Стрелец государева полка: Посланец воеводы
– Самое время скрестить сабли, пан гетман. Все исполню, как велишь.
– И не вздумай сложить там вою голову, полковник! Ты мне нужен!
– Казак не без удачи, пан гетман!
Друзья крепко обнялись, и Выговский перекрестил полковника на удачную дорогу…
5
Стан крымского хана Мехмеда IV Гирея.
22 июня 1659 года.
Крымский хан Мехмед IV Гирей в полном боевом облачении, в сверкающей кольчуге из мелких стальных колец с золотой насечкой, островерхом шлеме со стальным назатыльником, в сопровождении своей гвардии и приближенных ехал верхом на породистом аргамаке осматривать местность. Он лично видел гетманские полки, что шли вперед и удовлетворенно поцокал языком.
– Гетман идет вперед, – произнес хан. – Пусть его войска первыми скрестят сабли с урусами! Хватит прятаться за спинами моих воинов! Пусть покажут свою смелость.
– Они умеют сражаться, великий хан, – ответил Мустафа-паша, представитель султана при его ставке.
– Умеют, но делают это не часто после смерти своего гетмана Богдана. Друг другу чубы только рвут, – засмеялся мурза Сулеш.
– Этого они у поляков понабрались. Те также сильны своими раздорами на радость нам, – усмехнулся ханский любимец Селим-бей. – Аллах вселил в их сердца злость и завить. И пусть себе лупят друг друга.
За Селимом засмеялись Карач-бей и Адиль-Гирей, полководцы хана.
– Но они выполнили мой приказ! – произнес хан. – И, стало быть, они служат мне. Гетман Выговский идет в бой и все будет так, как я сказал. Они примут на себя основной удар, а мы будем только собирать пленных. Наши потери будут незначительными.
– Слава Аллаху!
– Слава великому хану, Мехмеду Гирею!
И всадники понеслись вперед, давая коням немного разогреться.
Мехмед Гирей никому из своих мурз и салтанов23 не сказал о своем плане битвы. Он поделился им только с гетманом Выговским. И сейчас про то, что должно случиться, знают слишком мало людей. И это было хорошо.
Крымские военачальники были облачены в легкие и прочные кольчуги с насечками, не сковывающие движений. Татары не любили тяжелых доспехов, ибо сила их была в быстроте и маневренности.
На всех были островерхие металлические шлемы с конскими хвостами. Только ханский шлем наиболее богато украшен золотом и драгоценными камнями.
Мехмед Гирей подобрал свиту себе под стать. Это были совсем не те люди, что окружали хана Ислам Гирея. Все они настоящие воины. Все готовы ринуться на врага, а не только красоваться перед строем конных татар и указывать парадной саблей вперед.
Мурза Сулеш всегда с охотой рубился с урусами и ляхами, и его дамасский клинок не раз обагрялся кровью. Удержать этого мурзу вдали от боя было трудно. Любил он сражаться, и даже сама добыча его волновала меньше, чем хороший бой.
Селим-бей также слыл мастером фехтовального искусства и в его доме была замечательная коллекция холодного оружия. Хорошую саблю он ценил гораздо выше красивой полонянки.
Тоже самое можно было сказать и о Карач-бее и Адиль-Гирее. Эти воины не только сражались, но и были настоящими полководцами. Адиль отлично держался в седле, и черный арабский жеребец с тонкими ногами танцевал под своим наездником. Его искусству завидовал даже сам хан.
Только толстый Мустафа-паша не был воином. Но он был глазами и ушами султана Блистательной Порты и гениш-ачераса (гениш-ачерас – начальник янычарского отряда в Крыму), и не хан выбирал его, а сам падишах. Паша был в шелковых одеждах и тяжелых пластинчатых доспехах, что носили турецкие воины тяжелой конницы. Хан знал, что Мустафа саблю доставал неохотно и боевых успехов у него не было. За воинской славой он не гонялся, в отличие от хана, который охотно возглавлял атаки своих газиев. Паша любил комфорт и красивых женщин. Но сейчас ему пришлось сесть на коня и сопровождать Мехмед Гирея. Султан желал знать подробности битвы.
– Селим-бей! – хан повернулся к своему любимцу.
– Да, повелитель!
– Бери двадцать всадников моей гвардии и отправляйся в ставку гетмана. Ты станешь наблюдать за тем, как воюют гяуры (Гяур – неверный, не мусульманин).
