Когда сбываются мечты

Глава 1

Новый день только начал пробиваться через замерзшее окно, а Валентина уже открыла глаза. Бледный еще мутный диск, появившийся над темной полоской леса за рекой, медленно скользил вверх. Холодное светило робко и осторожно ощупывало своими лучами мерзлую землю. Валентина невольно передернула плечами и снова закрыла глаза. Она привыкла просыпаться с восходом солнца и независимо от времени года практически с точностью до минуты могла сказать, который сейчас час. Вот и теперь, едва взглянув на просыпающееся солнце, она поняла, что времени восемь часов тридцать минут. Зная, что уже больше не уснет, Валентина все же полежала минут десять с закрытыми глазами. Лежала просто так, ни о чем не думая.

В кухне зашевелилась кошка. Она громко зевнула, спрыгнула с подоконника и, мяукая, резво побежала к Валентине. Валентина всегда удивлялась, как Мурка понимает, что она проснулась? Стоит только Валентине открыть глаза, даже если она не двигается и не производит никаких звуков, кошка тут же вскакивает и бежит к ней. Мурка запрыгнула на кровать и начала тереться о бок хозяйки.

«Отстань! Дай поваляться. Успеешь еще поесть, потерпи!» Но кошка не собиралась мириться с Валентиниными капризами. Проснулась – корми животное, нечего просто так в постели валяться. В подтверждение серьезности своих намерений Мурка начала нападать на Валентину. Выгнув спину, она прыгнула хозяйке на грудь.

«Вот засранка! Ну, что с тобой поделаешь? Встаю». Поняв, что одержала победу, Мурка успокоилась, спрыгнула на пол и приступила к утренним процедурам: она с энтузиазмом начала вылизывать свою и без того шелковую шерстку.

Кошка появилась у Валентины год назад. Женщина шутила, что это был ее «новогодний подарок» от Деда Мороза. Тридцать первого декабря около полуночи Валентина услышала истошное мяуканье у себя под окном. Она, наспех накинув куртку, выбежала во двор. Худая грязная кошка сидела под фонарем и громко кричала, обращаясь прямо к Валентине. Это была настоящая мольба о помощи. Кошка как бы говорила ей: «Не видишь, умираю. Помоги!»

«Откуда ты тут взялась?», – удивилась Валентина и, быстро схватив животину, занесла ее в дом. С тех пор Мурка стала жить у Валентины. Она не любила улицу. Когда хозяйка открывала дверь и приглашала ее выйти погулять, Мурка демонстративно отворачивалась и, подняв хвост, отходила от двери. Даже летом она предпочитала лежать на подоконнике и смотреть в окно. Настрадавшись, Мурка боялась потерять Валентину. За прошедший год кошка из облезлого непонятного существа превратилась в настоящую красавицу: гладкую, грациозную с лоснящейся шерстью.

Не спеша одевшись, Валентина вышла на кухню, включила чайник и посмотрела на часы. Так и есть: восемь часов пятьдесят минут.

Когда Валя была маленькой и просила маму завести будильник, чтобы не проспать, мама, улыбаясь, отвечала:

«Ну, что ты? Зачем будильник? Скажи мне, во сколько нужно встать, я тебя разбужу»

«А вдруг проспишь?»

«Глупенькая. У меня свой будильник работает. Вот тут», – и мама рукой дотрагивалась до груди, – «Захочешь – не проспишь. Не бойся».

И, действительно, мама будила свою Валечку тютелька в тютельку, как та и просила. Ни разу не проспала.

«Мам, как это у тебя получается?», – часто спрашивала Валентина.

«Поживешь с мое, и у тебя получится»

«Это почему?»

«Потому что жизнь заставит»

«А, может, не заставит?», – смеялась Валентина.

«Ну, дай Бог», – вздыхала мама и грустно улыбалась.

Тем временем чайник звонко засвистел. Мурка с нетерпением начала тереться о ногу хозяйки.

