Заповедник

– Евграф Кондратьич, – набрался строгости Зотов, – я вас предупреждал неоднократно. Ваши реплики просто недопустимы. Здесь дамы.

– Дамы не дамы, – пробурчал старпом. – Цвет прямо-таки…

– Кияшов!

– Это из-за пыли, – пояснил Камаль. – Полагаю, что спектр Лазурной очень близок к спектру Солнца. Типичный желтый карлик.

– А по-моему, она большая! – подала голос Инна, обидевшаяся за свою звезду. – И цвет приятный. Персикового оттенка…

– Тогда какого черта лысого вы назвали ее Лазурной? Так бы и окрестили – Персиковой, – фыркнул старпом, далекий от понимания тонких движений девичьей души. – Впрочем, дело ваше… А звезда – не меньше Солнца. И вращается довольно быстро. Впрочем, радости от этого никакой. Пока разгонимся, весь корпус пылью побьем. Мы в гравитационном колодце. То-то я смотрю, пыль странно так… движется. Ну все, курс скорректировать не удается! Твою налево!

– Здесь дамы, екарный бабай! – выругался Зотов и даже покраснел от ярости. – То звезда ему не того цвета, то всякие намеки себе позволяете, Евграф Кондратьевич! Да что с тобой такое, в самом деле? Доведешь ты меня сегодня!

– Твою направо! – отозвался старпом. – Если даме вскоре тоже не захочется выругаться, то я ее совсем не понимаю. Эта лазурно-дерьмовая звездочка еще даст нам копоти! Попомните мои слова!

Когда капитан вызвал Антона Делакорнова во внешнюю обсерваторию «Семаргла», помощник механика приготовился получить справедливый, но заслуженный нагоняй. Даже услышать решение о лишении премии и дисквалификации на время полета. Или что-нибудь еще похуже. Мало ли что взбредет капитану Зотову в голову. Кэп слыл самодуром и славился непредсказуемостью.

Но, к его удивлению, Зотов был с ним безупречно вежлив и даже предупредителен. Подозрения вызывали только два типа в форме внешней разведки, которые непонятно с какой целью отирались в корабельной обсерватории. С одним из них, Олегом Зайчиковым, Антон даже познакомился, когда тот в гражданской одежде разгуливал по кораблю. Теперь Делакорнов судорожно вспоминал, не сболтнул ли тогда чего лишнего. Одно дело – потрещать о том о сем с пассажиром, и совсем другое – выяснить, что этот пассажир – вовсе не пассажир, а офицер внешней разведки.

Помощник механика так разволновался, что сейчас не удивился бы ничему. Даже если бы эти разведчики во главе с капитаном повалили его на пол и начали избивать ногами. Значит, действительно есть за что. Значит, выболтал военную тайну. Проклятые амфетамины! Но капитан повел себя так странно, что Антон опешил.

– Кто ты по первой специальности, Делакорнов? – обратился к нему Зотов.

Если учесть, что доступ к компьютеру с личным делом Антона был открыт для капитана в любое время суток, вопрос был более чем странным. С подвохом.

– У меня одна специальность – механик. Получил ее на высших курсах в Москве…

Антон замолчал.

– Все? – спросил капитан.

– Еще обучался планетологии в Симферопольском университете, но не доучился…

Зотов не торопился прервать паузу, разведчики тоже молчали, поэтому Антон вздохнул и пояснил:

– Отчислили за прогулы и неуспеваемость.

– Жаль, – вздохнул черноволосый офицер-разведчик.

– Ничего страшного, Байрам, – обратился к разведчику капитан. – Секретные файлы досье утверждают, что до четвертого года обучения отметки студента Делакорнова были самыми что ни на есть высокими. Собственно, он считался первым студентом на курсе. А отчислен был за проступки, не связанные непосредственно с учебной деятельностью.

«Ну вот, – подумал Антон. – Кажется, попался. Но что ему, черт побери, от меня нужно? Все десять месяцев, что я служу на „Семаргле“, Зотов не производил впечатления законченной сволочи. Солдафон – да. Самодур – да. Даже истеричная самодура – время от времени. Но сдать меня военной разведке… Да и за что, собственно?»

– Позволь познакомить тебя, Антон, – сказал Зотов. – Байрам Камаль и Олег Зайчиков. Навигаторы-федералы.

Антон выдохнул с облегчением. Навигаторы – это даже и не разведка. Точнее, не совсем разведка. Хоть и носят ту же форму.

