Точка сингулярности

Глава третья

ПОРНУХА В БУЛОЧНОЙ

В тихом переулочке, отходящем от проспекта Мира, за свежепокрашенным металлическим забором располагался солидный особняк, отремонтированный, надо думать, какими-нибудь турецкими гастарбайтерами и, похоже, совсем недавно. Центральный вход украшала начищенная до солнечного блеска бронзовая табличка: «ФЕДЕРАЛЬНЫЙ ЦЕНТР ПО ПРОБЛЕМАМ ПОДДЕРЖКИ И РАЗВИТИЯ СЕМЬИ И РЕПРОДУКЦИИ». В правом крыле здания поселилась нотариальная контора, обменный пункт и парочка фирм с трудно читаемыми иностранными названиями. Между окнами левого крыла царил небесталанно выполненный рекламный щит – знаменитый томный взгляд не слишком тепло одетой Сильвии Кристэль приглашал посетить секс-шоп на первом этаже. Отдельного входа эта часть дома не имела, но именно сюда надлежало двигаться Редькину, если он правильно понял. Миновав чистенький просторный вестибюль, обставленный не без претензии на роскошь, но все-таки по откровенно больничному стандарту, и совладав с искушением поглазеть на разноцветные презервативы и пластиковые гениталии, Тимофей попетлял в причудливо изломанном коридоре и, наконец, уткнулся в искомую дверь с двухэтажной надписью: «Директор» и «Зам. директора по коммерческим вопросам».

– Вербицкий – это вы? – недоверчиво поинтересовался Редькин.

– Вербицкий – это я, – заверил его человек лет тридцати пяти – сорока с виду, сидевший перед включенным компьютером. – А вы – Тимофей Редькин. Правильно?

Заместитель директора выглядел намного скромнее, чем представлялось на входе в это преуспевающее заведение не вполне понятной ориентации. Потертые джинсы и простецкая майка не первой свежести были бы не к лицу даже водителю в подобной фирме. Да и кабинет Михаилу Моисеевичу отвели странный – по существу, предбанник, где обычно сидит не зам, а, допустим, секретарь-референт. Но если всерьез задуматься, какое это все имело значение? Редькин же не лечиться сюда пришел, просто поговорить, а Константин плохого не посоветует.

– Не возражаете, если мы сразу перейдем на «ты»? – неожиданно предложил Вербицкий. – Когда обсуждаются проблемы известного свойства намного удобнее, знаете ли, разговаривать по-простому, без интеллигентских заморочек. Принято?

– Принято, – кивнул Редькин.

Вербицкий удивительным образом располагал к себе, несмотря на все несоответствие внешности и обстановки. На нового русского этот гражданин ну никак не тянул! Темно-каштановые кудри, классический иудейский профиль, характерные чуть припухлые губы и ясный, пронзительный, ироничный взгляд больших, слегка выпуклых серо-голубых глаз. Интеллектуальное превосходство читалось в них со всей очевидностью, но это совершенно не обижало – на вас смотрели мудрые и добрые глаза Учителя. Ему бы раввином служить, а не с бандитами работать! Однако в богоугодном центре по проблемам то ли репродукции, то ли контрацепции, изначально было все построено на несоответствиях, и в этом заключалась своя необъяснимая прелесть. Впрочем, отчего же необъяснимая? Ведь происходившее с Редькиным в последние дни подчинялось до сих пор исключительно логике абсурда, значит, и расследовать такое дело мог именно подобный чудак в заношенных джинсах уличного попрошайки и с глазами библейского пророка.

– Зови меня просто Майклом, меня так все зовут еще со школы: а я буду звать тебя Тимом. Принято?

Вербицкий закурил и пододвинул пачку легкого «Мальборо» в сторону собеседника.

– Обсуждать такое попадайлово и не курить – было бы методологически неверно, – пояснил он.

Потянувшись за сигаретой (в кармане были свои, но грех отказываться, когда угощают!), Редькин не мог не отметить несколько неожиданный вид экрана у включенного компьютера. Нет, там была не мерцающая заставка и не игрушка – всю светящуюся поверхность покрывали многочисленные окошки с разноцветными фрагментами текста, и, вспомнив свое недавнее увлечение программированием, Редькин сообразил, что Майкл пишет новую программу на языке «Си» в специфической оболочке Visual Studio – довольно странное занятие для коммерческого директора полумедицинского центра. Впрочем, это уже мелочь по сравнению со всем остальным.