«Да все уже, сейчас завтракать будем».

Валентина открыла холодильник, окинула взглядом полупустые полки, затем она достала кастрюльку с гречкой и последнюю сосиску для Мурки. Разделив кашу на две равные части, Валя искрошила сосиску в кошкину миску. Сама съела гречку в прихлебку со сладким чаем. Наблюдая за тем, как Мурка с жадностью вылизывает остатки еды, Валентина сказала:

«Придется сегодня в магазин идти. Совсем у тебя ничего не осталось. Не хочется, конечно, морозно, но ты ведь не будешь на хлебе с водой сидеть?»

Мурка недовольно мяукнула, дернула хвостом и гордо удалилась с кухни.

«Я так и подумала», – крикнула ей вслед Валентина, – «Что ж, тогда надо бабе Зине позвонить и Натолию».

Валя взяла с полочки телефон, открыла ящик серванта и достала оттуда записную книжку. Она так и не научилась сохранять нужные номера в телефоне, все записывала в старенькую книжечку, которой было не менее тридцати лет. Папин подарок! Женщина бережно хранила ее и поэтому держала в целлофановом пакетике под всеми бумагами (чтобы внуки случайно не порвали). Надев очки, она медленно стала переворачивать пожелтевшие странички. Валентина прекрасно знала, в каком месте записан телефон бабы Зины, но ей нравился сам процесс перелистывания старых страниц. Она как будто осторожно, совсем слегка касалась прошлого, и это заставляло ее сердце стучать чуть быстрее.

Вот и сегодня она с любовью погладила потрепанную корочку, вздохнув, стряхнула невидимую пыль и начала переворачивать листочки. Как же поменялся ее почерк! Из быстрого, нетерпеливого и уверенного он превратился в какую-то непонятную каракатицу. Если раньше одинаковые по размеру буквы цеплялись друг за друга как петельки при ровной вязке, то теперь совершенно разные по высоте буквы, развалившиеся в разные стороны, представляли собой совершенно печальное зрелище. Еще раз вздохнув, Валентина нашла нужные цифры.

«Баба Зин, здравствуй! Это Валя. Как живешь? Как здоровье? Я в магазин собралась, что купить?»

«Да, куда ж тебя в такой-то мороз понесло?», – удивилась бабулька, – «В новостях сказали, к концу недели потеплеет, вот и пойдешь».

«До конца недели еще дожить надо, да и у кошки все закончилось».

«Вона чего удумала. Так это ты из-за кошки в такой мороз за пять километров пошкандыбаешь?», – возмутилась баба Зина.

«Не ворчи. Она со мной картошку с солеными огурцами есть не станет. Говори, чего купить?»

«Ничего не надо, до следующего раза доживу, не помру. Я и картоху с солеными огурцами могу есть. Не твоя кошка, перебьюсь», – недовольно ответила старушка.

«Баба Зин, не упрямься, говори что нужно. Не скажешь – на свое усмотрение все равно куплю. Молоко, хлеб, сосиски, творог…Ты же знаешь, я с саночками. В руках ничего не потащу. Мне какая разница, что везти».

«Сосисок не покупай. Ирка в субботу приедет. Чего-нибудь привезет. На нашу пенсию не особо разживешься! Если колбасы с сосисками каждый день есть будешь, через две недели зубы на полку положишь! Сама заешь. У тебя-то летние еще остались ? Не все вытаскала со своими спиногрызами?»

«Осталось чуть-чуть», – грустно ответила Валентина.

«В том-то и дело, что чуть-чуть. Ты летом снох своих в лес гони. Пусть сами землянику собирают, а потом на базаре продают. Вот, глядишь, и заработают на все, что нужно. А то чуть что, так к тебе с протянутой рукой. А помочь если надо – не дозовешься! Одна со своим огородом управляешься», – возмущалась бабулька.

«Ладно, баба Зин, не будем о грустном»

«Добрая ты, Валька. Всех тебе жалко. Сейчас, небось, Натохе звонить будешь. Чего замолчала? Будешь?»