– Очень приятно, – кивнул Антон. – А почему вас интересует моя так и не полученная специальность, капитан?

– Видишь ли, мы тут выскочили на звезду… – начал Зотов. – Или из звезды…

– Как же, все только об этом и говорят. Желтая звезда, ваша девушка еще назвала ее голубой почему-то, – перебил капитана Делакорнов. – Из серии «не верь глазам своим».

– Не голубой, лазурной… – заметил Зайчиков. – Всякое бывает… И к фамилии ее подходит. Кстати, насчет фамилий. Вот у вас, господин Делакорнов, фамилия очень странная. Не знаете, откуда она такая взялась?

– А что, не нравится? – сощурился Антон.

– Да нет, просто слышу такую фамилию впервые.

– По мне, так одна из лучших фамилий. Редкая, по крайней мере. Зайчиковых хоть пруд пруди, а вот вы попробуйте найдите еще одного Делакорнова! Тут вы правы, вряд ли отыщете. Если вернуться к истории, в позапрошлом веке писарь в сельсовете французскую фамилию объединил с титулом. Знаете, кстати, что такое сельсовет?

– Что-то вроде тинга у исландцев? – предположил Зайчиков.

– Что-то вроде муниципалитета у французов, – фыркнул Антон.

– Так вы, стало быть, француз, Делакорнов? – уточнил Байрам.

– Прапрапрапрадед у меня был французом. А я – русский, – сообщил Антон. – Фамилия-то моя здесь при чем? Что вы вокруг да около ходите? В чем дело-то?

Делакорнов насторожился и снова приготовился к тому, что в ближайшее время его станут бить. Капитан – космодесантник, два разведчика, пусть они и навигаторы, а военная выучка, поди, сказывается… Сейчас притиснут его в углу обсерватории и начнут учить, как это у них принято. За амфетамины. Будто бы именно он и его обморок виноваты в том, что эта странная звезда оказалась в плохо обследованной темной туманности…

– Предлагаем вам провести исследование планетной системы Лазурной, – напрямую заявил Байрам Камаль. – Мы с Олегом специалисты по сдвоенным звездам и шаровым скоплениям. Я, помимо этого, занимался поясами астероидов. Олег – кометами. А ваша специализация, насколько нам известно, – землеподобные планеты.

– Здесь что, есть землеподобные планеты?! – поразился Антон.

Было чему удивляться… Землеподобных планет в исследованном космосе нашли едва ли три десятка. На четырех удалось основать колонии, насчитывающие более ста тысяч человек. Остальные поселения землян среди звезд базировались, как правило, не на планетах, а на крупных орбитальных станциях.

– Планеты есть. И не одна. А целых семь. И похоже на то, что три из них могут по параметрам приближаться к Земле, – заявил Зотов. – Фантастический результат. И потому сомнительный. А наши специалисты-поисковики работают с тяжелыми металлами. Редкими элементами. Коэффициент близости планет они вычислять не могут.

– А что его вычислять? – усмехнулся Антон. – Компьютер вычисляет, не люди. Программа только нужна специальная. А три близкие планеты в одной системе – это сказка. Не верю я в такие чудеса. Вы посмотрите, пыли тут сколько.

– Программа у нас есть. «Сети-12», – объявил Зайчиков. – Но так получилось, что мы с Байрамом ее не знаем.

– «Сети-9» я близко изучал в университете, – задумчиво пробормотал Антон. – Даже работал с ней. Не думаю, что «Сети-12» сильно отличается от предыдущей версии. Вычислим коэффициенты, отчего же не вычислить…

– Компьютер готов к выполнению заданий программы, – объявил Зотов. – Телескопы, спектрографы, радары – тоже. Все в твоем распоряжении.

– Это хорошо, – ответил Антон.

– Ну что ты замер, как бедный родственник, ты проходи садись, – поторопил его капитан, – да не стесняйся. Работай себе, мы тебе мешать не будем.

– Прямо сейчас?

– А чего тянуть…

Антон бросил взгляд на космодесантников, те замерли в ожидании.

– Ну ладно, – Антон присел к столу и забарабанил пальцами по его поверхности, пододвигаясь к монитору…

Похоже, ему предстояло самое важное дело в жизни. Только бы не осрамиться. Впрочем, в университете он и правда был лучшим на курсе. Вот только с тех пор столько воды утекло…

Курсантская школа, где готовили механиков межзвездных полетов… Он тогда скрыл, что у него уже имеется незаконченное высшее. Да еще по такой престижной специализации, как планетология.

