Черный Шаман
Тем сильнее было удивление Косинцева, когда в нескольких километрах западнее он заметил движущееся облачко пыли. Если это не сумасшедший слон или взбесившийся носорог, то машина. Хотя крупное дагонское зверье тоже предпочитает передвигаться по дорогам, а не по пересеченной местности.
Угораздило же бестолковых негров навезти сюда «родных» зверушек с Земли! Построим, дескать, Новую Либерию взамен старой, погрязшей в междоусобицах. И будет у нас вместо земного ложного подлинный дагонский рай, с угодными Богу тварями. И что теперь? Да та же сама вечная история, когда одно племя душит другое, а третье в это время с завидным рвением пинает обоих собратьев. Одного поддых, другого в пах.
Сержант без большого усердия осмотрел в бинокль окрестности. Везде было спокойно. Вадим вновь навел окуляры на подозрительное облачко, постоянно подкручивая резкость. Наконец в просвете между пальмами промелькнул белый блестящий бок, и тут же – весь корпус массивного джипа, укрепленного спереди куском рельса. Машина неслась на удивление резво. Неужели на таран идут?
– Стас! – гаркнул Вадим.
Федоров не отзывался, и сержант метнулся вниз, задевая ступеньки прикладом парализатора. Солдат, конечно, спал и ничего не слышал.
– Вставай! – тряхнул его за плечо Вадим. – Гости пожаловали.
– А?.. Игоря позови... Или Петьку...
Те дрыхли в оружейной комнатушке, и зычный храп был тому свидетельством.
– Вставая, муха цеце, а то прихлопну! – рассвирепел Вадим. – Они после ночного, пусть поваляются. А ты и так семь часов до дежурства массовал. Ну, живо! Прикроешь из окна, понял? И не высовывайся.
Стас нехотя поднялся и напялил ботинки.
– Ты чего психуешь, сержант? Танки там, что ли?
– Джип. Укрепленный.
– Да мало ли таких джипов! Здесь других машин не бывает.
– Предчувствие у меня, – сообщил Вадим. – Нехорошее, понял?
– Иди к хренам со своими предчувствиями, – пробурчал Федоров, но оружие подхватил и прошел за Вадимом в боевой каземат. Там находилась единственная бойница блокпоста, которая выходила на дорогу. Впрочем, бойницей это отверстие можно было назвать лишь с натяжкой – слишком велико.
Отдернув противомоскитную сетку, солдат выставил наружу ствол парализатора и встал одним коленом на мешок, принимая позицию для стрельбы.
– Фокусировку сделай поуже, а то меня зацепишь, – сказал Вадим, привел свой «Параллакс» в готовность к пакетной стрельбе и вышел к полосатому шесту шлагбаума.
Машина, нещадно пыля и подскакивая на колдобинах, вывернула из-за пальмовой поросли, въехала колесом на кочку в придорожной траве и со скрежетом тормознула перед самой преградой. Когда пыль немного рассеялась, в ней проявился силуэт мощного негра, босого, в шортах и потной майке. На затылок он напялил широкую шляпу грязно-белого цвета. Стало видно, что джип чертовски не нов и местами так сильно ободрался, что из-под краски показалась металлопластиковая подложка.
«Носорогов по саванне гоняли, что ли?» – подумал Вадим, поводя стволом парализатора от машины к негру и обратно. Человек, который приближался к нему, оружия явно не имел. Зато сжимал толстыми словно сосиски пальцами пачку каких-то документов в темно-синих корочках.
– Привет, командир, – радостно оскалился абориген. Его французский был так плох, что Вадим с трудом разбирал сказанное. – Пусти в город по делу.
– Что везешь?
– Сестра рожать собралась, друг. – Негр просиял еще сильнее. – Вот, помогаю довезти Зейлу в больницу. Неспокойно сейчас на дорогах, точно? Если что, помогу от бандитов отбиться.