«Буду», – тихо, но твердо ответила Валентина.

«Ну, давай, звони этому алкашу. Заждался, наверное»

«Что-то ты разошлась сегодня, баба Зина. Утро еще, а нам уже всем от тебя досталось. Не с той ноги встала что ли? Так, поди, полежи еще немножко, успокойся», – и, немного помолчав, добавила, – «Знаешь же, что у Натолия ноги еле ходят, он до магазина ни в жизнь не доберется. Он даже летом, когда в Петушках вагончик открывается, до него-то докостылять не может. А ты хочешь, чтобы он до поселка доплелся да еще зимой. Сашка, сын-то, в городе, говорят, совсем спился. Что ж Натолию теперь помереть что ли? Ладно, баба Зин, разболтались с тобой. Времени уже полно. Побегу, а то и до обеда не успею».

Валентина повесила трубку. Она прекрасно знала бабу Зину. Бабулька только строит из себя строгую и суровую женщину, а на самом деле она очень добрый и хороший человек. Именно баба Зина подкармливает Натолия и два раза в неделю носит ему горячий суп. А в прошлом году, когда у Ленки умер муж, и у нее дрова закончились, именно баба Зина поделилась с ней своими запасами. Когда же весной Ленка хотела ей вернуть долг, баба Зина отказалась. Сказала: «Забудь. Дожили до тепла и, слава Богу! Не сладко одной-то, поди, с ребенком. Если мне в следующем году дров не хватит – ты со мной поделишься».

Вот такая она баба Зина. А на язык до того остра! Такую язву еще поискать нужно! Не зря от нее дочь сразу после школы в город сбежала. Но справедливости ради нужно сказать, что Ирка хорошо в городе устроилась: замуж удачно вышла, работу престижную нашла, да и мать не бросила. Раз в две-три недели обязательно приезжает, привозит бабе Зине продукты. На газ хотела денег ей дать, да баба Зина отказалась: «Прожила всю жизнь с печкой с печкой и помру! Захочешь – потом сама себе проведешь» Трудно со стариками. Ирка с матерью спорить не стала. Было бы предложено…

Валентина набрала номер Натолия.

«Дядя Натош, здрасти. Валя. В магазин собралась. Что купить?»

«Не боишься по морозу-то? На горе, наверное, ветер свищет, ужас какой!»

«В первый раз что ли? Говори, чего нужно?»

«Как всегда. Хлеба, сигарет, макароны, крупы недорогой и консервов самых дешевых»

«Хорошо. Жди».

«Валь, погоди», – старичок замялся, – «Ты, это…»

«Четверочку, что ль еще, дядя Натош? Чего мнешься?»

«Ну, ты, Валентина, человек! Золотой ты человек! Был бы помоложе – женился бы!»,– весело защебетал дед.

«Нет, уж, хватит. Знаем, плавали. Меня теперь никакими коврижками замуж не заманишь! Господи, расшутилась я с тобой не к добру! Дай, Бог, Царствия небесного Семену моему! Побегу. Жди».

«Жду с нетерпением!»

«Да, хватит, говорю, успокойся!»

Валентина подошла к окну и, взглянув на термометр, покачала головой. Ртутный столбик опустился до цифры «20». На горе с ветром эти двадцать как все сорок покажутся! Валя на свитер надела жилетку из козьего пуха, на голову повязала теплый платок, на ноги нацепила дутики и шерстяные носки. Получившийся образ завершил синий пуховик с капюшоном.

«Ну, вот, хоть на Северный полюс!», – весело сказала Валентина и, обращаясь к Мурке добавила,– «Жди, скоро вернусь. Вкусненького принесу. Тебе чего: сосисок или колбаски?»

Кошка мяукнула.

«Поняла. Можно и того и другого».