– Но в битве я всегда рядом с повелителем. Почему хан лишает меня возможности обнажить саблю рядом с ним?
– Так нужно, Селим. Я желаю иметь своего человека рядом с гетманом.
– Но для этой цели сгодится и другой мурза. Не отсылай меня, хан.
– Но кого тогда послать к гетману?
– Да, хоть Сулеша! Пусть берёт свой отряд и отправляется.
– Сулеша?
– Прошу тебя, великий хан! Позволь сражаться рядом с тобой!
– Хорошо! Пусть это будет Сулеш. Мурза!
– Я здесь, мой повелитель! – откликнулся Сулеш.
– Ты слышал мои слова?
– Как прикажет повелитель! – Сулеш поклонился и повернул своего коня…
6
Обоз.
Федор Мятелев, сын боярский и стрелец государева стремянного полка выхватил свою саблю из ножен. Сталь со свистом рассекла воздух. Дворянин Василий Ржев из полка дворянской конницы вздрогнул от этого звука.
– Ты что, Федор? – спросил он.
– А вот посмотри туда. Вишь, что за птица показалась.
Ржев посмотрел и увидел незнакомца на лошади. Всадник в лисьем малахае и косматом полушубке выпрыгнул прямо из ниоткуда.
– Татарин! – вскричал дворянин и также схватился за оружие.
– Спрячьте сабли, – на хорошем русском языке произнес татарин. – И не стоит так сидеть в седлах с разинутыми ртами. Вы так громко говорили друг с другом, что обо всем на свете позабыли, и об осторожности в том числе. Поглядите, как вы от своего обоза оторвались. И вы могли нарваться на засаду.
Федор внимательно присмотрелся к незнакомцу. Ему показалось, что он его уже видел. Татарину было около 40 лет. Плотный и коренастый, отлично держался в седле. В руках чувствовалась сила прирожденного воина. В его раскосых глазах светились насмешливые огоньки, и совсем не было напряжения, словно он встретил не врагов, а давних знакомых.
– Ты кто такой? – спросил Мятелев.
– Али.
– Али? Мы встречались? Разве нет?
– Да. Но про ту встречу не стоит больше вспоминать. Будто её не было. Ты тогда чуть не стал моим рабом, стрелец. Но судьба и Аллах хранят тебя и твоего друга. Хотя вы сейчас одеты совсем не так, как при нашей первой встрече
– Так ты тот самый татарин Али? – Ржев также узнал татарина, что недавно захватил их в плен.
– Тот самый.
– Но тогда ты говорил на ломанном русском. Разве нет?
– Тогда так было нужно. А сейчас нас больше никто не может слышать. Может в будущем вы еще не раз услышите тот ломанный говор. Я служу уважаемому мурзе Селим-бею. А Селим-бей важный человек при особе самого хана крымского Мехмед Гирея.
– Мурзе Селиму служишь? А это еще кто такой? – не понял Федор. – Не знаюсь, я с мурзами ихними.
– Да и я с ними детей не крестил, – отозвался Ржев.
– Вам неизвестен мурза Селим-бей? – татарин засмеялся. – Но вы все еще держите сабли обнаженными? Спрячьте свои клинки.
– А здесь тебе что нужно, Али? – строго спросил его Ржев. – И что это ты нам приказываешь спрятать сабли?
– А вы разве не посланцы дружественного нам Ляхистана24. И почему угрожаете подданному Высокой Порты25? Крымское ханство владение падишаха. И вы едете во владения хана Мехмеда IV. Разе наши страны воюют? Крым воюет с урусутами, а не с вами. Или вы не ляхи?
Федор опомнился и прикусил язык. Тоже самое сделал и Василий Ржев. Они в пылу своей ссоры совсем позабыли об осторожности, и невольно выдали себя.
– А откуда тебе, татарин, известно кто мы такие? – спросил Ржев. – С чего ты взял, что мы ляхи?
– Выглядите вы как настоящие поляки и обоз у вас богатый. Но я не стану более играть с вами. Я послан к вам, – продолжил Али.
– Послан? – в один голос спросили стрелец и дворянин. – Кем послан?
– Я возвращаюсь в Крым, по велению моего хана. И один друг передал мне просьбу сопроводить в Крым до Перекопа неких ляхов с обозом. Дабы дорогой вас никто не обидел. Вот там за пригорками у леска стоят мои воины и мой караван. Если захотите присоединиться, то прошу. Под охраной моих воинов вас никто не тронет. А так охраны у вас столь мало, что многие захотят нарушить повеление хана – подданных Ляхистана не обижать.