Всего семь месяцев по ускоренной методике, и вот он уже зачислен в команду межзвездного рейса. Не в таком качестве он видел себя на борту настоящего космического корабля, но космос – все равно космос. Полетами в иные миры он грезил с самого детства.

Первым, с кем познакомился Антон, оказался старший механик. Делакорнов прошел по коридору к своей каюте и столкнулся с Кириллом Яловегой возле отсека, откуда имелся доступ к задним дюзам.

– Добрый день, – улыбнулся Антон и протянул руку, – Антон Делакорнов.

– Как? – не расслышал Яловега.

– Делакорнов, – повторил Антон, – я зачислен к вам в команду, я – механик.

– А, вместо безвременно ушедшего от нас Щепкина, – пробормотал Яловега, – ну что ж, добро пожаловать на корабль-призрак.

– Что?!

– На «Семаргл» добро пожаловать. С капитаном успел познакомиться?

– Да! – кивнул Антон. – В первую очередь.

– Отлично, тогда по-быстрому переодевайся и дуй сюда, будем приводить в порядок правую заднюю дюзу…

– Что, прямо сейчас? – удивился Антон.

– А что, ты сейчас очень занят? – язвительно поинтересовался старший механик.

– Не очень… – ответил Антон, мучительно соображая, как бы отвертеться от так неожиданно свалившейся на него работы. Не то чтобы он отлынивал от выполнения своих обязанностей – вовсе нет, просто сначала он хотел осмотреться, расположиться.

– Не занят, вот и отлично, – отрезал Яловега. – Поторопись давай… Время – деньги.

Впоследствии Антону предстояло узнать, что эту пословицу старший механик употребляет по поводу и без повода, и вообще, в жизни его интересуют только две вещи – наличные и карточка доступа к его банковскому счету…

– Как, сможешь помочь? – спросил капитан.

– Постараюсь, – ответил Антон, – программа сильно отличается от той, что я изучал в университете.

– Сейчас на тебя вся надежда…

Зотов смотрел на Антона так, что ему стало не по себе. Вдруг вспомнилось странное видение, в котором за ним гнались чудовища, а по небу плыла фиолетовая луна… Или не видение, а реальность?

– А что, если я не смогу разобраться? – выдавил он.

– Не сможешь – будем считать, что ты ни на что не годен, спишем тебя на берег, и будешь до конца своих дней секукарить гнушек,[1] – откликнулся Зайчиков. – Понял, али как?

– Понял, – проворчал Антон и мстительно подумал: «Это мы еще посмотрим, кто у нас будет гнушек секукарить. Вот не пожалею трех рублей, черкну по подпространственному каналу письмецо твоему руководству на Землю, что ты тут на борту „Семаргла“ пьянствуешь отчаянно и, вообще, находишься в близких отношениях со своим коллегой, татарином по имени Байрам… Насчет Байрама это, конечно, неясно… А вот в состоянии полного алкогольного ступора Зайчиков пребывал не раз, тычась в переборки корабля или во все каюты подряд».

Делакорнов вошел в меню и начал разбираться с программой, потом крутанулся на стуле. Разведчики и капитан все время стояли за спиной и внимательно наблюдали за ним. Эдакий немой контроль за его действиями.

– Не могу я так, Петр Викторович! – Антон повернулся и ткнул пальцем в Зайчикова: – Этот мне всю спину взглядом просверлил. Я чувствую с его стороны немотивированную враждебность по отношению ко мне и не могу работать. Отказываюсь я так работать.

– Ишь ты, немотивированную враждебность он чувствует! – Олег Зайчиков зыркнул на Антона недобро и сказал: – Ладно, пойду, раз я ему так сильно мешаю! – Он усмехнулся: – Давай старайся, Делакорнов. А не получится, ты меня понял насчет гнушек…

Зайчиков стремительно вышел из каюты капитана. Байрам Камаль, покачивая головой, последовал за ним.

– Теперь ты доволен? Давай к делу, – сказал капитан.

– Хорошо… – Антон пробежался по клавиатуре, запуская основной программный модуль – сложности в новом продукте компании «Кремлевский софт» было не больше, чем в предыдущем, – простой интерфейс, продуманное ядро. Для специалиста, знакомого даже с первой версией, не представляло проблемы за считаные минуты освоиться с двенадцатой…

Программа «Сети-12» работала около часа. За это время она выявила вокруг только что открытой звезды семь крупных планет и пару десятков астероидов. Из семи обнаруженных планет четыре принадлежали к земной группе: вторая, третья, четвертая и пятая. Шестая и седьмая – газовые гиганты.

