Юлька, я и карантин

– Ну, ты готов? строго спросила меня Юлька.

Я посмотрел, как она натягивает перчатки и поправляет велосипедный шлем. Конечно, нет. Разумеется, я не был готов. Как вообще можно к такому подготовиться? Но отступать было некуда. С завтрашнего дня в городе снова вводили карантин. А значит на опасные глупости остался только сегодняшний вечер.

Я последний раз посмотрел вниз, покрепче ухватился за руль своего велика и скомандовал:

– Поехалиии!

Глава 1. Новый друг

Карантин в нашем городе длился уже почти две недели, и я не ждал от него ничего хорошего. А потом у меня появился лучший друг. Удивительно, как в жизни могут одновременно происходить такие страшные и такие хорошие вещи…

Мама не разрешала мне ходить в магазин, потому что, по ее словам, боялась заразы. Но зато каждый день отправляла меня выносить мусор. И заставляла надевать медицинскую маску. В ней было жарко и непривычно, но ничего не поделаешь. Почти все, кого я видел на улице, были в масках.

В тот день я, как обычно, выбросил мусор и возвращался домой. На улице снова похолодало. Я засунул руки в карманы, потому что забыл надеть перчатки. И тут мои пальцы нащупали что-то интересное. Я ухватился за шуршащий фантик и вытащил из кармана половинку “Сникерса”. Последний раз я покупал себе Сникерс, когда еще были занятия в школе. Видимо, он остался с тех самых времен.

Я обрадовался. Когда у всех карантин и в магазин ходит только мама, очень трудно раздобыть что-нибудь вкусненькое. Так что я опустил маску на подбородок и впился зубами в батончик.

Я нарочно растягивал удовольствие, поэтому последний кусочек Сникерса засунул в рот уже в лифте, и тут же натянул маску обратно. Вышел на своем этаже, открыл дверь в общий коридор и увидел Юльку.

Юлька была моей одноклассницей и соседкой уже почти год. Мы с мамой и бабушкой переехали в эту квартиру прошлым летом, и я почти сразу познакомился с Юлей. Она жила в трехкомнатной квартире со своими родителями и двумя младшими сестрами.

Но друзьями мы не стали. Может быть потому, что Юлю и ее сестер сразу же увезли на все лето в деревню, и мы не успели узнать друг друга получше. Когда я сентябре пришел в новую школу, оказалось, что мы с Юлькой учимся в одном классе. Но даже тогда дружба у нас не завязалась. Надо сказать, что близких друзей в школе у меня до сих пор не появилось. Но отношения с одноклассниками у меня были ровные, в том числе и с Юлей.

И вот сейчас мы столкнулись в общем коридоре. Похоже, она тоже собиралась вынести мусор, потому что у нее в руках было несколько черных пакетов. Она подозрительно посмотрела на мою маску и сказала:

– Привет.

Я ответил:

– Привет! Тоже мусор выносишь?

Ну, я по крайней мере попытался сказать именно это. Но во рту у меня был Сникерс, да еще и эта маска, так что получилось у меня что-то вроде:

– Фет! усоносиш?

Юлька молча выпучила на меня глаза. Я стащил маску с лица и начал энергично двигать челюстями, чтобы доесть Сникерс. Понимая, что молчание затягивается, я решил проглотить батончик, но подавился.

Когда я схватился за горло и начал кашлять, Юля побледнела, бросила свои мусорные пакеты на пол и стала лихорадочно рыться в своих карманах.

Я показывал на свое горло и хрипел:

– Икес! Икес!

Она продолжала копаться в карманах, красная, как рак. Наконец, она вытащила из кармана маску и натянула ее на лицо. После этого Юлька шумно выдохнула, и я понял, что все это время она задерживала дыхание.

– У тебя вирус! – воскликнула она, ткнув пальцем мне в лицо. Продолжая кашлять, я исхитрился помотать головой и, достав из кармана фантик от Сникерса, бросить его Юльке под ноги.