– А с чего ты взял, что нам нужна твоя защита, татарин? – высокомерно спросил Ржев. – Король Речи Посполитой подписал мир с твоим повелителем ханом. Или среди татар принято нарушать волю и слово повелителя правоверных?
– Мир – это хорошо, лях. Но многие татарские мурзы и салтаны не всегда следуют правилам добрососедства. Сами разумеете до Аллаха далеко, а до хана и падишаха тем более! Да ты и сам все это знаешь, пан. Мне ли тебя учить? Меня и моих людей вы можете не бояться. В основном все разноплеменники, что приняли ислам. Их в степи называют кайсаками! Слыхали про таких? – Али улыбнулся.
– Кайсаки? – Мятелев слышал он них. Это были настоящие звери и разбойники без совести и чести. И если татары соблюдали хоть какие-то правила, то кайсаки нет. Кайсаки воевали со всеми. Федор много раз сталкивался с этими степными бандитами и знал, что они никогда и никого не щадили. – О кровавых злодеяниях кайсаков я наслышан. И с кайсаком стану говорить только языком мой сабли!
– Ну и дураков послал мне господин! Неужто у него не было лучших людей для такого задания?
– Что? – не поверил Федор. – Что ты сказал?
Татарин сделал знак пальцами правой руки и Федор понял его. Этого татарина действительно послал сам воевода Пожарский! Такому знаку он не мог не поверить. Его мог сделать и знать только верный человек.
– Это свой, – обратился Мятелев к Ржеву и спрятал саблю в ножны.
– Свой? – не поверил дворянин, но саблю спрятал вслед за стремянным стрельцом.
– Свой, свой! – закивал татарин. – И я жду здесь вас! А кайсаков в этот раз бояться не стоит. Они станут вашей надежной охраной! Но позвольте дать вам совет.
– Давай, если ты друг.
– Вы двое совсем забыли про осторожность. А между тем одна ошибка – и ваши головы слетят с плеч.
Федор опустил голову. В словах Али все было правдой.
– В Крыму так вести себя вам не стоит. И вы должны помнить только свои новые имена, а про старые забыть. Ты, дворянин Ржев, теперь пан Станислав Ром, шляхтич и купец, а ты, Федор Мятелев, естем пан Анжей Комарницкий, шляхтич служивший в гусарской коронной хоругви. И пан Анжей служит у пана Рома.
– А ты, пан, действительно татарин? – спросил Али Ржев.
– А что? Какая разница кто я есть такой? – не понял тот.
– Такая, что я хотел бы знать, с чего это татарину оказывать нам помощь? Ради только золота или есть еще что-то?
– Есть еще! Я совсем не татарин.
– Не татарин? Но по внешности чистый татарин, – проговорил Мятелев.
– Я мусульманин Али это верно. Но я не татарин, а калмык и служу русскому царю, как служил мой отец. Посему можете не сомневаться в моей верности.
– Значит, тебе воевода велел помогать нам в нашем деле? – Федора все больше и больше удивлял этот ордынец.
– Немного помогу вам. Мало-мало! – произнес татарин. – Но сейчас не место и не время задавать вопросы. Разве не говорили вам, что более стоит помалкивать?
Татарин стегнул плетью своего скакуна и умчался прочь…
***
– Что скажешь? – спросил Федора Ржев.
– А чего говорить? Чёртов татарин, мне совсем не понравился. Но если нас послали к нему, то куда деваться? Стало быть, так и надо.
– Если он знает так много о нас, то действительно приближен к самому воеводе Пожарскому. Больше того к большим людям в самой Москве. А может и к царю Алексею, – предположил дворянин. – Я таких служак повидал на своем веку.
– Вон оно как! К самому царю? – у Мятелева захватило дух. – Не высоко ли берешь, дворянин?
– Слишком много всего он знает. Я про таких слыхивал.
– Думаешь, он царский лазутчик в Крыму?
– Ты про это слово забудь, Федор.
– А я чего? Я могила! Меня хошь на куски режь, я ничего не скажу.
– В одном Али прав. Нам стоит укоротить свои языки и поменее болтать. Так вот, пан Анждей.
– Истинно так, пан Станислав Ром. Як бога кохам! Ты в этом походе мой господин и я готов выполнять твои приказы…
Глава 4
Царевич из рода Гиреев. (24-25 июня, 1659 год).
