– Мое желание ты знаешь! И если ты хочешь переложить его на медведку, то сам с ней и живи! А меня забудь! – И так громко хлопнула дверью, что медведку как выстрелом сдуло.
Я даже немного порадовался, когда она и к вечеру не появилась. «Пусть, – думаю, – Маруська успокоится, а потом я ей как-нибудь пользу от медведки продемонстрирую. Маруська – дама практичная, перед прямой выгодой не устоит». На том и прилег, только слегка удивился, что супруга моя так долго в огороде возится.
Проснулся я от смутного беспокойства. Обычно Маруська так храпит, что ее с другого конца деревни слышно, а тут тишина! Я похлопал в темноте по кровати – точно, нет родной, даже простыня холодная. Тут и у меня холодок по телу пробежал. Как бы чего с дурочкой не случилось! Времена смутные, а она у меня дама темпераментная…
Короче, накинул я халат и вышел. Ночь светлая, теплая, только цикады стрекочут, успокаивают. А мне все равно неспокойно. Хотел к сараю пойти, проверить там, да заодно кактусовочки принять для бодрости. Да вдруг слышу от портала крик, в вой переходящий. Жуть полная! У меня аж волосы приподнялись. А самое ужасное – что кричит моя благоверная. Я к порталу, халат развевается, трава ноги колет. А крик уже стихает и в плач переходит.
Подбегаю я к березкам, заворачиваю к валуну, а там картина Репина «Приплыли»: стоит моя Маруська, содрогается, к Миронычу прижимается. Этот гад ее за плечи обнимает, типа успокаивает, а сам на портал пялится. Смотрю – а там медведка в конвульсиях бьется. Подергалась еще пару раз, перевернулась и лапки на груди сложила. И бусинки глаз уже мутные на меня грустно так смотрят.
– Что случилось? – ору я и к Маруське бросаюсь. Отпихиваю Мироныча и в глаза благоверной заглядываю. – Ты в порядке? Что с тобой?
Маруська в слезы и на груди у меня сморкается. Я перевожу вопросительный взгляд на Мироныча. А он бледный то ли от лунного света, то ли еще от чего. Я на портал киваю, мол, может, лучше от него подальше пойти?
– Излучения нет, – тихо говорит Мироныч. – Но от портала лучше отойти!
Тут Маруська бросает взгляд на валун и оседает в моих руках. Вдвоем с Миронычем затаскиваем ее домой и на любимый ее диванчик укладываем. Мироныч дышит тяжело и показывает, что жажда у него сильная. Сейчас умрет, если не выпьет. Наливаю я ему одну стопочку, вторую… После четвертой возвращается к нему дар речи и начинает он свой рассказ под мирный храп моей благоверной.
– Пошел я по делу, – так Мироныч всегда про свои сталкерские выходы рассказывает, – приближаюсь осторожно к порталу, к ощущениям прислушиваюсь – тело молчит, значит, все спокойно. Вдруг шорох – из-за кактусов ваших Маруська выходит и тянет за собой на поводке собаку твою новую. А та не хочет идти, упирается. Встала и стоит, голову опустила, усы к земле прижала. Маруська вокруг нее кружится: то потянет, то сзади подталкивать начнет. Я уж, грешен, думал ей подсобить маленько. Уж очень она смешно пыхтела, видно было, что очень ей хотелось до портала твоего Лютика дотянуть. Освободиться от конкурентки. Бабы же они дуры, ничего дальше своего носа не видят. Втемяшат себе в голову – чудище, а что пользы от него море – не хотят замечать.
– Ладно, дальше давай! Философ!
– Ну так вот, только я к ней шагнуть дернулся, как из портала настоящее чудовище выходит. Блин, я такого страха даже от чертовой кобылки не получал, когда у меня сердце остановилось! Вылитый тираннозавр! Как он только из портала вылез! Ну, может, велоцираптор. Я в них не разбираюсь, да еще в темноте. Только вижу, что он пасть прямо над супругой твоей раскрывает и слюна уже на нее капает. Тут Маруська отмирает и с криком бросается бежать. Я вскидываю ружье, но пока прицеливаюсь в глаз динозавра, вижу, что он за Маруськой поворачивается бежать. А я прицелиться не могу. И тут эта пигалица медведка, подскакивает, взлетает и на морду ящеру пикирует. Да прямо в глаз. Монстр мордой вертит, ревет, а медведка ему глаз выедает. Наконец сбросил он ее и деру обратно в дыру, я только успел дух перевести. Смотрю, Маруська ко мне бежит. Увидела лежащую медведку, завопила, еле я ее оттащил, чтобы та ее в агонии не поцарапала. Вот, брат, дело! А ты все проспал! Надо нам не флаги у портала вывешивать, а заслонку на динозавров ставить. Если один приперся, то и другие могут.
Посидели мы еще с Миронычем, прикинули, из чего заслонку делать. Много он всякого барахла из портала натащил. Пусть для дела послужит. Еле его выпроводил. Надо было мне одно важное дело сделать. Пока медведка не совсем застыла, я ее обратно в портал бросил. Вдруг искривление что-нибудь с ней там сделает, и вернется ко мне моя верная медведка в новом обличье.
Стою я у портала, губы сжимаю, а у самого слезы на глаза наворачиваются. Слышу, Маруськины шаги – и руки мягкие меня обхватывают. И грустно мне так становится, что не ценила она то, что имела. И меня не ценит. А вот исчезну я, и будет тогда жалеть. А она уже целует меня в шею и шепчет она мне на ухо:
– Ну хочешь, я, если у нас мальчик родится, Лютиком его назову?
– Тьфу ты, господи! – вздыхаю я. – А если девочка, то Медведкой? Нет уж! Давай мы детям человеческие имена дадим.
Журналистка
Сижу я как-то на скамейке у дома. На горизонте тучи черными Эверестами встают, а у нас пока солнышко. И душно как перед грозой. А я журнал «Сельская любовь» просматриваю. Там в конце объявления всякие, купи-продай одним словом. Задумал я трактор приобресть. Хватит моей благоверной на грядках горбиться – пусть учиться трактором управлять! Как представил ее гордый профиль в кабине, аж в груди и где пониже потеплело. А если еще в купальник ее одеть… Все, разволновался я, журнальчик опустил, а тут передо мной видение. Еще похлеще Маруськи в купальнике будет. Стройная девчушка в сарафанчике, лямку от сумки на плече поправляет и руку мне протягивает. А у самой щечки розовые, глазки внимательные, а русые волосы ленточкой перевязаны.
– Вы знаменитый селекционер, изобретатель сливактусов, Комаров Иван Ильич? – сказала, и на горизонте что-то грохнуло.
Посмотрел я туда – тучи как будто ближе стали.
– Ну я, – говорю, а сам потихоньку журнал с полуобнаженной дояркой за спину задвигаю и протянутую руку хватаю.
Чувствую горячее стальное рукопожатие – сразу видно: девчушка не простая.
– Только вас неправильно проинформировали…
Девушка заерзала, из сумочки бирку достала и мне показывает. Я такую у копов из будущего видел. Значит, и она оттуда. А на бирке мой портрет, да не в лучшее время. Стою я на грядке и сливу пробую. И такая у меня перекошенная кислая физиономия – самому себя узнавать противно.
– Вы, девушка, пожалуйста, это фото уничтожьте, пусть оно дальше нашего огорода не распространяется, – строго начал я. – А гибрид, который я изобрел, называется сливатус!
– Продиктуйте мне, пожалуйста, по буквам, – проворковала пигалица и портретик мой на бирке пальчиком стерла.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
