Западня для друга. Субботний детектив
– Как это ужасно! – воскликнула Полина, готовая снова разреветься.
Дупак видел, как ей трудно сейчас, и жалость шевельнулась в нем. Надо же, такая ладная, милая женщина, посочувствовал майор, и угодила в передрягу, которой не позавидуешь.
– Вам помощь не нужна? – поднявшись, спросил он. – Может, соседей попросить, чтоб не оставляли вас одну? Все-таки какая-то поддержка.
– Спасибо, я справлюсь.
В это время из комнаты послышался хриплый мужской мат. Голос принадлежал подозреваемому Карачарову, и Дупак, озадачившись, поспешил на шум.
…Приехавшие санитары уложили на носилки труп Самохвалова и вынесли из комнаты. Старушки-понятые, как по команде, достали одинаковые платки и начали вытирать слезы, выступившие на глазах.
Насупившийся, сгорбленный Карачаров сидел на стуле под присмотром участкового. Выглядел Андрей неважно, но мало-помалу начал приходить в себя.
Минут десять назад его подняли с пола ощутимым пинком в бок. Когда разодрал зенки, увидел над собою рыжего мента, круглая рожа которого была густо усеяна мелкими конопушками. Будто в нее кто-то брызнул жидкой горчицей из полного тюбика. Рёбра до сих пор ныли от удара. Потом Андрея заставили снять окровавленную рубаху, уложили ее в пакет, эксперт в резиновых перчатках снял соскобы с рук, и после этого велели переодеться в другую одежду. В дорожной сумке нашлись запасные вещи, он переоделся, а сумку, чтобы не мешала передвигаться снующим туда-сюда людям, затолкал в угол, за шкаф. Снова приземлился на стул, угрюмо наблюдая за происходящим. Мысли вертелись вокруг одного: что случилось в квартире, пока они с Олегом дрыхли? И оттого, что ответа пока не находилось, боль тискала виски, но еще невыносимей было осознание, что Олега больше нет. Кто убил, за что? И почему так цинично был выбран день убийства – как раз в день рождения?
Рядом послышались шаги. Андрей поднял голову. Подошел конопатый мент, обратился к участковому:
– Капитан, где его документы? – кивком он показал на Андрея.
Участковый подал рыжему бумажник Карачарова.
Лейтенант сцапал документы, мельком заглянул в паспорт, сверил фотографию и, убедившись, что все в порядке, сунул бумажник в свою кожаную офицерскую сумку.
– Думаю, паспорт этому деятелю лет через восемь потребуется, – ухмыляясь, конопатый покосился на Карачарова и добавил уже лично для задержанного: – Попилишь лес на северных делянках, мозги проветришь, алкаш.
Кровь бросилась в лицо, Карачаров гневно выкрикнул:
– Да вы что, спятили тут все?.. Я никого не убивал! – и крепко заматерился.
– Буйный какой, – заметила Оксана, переглянувшись с Лошкаревым – такую фамилию носил лейтенант-оперативник с рыжими волосами.
– Ничего, посидит в изоляторе, успокоится, – ответил Лошкарев.
После раздавшегося мата в комнате появился Дупак. Он слышал последние слова подозреваемого. Про себя не без удовольствия отметил, что парень, похоже, протрезвел и начал соображать. А это неплохой знак. Работать с невменяемыми все-таки намного сложнее.
– Послушай, парень, – подошел поближе старший опер, – а ты сам-то что-нибудь помнишь? – Голос Дупака звучал убаюкивающе, почти по-родственному. От него исходила такая сердечность, что Карачаров смешался вдруг, устыдившись матерного тона.
– Смутно очень, – честно признался он.
– Ночная тьма?
– Так и есть.
– Сколько хоть осилили?
– Помню, когда второй литр добивали…
– Из-за чего сцепились-то?
– Да мы вроде не махались…
– Тогда зачем ты нож со стола взял?
– Какой нож?
– Которым ты случайно убил приятеля.