– И чем отбиваться будешь? Оружие имеется?
– Нет, что ты, командир! Ломиком, кулаками...
– Машина чья? Документы есть?
– Так общая. Одна на всю деревню! А бумажки потеряли, друг.
– Ну-ну. Не иначе кто-нибудь задницу подтер. За рулем кто?
– Так муж ее. Ну, поднимай палку, недосуг нам. А то родит еще!
Он громко хохотнул, махнув рукой напарнику в кабине – мол, сейчас тронемся дальше, все в порядке. Вадим взял у него пачку сальных документов и открыл первый, кося одновременно и в бумаги, и на физиономию негра. Паспорта, конечно, были донельзя истерты, но на первый взгляд выглядели как настоящие.
– Где запись о регистрации брака?
– А зачем? – обиделся негр. – У нас в деревне просто. Зачем нам записи, если без них все понятно?
– Надо досмотреть салон, – сказал Вадим и вернул документы. – Эй, выходи! – крикнул он мрачноватому водителю.
Тот неохотно покинул свое место. Комплекцией второй дагонец не уступал родственнику, одет был так же легко, только на ногах красовались разношенные сандалии.
– Ну, смотри, только не тяни, – поскучнел негр и как-то нехорошо осклабился, отчего Вадим слегка напрягся и бросил взгляд в сторону блокпоста.
Ствол Федоровского парализатора гости, конечно, уже заметили, но боец в засаде, кажется, ничуть их не волновал. Знают, сволочи, что Устав ООН запрещает применять оружие без явной угрозы для жизни военнослужащего или охраняемого лица. Против беременных аборигенок тем более, тут выговором не отделаешься. А если попадешь в лапы к родственникам жертвы, никто и не подумает вызволять тебя – для «мира на планете» куда важнее сохранить лицо всей конторы. И тогда прощай, неудачник. Крокодилам скормят. А то и сами сожрут. По слухам, кое-где в глуши нет-нет, да происходили случаи каннибализма.
– Стойте тут, – приказал Вадим и обошел джип, чтобы проверить багажное отделение.
Там валялись пустые канистры, лысая как вареная луковица запаска и какое-то вонючее тряпье. Вадим поворошил его стволом – касаться руками было неприятно. Кто знает, какие микробы кишат в этой грязи? Не говоря о насекомых. Мин и пулеметов под тряпьем не обнаружилось. Косинцев бросил взгляд в салон и действительно увидел женскую фигуру, неподвижно замершую на заднем сиденье. Сержант захлопнул багажник, приблизился к боковой дверце и распахнул ее. В нос ударил затхлый дух немытой кожи и какой-то плесени. Да, внутри было еще хуже, чем снаружи – обивка во многих местах порвалась, явив стальные жилы автомобильных внутренностей.
Сзади лежала довольно молодая женщина, причем на удивление симпатичная, с голой грудью и ногами, подтянутыми к животу. Правда, Вадим не заметил, чтобы ее молочные железы готовились стать «фабриками» питательного напитка. Вздутый живот был прикрыт куском плотной ткани. Внезапно женщина застонала и проговорила что-то невнятное на своем диком наречии, и близко не похожем на французский. Кажется, она ругалась – черные глаза гневно блестели, а сквозь пухлые губы полетели брызги слюны.
– Эй, командир, хватит смотреть, пропускай скорее! – заволновался негр с документами. – Не видишь, Зейле совсем плохо?
Вадим поочередно заглянул под оба передних сиденья, затем покосился на обоих мужчин, взмахнув оружием.
– Придется поднять заднее, – сказал он.
– Какой ты недоверчивый, – запричитал негр и двинулся к Вадиму, размахивая руками. – Как же мы сестру вытаскивать будем? А если родит? Никакой гигиены! Кто примет роды?
– Давай-давай, – отступая к обочине, настаивал Вадим. – Меньше болтай, скорее освободишься.