К счастью, увидев фантик, она сразу все поняла. Юля подскочила ко мне и со всей дури стукнула рукой по спине. Надо сказать, подача у нее была крепкая. У меня аж слезы на глазах выступили. А может, они выступили от кашля. Не знаю. Но кашлять я вроде перестал и просто прислонился к стене, пытаясь отдышаться.

Юля спросила:

– Помогло? А то я еще прием Геймлиха знаю, видела на Ютуб. Хочешь сделаю? Только мне надо обнять тебя сзади…

Но тут я так лихорадочно замотал головой, что Юля не стала заканчивать. Просто пожала плечами и отошла к другой стене.

Я немного пришел в себя и сказал:

– Спасибо.

Юлька гордо выпятила подбородок и заявила:

– Да уж, я тебе жизнь спасла.

– Не думаю, что все было так плохо… – начал было я, но она меня перебила:

– Не так плохо? Ты хоть видел себя? Весь посинел уже, я думала тебя удар хватит!

Я очень сомневался, что успел посинеть, но не стал говорить этого Юльке. А она подняла с пола фантик от Сникерса, повертела его в руках и вдруг сказала:

– 

Ну и болван ты, Костя. Ты еще коронавирусом заразиться не успел, а уже от Сникерса чуть не помер.

Я засмеялся, и она тоже. В общем, тогда и началась наша дружба.

Глава 2. Шпингалет.

Сидеть в изоляции было тяжело, но не очень. У меня, к счастью, была своя комната. Я мог весь день сидеть за компьютером, и не надо было тащиться через весь город на тренировку по теннису, на который меня записала мама. Уроков, конечно, было многовато, но и времени тоже было больше. Так что, самоизоляция мне даже нравилась. Именно так я и сказал Юльке, когда мы однажды утром вместе пошли выносить мусор.

Юля только тяжело вздохнула.

– Если бы у тебя было две младшие сестры, Костя, ты бы так не радовался.

– А ты не можешь закрыться от них в своей комнате? – спросил я.

Оказалось, что нет. Замки на комнатных дверях у них давно разболтались и не работали. А папа все время забывал купить шпингалет, чтобы приделать его на Юлькину дверь.

– А теперь он его и не купит уже, – печально заключила Юля. строительные магазины еще не скоро откроются…

Тогда я вспомнил, что у нас дома в ящике с инструментами лежал шпингалет. Я сказал об этом Юле. Она сразу повеселела. Она так обрадовалась, что закинула свой мусорный мешок в бак с трехметрового расстояния, чего раньше у нее никогда не получалось.

– Так ты скоро станешь баскетболисткой. – похвалил я Юльку, и от этого она расплылась в улыбке.

Мы вернулись домой. Точнее, каждый из нас вернулся в свою квартиру. Нельзя же нарушать режим самоизоляции. Я поскорее вымыл руки и помчался на балкон искать шпингалет в ящике с инструментами. Юлька уже тоже выбежала на свой балкон (они у нас были рядом и мы могли разговаривать, высунувшись в окно) и громким голосом давала мне инструкции:

– К шпингалету еще нужны гвозди! У тебя есть гвозди?

– Не гвозди, а шурупы. – поправил я ее, продолжая поиски.

– И они тоже. – заключила Юля.– Долго ты еще?

– Подожди немного, я ищу.

Юля помолчала секунд двадцать, потом не выдержала:

– У тебя что там за ящик? Размером с Африку?

Я вздохнул. За несколько дней нашей дружбы я уже понял, что Юлька не умеет терпеть. К счастью для меня, она учуяла запах блинов, которые пекла ее мама, и ушла на кухню пить чай. Я продолжил поиски шпингалета.