– Да вы психа-то из меня не лепите! Никого я не убивал! Олег мой друг!
– Ну вот, – вполне миролюбиво развел руками Дупак и оглянулся на коллег, ища поддержки, – ты же ни хрена не помнишь. Возможно, раньше ты и не махался ножом, а теперь вот нечаянно получилось. Бывает. Ты не кипятись и послушай, что я тебе скажу: будь мужиком, если уж сотворил такое, смирись и сотрудничай с нами. Скорее в суд дело пойдет, потом в колонию отправят, а там тоже люди живут.
Карачаров мрачно молчал. Гляди-ка, как подрулил мент, прямо отец родной! Советует смириться. Но с чем? Ведь не мог же убить Олега, не мог! Хрень полная!
Подошел Кратов, он тут был главный, поэтому отдал команду майору:
– Везите задержанного в отдел, – распорядился он, – там допросим под протокол.
– Лошкарев доставит, – ответил Дупак, бросив взгляд на лейтенанта, он и сделал знак рукой, чтоб подчиненный подошел ближе.
– Слышь, Лошкарев, – обратился Дупак к конопатому лейтенанту, – раз уж ты на своей машине приехал, забрось попутно нашего злодея в отдел. Кратов там его допросит.
– Сделаем, товарищ майор.
– И сержанта возьми в попутчики.
– Сам справлюсь.
– Не надо играть в героя. Сказал, сержанта возьми для поддержки, значит, исполняй.
– Так точно! – по-военному отрапортовал Лошкарев. Резко повернувшись к Андрею, лейтенант крикнул: – Клешни протянул, ну! – Он звякнул приготовленными наручниками. – И гляделки на меня не пяль, руки давай! Живее!
Карачаров вздрогнул от команды, резанувшей по ушам, вытаращился на рыжего.
– Совсем опупел, лейтенант? Куда я сбегу, ты что? – возмутился. – Кругом же менты!
Задержанного неожиданно поддержал майор:
– Брось, Лошкарев, никуда парень не денется и без браслетов, – сказал с усмешкой Дупак. – Ты не видишь, с какого он бодуна? Да он не то что бежать, он и с лестницы без посторонней помощи не спустится. – Майор бросил короткий взгляд в сторону помощника. – Ты сам-то, лейтенант, разве никогда так не нажирался? Ну чтоб до потери пульса, а?
– Я вообще не пью! – сердито выпалил помощник.
– Вот и славно, Лошкарев, – проговорил весело майор, – есть над чем поработать. Я обещаю, коллектив не останется в стороне. – Дупак шутил и тому были веские причины: убийство оказалось обычной кухонной разборкой, подозреваемый взят на месте, улики железные. Шустрый помощник рыжего окраса, недавно пришедший в отдел после академии, запросто справится с делами, какие ему поручит следак Кратов. Пускай парнишка привыкает в будням. А вот себя Дупак в ближайшие дни видел уже на пляже. Отдыхающим на Черноморском побережье. Правда, рядом с женой Галочкой, но от этого никуда не денешься, судьба. Но как бы там ни было, глаза жена ему не завяжет, поэтому усталый майор будет любить гуляющих по песку женщин издали, ласкать взглядом. Не запрещено.
Не любивший подначек Лошкарев, пряча обиду, все-таки нацепил наручники на Андрея. Послабление проявилось лишь в том, что сковал запястья спереди, а не за спиной. Лейтенант сделал так лишь для того, чтобы майор не подумал, будто помощник полностью проигнорировал его мнение. Лошкарев собирался служить под началом Дупака и дальше, поэтому обострение отношений из-за очередного подозреваемого не входило в его планы. Во всяком случае, пока.
– Ну, все, отрывай задницу от стула, пошли! – грубо дернув задержанного за плечо, подал голос лейтенант. – Вперед, вперед, шевели помидорами!.. – Карачаров поднялся, и они двинулись к выходу.