Оба родственника подошли к джипу, один нагнулся, чтобы подхватить женщину на руки, а второй загородил сержанту обзор, собираясь помочь ему. Внезапно что-то холодно блеснуло под боком у первого негра. Едва слышный за причитаниями беременной щелчок предохранителя подействовал на Вадима, как рывок ошейника на собаку.
Сержант резко бросился в сторону, все еще не решаясь открыть пальбу – все-таки не был до конца уверен в том, что налетчики вооружены. Он как раз успел залечь за корпусом машины, когда запоздало грохнул пистолетный выстрел. Рядом с левым ботинком взметнулся фонтанчик пыли. В ответ Вадим почти прижал парализатор к дороге и полоснул коротким импульсом по тому месту, где должны были находиться ноги нападавших. Кто-то коротко взвизгнул, и тотчас из окна блокпоста угрожающе захрюкал «Параллакс» Федорова. Тормозной Стас наконец-то сообразил, что к чему.
Приняв львиную долю импульса, корпус машины противно задребезжал и заскрипел, окна брызнули мелкой стеклянной крошкой. Вадим буквально вжался в колесо. Попасть под выстрел парализатора – все равно, что ненадолго умереть в страшных мучениях. А с противоположной стороны в любой момент могла прилететь пуля от негров. Она, может, убьет и без мучений, зато навсегда. Скрючившись, сержант чуть не на коленях бросился в сторону блокпоста. Пока у Федорова не кончился заряд батареи, надо успеть спрятаться за стенами.
Ввалившись в тамбур, Вадим перевел дух и увидел Игоря и Петьку, которые волокли к бойнице инфразвуковой излучатель на станине. Кто бы мог подумать, что эта бандура, способная обратить в паническое бегство целое стадо слонов, когда-нибудь пригодится? А ребята молодцы, быстро реагируют. Вот только к тому времени, когда эта штука разогреется, их здесь могут закидать гранатами. Да и собственная защита миротворцев могла не удержать мощный инфразвуковой удар.
– Не успеем. Бросайте ее на хрен! – рявкнул Вадим. – Игорь, быстро наверх, посмотри вокруг! Петька, махом за «кочергой»!
– Так серьезно? – опешил солдат.
Ответить Вадим не успел: стены блокпоста вздрогнули, с потолка посыпалась сухая глина и осколки бетона. Повторять приказ не пришлось. Петр метнулся в оружейную и спустя несколько секунд уже тащил на плече «кочергу» – легкий автоматический гранатомет. Оружие и впрямь напоминало старинный инструмент для ворошения углей. Только вместо рукоятки конец «кочерги» украшал набалдашник электромагнитного ускорителя да сбоку торчал кривой рубчатый магазин.
– Наверх! Вали все, что шевелится.
Вадим откинул крышку массивного ящика, в котором находилась аппаратура для связи с базой. Щелкнув кнопкой включения, он срывающимся пальцем набрал на клавиатуре спутникового телефона номер базы и кинулся на крышу. Вдруг ребятам потребуется срочная помощь? Черный провод зазмеился за спиной. Проклятые ООНовцы поскупились на качественный аппарат и подсунули какое-то лежалое старье с местных складов.
Когда он выскочил наверх, под ногами дрогнуло, и сквозь люк в небо вырвался столб пыли. По ноге что-то чиркнуло, но боли Вадим не почувствовал.
И сразу стало тише. Замолчал «Параллакс» Стаса, который все это время крестил парализующими импульсами окрестные заросли, перемежая стрельбу яростным матом. Батареи четыре посадил, никак не меньше. «Какого хрена он это делал? – внезапно подумал Вадим. – Сколько там этих черных? Полк?»
– Пост восемнадцать вызывает базу, – заревел сержант в трубку, не в силах дождаться ответа. Наконец что-то в аппарате натужно щелкнуло, и сквозь помехи прорвался сонный голос офицера связи.