Юрист от Бога оказался юристом самозванным, но умение четко распределить все по степени важности, свойственное профессиональному системному программисту, приходило на помощь. Вербицкий не позволял Редькину произносить длинных и сбивчивых монологов, он задавал короткие точные вопросы, выстроенные в строгой последовательности, и очень скоро из их беседы проступила достаточно ясная картина случившейся аварии, словно кто-то взял и решительно протер заляпанное грязью ветровое стекло. Сигареты при этом курились почти одна от одной, но голова не болела – никотин сгорал нацело в процессе интенсивного мышления.

А картинка-то получилась забавная!

О заказчиках, наводчиках и первопричинах наезда Майкл пока не рассуждал – каждому овощу свой срок, – но с командой исполнителей все теперь стало понятно. Случайностей, подобных этой, конечно, не бывает. «Ниву» били нарочно. Существует такой бизнес: отслеживают только что купленные машины у не слишком серьезных людей, под видом дурацкой аварии мнут и по дешевке скупают, потом грамотно восстанавливают исключительно внешний вид и продают почти как новые. Ловится эта категория мошенников с трудом, ведь непосредственный исполнитель может и не знать, что творит. Похоже, что в данном случае несчастного охламона Кусачева как раз и подставили. К тому же в милиции и в ГАИ у таких шаек всегда есть свои люди. Так что через государственные органы здесь почти наверняка выкрутить ничего не удастся, а вот с помощью специальных пассажиров– можно. И даже на взаимовыгодных условиях. Решено было назначить Игорю и Феде встречу в этом самом «детородном» центре, дескать, Редькин надумал машину продавать, надо только все обсудить в деталях. Ну, а обсуждение деталей полностью возьмет на себя Майкл. Если ребята понятливые окажутся, на Майкле все и закончится, ну а уж если нет, тогда придется звать помощников, то есть этих самых специальных пассажиров.

Редькина всегда умиляло, как много существует разных слов для обозначения одних и тех же понятий: бандиты, рэкетиры, защитники, помощники, братки, серьезные люди, а вот теперь еще и специальные пассажиры.

– Оценку ты, конечно, проводи, – сказал Майкл в заключение, – но ни в какой суд бумаги не таскай. Копию принесешь сюда, будем твоего Игоря пугать. Денег на оценщиков не жалей, пусть накрутят по максимуму. Ну, вот и все. Договоришься и звони, хоть сюда, хоть по домашнему.

Обратно Тимофей уходил через тот же холл. У дверей секс-шопа стояли двое бритоголовых молодых людей в пиджаках шестьдесят четвертого приблизительно размера и роста соответствующего. Один улыбался, выслушивая инструкции по мобильнику, другой туповатым взглядом озирал помещение, скользнул невзначай и по Редькину. И у того сразу пропало желание посещать любимый магазин. Нет, не потому, что испугался или там настроение испортилось. Наоборот. Он сюда не развлекаться пришел и не фигню всякую покупать – он в здешнем центре серьезный клиент, а значит, нельзя ронять свой имидж в глазах специальных пассажиров. Что же касается настроения, оно как раз сделалось великолепным. Редькин вдруг с мальчишеской наивностью уверовал в благородную силу этих громил, которые сегодня при полном бездействии государства своими руками наводят в стране порядок.

Остаток дня и вечер прошли в жуткой суете, телефон опять не смолкал во всех промежутках между Маринкиными разговорами. Оценщик прибыл вовремя, этакий хлыщ, который вовсе не собирался умалять редькинских потерь – понятное дело, на себя работал, даже предложил изуродованный «Москвич» обсчитать. Через полтора часа явилась бригада ремонтников – три человека и все как на подбор Валентины, различающие друг друга только по кличкам и отчествам. Провозились долго, но отогнали все-таки машину на автобазу какой-то фабрики у самого метро Семеновской. "Дело уже к ночи, – подумал Тимофей. – А у них тут жизнь ключом бьет – тоже своего рода шизы, а точнее персонажи». Да, именно такое слово пришло ему на ум. Автослесари в замасленных спецовках с выразительными лицами актеров-комиков и интеллигентной манерой разговора казались персонажами современного авангардистского фильма. Сам Валька Бурцев – нереально чистенький, аккуратный, в белой рубашке и при галстуке – ну, просто менеджер с инофирмы! – смотрелся в грязном и полутемном ремонтном боксе, как марктвеновский принц, поменявшийся местами с нищим. Но главным-то персонажем этого театра абсурда, был, разумеется, Тимофей Редькин, лично, собственной персоной. Однако на себя всегда нелегко со стороны посмотреть, а вот все остальные в эти дни выглядели до жути странно.