Пятая планета могла представлять для землян только утилитарный интерес – если бы, скажем, на ней обнаружились запасы ценного минерального сырья. Следов вулканической деятельности на планете заметно не было. Температура поверхности не поднималась выше ста девяноста Кельвинов, или минус восьмидесяти градусов по Цельсию.

Зато вторая, третья и четвертая планеты показались капитану счастливой находкой, благодаря которой рейд «Семаргла» может даже остаться в истории межзвездных исследований.

Первая планета не представляла собой ничего интересного – раскаленный кусок камня без атмосферы, купающийся в жестком излучении звезды. Вторая была интереснее. Она отстояла от Лазурной на расстояние в восемь десятых астроединицы.[2] Вращалась планета по почти круговой орбите и имела крупный спутник с высоким альбедо.[3]

Орбита второй планеты представляла собой ярко выраженный эллипс. Расстояние между планетой и звездой колебалось от 1,1 астроединицы до 1,3. Третья планета отстояла от своего солнца на расстояние в полторы астроединицы. По отношению ко второй планете наклон орбиты третьей составлял двенадцать градусов, а четвертой – двадцать. Третья и четвертая планеты вообще выделялись из общего ряда углом наклона орбиты – все остальные небесные тела вращались вокруг Лазурной примерно в одной плоскости.

Программа «Сети-12», исследовав спектральный состав атмосферы, магнитные и температурные характеристики, периоды вращения планет, размеры их спутников, выдала коэффициенты соответствия: 0,92 для второй планеты, 0,97 для третьей и 0,77 для четвертой. Но коэффициент соответствия для второй планеты отличался некоторым своеобразием. Эта планета системы Лазурной подходила для существования белковых форм жизни больше, чем Земля! Во всяком случае, та Земля, которая существовала в настоящее время и представляла собой планету, сохранившую следы великого оледенения!

– Готово! – Антон откинулся на спинку кресла.

– Погоди-ка, – сказал Зотов, – сейчас позову наших друзей.

Все это время разведчики-навигаторы дежурили в коридоре, успев порядком возненавидеть молодого заносчивого механика. В последний момент к ним присоединилась Инна и несколько скрасила их ожидание. Разведчики решили пока не пускать девушку в обсерваторию, сообщив ей, что там проводится важное исследование окружающего космоса с помощью секретной разработки. Потом, когда «добро» от Делакорнова было получено, вошли все вместе. В маленькой обсерватории сразу стало тесно.

Когда Антон изложил присутствующим данные расчетов программы «Сети-12», в каюте воцарилось молчание. С одной стороны, компьютерному анализу сложно было не верить. С другой – слишком фантастично все это выглядело!

– А может быть, на этих планетах есть жизнь? – поинтересовался Байрам Камаль. – Что компьютер говорит по этому поводу?

Делакорнов взглянул на разведчика свысока.

– Компьютер сам по себе не может сказать абсолютно ничего. Это же не пресловутый искусственный интеллект, которым пугали детей в двадцать первом веке! Программа «Сети-12» хороша, но сугубо утилитарна. Она предназначена для определения коэффициента соответствия планет некоторым нормам. Это все. Программные модули по обнаружению внеземных форм жизни имеются, если я не ошибаюсь, в вашем ведомстве. Я, кстати, никогда с ними не работал. Да и вряд ли компьютер «Семаргла» снабжен такими модулями. Идея относительно того, что в ближайших двухстах парсеках от Солнца есть разумная жизнь, подвергалась серьезной критике неоднократно. Отсутствие радиоизлучения, возбуждений подпространства и все такое… А что касается разных амеб и ящериц… Они, конечно, вполне могут жить на обнаруженных нами планетах… Но это уже простые домыслы.

– Могут жить, – эхом отозвалась Инна. – И все это около моей звезды!

– Угу, – подтвердил Антон. – Кстати, Петр Викторович, если здесь так щедро раздаются права называть то или иное небесное тело… Мой вклад в общее дело, как мне кажется, тоже заслуживает поощрения. Премии я не прошу. Знаю, что не положено. Как насчет какой-нибудь захудалой планетки? Могу я назвать ее, как мне нравится?

– Делакорновка? – хохотнул Зайчиков. – Или Амфетаминовка? А что, тоже вариант.