– Что у вас, восемнадцатый?
– Нападение на блокпост! Срочно требую подкрепления! Есть раненые!
Как ни была необычна ситуация нападения на блокпост, к ней были готовы уже несколько месяцев. Постоянная готовность к неожиданностям – в звездном десанте главное. План действий под названием «Самум» предусматривал довольно серьезные мероприятия. И булькающее клокотание парализаторов как нельзя лучше избавляло Вадима от подозрений начальства в том, что он сошел с ума.
– Высылаем вертушку! – обнадежил дежурный.
Вадим сбросил трубку в люк и повернулся к товарищам. Он увидел нелепо согнувшегося Игоря со стиснутым в руках «Параллаксом». Над товарищем склонился Петр. Лицо лежащего странным узором покрывали кровавые потеки.
– Что с ним? – хрипло выдохнул Вадим. Петр поднял окаменевшее лицо, и гранатомет вывалился из его руки, гулко брякнув о бетонное перекрытие.
– Вроде не дышит...
На груди и шее Игоря крови было намного больше – не то осколок, не то разрывная пуля вошла под ключицу, и теперь из-под кожи торчали обломки кости. Вадим отвел глаза. Видеть разорванную плоть того, с кем еще утром пил кофе и хрустел галетами, было невыносимо. Он с усилием переключил внимание на окружающее.
Где-то уже слышались голоса птиц, такие чужие и мирные после шквала выстрелов.
– Кого-нибудь еще кроме этих видел? – спросил Вадим.
– Вроде да... За поворотом дороги что-то двигалось. Видел сквозь кусты. Похоже на еще одну машину. Ну я всадил гранату, да не попал, а потом...
– Ясно. Давай вниз, проверь, что с джипом. И со Стасом...
Он перезарядил гранатомет, подобрал бинокль и приник к «брустверу», вжимаясь грудью в мешки. Больше всего он жалел об отсутствии приличных средств наблюдения. Придется высовывать голову. Если среди негров есть снайпер, то попасть в лобешник белому солдату для него не составит труда. Никакая каска не спасет. Однако Вадим рассчитывал, что оружия с оптикой у аборигенов не найдется. Не такие уж и богатые эти мятежные племена, все больше дедовским оружием пробавляются.
К сожалению, как уде выяснилось, гранатометы у их дедов имелись.
Косинцев осматривал местность больше минуты, когда метрах в трехстах восточнее что-то блеснуло. Вадим нырнул за мешки. Защитный вал перед ним взметнулся, от близкого разрыва заложило уши, яростная песчаная буря на минуту заслонила местное солнце.
– С-суки, – прорычал сержант. – Вот же суки...
Глаза нестерпимо болели, их словно резали тысячи песчинок, отчего все вокруг расплывалось маревом. Он нащупал «кочергу», выставил ствол над мешками и почти наугад навел туда, где заметил вспышку. С досадой подумав, что вместо этого доисторического барахла сейчас очень пригодился бы многоцелевой «ярыгин» или хотя бы десантный «бор», Вадим потянул спусковой крючок. Полыхнуло короткое пламя, и спустя секунду саванна вспухла разрывом. Обломки пальмы взмыли в небо, распускаясь в белесой синеве причудливым цветком.
Тотчас два взрыва один за другим потрясли блокпост. Похоже, внутрь забросили гранаты. Плита под Вадимом поехала вбок и вниз, он попытался вцепиться в разлом пальцами, но тут сверху на него повалились остатки мешков, а ствол гранатомета предательски ударил по макушке.
Увлекаемый массой песка и обломков крыши, Вадим обрушился с высоты двух метров, и наступила тьма.
ГЛАВА 2
Очнулся он в удивительно спокойном и тихом месте, и в первый момент даже не понял, почему не слышит взрывов и визга пуль. На белой стене напротив него висел поблекший календарь с полуобнаженной девицей, а под ним стоял старенький визор «Горизонт». Вадим понял, что находится в госпитале миссии ООН. И точно, за пределами помещения слышались английские и французские слова, доносились звуки радио и другие шумы.
