Разумеется, не обошлось без противостояния с горожанами. А и то, кому понравится, что у кого-то денег куры не клюют и они строят такие здания. Но если вокруг других объектов кипели страсти, у него все проходило более или менее спокойно. Во-первых, сдружившись с проектировщиком, он последовал его совету и строил в строгом соответствии со строительными нормами и правилами. Так что даже в суде мог без труда доказать свою правоту. Во-вторых, он никогда не обижал людей. Откровенно разъяснял, как обстоит все на деле, пояснял, что выиграет любое судебное разбирательство, но, как нормальный человек, готов оказать соседям посильную помощь, в разумных пределах. Где-то это были детские площадки. В другом месте – прокладка канализации, которая, собственно, все одно была необходима для его объекта. В третьем – установка в подъездах металлических дверей с кодовыми замками.
Оно и не особо затратно в сравнении с объемами строительства, и все одно экономия. Судебная тяжба могла обойтись куда дороже. Тут даже не стоило брать в расчет сами затраты на разрешение конфликтов. Одно только приостановление строительства уже грозило изрядными убытками.
Все бы хорошо, если бы на начавшего преуспевать строителя не обратили внимание авторитеты воровского мира. Но платить им он отказался, послав по известному адресу и заявив, что если те не отвяжутся, то он обратится в правоохранительные органы. Может, кому и западло, но он не погнушается, по понятиям пусть живут те, кто выбрал такую жизнь.
И тогда ему пригрозили расправой. Вот так походя наехали и поставили в известность: если он не раскошелится, то поплатится не только сам, но и его близкие. Зря они так. Сергей понятия не имел, насколько те серьезно настроены, все же был уже двухтысячный, а не девяностые, но память о них была еще свежа. Рисковать собой он был готов, но семья…
На правоохранительные органы надеяться не приходилось. Сыграла тут свою роль и их продажность, и их беззубость. А возможно, он ошибался и, если бы обратился, те непременно помогли бы. Но факт остается фактом, в милицию Сергей не пошел. Вместо этого он разыскал одного из своих бывших бойцов. Тот проживал в селе, и дела у него были прямо-таки швах.
В один из вечеров, еще до истечения срока ультиматума, поставленного Сергею, на одну из саун было совершено вооруженное нападение. Трое в масках и с автоматами устроили там настоящее побоище. Девять трупов. Выжили только две женщины из обслуживающего персонала, которых не тронули, да повезло путанам, которые попросту не успели приехать на место работы.
В том, что случилось дальше, вины Сергея не было. Парни на радостях и на кураже напились и улетели с трассы. Три трупа. При них обнаружили оружие, крупную сумму в долларах, а также драгоценности, дорогие часы, золотые портсигары и зажигалки. Короче, то, что налетчики посчитали своей добычей и забрали с трупов. Дело списали как вооруженный разбой и прекратили в связи с гибелью фигурантов. Все. Концы обрублены.
После этого случая Сергей всерьез озаботился безопасностью, благо его строительное управление разрасталось. По этой причине он создал ЧОП, руководить которым пригласил своего старинного товарища, Евдокимова. После этого на него наезжать больше не пытались. А может, братков остановил вовсе и не ЧОП, а поползшие по городу слухи о том, что Бурова лучше не трогать. Как бы то ни было, но с ворами все устаканилось, вроде как и само собой.
Как известно, жить без проблем трудно. Неинтересно так, когда все гладко и спокойно. Вот и ему не жилось тихо. Вернее, он бы с удовольствием, но вот то обстоятельство, что этот гад жирует, а бедные работники ОБЭП влачат жалкое существование, не давало им покоя. Пришлось столкнуться с милицией. Нет, он честно предоставлял все сведения, благо предпочитал обходиться без левой бухгалтерии и сверхприбылей, потому как придерживался простого принципа – человеку для жизни много не надо.
В этом его полностью поддерживала жена, наблюдая за тем, как сходят с ума дети во многих обеспеченных семьях. Так что в быту они были достаточно скромными. Хотя пожелай, то могли бы и развернуться. Даже несмотря на жесткую конкуренцию, фирма такси, полностью легшая на плечи жены, приносила стабильную и немаленькую прибыль. Все же удачный и своевременный старт что-то да значит. Капала копейка и с трехэтажного здания, сдаваемого сразу нескольким арендаторам. А тут еще и строительное управление.
Проверка парализовала деятельность практически всех его активов. Досталось и ЧОПу. Но Буров терпел и честно пытался понять, что тут вообще происходит. Он конечно же не вчера родился. Но одно дело, когда тащат за ушко того, у кого рыльце в пуху. И совсем другое, когда ты работаешь, выполняя все требования закона. Он прямо спросил – что вообще происходит? Объяснили.