1
Обоз татарина Али.
Обоз у Али довольно большой – в три десятка повозок. Его воины были настоящим сбродом, одетым в самые разнообразные яркие одежды. Внешность у большинства совсем не татарская, а больше европейская, но выражение лиц, уродливые шрамы, резаные ноздри, рубленые уши, выдавали в них людей далеких от добродетели. Доспехов и панцирей практически ни у кого не было. Шелковые халаты, цветастые рубахи и шаровары, польские кунтуши, венгерские бархатные кафтаны, на головах чалмы, малахаи, меховые шляхетские шапки – от которых рябило в глазах.
Рядом с Али сидел на высоком жеребце громадный воин с лицом, солидно испорченным оспой. Из-под разорванного на груди халата, была видна мощная грудь, с многочисленными шрамами от сабельных ударов.
– Не смотри так на этот обоз, Рахман, – строго произнес Али по-татарски. – Эти люди дальше поедут под нашей охраной.
– Но у них есть кое-что в возах и карманах. Мы все можем взять себе, господин.
– С каких пор ты стал отдавать приказы, Рахман? До сих пор это всегда делал я.
– Я только спросил, мой господин. Будет, так как ты скажешь! Но перед нами неверные и идет война. А разве на войне не работает право сильного? Ты сам столько раз говорил нам это, когда мы нападали на татарские чамбулы и отбирали у них ясыр.
– Право сильного есть всегда и везде. Но только не сейчас. И знаешь почему?
– Нет, господин. Может быть, ты скажешь мне? – воин посмотрел на мурзу.
– Скажу. Кроме права сильного есть еще и закон повиновения. И если бы не этот закон, ты Рахман, уже много раз бы был мертв, и птицы склевали бы твою дурную голову. Эта голова, совсем не дорого стоит. В ней мало мозгов! Предупреди всех наших людей, что, если хоть волос упадет с головы одного из этих поляков, им не поздоровится. Понял?
–Да, господин.
Сразу было видно, что Али здесь боятся, и он приказов дважды не повторяет. Сотня конных воинов помимо большого обоза гнала в Крым более 300 пленников, захваченных на просторах Украины. Кайсаки также иногда не брезговали работорговлей, хотя они были совсем не такими, как настоящие татары.
Для тех брать ясыр – значит жить и кормить своих жен. Если татарин не станет воевать – то, что же он будет делать? Война дает рабов. А рабы приносят деньги, на которые покупают шелка, украшения, благовония, оружие.
Кайсаки же в основном не брали ясыр, но рубили всех, подчистую не жалея ни женщин, ни стариков, ни детей. Они насиловали и жгли, пытали свои жертвы. Многих удивляла эта тупая и бессмысленная жестокость. После себя они оставляли поруганные трупы и сожженные дома.
При виде обоза, в глазах многих кайсаков засветились недобрые огоньки, но Рахман быстро успокоил свое воинство…
***
Али велел полякам пристраивать свои возы к его обозу и ни про что не волноваться. После этого он отъехал от них. Дворянин Ржев, который стал паном Станиславом Ромом, осмотрелся и подозвал к себе Федора Мятелева, ставшего паном Анжеем.
– Видал? – тихо спросил он. – Опасный человек этот Али.
– Осторожный. Скажи мы кому, что мы только что говорили с ним на хорошем русском языке, нас на смех поднимут, и скажут, что мы все выдумываем.
– На смех? На колья посадят! Если он сумел подчинить себе кайсацкую вольницу – то он великий человек. Ты рожи его всадников видал?
– Словно черти из преисподней. Чисто бесовские морды. Особенно вот тот высокий с сабельными шрамами на груди. Такой мать родную зарежет и даже не вздрогнет. У нас на Москве плачи и то не столь звероподобны. Ей-ей не вру.
– Кайсаки! Я про них слышал, – проговорил Ржев.
– Да и я слыхал. Мало кто жив остаётся после встречи с такими в степи. При захвате деревни режут всех и баб насильничают, а затем убивают. Это не простые ордынцы.
– Но у них много пленных! Посмотри! Значит, не всех убивают? – спросил дворянин.
– Может и не всех, пан Станислав. Но это заслуга нашего Али.
Василий Ржев понял, что Али подчинил себе отряд кайсаков не просто так. Если его раскроют, то благодаря им, он сможет сбежать из Крыма. Это не татары и им на повеление хана и мурз начхать. Им все одно, чей Али агент: московского царя, польского короля, или султана в Стамбуле.
