Крипта
Данных было ожидаемо много. В основном истории транзакций, движение средств по фиатным55 и криптосчетам. Лекс взял на заметку несколько клиентов, которые проводили особо крупные сделки. Не то чтобы он надеялся с ними поработать. Просто суммы были семизначные, а значит и люди серьезные. Кто знает, как дальше будет развиваться крипторынок. Вполне может случиться так, что их счета можно будет каким-то образом подоить. Потом он вскрыл несколько административных архивов, в которых хранились резервные копии программ, контролирующих работу торговых роботов, и, присвистнув от удивления, наклонился ближе к монитору, всматриваясь в последние отчеты.
– Ну-ка, ну-ка, – Лекс сделал глоток красного вина, отставил бокал в сторону и, энергично хрустнув пальцами, забегал по клавиатуре, слой за слоем открывая архивы, фиксировавшие алгоритмы действия биржевых роботов.
Через полчаса он откинулся на спинку кресла и, залпом допив вино, выдохнул:
– Нихрена себе… Ты глянь, что эти суки делают. Так это же бомба! Я ж этих тварей утоплю в их собственном дерьме.
Разобравшись в командных протоколах, управляющих биржевыми роботами, и сверив результаты с рекомендациями по сделкам, Леха Рад вскрыл верхушку поразительной схемы.
Биржа и так брала грабительский процент за транзакции, а теперь выходило, что ее роботы манипулировали ценой криптовалют, искусственно создавая или сбивая спрос через систему фиктивных заявок купли-продажи, якобы размещаемых фантомными клиентами. Примененный алгоритм позволял осведомленным игрокам делать колоссальные деньги, практически ничего не вкладывая и не рискуя своими средствами. Они просто снимали сливки на росте или падении курса, обдирая ничего не подозревающих реальных клиентов, иногда доводя их до полного разорения.
Самым интересным было то, что мошенническая схема манипулирования ценой криптовалют была запущена почти на всех крупных криптобиржах и привязанных к ним банках. Это было видно по тому, как синхронизированы торговые роботы их основных и вспомогательных площадок. И всем этим хозяйством управлял администратор, который располагался на территории США. Получалось, что владельцы крупнейших бирж были в сговоре. По сути, они каждый день использовали мошенническую схему, очень похожую на ту, что собирался применить Лекс. Разница была в том, что он хотел опустить клиентов один раз и сразу на крупные суммы, а биржи незаметно цедили из них средства понемногу, но каждый день.
Эта инфа стоила миллионы. Но миллионы у Лекса уже были. Сейчас деньги его не волновали. Сейчас его интересовала слава человека, вскрывшего грандиозную аферу на рынке криптовалют. Стоимость этой информации деньгами измерить было нельзя, ведь, если ее обнародовать, последствия для крипто будут самыми непредсказуемыми. Стоимость валют может рухнуть самым драматическим образом. Или государственные регуляторы наконец проснутся и наведут на рынке жесткий порядок. В конце концов, криптовалюту могут просто запретить, загнав в глубокую тень, где к ней потеряет интерес даже криминал вроде торговцев наркотой, оружием или людьми. Ясно одно – то, что сейчас находилось в его руках, может привести не только к тектоническим сдвигам на рынке криптовалют, но и к переосмыслению самой механики работы с блокчейном.
И это было здорово!
Обрадованный неожиданным открытием, Лекс налил себе еще вина и, чокнувшись с монитором, выпил его несколькими жадными глотками. Потом закрыл глаза и на секунду представил, что в центре всей этой грандиозной бури будет стоять он – Леха Рад – человек, вскрывший глобальную аферу биржевиков с ценами на крипту. У него появился верный шанс пробиться в высшую лигу. Выйти на уровень, где находятся такие ребята, как Серега Уласень56 или даже Эдвард Сноуден, ведь его информация пусть и не касается государственных тайн, но все же имеет глобальное значение, потому что охватывает сотни миллионов людей по всему миру, поверивших в будущее криптовалют.