Повезло только двум операм, которые не имели отношения к проверке его управления. Нет, на этот раз Буров не стал преступать закон. С чего бы? Ведь никто не собирался покушаться на его семью. Сработали служба собственной безопасности и прокуратура. Единственное, что он сделал, – это приплатил и тем и другим, но не за фальсификацию дела, боже упаси, а чтобы эти завистливые архаровцы не смогли выскользнуть. Заплатил, кстати, больше, чем с него требовали неудачливые вымогатели, но ничуть об этом не пожалел.
С тех пор в городе его стали называть Бульдогом. Он здорово веселился, когда об этом услышал. Уже второй раз к нему прилипало это прозвище. Правда, к этому времени Сергей свет-Иванович успел погрузнеть и наесть щеки, так что положа руку на сердце отдаленное сходство присутствовало. Но хотелось думать, что связано это с другим. Ну очень хотелось. Ведь редко какой мужик будет спокойно реагировать на то, что его тыкают в непропорциональную комплекцию. Про женщин помолчим, потому как это вообще отдельная тема. Нет, точно лучше помолчать.
Наконец ситуация в стране стала меняться. Во всяком случае, настал тот момент, когда он поверил в это и решил, что оставаться в стороне не может. О том, чтобы лезть в Думу, не могло быть и речи. Да и неинтересно это было Бурову. Хотелось навести порядок у себя в городе. Он не вступал ни в какие партии и на выборы главы городской администрации пошел как самовыдвиженец. Ему не было необходимости демонстрировать людям свою заботу. Горожане и так видели, что собой представляет этот кандидат, потому как он жил среди них, и, даже когда не думал о выборах, жил по совести.
Им была построена церковь. Поддерживалась спортивная школа, где имелись два зала – секции самбо и бокса. Тренировки были бесплатными и только для детей из малоимущих семей. В качестве платы каждый обучаемый должен был предоставлять на проверку дневник. Прямо как в его детские годы. Многие мальчишки и девчонки взялись за ум, во всяком случае, сумели нормально закончить школу. За что родители были ему искренне благодарны.
Несмотря на то обстоятельство, что в этой школе дети занимались спортом исключительно в свое удовольствие, троим она дала толчок в большой спорт. Буров всячески поддерживал земляков, и уже были кое-какие достижения на международном уровне. Разумеется, они не могли не отблагодарить его парой выступлений в поддержку своего кандидата.
Он выступал спонсором на различных конкурсах, будь то танцевальные или художественные. Тут вина его дочерей, одна из которых хорошо танцевала, а вторая рисовала. Но все по-честному. Его дети ни разу не взяли первых мест. В родном городе. Их просто засуживали, и Буров в этом искренне каялся перед женой и дочками. Но их таланты были оценены в других городах, и этими победами они гордились вполне заслуженно, высоко неся нос перед радостным отцом.
Его управление помогало с ремонтом в детских садах, не отличающихся престижностью, но выделяющихся более скромным финансированием. За что также получал толику уважения горожан.
Оказывал помощь детскому дому. Здесь он бывал минимум раз в неделю, вникая в трудности подшефных и оказывая посильную помощь. Практически все воспитанники называли его «наш дядька Сергей», бывало, и в драку лезли, если кто о нем отзывался негативно. А главное, каждый знал, что если пожелает, то Буров предоставит им рабочие места, разумеется, не наобум, а после получения специальности, чему он также способствовал.
Все это носило не эпизодический характер, а было частью его жизни. Так что, когда он засобирался на выборы, вряд ли у кого-то возникли сомнения в том, кто именно победит. Его тут же начали одолевать эмиссары различных партий, ни к одной из которых он так и не примкнул.
Кто знает, может, и не должно было быть никаких подтасовок. А может, все было спланировано и подготовлено. Но даже если и так, то этот номер не прошел. Не ограничиваясь наблюдателями, Буров заручился также лояльностью одного члена учетной комиссии на каждом избирательном участке. Им нужно было только объявить о своей принципиальной позиции в отношении честного подсчета голосов, когда удалят всех наблюдателей и комиссия останется в одиночестве, что они и сделали.
Семьдесят два процента проголосовавших отдали свои голоса за него. За человека, ведшего не всегда праведную жизнь, но старавшегося жить в ладу со своей совестью. Возможно, она у него имеет извращенную форму и он никоим образом не может спокойно спать и видеть сны. Но он спит. Потому что верит в свою правоту и в то, что живет не напрасно.
– Что-то ты, дружище, расчувствовался. Всю жизнь по косточкам перебрал. А ведь говорят, перед смертью вспоминаешь… Стоп. Ты что, боишься, Бульдог? Есть малеха. Спокойно. Плевать, что говорят. Сейчас не девяностые. Есть закон. Есть ми… хм… полиция, и она уже набрала свой вес и авторитет. Есть другие службы. Ну не дебилы же они так-то нарываться. Все. Пора домой.