В небольшой палате он был один.
В коридоре раздались шаги, и в дверь просунулось загорелое до красноты лицо Михайлова, майора медицинской службы. Это был единственный российский офицер, работавший в международном госпитале.
– Здравствуйте, – проталкивая звуки через глотку, выдавил Вадим.
– А, очнулся наш соколик, – обрадовался военврач. Он почему-то считал необходимым разговаривать, будто доктор из старых русских фильмов, и «соколики» с «батеньками» лились из него бесконечным потоком. – Ну, как мы себя чувствуем? Что болит?
Михайлов, на плечи которого был накинут идеально белый халат, приблизился к койке Вадима и присел на край. Сержант прислушался к своим ощущениям.
– Да вроде ничего... Что с ребятами?
Майор заметно помрачнел и отвернулся.
– Очень тяжелые ранения, опасаемся за их жизни. Все до сих пор без сознания... Ты один легко отделался, да и то потому, что тебя мешками засыпало. Что ж вы, долбодятлы, силовуху броников не включали?
– Жарко, – пробормотал Вадим. – Прямо-таки невыносимо.
– Жар-то костей не ломит, батенька. Эх, да чего теперь... Думаю, нападавшие прикончили бы тебя, если бы не торопились сбежать. С вертолета видели джип, который удалялся от поста, но стрелять по нему, конечно, не стали – окраины города все-таки. Ошибаться нам нельзя, особенно сейчас...
– Ясно...
Ничего больше Вадим сказать не смог, да и это короткое слово далось ему с таким трудом, будто челюсти свела судорога. Так оно, кажется, и было – мир плыл и волновался перед ним, словно отраженный в ведре с колодезной водой. Показалось, что тело изуродовано ранами и убито усталостью.
Он скрипнул зубами и очнулся, наткнувшись взглядом на скрючившуюся фигуру военврача. Тот потер глаза пальцами и нажал кнопку вызова медсестры.
– Я давно уже?.. – спросил Вадим.
– Пятый день, как привезли. Тебе повезло – все кости остались целы, даже серьезных ран не нашли. Так, царапины. Небольшое сотрясение мозга, и только. Промыли тебе глаза, вычистили отовсюду песок. Ты уж извини, мы тебя эти дни на транквилизаторах держали, чтобы стресс снять. Ты бы раньше в сознание пришел. В общем, не хотели лишний раз травмировать.
Дверь снова скрипнула, и возникла старшая медсестра Наташа с пластиковым подносом. На нем стояли стакан чая и блюдце с горкой сахарных плюшек.
– Для нашего героя все самое горячее и свежее.
Наташе недавно исполнилось тридцать. На Земле ее ждал муж, крепко ушибленный идеей повышения рождаемости, и пятеро детей. Скорее всего, она скрывалась на Новой Либерии от очередной беременности. Впрочем, скромницей Наташа не слыла, просто была помешана на безопасном сексе. На стопроцентно безопасном. За глаза ее звали Натка Три Резинки. В группировке о ней ходили легенды.
– Ну уж и герой... – невольно улыбнулся Вадим. – Завалило песком, как муравья.
– Ладно, ты подкрепись, полезно, – строго заметил Михайлов. – Скоро выпишем, а пока спи, ешь, смотри визор и газеты читай. Вот, есть всего лишь двухмесячной давности «Московский Джедай». Или тебе местную прессу притащить? Только она вся на французском.
– А посетителей можно? Или мне к ребятам...
– Не до тебя сейчас, соколик, – помрачнел майор. – Племена таха с оружием прорвались на окраины. Дежурства постоянные... Так что не обижайся, если никто тебя не навестит. Все-таки госпиталь далековато от расположения русских военных, считай, через весь город ехать. А в нем очень неспокойно. И ребят своих тебе видеть ни к чему, они все забинтованы с ног до головы, как мумии.