Разгоряченный вином и ошеломленный открывшимися перспективами, Лекс вскочил из-за стола и зашагал по студии. Да! Его хакерская атака принесла самый неожиданный результат. Теперь у него есть доступ к алгоритмам биржевых роботов, и он выведет на чистую воду тех, кто последние годы зарабатывал на простых инвесторах. Таких, как он. При этой мысли Леха резко остановился и раздраженно потер лоб. Постой… Это что же получается… Некая группа бессовестных дельцов наживалась и на нем, понемногу доила его все это время, манипулируя решениями по купле-продаже крипты. Возможно, именно они догнали курс биткойна до 20 000 долларов 2017 году, а потом обвалили его до 6000, заработав миллиарды. Он вспомнил несколько своих провальных сделок. Прикинул, сколько на них потерял. Получилось чуть меньше полумиллиона долларов. Этот факт совершенно менял дело. Эти суки своей грязной игрой опустили его почти пол-лимона. Сумма, конечно, была серьезная, но не критичная. Он был готов потерять и больше, рискуя на крипторынке. Но потерять в результате собственной ошибки – это одно, а стать жертвой мошенника – совсем другое.
Зло выругавшись, Леха вернулся за рабочий стол и задумчиво уставился на услужливо активировавшийся монитор. Теперь деньги для него имели значение. Он не привык чувствовать себя жертвой и решил, что должен отомстить тем, кто считал его никчемным лохом. Его руки снова легли на клавиатуру. На этот раз он работал методично и вдумчиво, без спешки вычисляя бенефициаров мошеннической схемы.
Чтобы профильтровать всю информацию по тысячам сделок, понадобится пару дней, но уже через час Лекс увидел несколько клиентов, которые регулярно зарабатывали и на повышении, и на понижении, безупречно играя на изменении курсов валютных пар.
Таких явных клиентов на бирже было как минимум три. Недобро ухмыляясь, Лекс скопировал всю касающуюся их информацию в отдельный файл. Сейчас надо действовать осторожно. Без суеты. Через несколько дней он запустит вторую фазу своей операции со спецпредложением на клоне сайта биржи. Она займет несколько часов. Потом собранную крипту надо погонять по вторичным кошелькам Михи и Шума, чтобы запутать следы и перевести в доллары или евро, которые тоже пройдут через несколько банков, пока не осядут на его счетах в Рас-Эль-Хайма в Эмиратах – одной из оставшихся безопасных оффшорных зон. Но и там они не задержатся, потому что почти сразу пойдут на оплату контрактов одного не совсем прозрачного российского оптовика, занимающегося импортом алкоголя. Взамен в России Лекс получит рубли по фиктивному контракту на консалтинговые услуги за создание сложной системы компьютерной безопасности. После уплаты положенных налогов этими средствами можно будет вполне свободно распоряжаться. Это была стандартная, хорошо обкатанная система отмывки оффшорных средств, позволявшая легализовать их в российских банках.
На завершение работы с биржей по его атаке уйдет пару недель. А вот потом он плотно займется вскрытой им схемой манипулирования курсом криптовалют и теми, кто на ней наживается.
Здесь вариантов было несколько. Самый простой – выложить информацию о мошеннической схеме в интернет и, когда поднимется волна, засветить данные по трем клиентам, которые, скорее всего, и являются бенефициарами аферы на «его» бирже. Тогда с большой долей вероятности их криптосчета будут заблокированы, а по ним самим начнет работать Интерпол. Вычислят или нет – неважно. Главное, что они не смогут воспользоваться своими средствами. Более сложный вариант – взлом кошельков через фишинг57 пароля. Процесс наверняка будет долгим и непростым, потому что работать придется против профессионалов и на взлом их систем понадобится много усилий. Но у Лекса была хакерская программа, разработанная нейросетью в Дубне, которая вместе с современным железом значительно увеличивала шансы на успех. Результат здесь тоже не гарантирован, потому что неизвестно, куда дальше могла пойти крипта с этих кошельков. Но в случае неудачи всегда можно было перейти к первому варианту.
Еще можно было рискнуть и связаться с мошенниками напрямую. Лекс не был специалистом по шантажу, и посоветоваться на эту тему было не с кем. Но и тут, если все хорошо обдумать, можно было бы без особого риска опустить на серьезные деньги биржевых криптомошенников.