Дворянин внимательно посмотрел на пленниц, которые ехали на лошадях.
«И товар для гаремов везет, человек Пожарского. Интересно, а князь знает об этом прибытке Али, или нет?»
Его глаза в этот момент встретились с глазами молодой девушки с длинной черной косой и большими, словно озера, голубыми глазами.
– Смотри, какая девка, – прошептал Федор, который также её заметил.
– По наружности полька. Скажу больше, панна.
– А тебе откуда знать, дворянин? Али ты с польскими паннами уже встречался?
– Было дело. Но эта прямо лакомый кусочек для самого хана или даже для падишаха в Стамбуле.
– Или для стремянного стрельца, – произнес Мятелев.
– Ты, пан Анжей, на чужой каравай рта не разевай. Понял ли?
– А кто сказал, что каравай чужой? – весело спросил Федор.
– Мы в степи и здесь мы полностью во власти Али. А он, такого как ты, раскусит и не подавится.
– Да всяко бывает, дворянин.
– Ты не залетай высоко, пан Анжей. А то крылья обожжешь и вниз рухнешь.
– Я просто так сказал, для разговору.
– А вот я не просто так. Упредить тебя хочу. Ты их обычаев не знаешь и то плохо. Не стоит тебе по сторонам глазеть.
Федор в этот момент увидел вдали всадников.
Сначала это было около десятка воинов, и стрелец подумал, что это дозорные какого-то отряда. Но за первой небольшой группой сразу показалась вторая и на солнце блеснули островерхие железные шлемы. Больше сотни всадников развернулись широкой линией.
– Ох, ты! – воскликнул он.
– Что? – встревожился Ржев.
– Дак сам погляди!
Дворянин посмотрел в указанном направлении и увидел большую группу конницы.
– Татарская конница!
– Татарская? – спросил стрелец. – Я вижу, как блестят доспехи. Но вот какие…
– Татары! – уверенно сказал Ржев. – И отряд слишком велик.
– И они строятся для атаки. Не станут же они нападать на Али?
– Не думаю, – произнёс Ржев. – А вон и наш мурза отправился встречать отряд.
– Так он сейчас обо всем договорится.
– Дай-то бог, пан Анжей…
2
Мурза Али и царевич Мюрад Гирей.
Караван мурзы столкнулся с большим отрядом. Более пятисот всадников вышли ему наперерез.
Рахман подъехал к Али и произнес:
– Там что-то неладное, мурза! Несколько сотен всадников в доспехах и с отличным оружием. Если будет бой, то нам с ними не сладить.
– С чего это быть бою, Рахман? – Али невозмутимо посмотрел на своего помощника. – У меня ярлык великого хана! Кто нам опасен? Это, скорее всего буджакские татары идут к войску хана под Конотоп.
– На буджакцев они не похожи. Открой глаза, мурза. Стальные кольчуги так и блестят на солнце. Когда это буджакские татары успели так разбогатеть? И они окружают нас не с дружественными намерениями. Смотри! Берут в кольцо!
– Рахман, это татарские всадники. Хотя ты прав, что не буджакцы. Очевидно, отряд из ханской личной гвардии идет из Крыма к нашим войскам.
– Ты уверен в этом, мурза?
– Теперь я вижу над ними бунчуки и боевая повадка у них ханской гвардии. Скажу больше, я лично знаю всех их начальников и быстро обо всем договорюсь.
–Если они станут говорить. У нас богатый обоз.
Передовые всадники подъехали на расстояние выстрела и замерли.
– Эй, вы! – закричал передовой. – Кто такие?
– Я мурза Али! Возвращаюсь в Крым по приказу великого хана Мехмед Гирея!
– Именем моего повелителя приказываю остановиться! – закричал в ответ татарин в металлической кольчуге.
– Воин! – снова закричал Али. – Ты, верно, не понял меня! Я с ярлыком великого хана Мехмед Гирея! О каком господине ты смеешь говорить, если я назвал тебе имя светлого хана повелителя орд Крымской, Ногайской, Буджакской и иных?!
– Стой на месте! – был ответ. – Мой господин едет к тебе! Он сам тебе пояснит свои права, мурза Али!
Второй всадник до этого молчавший поскакал вперед. Он осадил своего породистого жеребца рядом с конем Али. Это был среднего роста плотного сложения молодой человек не старше 30 лет. На нем наборная металлическая кольчуга с золотой насечкой.
