– Ни то ни другое. Когда мы вышли на берег, пароход приткнулся баржей к берегу. На нее как раз заканчивали грузить лошадей, но отойти уже не успевали.
– Грузили лошадей?
– Ну да. Там почти весь экипаж состоял из куроки.
– Куроки?
– Сам ни лукавого не понял. Знаю что, валийцы сошли с парохода, как только отошли от мелководья. Что мы на пинкской территории. Если быть более точным, то у куроки, где-то очень далеко в их землях. Где, что и как – не спрашивай. Понятия не имею. Мы вроде как и не под арестом, но в то же время под присмотром. Трое воинов куроки постоянно ошиваются рядом, к домику нашему посторонние не подходят, и нам отходить далеко нельзя. Народу в госпитале хватает, но тут мы только втроем, никого больше не подселяют.
– Странно. И ничего не объясняют?
– Я пытался было поговорить с доктором, но тот сказал, чтобы я потерпел. Мол, нам все объяснят, но позже. Ах да. – Хват поднялся с соседней койки и выглянул в окно. – Меткая Стрела, скажи доктору, что командир пришел в себя. Он просил сразу сообщить, как только ты очнешься. – Это уже к Сергею.
– Буран, Гром? – продолжал расспрашивать Сергей.
– Предатели, – с показной обидой пробурчал Хват.
– Нормально с ними, Сергей, – отмахнувшись от вора, наконец заговорил Ануш. – Когда ты остался, они с нами побежали, а потом, когда завертелось, двоих загрызли.
– Во-во. Командир, а ты уверен, что мамашу их повязал именно с собакой, а не с котом каким. Прыгучие, аж жуть, – не утерпев, перебил друга Хват, вызвав у того опять же показную гримасу недовольства, словно зуб заболел. Ну да, Хват, он и есть Хват, что с него взять. – Это же надо было умудриться – добраться до глотки всадников. Пинкские лошадки, они, конечно, так себе, не больно-то и высокие, но все одно интересно получилось.
– А чего ты хотел? – слегка пожав плечами, стараясь не потревожить голову и грудь, ответил Сергей. – В них кровь охотников на пушного зверя. Мать Грома, та вообще умудрялась забраться по гладкому стволу на два человеческих роста.
– Ага, тогда понятно. Да не переживай, нормально все. Их даже не поцарапали. А вот как только сюда добрались, так эти паразиты рванули по округе. Только к вечеру и возвращаются, и то не всегда, причем каждый раз потасканные, как будто всю ночь пахали в борделе.
– Получается, здесь в округе хватает стойбищ?
– Спроси что полегче. Нас дальше чем на пять шагов от домика не отпускают.
– Ладно. А сколько я в отключке-то был?
– Сегодня ровно неделя. Доктор сказал, что если не очнешься в ближайшие день-два, то тебе конец. Но теперь вроде должно быть нормально.
– Значит, повезло.
– Именно что повезло, любезный, – менторским тоном сообщил появившийся в дверях доктор. Самый натуральный. В белом халате с завязками на спине, таком же чепчике, отдаленно походящем на медицинский колпак, впрочем, в этом мире все доктора носили такие. На переносице – настоящее пенсне, со шнуром, уходящим под горловину халата, куда-то на грудь, или, скорее, к кармашку жилета. Ну не мог он не иметь жилета, так как на нем были брюки и ботинки.
Только одно не соответствовало знакомому образу. Доктор был явным представителем пинков. Краснокожий, с длинными черными волосами, разве что не заплетенными в косы, а забранными в конский хвост. Было что-то неестественное в том, как этот куроки (ну а кто еще-то) ходит с важностью заправского светила медицины, хотя его внешность требовала от него кошачьей грации, несмотря на то что ему было под пятьдесят. Правда, у пинков с возрастом после тридцати можно было легко ошибиться.
– Господа, прошу вас отойти к своим койкам, пока я буду осматривать вашего друга.
Хм. Закрой глаза – и ни дать ни взять самый натуральный рустинец, говорит совершенно без акцента. Сергей хотя и не смог избавиться от такового у себя, умел различать чистую речь. Ну и что бы это все значило? Господи, да сколько вопросов у него за последнее время. Все сыплет и сыплет ими, не находя ответа.