Дупак посмотрел Лошкареву вслед и покачал головой. Не понравилось майору упрямство молодого офицера. Без году неделя в отделе, а уже показывает гонор. Дескать, сам не дурак. Ох, сколько таких выскочек с дипломами о высшем образовании приходило к нему, не сосчитать! И где они теперь? Разбежались в разные структуры, собственно в розыске мало кто зацепился. И этот голубь только поначалу хорохорится, пока романтический зуд не прошел и погоны не обмялись. Через год-другой перебесится, разжует, что к чему, и переметнется, к примеру, в адвокаты. Были примеры.
На улице было жарко, с утра припекало солнце.
Выйдя из подъезда, Карачаров жадно глотал свежий воздух. Не верилось, что в последний раз видит мирную картину обычного городского двора, слышит стук колес проезжающего невдалеке трамвая. Неужели он проведет многие годы за колючей проволокой? И за что? Не мог он убить Олега, ну не мог и всё! Бред полный!
Карачарову не ведомо было, что настоящий убийца, побывавший ночью в квартире Олега и убивший друга, стоял сейчас за спинами любопытных и наблюдал за происходящим сквозь темные очки. Он видел, как пронесли к спецмашине носилки с телом убитого, а потом рыжий лейтенант конвоировал задержанного Карачарова к собственной тачке. Машинка была не новая, из третьих рук, вероятно, зато иномарка, настоящий «японец». Сибиряк, одетый в коричневую кожаную курточку выглядел подавленным, проходя мимо толпы, низко опустил голову, спрятав глаза под большим козырьком бейсболки с надписью «FLORIDA»…
Гонщику-убийце не следовало здесь появляться. Ни в коем случае. Он крутился возле этой пятиэтажки уже третий раз, причем, два раза отметился днем. Его вполне мог срисовать какой-нибудь очень бдительный пенсионер и запомнить. Ну, например, такие бросающиеся в глаза в первую очередь детали, как приметная курточка и темные очки – из набора шпионской экипировки. Он отчетливо сознавал, насколько велик риск, но все равно приперся сюда. На результат своей ночной прогулки взглянуть хотя бы одним осторожным глазком. Вот посмотрел, убедился. Стоял за спинами любопытных, скользил тревожным взором по двору. Жалости к убитому он не испытывал, потому что не знал его при жизни, живым. Знакомого, наверное, труднее лишить жизни, все-таки какие-то прежние связи мешают. А тут как в окопе: на той стороне чужие, они пуляют в тебя, а ты в них. Без имен и фамилий. Ничего личного, война.
Провожая взглядом Карачарова, топавшего по двору в наручниках, убийца порадовался – вот виновный найден! Пускай парень посидит. Как ни кидай, а это лучше, чем париться в гробу.
Размышляя о Карачарове, которому подарил жизнь, ночной убийца вдруг ощутил мощный удар под дых: фотография! Вспомнил, что брал рукой снимок Полины, когда ставил на место. Снимал ли перчатку при этом? Полный мрак, будто память отшибло. Такое уже случалось с ним, когда мозги отказывалась помогать. Порой простых действий, сделанных только что, не мог восстановить. В башке полная каша. Так неужели наследил пальчиками на рамке? Вообще-то не должен был, хотя и действовал на автомате. С другой стороны, если найден уже хороший кандидат на роль негодяя, зачем криминалистам нужно досконально обшаривать квартиру и снимать все следы? Тоже вопрос. Он потихоньку отделился от толпы любопытных, завернул за угол дома и неспешным прогулочным шагом направился к остановке автобуса. Начало положено, пора делать очередной шаг.
Андрей и сопровождающий сержант ППС разместились на заднем сидении, Лошкарев сел за руль, положив рядом кожаную сумку с документами.
Поехали.
Лейтенант, судя по вождению, жалел свою тачку. Опытный водитель Карачаров видел, как неуверенно управляет автомобилем Лошкарев. Скорее всего, плохой инструктор попался. Как научил однажды, так и рулил лейтенант по сей день.