На улице было, действительно, холодно. Достаточно сильный ветер поднимал неприятную поземку, которая перемела все тропинки. Да, дорога будет не из приятных… Ну, что ж, где наша не пропадала! Поправив платок, Валентина взяла санки, положила в них сумку и потопала на дорогу.

Едва она выбралась с тропинки на проезжую часть, как мимо нее на огромной скорости пронесся белый джип. Это был ее сосед – профессор из города. Он даже не поприветствовал Валентину. Профессор купил дом рядом с ней семь лет назад. Раньше там жила Валина подруга Ленка с мужем. После смерти мужа Ленка переехала в город к дочери, а дом продала «хорошим людям».

Валентина сначала пыталась установить отношения с профессором, но тот демонстративно не шел на контакт. Он и его жена всем своим видом показывали, что Валя им не ровня. Профессора звали Роберт Мстиславович, а его жену Светлана Марковна. На вид Роберту было лет шестьдесят пять – шестьдесят семь (Валин ровесник), а жене его лет тридцать.

Часто к ним приезжала облезлая девица лет двадцати трех: то ли дочь Роберта, то ли сестра Светлааны. Без стакана и не разберешься! Она и профессора и его жену называла только по именам. Девицу звали Олеся. Худющая, длинноногая, вечно всем недовольная (то комаров много, то солнца мало, одни капризы!), Олеся любила расхаживать по участку полуголой: либо в одной рубашке без штанов, либо в шортах без рубашки. Вспомнив про Олесю, женщина невольно покачала головой.

На конце деревни Валя оглянулась и окинула взглядом свою деревеньку. Эта привычка осталась у нее с детства. Раньше мама всегда провожала взглядом свою дочку, и махала ей рукой до тех пор, пока Валя не скрывалась за поворотом. Мамы давно не было в живых, а привычка осталась. Деревенька была совсем крошечной: пятнадцать домов, вытянувшихся в один ряд на высоком берегу речки. Зимой из пятнадцати жилых оставалось всего восемь, причем «местных», «коренных» было всего пять: ее, бабы Зины, Натолия, Ленки с ребенком и Петровых. В оставшихся трех жили приезжие, купившие дома в их деревне не так давно: москвичка Тоня, решившая на пенсии перебраться поближе к природе, Василий – мутный, чудной старичок, бывший летчик и необщительный мужчина средних лет Леонид. Вот и все жители. Скукота, да и только. Летом же, когда в оставленные на зиму дома приезжали дачники, деревня оживала. Шум, веселые крики детей, запах шашлыков и клубники. Как Валентина любила это время!

Валя посмотрела на заснеженные покосившиеся домики местных жителей, мельком взглянула на двухэтажный особняк профессора, поправила платок и пошагала вперед. За поворотом дорога выходила на открытое пространство и километра полтора шла по достаточно высокой и крутой горе. Летом с нее открывался необыкновенно красивый вид на речку, заливные поля и соседние деревеньки. Зимой же эта гора превращалась в продуваемое всеми ветрами довольно опасное место. Ледяной ветер просто сбивал с ног всех прохожих. Он обрушивался на них с каким-то неистовым ревом, и из-за этого совершенно не было слышно звук подъезжающих машин. А колючий мелкий снег, который поднимал ветер, забивался не только за воротник, но и слепил глаза.

Валя по опыту знала, что этот участок нужно пройти как можно быстрее, и прибавила шагу. Она вспомнила, как в детстве ходила в школу. Чтобы не опоздать к первому уроку, из дома приходилось выходить в начале седьмого. Как-то раз (Валя тогда училась во втором классе) она заблудилась на этой дороге и чуть не замерзла. Тогда завывания ветра она приняла за волчий вой, и, испугавшись, свернула с переметенной дороги на гору. Она даже не заметила, как скатилась вниз и очутилась в огромном сугробе. Кричи не кричи – никто не услышит и не поможет. Куда идти было не понятно: кругом темнота и снега по пояс! А еще ранец за плечами и сумка со второй обувью. Быстро выбившись из сил, Валя решила дождаться рассвета, а чтобы не замерзнуть пыталась прыгать и двигаться из последних сил. Через два часа, когда рассвело, девочка поняла, что находится достаточно далеко от дома в овраге у речки. Как она смогла выбраться оттуда, Валентина до сих пор не понимает. А самое главное, не бросила ни рюкзак, ни мешок с ботинками. Когда она вошла в дом и показала маме белые по локоть руки, мама только охнула. Она быстро выбежала на улицу, схватила снега и начала растирать отмороженные ручонки. Валя помнит, как мамины слезы капали ей на руки, а она их даже не чувствовала. После этого события девочка месяц просидела дома. Родители боялись отпускать ее в школу.