В общем, раскрытая им схема была многообещающей. Леха уже представил, как он запустит информацию в даркнет, а оттуда она вырвется на просторы интернета. Вот будет скандал! Надо только все хорошо обдумать и предупредить «мастеров», чтобы те знали, что такую стремную инфу раскопал именно он.
Довольный собой, Лекс потянулся в кресле и, решив, что с работой на сегодня надо заканчивать, набрал Миху, чтобы спланировать вечерний поход по клубам.
Минск
Дело казалось вполне прозаичным, и Маркевич поначалу не понимал, почему его передали в Следственный комитет. Все выглядело, как обычная передозировка наркотиков. Молоденькая девчонка, нагулявшись по клубам, решила ширнуться58, перебрала с дозой или перепутала что-то и ввела себе дурь, которую надо не колоть, а нюхать. Ее жалко, конечно, но такие случаи не были редкостью даже в относительно спокойном в плане наркотиков Минске. Это дело вполне можно было оставить районным ментам. Но начальство, многозначительно покивав, поручило взять этот случай на особый контроль.
Старший следователь Маркевич почитал доклад об осмотре места, предварительное заключение судмедэксперта, короткую справку по фиксации передвижения девушки, предоставленную мобильным оператором, протоколы опроса родителей и подруг. Потом просмотрел снимки с камер наблюдения, установленных в ее дворе и подъезде. Картина складывалась вполне логичная. Машенька решила погулять с кем-то из своих парней, так чтобы ей не мешали подруги. Сообщила им, что уезжает в Литву, попросила не беспокоить, а сама зависла со своим лавером59 на какой-нибудь съемной квартире. А там алкоголь, наркота, ну и случилась передозировка. Этого друга они, конечно, найдут, и он ответит по всей строгости, но Машеньку будет уже не вернуть. А жаль. Девчонка была очень мила.
– Семеныч, экспертиза готова по передозу60, – услышал он голос одного из подчиненных по интеркому.
– И что там? Герыч61? – немного рассеяно спросил Маркевич, рассматривая на мониторе интимные фотографии девушки из ее личной галереи в соцсети.
– Он самый. Только в ее крови есть еще следы производных тиобарбитуровой кислоты62.
– Чего? – недовольно поморщившись, переспросил следователь.
– Эксперты говорят, что это типа «сыворотка правды». Когда ее вводят человеку, он дуреет и раскалывается. Вот бы нам такую.
– Да знаю я, что такое «сыворотка правды». Ты лучше скажи, как она оказалась в ее крови?
– Выясняем, Семеныч. Тут вообще много странного. Три дня назад, как раз, когда она предупредила подруг, что уезжает в Литву, ее смартфон выпал из сети. Не просто отключился или был заблокирован, а исчез. Мобильный оператор говорит, что с таким сталкивается впервые. По его словам, кем-то была создана виртуальная копия ее «айфона», через которую шел непонятной природы трафик.
– Какая, нахрен, виртуальная копия? Она же просто молоденькая шлюшка. Клубы, парни, лайки, смайлики… Какой у нее может быть еще непонятный трафик? – в голосе Маркевича слышалось нарастающее раздражение. Простое с виду дело постепенно обрастало очень неприятными деталями.
– Может она и шлюшка, но у меня справка от провайдера. Трафик кодированный. Обмен через иностранный сервер. И это еще не все. Пять дней назад с ее смартфона прошел обмен большого массива данных, и опять же с иностранным сервером. Весь массив тоже был зашифрован. Я попросил наших интернетчиков отследить его маршрут, но те сразу уткнулись в стену, которую без суперкомпьютера не взломать. А еще они говорят, что следы этого трафика очень профессионально путаются в азиатских прокси-серверах.
– Твою ж мать! – следователь хлопнул ладонью по столу, чувствуя, что выходные летят к чертям. – Бери свою группу, всех, кто не в поле, и ко мне. Эту Машеньку – в тотальную разработку. По полной программе. Контакты, передвижения, друзья-подруги, клубы, камеры, разговоры. Все: от размера трусиков до микрофлоры желудка. Чувствую, у нас есть всего пара дней, пока дело не отберет КГБ. Так давайте им покажем, на что мы способны. Всё! По коням!