Через некоторое время я понял, что шпингалета здесь нет, и решил спросить у мамы. Мама рассмеялась и сказала, что я сам полгода назад прикрутил его на дверь в свою комнату. И я сразу же вспомнил этот момент. Я тогда два раза перекручивал шпингалет, потому что мне казалось, что он висит слишком низко. Теперь он, правда, висит слишком высоко, и мне неудобно тянуться к нему. Поэтому я давно им не пользовался и забыл.

Тут с соседнего балкона послышался Юлькин голос, и я поспешил наружу.

– Нашел?– спросила довольная Юлька, высунувшись в окно. Я уловил от нее запах блинов и сгущенки.

– Нашел. – ответил я.

– Тогда тащи его в общий коридор. – скомандовала Юля.

– Не могу.

– Почему?

– Он у меня в комнате на дверь прикручен.

Юля хмуро уставилась на меня, а потом ей пришло в голову решение:

– Так открути его!

– А я тогда как буду закрываться? – возмутился я.

– От кого тебе закрываться? От девяностолетней бабушки? – настаивала Юля. – А вот меня сестры донимают. Мне без шпингалета никак.

Юля жалобно сморщила лицо и шмыгнула носом. Я понял, что мне не отвертеться и пошел в комнату откручивать шпингалет.

– И отвертку не забудь! – услышал я вслед.

Глава 3. Благодарность

Моя бабушка любит повторять, что главное в жизни – делать добрые дела и не ждать за них благодарности. Не могу сказать, что я с ней полностью согласен, но я тоже заметил, что после доброго дела на душе как-то веселей. И после того, как я отдал Юльке свой шпингалет, настроение у меня было приподнятое. И я решил сделать еще какое-нибудь доброе дело.

Поэтому я пошел к маме и спросил, не нужна ли ей моя помощь. Моя мама делает сайты на заказ, и она всегда работала из дома, даже до карантина. Так что ее жизнь не слишком поменялась, как она сама говорит. Она как раз сидела с ноутбуком на кухне и хмурила брови.

– Мама! – повторил я, потому что она ничего не ответила. Тебе нужна моя помощь?

Мама оторвалась от экрана и уставилась на меня. Я продолжил:

– Ну, прибрать что-нибудь или обед приготовить…

Мы оба обвели глазами кухню – на ней царил идеальный порядок. Как, впрочем, и во всей квартире. А на плите в кастрюле булькал борщ. Я понял, что еще одно доброе дело сделать не удастся, но тут мама улыбнулась и сказала:

– Поставь стираться грязное белье, пожалуйста.

Мама протянула руку и взъерошила мне волосы. Я был доволен. Я был примером бескорыстной помощи. Я собой гордился.

Затолкать белье в машину не составило труда, а вот разобраться, что делать дальше, оказалось сложнее. На бутылке со средством для стирки была инструкция, сколько наливать средства в зависимости от степени загрязнения.

Я открыл машину, вывалил все белье на пол и попытался определить степень загрязнения. У разных вещей она была разная. Для маминых платьев хватило бы и одного колпачка средства. А для моих, наверное, надо было полбутылки, не меньше. Я решил взять среднее арифметическое и плеснул в машину три колпачка.

После этого я снова засунул все белье в машину, воткнул ее в розетку и поставил на какую-то программу, которая мне показалась наиболее подходящей по картинке. С чувством выполненного долга я вернулся в свою комнату и обнаружил на телефоне двенадцать пропущенных звонков от Юльки. Я понял, что разговор будет нелегким.

Юлька взяла трубку сразу же , как будто держала ее в руке.

– Ты что, спишь там? Я тебе уже сто раз позвонила! громыхала Юлька в трубку.– Ты совсем не хочешь моей благодарности что ли?