Преодолев опасный участок, Валя вышла к Петушкам – соседней деревне, гораздо больше Шатров – деревни, в которой она жила. В советское время в Петушках были контора, клуб, детский сад, библиотека, а кроме того хороший двухэтажный магазин, в котором торговали не только продуктами, но и промтоварами. Петушки считались главным поселением колхоза «им. Ильича». Но в 90-ые колхоз приказал долго жить, а с ним и сад, и клуб и далее все по списку. В начале нулевых вместо магазина поставили вагончик, который за неимением условий, естественно, работал только летом. Все остальное время местные жители вынуждены были ходить за продуктами в поселок на железнодорожной станции, который тоже переживал не лучшие времена. Когда-то большая часть его жителей работала на местном заводе, который выпускал спирт и торговал им по всей стране. Но это показалось кому-то то ли невыгодным, то ли кто-то попросту избавился от конкурентов, и завод тоже приказал долго жить. В поселке остались школа, почта и несколько магазинов. Большая часть молодежи из-за отсутствия работы перебралась в город.

Около разрушенного здания бывшего магазина Валя остановилась передохнуть.

«Здорово, Валентина», – услышала она хриплый мужской голос сзади себя, – «В магазин, что ль, санки-то навострила?»

«Здорово дядя Мить. Да, в магазин»

«Уж больно погоду-то выбрала не летную. Или приспичило сильно?»

«Да я мороза не боюсь. Меня им не испугаешь».

«И то верно», – ответил старичок.

«А сам-то куда потопал?»

«Да я так, гуляю. Тошно дома-то целыми днями сидеть. Вот жизнь настала, и выйти некуда. Ни тебе клуба, ни магазина. Сиди и жди, когда смерть придет. Много чего мы в своей жизни повидали, но такого еще не было. Конец второго десятка двадцать первого века! Я, когда маленький был, думал, что мы в это время на Луне жить будем! А что на самом деле? Хуже, чем после войны. Пенсия – копейки. Работы у молодежи нет. Мы с бабкой кроме картошки с огурцами да капусты ничего не едим. Почти всю пенсию Гришке и Людкой отдаем. У них ИПОТЕКА!, мать ее. Хочешь, не хочешь, а помогать надо, иначе они с малыми детьми по миру пойдут. Эх, жизнь!», – дед махнул рукой и заплакал.

«Ладно, дядя Мить, чего уж там. Не ты один, все так живут. У меня и у Лешки и у Петьки ипотеки. У Лешки вообще трое детей. Как не помогать-то?»

«А Димка-то твой все в Мурманске прохлаждается?», – оживился дядя Митя.

«Почему прохлаждается?», – удивилась Валентина, – «Работает он, на рыболовецком судне. Знаешь, как тяжело и опасно! Не приведи Бог!»

«Да, я ничего не говорю, это уж так, к слову».

«Ладно, дядя Мить, побегу, некогда мне».