К вечеру старший следователь Маркевич имел довольно полную картину о том, что представляла из себя Машенька. Получалось, что она была вполне обычной девушкой из богатой семьи регионального чиновника, бессмысленно прожигающей молодость по клубам и ресторанам. Копни в Минске любую приличную тусовку, таких легко наберется с десяток. Ни по наркоте, но по проституции она не проходила. Блатных контактов тоже не было. И если бы не странные дела с ее смартфонами и наличие специальной химии в крови, то и зацепиться вообще было бы не за что. Но старший следователь и его команда знали свое дело и методично, но быстро отрабатывали все пространство, в котором жила жертва.
К утру следующего дня выяснились две интересные детали. Пять дней назад девушка познакомилась с парнями из России и с одним из них провела пару ночей в дорогой гостинице. Первая кодированная передача данных с ее смартфона произошла как раз в это время. Но, по словам подружек, парни вроде были не при делах – нефтяники или газовики из Москвы с бизнесом в Сибири. Да и случилось это в момент, когда Машенька была не с ними, а сидела с подружками в кафе. Те еще рассказали, что ее айфон действительно тогда вел себя странно. По данным оператора мобильной связи, как раз в это время смарт выпал из сети, и девушка стала использовать простенький мобильник.
Узнав о такой беде, новый русский друг подарил Машеньке айфон последней модели, который она сразу и активировала. Старый аппарат был сдан в сервис, где на нем восстановили заводские настройки. Все предыдущие данные при этом были стерты. Спецы из центра экспертизы пытались хоть что-то из него извлечь, но пока безрезультатно. Новый же айфон бесследно исчез. Все это выглядело очень странно. Похоже, девушка сама не знала, что происходит с ее аппаратом, ведь, по словам подружек, она не была продвинутым пользователем и не очень хорошо разбиралась даже в базовых функциях своего смартфона.
Чтобы в деталях отработать версию, связанную с русским другом, Маркевич послал запрос в МВД России и был удивлен, когда вместо ответа получил встречный запрос о причине расследования. Следуя формальной процедуре, он отправил в Москву краткую справку о деле. И приготовился ждать. Россияне не отличались особой оперативностью в обмене информацией.
Еще одной интересной зацепкой была машина, на которой предположительно уехала от своего дома Машенька. Черный мерседес с дипномерами. Номера принадлежали литовскому посольству, но те утверждали, что их автомобиль неделю назад покинул страну для регулярного техобслуживания в Вильнюсе. Этот факт подтверждали и пограничники, зафиксировавшие пересечение границы. Возникал вопрос, как он мог снова появиться на территории страны. Возможно, через Россию, с которой у Беларуси была общая внешняя граница. Подумав, Маркевич инициировал в Москву еще один запрос.
Тем временем по черному мерсу приходило все больше информации. Прямых доказательств того, что Машенька села именно в него, не было. Автомобиль припарковался во дворе так, что его не фиксировала ни одна из расположенных над подъездами камер. Но то, как девушка выходила из подъезда и в каком направлении пошла, можно было определить уверенно. Факт, что она не попала в камеры ни на одном из выходов из двора на проспект, и то, что автомобиль с дипномерами покинул двор буквально через несколько минут после того, как она вышла из подъезда, позволял сделать вывод, что она уехала именно на нем. Мерседес удалось уверенно отследить по улицам Минска, но потом он выехал за кольцевую в частную застройку и там его следы потерялись. Больше автоматическая система слежения за транспортом эти номера нигде не фиксировала. Мерседес как будто исчез в частном секторе.
Сейчас один из следователей совместно с районным УВД пытались проследить маршрут автомобиля в частном секторе, опрашивая свидетелей и снимая данные с сотен камер, установленных на коттеджах. Кроме этого шла отработка всех похожих автомобилей, которые попали на камеры в течение следующих суток. Процесс это был долгий и совсем не гарантировал результат.
Пока работа велась по этим двум направлениям, становилось все более очевидно, что ни на какую встречу с другом Машенька в тот день не собиралась, потому что вечером планировала пройтись по магазинам, о чем и сообщила всем своим подружкам перед тем, как послать странное сообщение, что уезжает с другом в Литву.