Все, даже Маринка, которая его совсем не пилила, а по вечерам сама предлагала выпить. Даже кредиторы, которые ко всему относились с пониманием. Даже милиционеры, сделавшиеся вдруг вежливыми и предупредительными. Правда, толку было от этой вежливости!.. Редькин уже не рассчитывал на милицию. Он рассчитывал теперь только на доблестных бандитов Майкла.

Пресловутый Игорь тоже повел себя чудновато, но как нельзя более удобно. Дозвониться до него оказалось проще пареной репы, и встретиться этот жулик согласился с ним где угодно, только через день, а значит, как раз в тот четверг, когда Вербицкий обещал быть на месте всю дорогу.

Среда оказалась убита на продажу полумертвого «Москвича». Бурцев без особого энтузиазма предложил забрать его на запчасти в счет уплаты за ремонт, о цифрах пока не говорили, но было понятно, что речь пойдет о ста, в лучшем случае о ста пятидесяти долларах. Естественно, в сумме детали стоят существенно дороже, но ведь это какая работа – извлекать их из покореженного металла, да и хранение машины и транспортировка ее – в общем, все понятно. Меж тем неожиданно возник давний забытый приятель, достаточно безденежный, достаточно рукастый и как раз искавший для себя машину. Редькин честно объяснил ему все и про почти новый движок, и про состояние кузова, близкое к его полному отсутствию, и цену тоже честно назвал – пятьсот. Всего только сотню набросить – это по-редькински честно. Мол, за пятьсот взял – за пятьсот и продаю. Сам понимаешь, девальвация доллара, изменение конъюнктуры, общий уровень жизни… Приятель слету предложил триста, и сторговались они на странной цифре триста восемьдесят с оформлением за счет Редькина. Редкостная удача. Как говорится, ложка меда в бочку дегтя. Разговор происходил утром, и решили ничего не откладывать. Делов-то! Нотариус, доверенность с правом продажи, деньги на бочку и по рукам. Не учли главного: умудренный опытом Бурцев не случайно говорил о транспортировке «Москвича», это только Редькин считал, что на нем ездить можно. Ну ладно, сели, завели, тронулись. Остатков тосола в пробитом и искореженном радиаторе хватило примерно на километр. Потом движок перегрелся и заглох. А датчик температуры в этой машине уже давно ничего не показывал. И встали-то посреди Садового Кольца – удовольствие ниже среднего, руками оттолкать пришлось на обочину под матерщину и громкое бибиканье нескончаемого потока. Спасибо, милиции рядом не оказалось. Уже потом, когда нервы успокоились, сообразили, что надо было движок водичкой полить, немножко в систему охлаждения добавить, ну и худо-бедно дотрюхали бы, однако и водички было всего полтора литра в пластиковой бутылке и мозги соображали плохо у обоих. В общем, на прежнее место старика-инвалида пригнали, а уж к нотариусу отправились пешком. Приключение это обошлось Редькину в тридцать баксов – до трехсот пятидесяти цену пришлось скинуть, – но сильно настроения не испортило. Все равно вечером хороший повод был выпить и про все забыть на время, если б только не этот проклятый молчаливый звонок, уже в который раз…

Лежа с Маринкой в постели, снова перебирали всех знакомых, родственников, друзей и врагов. И неожиданно пришли к общему экстравагантному выводу: так долго и тупо угрожать (если это вообще угроза) нормальный человек не может. Шизиков в биографии Редькиных тоже насчитывалось немало, повспоминали их, даже похихикали, но в итоге пальму первенства отдали все же именно Эдмонду Меукову – у того и с головой было сильно не в порядке, и претензии к Тимофею имел он вполне конкретные, так что… Подробности анализировать не стали, успокоились, погасили свет и быстро заснули. Усталость валила с ног, хотя жара и слабела день ото дня.