Осмотр продлился не так чтобы и долго, минут пятнадцать, не больше. Не было никаких анализов, никаких приборов, если не учитывать слуховую трубку, которую доктор прикладывал к груди Сергея. В остальном подспорьем врачу были только его руки. Ими он мял, простукивал, внимательно вслушиваясь и вглядываясь в реакцию пациента.
– Ну с раной на груди полный порядок. Конечно, она еще не зажила, но опасений не вызывает, как и сломанное ребро. Немного времени – и будете как новенький. Когда говорите, голова болит?
– Пульсирует в висках и затылке.
– А сейчас?
Доктор вдруг возвысил голос настолько, что, казалось, голова лопнула, как переспевший арбуз. От нестерпимой боли Сергей сжал ее руками, пытаясь помочь, чтобы она не раскололась. Обхватил руками? Ведь еще совсем недавно он не мог пошевелить ни рукой, ни ногой.
– Спокойно, спокойно, все хорошо. – Голос доктора теперь журчал ласково и успокаивающе, как вода в ручье. – Значит, от громкого звука сильные боли? Понятно. То есть хорошего, конечно, мало, но, думаю, с этим мы справимся. Не обещаю, что вы избавитесь от головных болей, придется носить с собой травяной настой, но, опять же, жить будете. Главное, что вы пришли в себя, остальное уладится.
– Доктор, а как вас зовут? – не удержался от вопроса Сергей.
– Хитрый Змей. Находите странным, что при своем занятии я имею пинкское имя?
– Признаться, меня вообще все удивляет.
– Это только начало. Дальше удивительного будет гораздо больше, уверяю вас. Но, предвосхищая ваши вопросы, отвечу сразу. Я вам ничего рассказывать не буду. Вам и вашим друзьям придется немного обождать. Вот окрепнете, тогда и будете задавать вопросы. Хват.
– Да, док.
– Я пришлю настойку. Как только покормишь его, дашь выпить одну стопочку.
– Как Ануша, усыплять будем?
Это что? Он не ослышался? Все это Хват? Он, как наседка, ухаживает за ранеными друзьями? Однако. Но как еще можно назвать то, как эти двое вошли в палату? Именно наседка, иначе и не скажешь.
– Да. При контузиях сон – первое лекарство, – ответил бывшему вору доктор. – А как только проснется… Впрочем, я все распишу. Прошу простить, но сиделкам не положено общаться с вами, так что приходится во всем полагаться на вашего друга. Вы не переживайте, у него хорошо получается. Если уж он вас двоих умудрялся кормить бульоном, когда вы были в беспамятстве, и обихаживать в остальном, то и с этим справится.
При этих словах бывший вор покрылся такой краской, что хоть костер запаливай. Сергей же взглянул на него с совершенно другой стороны. Он и раньше считал этих двоих своими друзьями, а теперь… Это было нечто иное, более близкое, теплое и трепетное… Братья? Быть может, и так. Скорее всего, так.
Дни в госпитале потянулись однообразные, похожие один на другой. Поначалу большинство времени Сергей проводил в сладких объятиях Морфея. Но теперь это было не полное забытье, он спал и видел сны. Порой они были черно-белыми, порой цветными, но всегда приятными. Только однажды ему приснился дурной сон. Да и дурной ли? Он видел Алексея. Нет, не растерзанный труп и даже не того Алексея, которого он знал. Этот сильно отличался от прежнего друга. У него все было в порядке, он прекрасно себя чувствовал, находясь в окружении незнакомых женщин и мужчин. Кажется, это было что-то вроде бала.
Хороший сон, вот только проснувшись, Сергей погрузился в хандру. Еда была безвкусной, шутки Хвата не цепляли. Насупившийся из-за состояния Варакина Ануш также не способствовал поднятию настроения. Впрочем, чему удивляться, если грудь сдавило тисками от чувства тяжелой утраты. Все же Алексей был ему не чужим. Конечно, между ними не было кровного родства, но так уж случилось, что и ближе него у Сергея никого не было.
Однако прошло не так уж много времени, и Хват все же сумел расшевелить прикинувшегося поленом друга. Да, Алексей – это большая утрата. Но кто сказал, что Варакин остался один? Вот, рядом друзья, которые стали ему такими же родными. Болотин, конечно, земляк, единственное, что связывает с родиной, но и эти двое ему уже давно не чужие. А еще есть Эмка, которая ждет его на отцовском хуторе, молясь за него Создателю.