К концу дня старший следователь Маркевич понял, что дело понемногу заходит в тупик и быстрого решения, на которое он так рассчитывал, не предвидится. Он уже собирался доложить начальству и легонько намекнуть, что из-за пентатала в крови девушки и непонятных обменов данными с зарубежными серверами Машеньку лучше бы передать в КГБ. Но начальство само срочно затребовало отчет по делу.
В кабинете кроме начальника управления находились двое. Одного Маркевич знал хорошо. Это был старший офицер управления контрразведки КГБ.
– Проходи, Валерий Семенович. Присаживайся, – начальник, не вставая, показал на свободное кресло за столом. – Нашего коллегу из Комитета тебе представлять не надо. А это гость из Москвы. ФСБ Российской Федерации. Центр информационной безопасности. Срочно прилетел, сразу после твоего запроса.
– О как… – Маркевич пожал присутствующим руки, уселся за стол и достал из папки несколько листов с коротким докладом о ходе расследования. – Запрос наш вроде был адресован в МВД России. И чем же мы так заинтересовали ФСБ?
– Ваш запрос касается Алексея Радина, который находится у нас в разработке, – ответил эфэсбэшник.
– Бандит? – предположил следователь.
– Хакер, – коротко ответил гость.
– О как… – снова тихо повторил Маркевич, у которого в голове быстро начали складываться элементы неразрешимой до этого головоломки. – Вы считаете, он как-то связан со смертью гражданки Республики Беларусь?
– Это мы и собираемся выяснить, – москвич доброжелательно улыбнулся. – Мы ведем его уже довольно долго. Радин – специалист по взлому и дистанционной манипуляции мобильными устройствами. Смартфоны как раз его специализация. Мы подозреваем, что он провел крупную хакерскую атаку. На кого и когда – мы не знаем. Сами понимаете, нам сейчас совсем не нужен еще один скандал. Русскими хакерами на Западе скоро маленьких детей начнут пугать.
– Это очень интересно, продолжайте, – следователь изобразил на лице внимание, довольный тем, что не упомянул странное поведение смартфона девушки в своем запросе в Москву. Теперь у него был шанс потянуть из эфэсбэшника информацию.
– Валерий Семенович, – вмешался в разговор офицер КГБ. – Мы поделились с нашим российским коллегой всеми имеющимися у нас деталями дела. Сейчас на уровне председателя КГБ согласовывается вопрос о создании совместной следственной группы.
– Даже так, – Маркевич разочарованно взглянул на начальника управления, который безразлично пожал плечами. – Вы забираете дело?
– Решение еще не принято, но, учитывая обстоятельства, думаю, что к этому все идет, – ответил контрразведчик.
– Понимаете, э…, Валерий Семенович, – снова вступил в разговор эфэсбэшник. – У нас есть серьезные подозрения, что злоумышленник мог использовать смартфон жертвы для хакерской атаки. Причем она об этом могла даже не догадываться. Дальнейшие события говорят о том, что атака, скорее всего, была проведена. И проведена успешно. Судя по всему, цель атаки была настолько серьезной, что атакованной стороной были предприняты радикальные контрмеры. Я имею в виду гибель вашей гражданки. Причем профессиональный характер действий говорит о том, что здесь, скорее всего, задействована государственная спецслужба. У нас есть вполне конкретное подозрение – какая. Только США имеет возможности, позволяющие свободно манипулировать смартфонами. Именно благодаря им мобильные устройства превратились из средств общения в инструмент сбора информации.
– С этим поспорить сложно – согласился следователь. – Но чтоб без ведома владельца через аппарат шел обмен массивами данных… Это звучит невероятно.
– Тем не менее такое возможно.
– Иностранная разведка – это серьезно. Это уж точно не по нашей части, – задумчиво протянул Маркевич и тут же предположил: – А может все намного проще? Вы не допускаете, что этот ваш хакер просто пытался подчистить за собой хвосты? Если он провел атаку через смартфон девушки, то вполне мог ее нейтрализовать.
– Это не исключено, но очень маловероятно. Из жертвы пытались вытянуть информацию. Об этом говорит наличие следов химии в ее крови. Если бы хакер и хотел подчистить за собой, то просто нанял бы киллера. На этом этапе у нас есть серьезное подозрение, что убийство девушки осуществлено одной из разведок и связано с хакерской атакой, проведенной с ее смартфона гражданином РФ. Все это элементы какой-то большой и очень опасной игры. И мы вместе должны в ней разобраться.