А во сне Тимофей увидел с невероятной точностью деталей ту давнюю уже осеннюю историю на Рижской трассе с сорвавшимся матрасом и убитыми людьми. Не было никаких привычных для сна искажений, не было смешных глупостей и пугающей жути неизвестного – он словно просматривал запись, сделанную кем-то два года назад. Спокойно докрутил до момента, когда из машины вышла красивая рыжая чекистка, и вот тут оно и началось – по законам сновидения. Никакая это оказалась не чекистка, да и не рыжая вовсе – это была та самая девушка по имени Юля с ирландским сеттером, в тех же маняще облегающих вишневых лосинах, и Тимофей сразу шагнул к ней, забыв обо всем на свете – о стоящей рядом Маринке, об убитых людях, о солдатах из вертолета – шагнул, обнял, впился губами в губы, задрожал от удовольствия, а она вдруг дернулась, повернулась спиной и страстно прижалась круглой упругой попкой к его животу. Да уж и не к животу, если честно, а к набухшему твердому жезлу, поднявшемуся едва не до пупка. Еще бы чуть-чуть, и вышел конфуз, но что-то заставило Редькина проснуться. Он обнаружил в своих объятиях Маринку с задранной до пояса ночной рубашкой. Супруга тихо посапывала и ничего особого не ощущала. Редькин отвалился с гулко колотящимся сердцем, лег на спину, и долго тупо глядел в темный потолок, не в силах заснуть.

Утром четверга он прибыл в уголовно-медицинскую контору Майкла в несусветную рань – в половине десятого. Жизнь заставит – чего не сделаешь! Вербицкий признался, что и для него это дико, но был уже на месте и ждал, чтобы проводить в другой, более солидный офис. Редькин нервничал, думалось почему-то, что Игорь не придет (опоздает, заблудится, обманет) или притащится вдруг с целой бандой, и сразу начнется разборка, и пострадает, конечно, он, Редькин¦ Очень хотелось для верности встретиться с пресловутым жуликом у метро и вместе прийти сюда, но Майкл еще тогда объяснил, что это методологически неверно, и был, разумеется, прав. В общем, они теперь мирно ждали, покуривая, Вербицкому время от времени звонили, а Редькин просто сидел и нервничал. Все уже было обсосано до мелочей, даже диктофон на всякий случай подготовлен, говорить о чем-то не было никакого желания – так что же теперь, книжку листать, убивая время? Тимофей привык читать и в очередях, и в транспорте, но не в такой же ситуации, право!

Игорь опоздал всего на три минуты. Майкл отметил этот факт с уважением и предложил парню садиться. Тот запросто пожал руки обоим, небрежно, по-свойски плюхнулся в кресло и начал с бодрой фразы:

– У вас тут, гляжу, и нотариалка своя. Стало быть, можно все разом и оформить. Документы, надеюсь, с собой?

– Документы с собой, – быстро ответил Редькин.

А Майкл продолжил за него:

– Документы – это вопрос второй. Главное – о цене договориться.

– Естественно, мужики! – охотно согласился Игорь. – Я только не понял, хозяин машины… вы, что ли?

Он явно хотел обратиться на «ты», но в последнюю секунду сообразил, что будет это не совсем уместно.

– Я не хозяин, – проговорил Майкл, зевнув. – Разрешите представиться: Михаил, адвокат хозяина автомобиля, то есть адвокат гражданина Редькина Тимофея Петровича.

Игорь тут же переменился в лице и затравленно оглядел кабинет. Стерильно белые стены, черная пластиковая мебель, две не без вкуса подобранные картины и скромный набор необходимой оргтехники. Видно было, что вся эта обстановка враз перестала ему нравиться.

– А что, собственно, случилось? – всполошился Игорь, словно карманник пойманный с поличным.