Упоминание о Дмитрии отозвалось в сердце Валентины острой болью. Старший сын был предметом ее бессонных ночей и бесконечных переживаний. Дмитрий уехал из дома в середине девяностых, было ему тогда 20 лет. Только из армии пришел. «Не могу с отцом жить. Сил моих нет смотреть на то, как он над тобой издевается. В Мурманск поеду, дружок у меня там Сашка, мы с ним всю службу бок о бок прошли. Не переживай, не пропаду!» И уехал. Отец возражать не стал, обрадовался даже. Недолюбливал он Димку, обижал. Валентина не корила его за это, знала: на то были причины. Сама она, грешным делом, любила старшего сына больше других. После Димкиного отъезда много плакала украдкой, все письма тайком на почту таскала. Семен видел все это и еще больше злился.

Устроился Димка рыбаком на большое судно. Работает там и сейчас. Денег много получает, но живет бобылем, до сих пор не женился. Все посмеивается: «Не встретил еще свою половинку. Какие наши годы!» А самому-то в этом году 45 стукнет. Вот тебе и годы! За все время Димка приезжал домой раз пять, не больше. Последний раз семь лет назад на похороны отца. Но Валентину сын не забывает. Деньги ей регулярно высылает. Вот и газ в дом провел, а то разве она бы осилила. Сто пятьдесят тысяч! Страшно даже подумать! Где такие деньжищи-то взять? У них в деревне только у троих газ подведен: у нее, у профессора и у Антонины – москвички. Остальные, по старинке, печи топят. Прав дядя Митя, ужасное время!

За своими мыслями Валентина и не заметила, как добралась до магазина. Оставив саночки у двери, она достала очки (без них никак: рассмотреть все ценники, понять, где какие акции), аккуратно протерла, и, нацепив на нос, вошла в магазин. В «Семерочке» было пусто. Валя обрадовалась, не любила она толчею. В первую очередь набрала пакеты для бабы Зины и Натолия, и только потом приступила к своим закупкам.

В субботу должны были приехать дети. Валентина хорошо знала, что это такое. Нагрянут с утра. Две семьи – девять человек и собачонка. Лешка работает водителем на своей маршрутке, привезет всех скопом. Валя, конечно же, рада их всех видеть, особенно внуков, а их у нее целых пять! Старшему – двенадцать, а младшему – два годика. Но, как говорится, у всей этой прелести есть и свои нюансы. Громкие, шумные, веселые, дети едут отдохнуть в свои родной дом, а внуки к бабушке. Продуктов, значит, с собой не везут, чувствуют себя как дома (а они и есть дома). Валентине же только и успевай поворачиваться: дай-подай, напои-накорми, с маленькими посиди, за собакой последи. И все бы ничего, если бы не снохи. Снохи – это отдельная песня. Сколько лет вместе, а привыкнуть к их беспардонности и откровенному хамству, Валя так и не смогла. И самым обидным было то, что сыновья все это видят, все понимают, а молчат, жен боятся. В кого они такими выросли? Семен бабам спуску не давал. Вот Димка другой. Он за мать горой. Но где он, Димка-то…

Набрав полную корзину, женщина подъехала к кассе. Мука, чтобы напечь пирогов с картошкой и плюшек, курица для щей и картошки, колбаса, сыр, сосиски, сгущенка и сметана для блинов (Влад любит со сгущенкой, а Ярик со сметаной), всем детям по большой шоколадке, масло, молоко, кефир, две бутылки водки и хлеб. Мурке Валентина взяла рыбки, а себе маленькую баночку растворимого кофе. Когда кассирша назвала цену, Валя была удивлена и даже переспросила, думая, что ослышалась. Затем она долго изучала чек перед выходом: все никак не могла понять, как же набежала такая сумма. Тяжело вздохнув, она вышла на улицу и отправилась в обратный путь. Дорога домой, несмотря на солидную ношу, Валентине всегда казалась легче.

Когда женщина свернула с трассы вышла на тропинку к дому, ее ждал большой «сюрприз». За время ее отсутствия профессор нанял трактор, который весь снег от его коттеджа сгреб к Валиным воротам. Теперь, перед ее домом, прямо на дороге, которую она тщательно разгребала, чтобы Лешка мог подъехать на маршрутке, возвышалась огромная кучища снега, раза в два выше Валиного роста. Она даже онемела от неожиданности.