Возле кинотеатра, заметив киоск, сержант тронул плечо лейтенанта.
– Что еще? – не оглядываясь, спросил Лошкарев.
– Тормозни, лейтенант, на секунду. Сигареты куплю.
– Раньше не мог куревом запастись?
– Да я мухой слетаю, лейтенант!
– Ладно, давай быстрее.
– По другому не умеем.
Сержант вылез из машины, оправил на себе рубашку и вразвалочку потопал к киоску, прилепившемуся сбоку от касс театра. Лошкарева злила медлительность сержанта, во всем чудилась вопиющая расхлябанность, хотелось закричать сержанту вслед, чтоб поторапливался. Сейчас покурить захотелось, через пять минут в уборную попросится, что за люди – дурдом какой-то!
Карачаров рассеянно смотрел в окно. Вдалеке виднелась спина сержанта, которому приспичило покупать сигареты. Андрей видел, что тот и не думал торопиться. Это надолго, решил Карачаров. Сбоку глянул на Лошкарева. Тот надулся, покраснел от злости. А сержант ППС и вправду ни рыба, ни мясо. Плохой помощник лейтенанту. Может быть, махнуть от них, зачем мне париться в изоляторе, если я нужнее здесь, на свободе? Случайно мелькнувшая мысль вдруг крепко зацепилась в сознании. Андрея ознобом охватило от осенившего прозрения: в машине их двое, Лошкарев явно выбит из колеи, а что если?.. Решайся! Едва ли такой удобный момент появится еще раз. Низкая кирпичная арка рядом с театром манила к себе. Там смутно маячила свобода. А, была не была! – напутствовал себя Андрей, положившись на то самое «авось», когда шанс на удачу еле различим.
– Слышь, лейтенант, а за нами кто-то увязался, – закинул пробную удочку Карачаров, надеясь отвлечь внимание офицера и получить несколько мгновений форы. – Не знаешь, кто?
– Где? – неожиданно легко купился Лошкарев, не почуяв подвоха. Он повернулся всем корпусом вбок, на какое-то время выпустив задержанного и поля зрения.
Карачаров приподнялся, набросил наручники, как удавку, на шею лейтенанта и надавил на кадык. Лошкарев затрепыхался, попытался освободиться, хватаясь за руки и наручники Андрея. От резких движений железо лишь больнее врезалось в горло. Лошкарев захрипел и опустил руки. Карачаров сразу ослабил нажим: душить лейтенанта он не собирался. Хотел сильно напугать. Кажется, получилось.
– Спокойно, рыжий, не дергайся и слушай сюда! Сейчас ты достанешь ключ и снимешь с меня железки. Быстро!
Лейтенант без пререканий выполнил требование, освободил руки Андрея. Карачаров видел, что офицер пока в шоке от случившегося, но скоро опомнится, придет в себя. Следовало поторопиться.
– Прицепляйся к дверной ручке. Живо!
Лошкарев повиновался.
Схватив автомат сержанта, Андрей упер ствол в живот Лошкарева и передернул затвор.
– Документы мои верни! – приказал Андрей. – Да шевелись ты, зараза!..
Жаркие ручьи внезапно выступившего пота побежали по лицу растерявшегося лейтенанта. Он свободной рукой держался за поцарапанное горло, слыша, как дребезжит едва ли не вдавленный внутрь кадык. Он готов был заплакать – от бессилия, от обиды, что так наивно прокололся.
Не дожидаясь, когда Лошкарев придет в себя, Андрей сам достал из его сумки свой бумажник с документами. Затолкал себе в карман, а сумку, гордость лейтенанта, бросил тому обратно на колени. Лошкарев очумело вращал зенками и молчал.
Карачаров с «калашниковым» вылез из машины. Отсоединил рожок и бросил на водительское место, а автомат и ключ от наручников сунул под машину, за колесо.