Антон вспыхнул:

– Ну уж нет! Ни Нирваной, ни Зайчиковым Раем я ее называть не стану. И своим именем – тем более. Так что насчет названия, Петр Викторович? Вы здесь представляете земную власть!

– Можешь назвать любую из понравившихся планет, – разрешил Зотов. – Только не употребляй бранных слов.

– Я же не Кияшов, – сказал Антон. – Уверен, он еще внесет лепту в местную астрономию и географию. Хорошо, что не он первый заметил звезду. А то летали бы мы сейчас вокруг какой-нибудь Хрено…

– Старший помощник Кияшов, чтобы ты знал, очень хорошо о тебе отзывается, – заметил капитан, – а то, что Евграф Кондратьевич невоздержан в выражениях, так это у него характер такой. Неизвестно, какой у тебя будет характер в его возрасте и с его жизненным опытом. Уяснил?

– Уяснил, – кивнул Антон и решил при случае разузнать, что именно у старшего помощника такого случилось в жизни, что так серьезно подпортило его характер. – Я полагал, это врожденное.

– Приобретенное, и хватит об этом. Ты, кажется, хотел назвать планету, так называй!

– Вторую планету, – уточнил Антон, – я хочу дать ей простое и звучное имя – Заповедник.

– Заповедник? – удивился Байрам Камаль. – Почему Заповедник?

– Хочется почему-то. – Антон растерянно улыбнулся. – Такое странное чувство, будто я всегда знал, что эта планета – Заповедник. К тому же, мне кажется, на примере этой планеты мы сможем увидеть, какой была Земля миллионы лет назад. Теплая и дружелюбная Земля до оледенения… Кстати, как вы намереваетесь исследовать планету?

– В обсуждении этого вопроса, я полагаю, должен принимать участие старший помощник Кияшов. – Капитан нажал кнопку стереокоммутатора и проговорил: – Евграф Кондратьевич, пройдите, пожалуйста, во внешнюю обсерваторию. Я повторяю, Евграф Кондратьевич, пройдите в обсерваторию…

– Согласно уставу космической службы, мы не имеем права высаживаться на землеподобные планеты без соответствующей подготовки, – заявил Зайчиков.

– Боитесь, что заразимся?! – добродушно рыкнул Кияшов.

– У нас достаточно препаратов, чтобы бороться с микроорганизмами любой природы, – ответил за коллегу Байрам Камаль. – Опасность в другом. Мы можем заразить обитателей планеты нашими микробами. А вот у них как раз нет никаких препаратов. Поэтому высадку может осуществлять только спецкоманда.

– А по мне – так плевать на инопланетных тварей, – осклабился старпом. – Может, на этих планетах иридий под ногами валяется! Кусками! В любом случае, если планеты так хороши, их будут колонизировать. И тогда все вокруг пропитается земными микробами. Раньше, позже… А так мы, по крайней мере, получим свои призовые…

– Или предстанете перед судом, – заявил Зайчиков. – И ваша корпорация вовек не расплатится за действия одного-единственного экипажа. Я понимаю, что вы хотите сказать: коммерческие звездолеты не подчиняются Уставу космической службы и космической разведки. Но поверьте, существует много других законов, нарушать которые я вам настоятельно не рекомендую…

– Проклятые шпики, – проворчал Кияшов, отойдя в самый дальний угол обсерватории, где его не могли слышать, – хотят нас кинуть и сами нажиться на нашем открытии… Ладно, еще посмотрим…

– Есть способы исследовать планету и без того, чтобы опускаться на ее поверхность, – наставительно сообщил Кияшову Зайчиков. – Мы все-таки живем в конце двадцать пятого века. Выйдем на орбиту, будем проводить разведку с помощью радиоэлектронных и оптических средств. Поверьте, это гораздо удобнее… А призовые… Нам уготован гораздо больший приз – слава первооткрывателей!

Кияшов сморщился и сплюнул на пол, что позволял себе лишь в состоянии крайнего возмущения. Правда, возмущен чем-либо он был большую часть земных суток, а потому коридоры «Семаргла» и капитанский мостик были уже порядком заплеваны.

– Славу возьмите себе. А мне дайте пару тысяч рублей. А еще лучше – двадцать тысяч. Когда стервятники от государственных и частных руднодобывающих компаний устремятся сюда и будут наваривать миллионные барыши, о моей славе никто и не вспомнит! А вот двадцать тысяч обеспечат мне безбедное существование до глубокой старости…

– Могу предложить американские доллары! – хмыкнул Зайчиков.