Мелькнула было мысль оставить пистолет в сейфе, но он ее отмел. Дело даже не в том, что он чего-то там опасался. Нет. Просто оставлять без присмотра оружие… Даже в сейфе… Даже в своем кабинете… Ну его к лешему. Завтра сунет Василию в зубы, пусть уберет подальше. А пока лучше при себе. Но только чтобы ненароком не затерялся.
– Борис Викторович, разрешите?
– А-а, Петр. Проходи. Садись. – Высокий мужчина, не отличающийся стройным телосложением, что с успехом компенсировал дорогой костюм, сопроводил свои слова доброжелательным жестом.
– Спасибо, Борис Викторович. – Вошедший был несколько ниже хозяина кабинета, эдакий крепыш с кривыми ногами, что не могло скрыть никакое искусство портного.
Пройдя мягкой походкой, выдающей в нем весьма ловкого человека, хорошо владеющего своим телом, гость по имени Петр расположился в удобном кожаном кресле у камина. Сейчас там полыхала искусственным огнем искусственная же поленница дров. Впрочем, если доподлинно не знать, что все это бутафория, то можно было и удивиться тому, что от огня не исходит тепло.
– Выпьешь?
– Не хотелось бы, пока дело не сделано. Мало ли как оно все. Трезвая голова куда лучше хмельной.
– Уважаю. А вот я без подогрева начинаю буксовать, – наполняя коньяком рюмку, посетовал хозяин кабинета.
Те, кто впервые сталкивался с ним, могли посчитать, что Борис Викторович Воронин находится на крючке у Бахуса. На это указывало то простое обстоятельство, что при любом удобном случае он вооружался рюмкой коньяку. Но это ошибочное мнение. На самом деле внимательный наблюдатель мог заметить, что с одной-единственной рюмкой Воронин способен просидеть весь вечер, при этом будучи оживленным, шумным, общительным и вообще душой компании. Он обладал уникальной способностью заражать окружающих весельем, напоить их, что называется, в хлам, при этом оставаясь абсолютно трезвым. Ну что такое пятьдесят граммов коньяка, растянутые на весь вечер?
– Как там наши дела, Петр? – откинувшись на высокую спинку и пригубив благородного горячительного, поинтересовался Воронин.
– Пока все по плану.
– Петр, мне не очень нравится твоя привычка по поводу и без оного вставлять это «пока». Либо все идет нормально, либо нет.
– Борис Викторович, я не могу поручиться за различные случайности, из-за которых способна развалиться самая продуманная комбинация.
– Ты несносен, Петр.
– Отчего же вы не рассчитаете меня?
– Пока ты ни разу меня не подвел.
– Пока… – многозначительно посмотрев на своего работодателя, произнес крепыш.
– Все, сдаюсь. Уел. – Воронин шутливо поднял кверху левую руку, не имея возможности задействовать правую, в которой находилась рюмка.
– Борис Викторович, разрешите вопрос?
– Вот за что я тебя ценю, Петр, так это за то, что ты сначала исполняешь, а потом спрашиваешь. Правда, дело еще не закончено, но я так понимаю, что все уже на позициях. Ну-с, я слушаю.
– А обязательно было действовать столь радикально?
– С этим по-другому нельзя. Не понимаешь? Ладно. Ты знаешь, откуда у него это прозвище – Бульдог?
– Странно было бы, если бы к нему приклеилось другое, при его-то внешности.
Ничего удивительного в неосведомленности подручного хозяина кабинета не было. Он был организатором мероприятий щекотливого характера и с этим справлялся просто замечательно. Информацию же добывали и обрабатывали специально обученные люди. Петр был талантлив в другом – быстро и четко выполнить команду «фас». А Воронин привык использовать сильные стороны своих подчиненных.
– Да-а, Буров явно не красавец, и что-то бульдожье в его облике есть, – согласился с гостем Борис Викторович. – Но ты не прав. Погрузнел и заимел свои щеки он гораздо позже, чем к нему приклеилось это прозвище.
– Подразумевается бульдожья хватка?
– Именно. Это очень опасный противник. За его спиной не одна горячая точка. Понимаю, что ты хочешь сказать, но я вовсе не о его боевом опыте, хотя он и изрядный. Главное, что он почерпнул в своем военном прошлом, – решительный характер, способность быстро оценивать обстановку и действовать. Подчас жестко и беспринципно. Так вот, Бульдогом его прозвали, еще когда он был стройным, звонким и прозрачным, и именно что за хватку. Попробуй мы ему пригрозить, и он начал бы действовать.