* * *Выписывать Вадима не спешили. Доктору что-то не понравилось в зрачках сержанта – по его словам, последствия сотрясения еще давали себя знать. Косинцев готов был спятить от тоски, когда в его палату подселили еще одного страдальца. Это был вертлявый субъект неопределённого возраста, национальности и рода занятий. Не кадровый военный точно. Звали его Алекс, по-русски он разговаривал свободно, лишь с каким-то пришепетывающим акцентом. В больничку Алекс загремел со «сложной формой биологического ожога». Проще говоря, умудрился влезть в ядовитые кустарники. Вследствие этого рожа у него напоминала комок заплесневелого теста с тремя ямками. Две узенькие – для глаз, одна пошире – рот. От носа виднелся только облезлый кончик. Руки походили на пару батонов колбасы – их сплошь покрывала розоватая противоожоговая масса в тугой пленке. Тело и ноги практически не пострадали, защитил плотный комбинезон и крепкие ботинки.
Алекс оказался общительным парнем. Даже чересчур. Все время, которое не проводил в камере регенерации, он болтал. С азартом и о чем попало. О политике и музыке, о девушках и рыбалке, о карточных играх и катании на лыжах. Об оружии, клонированных динозаврах, андроидах и сексе андроидов с динозаврами и оружием. Причем перескакивал с одной темы на другую легко, будто блоха – с собаки на собаку. Слушать его было интересно, однако дольше двух часов подряд утомительно. К счастью, днем процедуры по приведению Алекса в человеческий вид повторялись часто, а вечером Вадим успевал заснуть под негромкий говор товарища по несчастью.
О причинах, по которым его занесло в ядовитые заросли, Алекс стойко молчал, но однажды разговорился-таки. Вадим подозревал, что ему в тот день просто вкатили чрезмерную дозу обезболивающего.
Оказывается, Алекс участвовал в экспедиции, искавшей в джунглях инопланетный космический корабль. Слухи о том, что еще во время первой волны колонизации в окрестностях нынешней Малелы упал то ли метеорит, то ли чужой звездолет, ходили давно. Правда, фактов, свидетельствующих о правдивости рассказов, не было, а очевидцы, если и имелись, давно умерли. Да и вообще, переться в джунгли, наполненные хищниками, змеями и одичавшими негритянскими племенами, желающих не находилось. Но в последний год то там, то сям начали всплывать странные вещицы, изготовленные точно не человеческими руками. Исчезали они так же быстро и таинственно, как появлялись. Скорей всего, контрабандным путем утекали за пределы Новой Либерии.
Экспедицию, в которой участвовал Алекс, организовал какой-то частный фонд с Земли. Состояла она наполовину из ученых, наполовину из наемников. Плюс двое проводников, один из племени таха, другой из племени киафу. Вообще-то таха и киафу смертельно враждовали, но ради обещанных золотых кордоб проводники были готовы забыть о вражде и любить друг друга как единоутробные братья.
Больше месяца группа бродила по джунглям, не находя даже малейших следов звездолета, зато добывая множество приключений на задницу. Проводники начали помаленьку ссориться. Наемники укоряли ученых в неприспособленности к странствиям, те наемников – в полной бесполезности и адской прожорливости. Все вместе проклинали климат, вонючую воду и насекомых. Начальник экспедиции, видя, что дело идет к бунту, приказал поворачивать домой.
Тут-то они и наткнулись на искомое. По чистой случайности – буквально уперлись носом в искореженные, покрытые чешуйками лилового нагара металлические конструкции. Растительность так плотно затянула инопланетный корабль, что можно было пройти в десяти метрах от него и ни черта не увидеть. Да и так, вплотную, форма и даже точные размеры звездолета оставались загадкой. Было лишь ясно, что он огромен и частично погружен в почву.