Он снял свой шлем и Али увидел властное лицо татарина, привыкшего повелевать, но не подчиняться.
– Ты узнал меня? – строго спросил он мурзу.
Конечно, Али его узнал. Еще бы не узнать!
– Царевич Мюрад Гирей!
Али хорошо знал этого принца из славного рода Гиреев, претендента на ханский трон в Бахчисарае. До этого он жил в Стамбуле у турецкого султана под крылом и искал покровительства среди вельмож Порты, которые захотели бы поддержать его права на трон.
Но вот как Мюрад осмелился появиться здесь? Мехмед Гирей шутить не любил, и поймай его люди хана – церемониться не станут.
– Ты узнал меня, Али! И это хорошо! Я рад, что встретил первым именно тебя! Это знак свыше! Аллах благоволит всем моим начинаниям.
– Рад видеть тебя, светлый царевич! – Али низко склонил голову.
– По твоему виду этого не скажешь, Али! – Мюрад Гирей улыбнулся и снова водрузил свой шлем на голову. – Будь у тебя побольше людей, ты бы попытался снять мне голову и подарить своему хану, не так ли? Мехмед никогда не забыл бы тебе этой услуги.
– Я никогда бы этого не сделал, царевич. Я всегда ценил тебя как умного и человека, что может стать отличным правителем – гордостью рода Гиреев. И, скажу, что тебе крайне опасно здесь находиться. Если хану донесут, что я говорил с тобой, он велит посадить меня на кол.
–Не беспокойся, Али. Скоро в Бахчисарае произойдут перемены, и я сяду на древний трон Гиреев.
– Всем сердцем бы желал этого, светлый царевич. Клянусь Аллахом. Но в Стамбуле хотят видеть ханом Мехмед Гирея. А разве могу я, ничтожный червь, перечить воле падишаха?
– Вот именно, ничтожный червь! Ты верно сказал, Али. И ты, и я, и Мехмед только ничтожные черви перед падишахом в Стамбуле! А я хочу, чтобы все было иначе! Я потомок Чингисхана! И мы Гиреи родом выше, чем Османы! Но вот из-за таких правителей, как Мехмед Гирей, мы гнем спину перед султанами!
– Нашего с тобой хотения мало, светлый царевич! Есть воля Аллаха!
– Ничего! Я веду свой род от великого Чингисхана, и многое могу изменить в этом мире. Но пока нужно сесть на ханский трон в Бахчисарае. У меня есть сторонники среди вельмож в Стамбуле, и они не оставят меня. И все это во имя Аллаха милостивого и милосердного!
– Но я слышал, что султан благоволит к Мехмед Гирею. Разве не так, светлый царевич?
– Султан? – Мюрад Гирей засмеялся. – Нынешний султан Мухаммед Авджи только корчит из себя грозного повелителя народов, но сам только и умеет, что развлекаться с одалисками своего гарема и охотиться. Государственными делами он не занимается. Им вертят стамбульские визири. И именно они, а не султан принимают решения. Нынешний великий визирь из рода Кепрюлю не любит меня и считает достойным ханом Мехмеда. Это благодаря его поддержке он сел на трон. Но когда визир падет, то и Мехмед составит ему компанию. А Ибрагим-паша, что может стать великим визирем, мне благоволит.
– Но, светлый царевич, насколько я слышал, великий визир Кепрюлю пользуется полным доверием падишаха.
– Ты живешь далеко от Стамбула, Али. Кто знает, что произойдет в столице империи? Но хватит о делах стамбульских. Ты мне поможешь сесть на трон, Али.
– Готов служить светлому царевичу, – склонил голову Али.
– Мурза Селим-бей, любимец нынешнего хана, мой лютый враг. Ко мне Селим-бей подсылал и подсылает убийц. Но Аллах бережёт меня. А ты пользуешься доверием Селим-бея, не так ли, Али?
– Да, господин. Селим-бей мой господин и покровитель.
– Но и я твой господин, Али. Как же быть? Какому же господину ты станешь служить?
– Ты царевич из рода Гиреев. И ты достоин сидеть на троне хана. Кому же я могу служить, как не тебе? Селим-бей не ханского рода. Он только слуга Гиреев.
– Вот и будешь делать так, как я тебе скажу. И когда я сяду на трон, то ты поднимешься вместе со мной. Если нет, то сядешь на кол вместе с Селимом. Иного выбора у тебя нет! – Мюрад Гирей захохотал.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.