Конечно, прошло уже изрядно времени, но Сергей ничуть не сомневался в отношении девушки. Как пить дать ждет и надеется. Интересно, как оно повернется, когда до них дойдет весть о пропаже Сергея и Ануша. Ведь Бартова тоже вроде как в будущих зятьях у хозяйственного хуторянина Кафки. Хотя… Тут-то как раз уверенности у Сергея не было. Сарка всегда боялась остаться в старых девах и всячески старалась найти себе жениха.
Конечно, Ануш – хорошая партия, но станет ли она его ждать – вопрос. Опять же, младший сын, ни кола ни двора. Она практичная девушка, а потому, если появится какой зажиточный претендент, скорее всего, своего не упустит. Жаль, если так. Ануш по-настоящему хороший парень и будет опорой для своей семьи, а в здешних местах это подчас подороже трудолюбия ценится. Что толку обзаводиться семьей, пахать, сеять и разводить скот, если ты все это не сможешь защитить.
Настал день, когда Сергей с помощью друзей сумел подняться и выйти на улицу. Господи, как же хорошо просто посидеть на завалинке, в приятной прохладе, вдыхая свежий, а не уже надоевший пропитанный больничным духом воздух. А еще вцепиться зубами в горячий кусок мяса, хорошо пропеченный и сочный до одурения. Это Меткая Стрела, один из их охранников, расстарался по просьбе Хвата.
Охрана – это вообще отдельная тема. Вот вроде и охраняют: и дальше чем на десяток шагов от отдельно стоящего домика не отпускают, и другим не позволяют приблизиться, а чувствуется, что смотрят на них с нескрываемым уважением. Вначале, когда Сергей был совсем уж слаб и парням было не управиться с ним, они без намека на недовольство выносили его на улицу и устраивали в тени. Опять же, мясо вот приготовили, чтобы побаловать раненых. И о собаках заботились.
Ну как заботились. Те их к себе не подпускали, воспринимая как нечто неизбежное. К примеру, принимать пищу из рук шевронов на заставе они не стеснялись, а Гром так и вовсе мог потребовать свою долю, если уговоры не действовали, но к курокам такого отношения не было. Когда пинки пытались их накормить, то неизменно нарывались на утробное и угрожающее рычание. Тут или Хват, единственный ходячий с самого начала, брал еду и предлагал питомцам, или они сами уходили на охоту.
Сергей в очередной раз глубоко вздохнул, благо острой боли уже не было, а только какая-то ноющая, как бы застарелая и вполне терпимая. Потом поднялся и прошел выше по склону. Охранники покосились было на него, но потом успокоились. Подопечный направился немного в сторону от строений только для того, чтобы охватить взглядом общую панораму. Убежать не сумеет, слишком слаб, пообщаться с кем-либо тоже не получится. Ну и пусть его смотрит. А может, получили какие дополнительные инструкции, раньше-то такое не позволялось.
Госпиталь расположился на пологом склоне горы, на самой кромке покрывающего ее леса. Благодаря этому здесь хватало мест, чтобы укрыться от палящих лучей солнца, и сам воздух был более прохладным, чем на равнине. Само лечебное заведение состояло из трех строений. Большого барака, возле которого сейчас бродила дюжина мужчин в исподнем, причем как белых, так и пинков. Это главный лечебный корпус. По бокам от этого барака стояли два домика-близнеца. Один из них занимали Сергей с товарищами, в другом обитал медицинский персонал. Там располагались аптека, операционная и кабинет доктора.
Не сказать, что с ними особо откровенничают, но и скрыть все невозможно. Опять же, появилось дополнительное послабление, иногда им стали позволять общаться с персоналом госпиталя. Не тюрьма ведь. Поэтому хотя и скудная, в виде оговорок или ответов на невинные вопросы, информация все же поступала.
В их домике, разделенном на две части, обычно жили медицинские сестры. Они занимали правое крыло, сейчас закрытое. В левом располагались ученики доктора, там же проходили и занятия. Поэтому их помещение чем-то походит на класс. В настоящее время домик очистили от посторонних из-за странных то ли пленников, то ли гостей.