– Сиди и не вякай, конопатый! – крикнул Лошкареву и помчался к манящей арке. Добежал, нырнул под свод. Промчался метров десять в приятной прохладе и снова выскочил под яркое солнце. Торопливо огляделся.
Двор, куда занесло беглеца, оказался проходной, однако нужный выход был временно завален привезенными для ремонта здания досками. С ходу не перепрыгнешь. Сердце заскулило от ощущения западни. И куда теперь? – стараясь не паниковать, быстро соображал Андрей. Главное, не стоять посреди двора, как памятник, не мозолить глаза. Но куда, в какую сторону кинуться?..
Услышал, как брякнула дверь служебного выхода из кинотеатра. На улицу вышла женщина, остановилась, сощурившись на свету. Достала зеркальце и поправила прическу.
Карачаров метнулся к двери. Разминулся с удивленной женщиной, потянул на себя ручку. Перед тем, как вбежать в здание, приостановился. Предчувствие близкой погони заставило его оглянуться.
Оп – па! Так и есть!
Из-под арки выскочили запаленные полицейские. Быстро спохватились. Вооруженный автоматом сержант повел стволом в сторону замеченного беглеца. Что-то прокричал, показывая Лошкареву на Карачарова, собравшегося нырнуть в подъезд. Тот и сам уже углядел Андрея, размахивая пистолетом, первый кинулся догонять беглеца. Сержант не отставал от конопатого лейтенанта, жаждавшего реванша за допущенный прокол.
Карачаров хлопнул дверью, жаль не успевал как-то запереть ее изнутри, и кинулся по крутой лестнице наверх. Он одолел два пролета, когда услышал, как внизу стукнула дверь. Потом грохот ментовских ботинок раздался на лестнице.
Карачаров сделал еще рывок наверх, надеясь найти там выход, но тут лестница неожиданно закончилась. Он оказался в узком, тесном коридорчике. Заметил дверь, сунулся к ней, подергал ручку. Напрасно. Дверь не подалась. Наверное, была заколочена. Всё, тупик. Попался.
Обреченно прислонившись к обшарпанной стене, Андрей задумался. Выходит, зря бегал. Приготовившись к самому худшему, беглец повернул голову направо.
В конце коридора брезжил мутноватый свет. Окно!
В три прыжка оказался рядом с проёмом. Пощупал раму. Не открывается. И вряд ли вообще когда-то это окно открывали. Стёкла со столетним слоем пыли, засиженные мухами. Поднявшись на цыпочки, посмотрел вниз. Сквозь серый налет удалось разглядеть находившийся рядом с капитальной стеной здания вагончик строителей. Крыша бытовки округлая, из жести. Лететь до нее метров шесть – не меньше. Запросто можно не только ноги переломать, но и шею свернуть. Но выбора-то нет!
Настигающий топот полицейских послышался совсем близко.
Карачаров, решившись, вскарабкался на широкий подоконник. Мощным ударом ноги вынес двойные рамы. Уже прыгая вниз, заметил, как блескучими градинами посыпалось раскрошенное на мелкие осколки стекло. Посадка, как при баллистическом спуске у космонавта, получилась довольно жесткая. Приземлился на пятую точку. Копчиком так крепко приложился, что непроизвольно вскрикнул от боли. Зато руки-ноги не переломал. Они сейчас нужнее задницы.
С покатой крыши бытовки, нагретой на солнце, спустился, держась за приоткрытую дверку. На раздавшийся грохот выглянул сторож. На его носу висели очки, державшиеся на ботиночном шнурке, привязанном к дужкам, а в руках шелестела толстенная газета, еженедельник.
– Ты это… откуда будешь, мужик? – поинтересовался сторож.
– Оттуда, – кивком показал наверх Карачаров.
Проследив за вскинутым взглядом отчаянного прыгуна, сторож увидел всё сразу: разнесенное в прах окно наверху, ствол автомата, направленный на них, две потные красные морды в проеме.
– У – у, ё – моё!.. – простонал сторож, и его словно ветром сдуло.
