросила кто за дверью, сразу распахнула дверь.

– Доброе утро, здесь проживает Иванов Николай Николаевич? Я -следователь Пронин Владимир Константинович, уголовный розыск. Хотел задать ему несколько вопросов. – начал разговор Пронин.

– Доброе. Да, стало быть, здесь живет. Сын это мой. Чай натворил чего? – осведомилась мать Иванова.

– А вы не боитесь открывать дверь, не зная кто пришел? Советую так не делать, ведь на моем месте может оказаться плохой человек. Да и документы у меня почему не спрашиваете. Может я – мошенник или вор. – пожурил пожилую женщину Пронин.

– А чего мне бояться? Я уже свое отжила. Да и брать у нас нечего. Посмотрите, как мы живем, одни слезы. А сын у меня хуже любого вора будет. Все из дома вынес да пропил. Я ведь его поздно родила, думала, утешение на старости лет будет, а вон оно как повернулось, на остаток жизни ярмо такое на шею себе повесила. – горестно вздохнула женщина.

– Мать! Кто там! – грозно подал голос Иванов и высунул голову в коридор, уставившись на Пронина.

– Меня зовут Пронин Владимир Константинович, я – следователь. Как давно вы видели Александра Коновалова? Что можете о нем сказать, как о человеке?

– Коновалова? Да уж давно не видел. После школы как разбежались, так с тех пор и не виделись. – ни капли не удивившись вопросу ответил Иванов. – А почему это он так интересен вам стал?

– Дело в том, что он подозревается в убийстве. – не стал скрывать правды от Иванова Пронин. – Может вы вспомните что-нибудь о нем, что поможет нам разобраться виновен он или нет. Поможете?

– Ну хорошо, чем могу помогу, задавайте свои вопросы. – ответил Иванов, приглашая при этом пройти на кухню и присесть за стол.

– Скажите, Николай Николаевич, не замечали ли вы когда-либо странности в поведении Коновалова. Какой он вообще человек. Проявлял ли когда-либо жестокость по отношению к другим людям?

– Не припомню. Но после седьмого класса стал он каким-то замкнутым. Перестал со всеми общаться. до этого то мы были не разлей вода. А тут нелюдимым он стал каким-то. Вечно мрачный ходил, задумчивый. Учились мы и до этого не очень, скажем так. А тут он вообще учебу запустил. Правда потом немного пришел в себя. В старших классах.

– Пытались ли вы выяснить у него причину такого поведения?

– Да куда там. Только начинаешь разговор, мол, что с тобой, расскажи, легче станет. Он ни в какую. Убегает, плачет. Ну я раз попробовал поговорить, два. Потом плюнул на него. Чего лезть человеку в душу, если он не хочет. Вот так постепенно наша дружба сошла на нет. Десятый класс закончили и разошлись своими дорогами. С тех пор и не видел его. – Иванов опрокинул стопку.– Мать! Поставь чай хоть!

– Чай не надо, спасибо. – отказался Пронин. – А какой человек Коновалов? Что вы о нем можете сказать?

– Да хороший человек. С роду и мухи не обидит. В школе всю дорогу за девочек заступался, в обиду не давал. Так тихий, не агрессивный. Ну не могу ничего плохого сказать. Двинулся умом он, конечно, немного, но с кем не бывает. Человек то он безобидный, совестливый. Не мог он убить. Не способен. Слишком слабохарактерен. Да и крови он боится. Однажды я на гвоздь наступил, кровищи было! А он раз – и в обморок упал. Вот как крови боится человек. – Иванов закрыл глаза, Пронин понял: его собеседник теряет контроль на фоне выпитого алкоголя. Пронин встал и вышел из квартиры, не попрощавшись с хозяином, лишь крикнул старухе, чтобы дверь заперла. Опять мимо. Опять никаких зацепок. Через день истекали третьи сутки, как Коновалов находился в камере, а это значит, что у Пронина есть лишь день, чтобы доказать причастность Саши.

Глава 5

На исходе третьих суток Сашиного заключения под стражу произошло то, что позволило Пронину не сомневаться в невиновности Саши. Сказать что Пронин был доволен таким исходом событий нельзя было. Эта новость разрушила стройную, но пока еще бездоказательную, версию Пронина о причастности Саши Коновалова.

На пустыре, недалеко от города, была найдена девушка с идентичными следами убийства. По всем признакам потерпевшая была убита за двенадцать часов до того, как ее обнаружили прохожие. На голове все тот же пресловутый красный берет. Лицо несчастной обезображено, явные следы изнасилования. Казалось, преступник издевается над оперативниками, смеется над их неудачами. Было ясно: нужно принимать срочные меры. Иначе маньяк перебьет всех женщин в их и так небольшом городке. Этого нельзя было допустить. Пронин знал: скоро на него начнут давить сверху, настаивать на срочных результатах расследования. Но пока никаких улик и зацепок. Как подобную ситуацию можно объяснить вышестоящему руководству. Вполне вероятно, его снимут с расследования, а может, и того хуже, отправят на заслуженный отдых, на пенсию. Этого Пронин никак не мог допустить. Ведь это расследование стало для него делом принципа. Ведь у Владимира Константиновича тоже была дочь, ей было двадцать пять, умница и красавица Наташа. Единственная дочь полковника Пронина. Он очень дорожил дочерью, и ее безопасность сейчас напрямую зависела от способностей отца. Он должен отыскать убийцу, чего бы ему это ни стоило.

К счастью в этот раз не обошлось без свидетелей. Должен же был преступник однажды проколоться, совершить ошибку. Наконец оперативники дождались этого момента. Пронин был так взволнован, ожидая свидетеля у себя в кабинете, что ему пришлось даже выпить успокаивающее средство. Он не мог ни секунды находиться на одном месте, он ходил по кабинету взад, вперед, как заведенный. Уровень напряжения его мышц зашкаливал. Давно он не испытывал подобного чувства, как будто перед важным экзаменом. Сердце колотилось, в висках пульсировала горячая кровь. Лоб покрылся испариной. Наконец, в дверь постучали. Ни секунды не ожидая паузы Пронин почти прокричал:

– Войдите!

Перед ним стояла женщина лет пятидесяти, в руках у посетительницы была большая сумка. Ее тучное тело протиснулось в дверной проем. По своему виду она походила на торговку с рынка. На ней было ситцевое платье в цветочек и вязаная кофта.

– Добрый день. Вы Акимова Валентина Прохоровна? По делу об убитой девушке? – стараясь не выдавать волнения, спросил Пронин.