Отдав пакеты с продуктами Натилию и бабе Зине, Валя решила зайти к профессору. Она долго собиралась с мыслями и продумывала, как начать разговор. Переминаясь с ноги на ногу, женщина нажала на кнопку звонка. Профессор вышел не сразу.

«Здравствуйте, Роберт…»

Профессор, дожевывая на ходу, снова не поздоровавшись, резко бросил:

«Чего надо?». Он явно был недоволен тем, что его оторвали от обеда.

«Роберт Мстиславович, что ж это Вы весь свой снег ко мне на участок сгребли?», – робко начала Валентина.

«Во-первых, это не мой снег, я его на базаре не покупал. Я просто очистил свою территорию и вывез все прелести природы за границы своего участка. Вам ничего не мешает сделать тоже самое со своей территорией».

«У меня же чисто было. Нельзя так на соседском-то деле. Не хорошо. Как я теперь одна весь ваш снег вывезу?»

«Для особо одаренных повторяю: снег не мой! Обязанность каждого человека – следить за чистотой своего участка. Я свой в порядок привел. Теперь твоя очередь. Сама не можешь – детей попроси. Это не моя забота. У тебя все?»

«Все», – тихо ответила Валентина.

«Всего хорошего!», – рявкнул профессор и захлопнул ворота прямо перед Валиным носом.

Слезы ручьем потекли из ее глаз. Что за время такое пришло? Когда успели появиться все эти «хозяева жизни»? Как так можно себя вести и стоит ли вообще ждать справедливости? Все эти риторические вопросы крутились в Валиной голове, пока она убирала продукты, кормила кошку и доставала лопату.

Конечно, она ничего не скажет своим детям, сама вывезет весь снег. Лешка с Петькой все равно ничего не решат. Она даже представила себе, как они стоят оба, хлопают глазами как два телка и говорят: «К нему надо было сразу идти, а сейчас-то, что мы ему скажем? Снега нет. Так не делается». А жены их будут им поддакивать, только снова Валентину дурой выставят. Вот, чем это закончится. Димка бы профессору спуску не дал! Слезы снова покатились из глаз…

Закончила Валентина поздно вечером. Не чувствуя ни рук ни ног от усталости, она грохнулась в кровать, даже не поужинав.

Глава 2.

К концу недели, как и обещали, потеплело. Температура воздуха поднялась до минус пяти градусов. В пятницу вечером пошел снег. Крупные пушистые хлопья медленно опускались на землю. Валя любила такую погоду. Не холодно, ветра нет и слякоти тоже. Красотища, одним словом. Завтра приедут ребята и, чтобы не сидеть дома, можно будет погулять: маленьких покатать на санках, а старшие сами с горы на ватрушке накатаются.

На следующий день Валентина встала в пять, чтобы к приезду детей успеть напечь пирогов. Тесто она замесила накануне вечером. Валя решила не только сделать привычные пироги с картошкой и плюшки, но и, чтобы порадовать ребятню, приготовить большой сладкий пирог с черничным вареньем. Должно же быть разнообразие. Она долго украшала его, плела из теста косы, вырезала цветочки. Пирог получился на славу. Не стыдно и на праздничный стол поставить. Валентина даже напевать начала от удовольствия. Она всегда пела себе под нос, когда возилась с тестом. Валя помнила, как мама внушала ей, когда она была еще совсем маленькой девочкой и с удовольствием наблюдала за тем, как ловко мама управляется с тестом: «Никогда не берись за выпечку в плохом настроении. Тесто все чувствует. Если рассчитываешь на пышные и вкусные пироги, делай их с удовольствием». У мамы пироги всегда были на славу. В деревне все удивлялись: «Как это у тебя тесто такое, Клавдия, получается? Секрет, что ли ты какой-то знаешь?» Но, сколько мама не раздавала рецептов, никто не мог повторить ее творений.