– А почему вы сразу не возьмете подозреваемого? – спросил начальник управления. – Поработаете с ним, и все станет ясно.
– Если мы это сделаем, то никогда не выйдем на убийц девушки, – назидательным тоном ответил эфэсбэшник. – Они ищут нашего хакера и, судя по используемым ресурсам, очень скоро его найдут. Вот тогда мы всю компанию и накроем.
– Хорошо. Валерий Семенович, вы проделали неплохую начальную работу, – подытожил разговор начальник управления. – Готовьте дело к передаче коллегам из госбезопасности.
Когда разговор закончился, старший следователь вернулся в свой кабинет и, усевшись за простенький рабочий стол, выложил из кармана неновый уже смартфон. Он некоторое время, хмурясь, смотрел на него. Потом набрал дежурного техотдела и попросил завтра подобрать ему простенький, но надежный кнопочный мобильный телефон без всяких сетевых наворотов. Это чтоб пиндосы не могли его контролировать.
США
Куратор проекта «Мидас» долго сверлил Виллиамса тяжелым, словно титановый бур, взглядом. В нем не было ни недовольства, ни разочарования, ни раздражения, которое можно было бы ожидать в ситуации, когда возник вполне реальный риск провала проекта, над которым специально отобранные люди работали почти десять лет. Казалось, в этом взгляде эмоции отсутствуют вообще. Он, как рентген, проходил сквозь директора, высвечивая всю, даже самую сокровенную информацию, словно пытаясь понять, можно ли ему еще доверять.
Человека, который вел «Мидас», он знал плохо. Вернее, не знал совсем. На вид ему было лет семьдесят, может, чуть больше. Виллиамс даже сомневался, что тот использует свое настоящее имя – Бергман. Несмотря на прямой запрет руководства, он в самом начале попытался собрать информацию о таинственном старике в национальных базах данных, но там не было абсолютно ничего необычного. Авторитетный финансист, банкир, биржевик. Карьеру закончил главой Нью-Йоркского отделения Федрезерва. Более того, информация о запросе тут же стала известна наверху и, получив жесткую взбучку от шефа ЦРУ, он решил больше не искать на свою голову приключений.
Несколько лет назад, когда его назначили директором Центра киберразведки ЦРУ, руководство, не раскрывая особых деталей, поставило его в известность, что все инструкции по проекту он будет получать от Бергмана и отчитываться по статусу «Мидаса» будет только ему. С тех пор ни его боссы, ни руководство параллельных подразделений не упоминали названия проекта, не интересовались его прогрессом и вообще делали вид, как будто его не существует.
Группа специалистов, занятая на проекте, утверждала, что ничего особо секретного, что могло бы оправдать такой режим закрытости, в нем нет. Тема, конечно, интересная, но таких в Конторе и АНБ наберется с десяток. Поэтому Виллиамсу вся эта дымовая завеса казалась странной и даже неуместной, потому что могла вызвать нездоровый интерес людей, напрямую не связанных с проектом.
Но решения начальства не обсуждаются, тем более что в самом начале оно прозрачно намекнуло: Бергман поставлен куратором личным распоряжением президента США и является его особо доверенным лицом.
Чувствуя нарастающий дискомфорт от тяжелого взгляда, Виллиамс поежился в глубоком кресле и потянулся за стоящим перед ним на журнальном столике стаканом воды.
– Вы знали об уязвимости во время обновления программного обеспечения на площадке «Браво»? – наконец задал вопрос Бергман.
– Да. Это общая проблема данного типа ПО. Скажу больше, – директор сделал несколько глотков и поставил стакан на стол. – Эта уязвимость появилась не сама по себе.
– Поясните… – брови старика чуть приподнялись, и глаза, поймав отраженный от окон свет, блеснули холодными искорками.
– Это закрытая информация, – Виллиамс сделал неловкую попытку уйти от темы.
– Вы же знаете, что сейчас произойдет, – бесцветным тоном проговорил Бергман.