Это была старая избитая шутка.

– Ты еще скажи – тугрики! Доллары и прочие ничего не стоящие бумажки оставь себе, – рявкнул Кияшов. – Ясно?! Рубли мне или гривны. Юани, на худой конец! А другая валюта меня не интересует. Страны со слабой экономикой вообще не должны выпускать свою валюту.

– Возможно, команде «Семаргла» и будут положены какие-то призовые, – примирительно заметил Байрам. – Я незнаком с законодательством на данную тему. В какой валюте выдаются премиальные, я тоже не знаю.

– Уж точно не в американских долларах и немецких марках. Этого добра нам не нужно!

– Сейчас нам нужно совсем не то: необходимо определить, какую планету мы исследуем более детально, – заявил капитан Зотов. – Первую? Третью? Седьмую?

– Что тут определять? – подал голос Делакорнов. – Вторую. Зачем нам первая? Это раскаленный кусок камня. Вторая имеет отличный коэффициент. Она ближе всего к кораблю. И к звезде. На ней скорее всего обнаружится жизнь!

– Зачем нам жизнь? – подал голос Кияшов. – Нам бы редкие элементы найти…

– Выходим ко второй планете. К Заповеднику, – принял решение Зотов, разом прекращая заходившую на второй круг дискуссию о вечных ценностях и ценных металлах. – Исследуем ее и отправимся дальше. Планы срывать все равно нельзя. Нам платят не за исследования здешних систем. Пока мы на планетарных двигателях будем добираться до планеты, механики отладят генератор удержания. Это и тебя, кстати, касается, Делакорнов!

Антон помрачнел и покинул мостик, испытывая сильную неприязнь к капитану. Именно за такие выходки он и не любил Зотова. То едва ли не в рот заглядывает своему подчиненному, а затем, когда нужда в познаниях Антона отпала, возвращает его регулировать двигатель. Да еще указывает: знай, мол, Делакорнов, свое место! С другой стороны, должен же кто-то заниматься починкой корабля?! Но почему именно он?! Механиков на корабле и так хватает. А он наверняка нашел бы себе дело поинтереснее. Может, и в самом деле, отыскать способ подобраться к шкафчику доктора Химеля…

Генератор удержания, работающий на холостом ходу, низко гудел.

– И чего ему, заразе, нужно? – извечным жестом ничего не понимающего технаря постукивая по кожуху сложной машины, поинтересовался Яловега и неожиданно выкрикнул: – Чего тебе нужно, зараза?! – К остальным он обернулся с противной улыбкой на лице: – Ваши соображения, коллеги-бездельники?

– Контакты почистить надо, – предположил молодой механик Цибуля. – Окислились контакты, сопротивление возросло, идет задержка сигнала…

– Платина окислилась?! – возмутился Яловега. – Впрочем, хм, и платина когда-нибудь ржавеет… Особенно на нашей «счастливой» посудине. Что вы стоите, как беременные ежи?! – рыкнул он на пятерку механиков, сгрудившихся вокруг генератора. – Тесты запускайте, да о линейных измерениях не забывайте. Кто у нас самый лучший электрик? Ты, Пирогов? У тебя ведь кандидатская степень по радиотехнике? Вот ты и чисть контакты, раз в космофлот пошел. Небо его, понимаешь, позвало… А мы займемся другими важными делами. Например, послушаем Делакорнова. Расскажи-ка нам, Антон, что там тебе капитан наговорил?

– Хочет исследовать вторую планету. – Антон улыбнулся, как человек, которого греют счастливые воспоминания. – Мою планету…

– То есть как это так – твою? – отозвался развинчивающий кожух генератора удержания Пирогов.

– Это я ей название придумал. Заповедник. Хорошее имя для планеты. Теперь каждый, кто будет изучать ее историю, вспомнит и мое имя. Меня же в книги впишут, как автора названия.

– Радости-то, – фыркнул Яловега. – Если бы они тебе заплатили за это. Я бы, к примеру, за работу, которая не входит в мои должностные обязанности, непременно потребовал премию. Время – деньги. Так-то.

– Не догадался, – вздохнул Антон.

– Это потому, Делакорнов, что ты не от мира сего, – наставительно сообщил Петр Кондратенко, отрываясь от монитора, поочередно выдающего результаты тестов разных блоков генуда. – И что ты пошел в механики? Тебе бы в священники…