Карачаров, порадовавшись удачному прыжку, спустился со ступенек вагончика на землю. Снизу окликнул Лошкарева:
– Эй, лейтенант, а не слабо тебе за мной махнуть?.. Ты давай, не трусь, тут всего-то метров шесть, ну, давай, давай! Ну что, духу не хватает?
Сержант передернул затвор автомата, выпустил короткую очередь. Пули ударили в крышу. И тут же перепугавшийся Лошкарев отвел ствол в сторону и заорал на сержанта, чтоб тот с ума не сходил – запросто мог зацепить посторонних. Сержант проворчал что-то вроде того, что это не он упустил беглеца, смотреть надо было лучше.
«А не тебе ли покурить приспичило?..» – упрекнул водителя офицер, и они оба замолчали недовольные друг другом.
Карачаров тем временем бросился на шумную улицу.
Добежав до остановки трамвая, запрыгнул в отходящий вагон. Стоя на задней площадке, перевел дыхание.
«Пока запаренные ребятки спустятся вниз, добегут до улицы и осмотрятся, – прикидывал Андрей, – я буду далеко от центра. Пускай похлопочут».
Проехал четыре остановки, отдышался и совсем успокоился. Кажется, ушел, оторвался. Обиднее всего было то, что гонялись за ним напрасно. Он не убивал. Себя-то уж, слава Богу, изучил и знал, на что способен. Не ангел, конечно, но и не убийца.
Немного было друзей у Андрея, таких, к кому бы хотелось приехать, встретиться и поболтать за бутылочкой ни о чем. Олег был, пожалуй, единственным, с кем после института поддерживал тесную связь Карачаров. Бесхитростный, не из тех, кто «ноль пишем, два в уме», Олег так и остался, в сущности, тем же студентом – немножко ветреным, не жалеющем времени на пустяки, а главное, на общение с ним, Андреем. Были и другие товарищи, умненькие, при серьезных должностях. Но эти, оказавшиеся при важном деле, поближе к кормушке, солидные, с подобающими окладами и располневшими фигурами, были неинтересны Карачарову. Если и встречал кого-то случайно, то расставался без сожаления и быстро забывал – чужие посторонние люди. Один Олег остался, свойский пацан, без выпендрежа. А ведь мог бы, если хотел, высоко взлететь, потому что отец его был в области на виду, при высокой должности, помог бы сыну и нужными связями обрасти и занять теплое местечко поближе к сильным мира сего – Олег того не пожелал. Отчасти, должно быть, в силу все той же инертности, а по большому счету – Олега нравилась простая жизнь. И вот она закончилась – нелепо, жутко.
Трамвай неторопко бежал по рельсам, входили и выходили пассажиры на остановках – обычное дело. На Андрея никто внимания не обращал. А кому он нужен? Ну, едет и едет куда-то по своим делам, у каждого миллион собственных забот, не до того, чтобы к каждому присматриваться и прикидывать, а не сбежал ли этот пассажир, к примеру, из-под конвоя.
«На следующей остановке, пожалуй, можно выйти», – подумал беглец, и просто так, машинально, глянул в окно. И тотчас отшатнулся обратно. Невероятно! В это трудно было поверить, но это случилось: за трамваем тихонько катился знакомый автомобиль, из которого Карачаров некоторое время назад так удачно сбежал. За рулем сейчас находился один Лошкарев, а сержанта в машине не оказалось. Вероятно, пылил по окрестностям, разыскивая сбежавшего. Но конопатый-то, конопатый, как хорош в деле! До чего настырный оказался мент, и трамвай когда-то сумел вычислить! Гляди-ка, не отстает ведь, его бы рвение – да на поиски настоящего убийцы. Цены бы рыжему не было.
На трамвайном кольце Карачаров выскочил из вагона. В толпе случайных попутчиков устремился по пешеходной дорожке подальше от опасной остановки. Впереди показались ряды торговых палаток, тянувшихся бесконечно долго вдоль всей улицы. Там сновало много народу, легко было затеряться в галдящей, перетекающей с места на место людской толчее. Туда, прибавив шагу, и направился Карачаров.