Исследователи воспряли духом, наемники вновь заговорили о яхтах и женщинах, которых купят на заработанные денежки. И только проводники выказали единодушную суеверность. Из их трусливого лепета можно было понять, что кто-то ужасный обязательно накажет всех, прикоснувшихся к «небесному железу». Разумеется, эту чушь никто слушать не стал, а чтобы негры не сбежали, их пристегнули наручниками к какой-то тяжелой инопланетной болванке.
То, что предупреждение проводников – чистая правда, выяснилось уже к вечеру. В сумерках от корпуса звездолета вдруг отделились не то механизмы, не то организмы – будто кишечнополостные отпочковались. Отделились и стремительно двинулись к людям. Были они, пожалуй, человекообразными – это единственное, что успел рассмотреть Алекс. Первыми жертвами порождений корабля стали проводники. Они в мгновение ока были разорваны на клочки. Затем пришел черед наемников, которые отважно открыли по монстрам огонь. Инопланетных созданий не брали ни пули, ни высокотемпературные плевки запрещенных на Новой Либерии плазмоганов. Дальнейшее осталось для Алекса тайной. Он так припустил сквозь джунгли, что ветер в ушах засвистел. Хотя, возможно, это были выстрелы чужанского оружия, посланные ему вслед.
Он бежал всю ночь и остановился, только влетев в непроницаемое переплетение скользких ветвей и листьев. Это и оказались ядовитые кустарники. С трудом, преодолевая дикую боль, Алекс выбрался из едкой западни и потерял сознание. Очнулся в лодке. Его подобрали таха из племени Потрясающего Пальмы, когда он полз по берегу Касангеши, завывая, будто рожающая самка гиппопотама. Потом Алекса много раз передавали с рук на руки, шумно торгуясь. Кажется, собирались за него выручить приличные деньги у белых обезьян из Малелы. Так оно, в общем, и получилось – в миссии ООН последним владельцам бедолаги отсыпали десятка два полновесных кордоб.
Больше ни один участник экспедиции из джунглей не вышел. Сам Алекс, подлечившись, собирался улететь с Новой Либерии куда подальше. Аванса ему должно было хватить на пару-тройку лет безбедной жизни, а вот показываться на глаза представителям Фонда, организовавшего экспедицию, он не собирался. Боялся, что снова отправят на поиски проклятого звездолета. Уже в роли проводника. То есть на верную смерть.
Когда Вадим на другой день попытался расспросить Алекса об экспедиции еще раз, тот взглянул на него, как на умалишенного.
– Но ты же сам вчера говорил, что влез в ядовитые кусты, спасаясь от инопланетных охранников, – напирал Косинцев.
– Обалдеть! Это я такое сказал?
– Ну да.
– Не бери в голову. Я вчера Натку Три Резинки в процедурной поимел. Хорошо так, с чувством. Она на радостях мне два укола морфина вместо одного засандалила, вот я и нес всякий бред.
– А где же ты тогда обжег лицо и руки?
– Где-где... Жил я с одной местной девочкой-киафу. Долго. Ну, она и решила, что можно о свадьбе поговорить. Я, естественно, сразу с ней распрощался. А она злопамятная оказалась! Купила у какого-то местного колдуна банку с соком ядовитой лианы и выплеснула на меня. Так-то, брат. Мой тебе совет, не путайся с местными сучками. Дикие твари...
* * *Когда Вадиму через полторы недели позволили наконец-то покинуть госпиталь, он бросился прочь едва не бегом – жутко хотелось повидаться с друзьями и даже командирами. Древние записи американских программ и лежалые фильмы успели так надоесть, что вызывали тошноту. Болтовня Алекса приелась. И даже Ната Три Резинки, которая водила его в процедурную не только с медицинскими целями, порядком прискучила. Бесконечные рассказы медсестры о пятерых детях утомляли сильнее дагонской жары.