– Да ничего не случилось, – успокоил его Майкл. (Паническое бегство в первые же минуты разговора никого не устраивало). – Просто, видите ли, молодой человек («Хорошо ввернул, – подумал Редькин, – Игорь-то моложе Майкла всего лет на пять!») купля-продажа автотранспортного средства – дело серьезное, а мой клиент – человек основательный, не любит, знаете ли, попадать впросак, потому и попросил меня поучаствовать. Андестэнд? Ну: вот и чудненько. Теперь валяйте, рассказывайте, что случилось с машиной, когда, по чьей вине. Никто, согласитесь, не захочет гробить кучу бабок на ремонт, если машину можно продать и купить новую: вот только давайте выясним, почему нам всем это выгодно.

Игорь на удивление быстро успокоился и с энтузиазмом приступил к обсуждению проблемы. А Вербицкий был все-таки поразительно талантливым человеком. Не только юрист от Бога, но еще и опытный психолог, и натуральный актер. Впрочем, быть может, это и есть составляющие истинного юриста? В ходе предельно доверительной беседы всплыли все необходимые подробности происшедшего, и даже не слишком разбирающийся в подобных делах Редькин не мог не сообразить, как ловко подставили и его, и пьяного мальчишку, сидевшего за рулем. Настало время выложить на стол справку об аварии из ГАИ и весь комплект оценочных документов из фирмы «Авто-мобил». Игорь просмотрев листочки, пришел едва ли не в эйфорическое состояние.

– Ну! Я же говорил! – чуть ли не кричал он. – Ежу понятно – тачка идет под замену кузова. И к тому же: лонжероны поехали, мосты поехали, полуоси и чулки ставить новые, сварные работы, как ни крути, и еще не известно, что там с карданами, коробкой и раздаткой, даже суппорта и шрузы могли пострадать¦

Игорь сел на любимого конька, его несло. Несло чуточку слишком: все-таки глупо считать, что никто, кроме тебя не разбирается в устройстве автомобиля. Этот патентованный автомеханик валил в одну кучу все, как при разговоре с богатым чайником, приехавшим на ремонт. Если бы он сейчас заявил, что могли пострадать щеточки дворников на фарах и бегунок трамблера, Майкл бы и тому не удивился. Он еще совсем чуть-чуть послушал словоизвержения незадачливого афериста, а потом вежливо перебил и произнес свою ключевую фразу:

– Значит, вот такой у вас бизнес, ребята?

– Какой еще бизнес? – вздрогнул Игорь.

– Да очень простой, в сущности: сами бьете новые машины, и сами по остаточной стоимости скупаете. Навар, должно быть, невеликий получается, но судя по твоей тачке и прикиду, на жизнь хватает.

– Ребята, – Игорь резко поднялся. – Я, кажется, не туда попал. Если машина не продается, лучше я пойду. Поговорили – и ладно.

– Охрана тебя не выпустит, – тихо сказал Майкл.

– Да пошел ты! – обозлился тот и шагнул к двери.

Майкл даже не шелохнулся. А Игорь распахнул дверь и чуть не налетел грудью на здоровенного детину, стоявшего в проеме с широко расставленными ногами и руками в карманах свободного пиджака.

Рукоприкладства не потребовалось. Игорь вернулся к столу, достал сигарету, закурил ее не с того конца, бросил в сердцах в пепельницу и окончательно сник.

– Кто вы такие? – выдавил он, наконец.

– Об этом мы будем говорить не с тобою, – солидно ответил Майкл.

– А я тогда зачем нужен? – как-то совсем по-детски поинтересовался Игорь.

Вербицкий не торопясь поднялся, взял лист бумаги и ручку, положил перед Игорем и ласково сообщил:

– А ты, браток, нужен только для одного. Ты сейчас напишешь расписку и все. Помнишь сумму ущерба? Что-то около четырех тысяч грин. Накинем еще штучку – ну, там моральный ущерб, мои комиссионные – будет ровно пять. Вот и пиши: я, такой-то такой-то взял взаймы у гражданина Редькина и обязуюсь вернуть… В свободной форме. Цифру согласовали, теперь главное, давай решим со сроками. Недели хватит тебе?

– Хватит, – выдохнул Игорь.

Он уже писал. Тимофей просто глазам своим не верил: гипноз, магия – да и только.

Наконец, Игорь ушел, вежливо попрощавшись. Громиле, что стоял в дверях, Майкл только кивнул, слов не потребовалось.