Машина Лошкарева не отставала. Узрел-таки востроглазый! Не оборачиваясь, Карачаров сунулся было в толпу, но люди отчего-то сторонились его, образуя вокруг беглеца свободное пространство. Неужели и вправду на воре шапка горит, забеспокоился Андрей, а меня за версту видно?.. Боковым зрением снова засек тачку Лошкарева, машина настигала, держась вплотную к бордюру. Карачарову сделалось тоскливо. Да что же это за день-то такой, злился Андрей, и когда этот бег с барьерами закончится?..
По проезжей части оживленной улицы густым потоком двигался транспорт. Когда Карачаров бросился на противоположную сторону магистрали, Лошкарев, следивший за ним из машины, по крайней мере, дважды посчитал его погибшим. Сначала он видел безумца, мелькнувшего в нескольких сантиметрах от бампера большегрузного «Камаза», и спастись в той ситуации было почти невозможно! Везунчик все же увернулся от колеса. А второй раз вмазался в борт маршрутного такси. Повезло тем, что машина начала притормаживать, и все-таки «Газель» крепко шибанула нарушителя в плечо, настолько сильно, что он отлетел к фонарному столбу. К счастью, успел схватиться за столб руками, чтобы не отлететь на проезжую часть. Это и спасло беглеца.
Лошкарев, выбравшись из автомобиля, метался на мостовой, отделенный от Карачарова сплошным чадным потоком. Что-то кричал, размахивал руками. Потом вспомнил про рацию и снова кинулся в машину, чтобы дать ориентировку на перехват.
Карачаров не стал дожидаться, когда поднятые по тревоге полицейские раскинут широкую сеть, проскочить через которую едва ли станет возможно. Андрей поспешил подальше от места, где повезло уцелеть. Долго петлял по городу, пока не вышел на окраину. На месте огромного пустыря возводился новый дом. Бригада курчавых строителей с подсушенными, словно урюк, лицами вела кладку кирпичных стен. Рядом гремел железными суставами экскаватор, выбиравший грунт из траншеи.
Подворачивая натруженные ноги на обломках кирпича, Андрей медленно двинулся вдоль забора и вышел к жилой пятиэтажке. На первом этаже располагалась торговая точка. «Кафе-закусочная» – гласила выцветшая вывеска над дверью. Очень кстати. Было бы здорово, позволил себе помечтать Андрей, если в этой забегаловке нашлась бутылка пива. Холодненького, со слезой на отпотевшем стекле. При одной мысли о живительной влаге во рту стало сухо. А что, подогрел себя надеждой Карачаров, попытка – не пытка, а вдруг?..
Оглядевшись еще раз вокруг и не заметив опасности для себя, он опустил бейсболку до бровей, посчитав, что в таком виде его труднее запомнить. Потом одернул на себе кожаную курточку, заглянул на всякий случай в бумажник. Деньги и документы были на месте.
В грязноватой закусочной, скорее всего, наспех обедали приезжие строители с южных окраин распавшейся империи. Об этом Карачаров догадался по следам глины со стройки, оставленным на полу заведения, а самих работяг он уже заметил на объекте.
За кассой скучала ядреная буфетчица, наполненная здоровьем, как бидон молоком, до краёв. За низкой перегородкой хлопотала повариха у электрической плиты, помешивая в бачках какое-то варево. Андрей уставился на спелую кассиршу, будто сошедшую с картины Кустодиева. Незнакомая женщина вдруг одарила раннего посетителя такой изумительной улыбкой, словно один только он и мог составить ее счастье. Андрею сделалось неудобно, не хотелось, чтобы милая буфетчица посчитала его алкашом, но горло драло будто крупной наждачкой, и он попросил пива. Какой уж там стыд, когда сушняк достал.