Я поинтересовался у Юльки, о какой благодарности идет речь. Оказалось, что Юля оценила мой широкий жест со шпингалетом и теперь в благодарность хотела передать мне несколько блинов, которые она припрятала от своих сестер. Я оживился и сказал, что очень даже хочу такую блинную благодарность и готов прямо сейчас выйти в коридор, чтобы получить ее. На что Юля ответила, что через коридор слишком рискованно – сестры могут увидеть, что она выносит из дома продукты. А, как известно, во время эпидемий нельзя так просто разбрасываться припасами. Так что я должен быть очень благодарен ей за то, что она решилась на такой шаг.

Я не стал говорить о том, что разговор начинался с ее благодарности мне, а теперь все стало наоборот. Вместо этого я спросил, как тогда она собирается передать мне блины. Все просто, ответила Юля. Через балкон.

Я положил телефон в карман и вышел на балкон. Окно было открыто и я выглянул наружу. Справа от меня, на расстоянии чуть больше метра, показалась Юлина голова.

– Ты знаешь, – начал я осторожно, – мне кажется, я не дотянусь рукой.

– Балда, – ответила Юлька. – рукой и не надо. Я принесла швабру.

– Это которой моют пол? уточнил я.

– Пол моют тряпкой. – ответила Юля.– А вот тряпку наматывают на швабру, да. У нее есть такая защелка, я прицеплю ею блин и протяну тебе. А ты его уже снимешь.

Я опешил. Перспектива съесть блин, намотанный на швабру, которой мыли пол, меня не сильно радовала. Я начал думать, что может я бы лучше прожил без Юлькиной благодарности. И я даже понял, что бабушка была права, когда говорила, что не надо ждать благодарности за свои добрые дела.

Юля увидела мое замешательство и сказала:

– Не бойся, я ее продезинфицировала. У нас в каждой комнате санитайзеры.

Я немного успокоился, надеясь, что блины не будут сильно вонять этим самым санитайзером. А Юлька на соседнем балконе уже приступила к своей операции. Она ловко засунула блин на место тряпки и щелкнула замком.

– Готов? – весело прокричала она мне, и я так же весело крикнул в ответ:

– Всегда готов!

Юлька осторожно просунула швабру в открытое окно и стала вытягивать ее в моем направлении. Я вытянул одну руку, а другой вцепился в оконную раму. Хоть мы и были на третьем этаже, а все-таки полететь вниз было бы неприятно. Я еще не забыл , как чуть не умер от Сникерса несколько дней назад. Юля протянула швабру так далеко, как могла, и я уже собирался схватить ее за блинный конец, как вдруг он ухнул вниз. Все-таки тяжело удерживать швабру горизонтально за один конец.

– Аааа! – заорали мы с Юлькой и уставились вниз. Надо отдать ей должное, она удержала швабру и не выпустила свой конец из рук. Но зато второй конец, на котором болтался блин, шлепнулся прямо о стену дома под балконом. Половина блина при этом прилипла к стене и там и осталась. Юля крякнула, напрягла руки и снова подняла швабру горизонтально, теперь уже двумя руками.

– Давай быстрее! – закричала она мне, а сама покраснела от натуги. Глядя на ее лицо, я почувствовал, что сейчас рассмеюсь, но сдержался и только шумно прыснул. Я успел схватить свой конец швабры и начал открывать зажим. Это было зря. Как только я его раскрыл, блин под действием силы тяжести устремился вниз, на газон. Пара голубей, сидевших неподалеку, мигом устремилась к нему.

– Идиот! – завопила Юлька и начала орудовать шваброй, как рапирой, делая выпады в мою сторону. Ты должен был утянуть швабру к себе на балкон, и уже там снять блин.

– Ты этого не говорила… – пытался оправдаться я. Но, по словам Юльки, мне не было оправдания. Такой блин потерял!

К счастью, у Юльки оставалось еще два блина, и мы решили повторить попытку. В этот раз я был готов перехватить швабру и затащить ее на балкон. Юля прицепила блин и вытащила швабру из окна. Она уже начала вытягивать ее в мою сторону, но тут случилась беда. То ли подул слишком сильный ветер, то ли этот блин был тоньше предыдущего, только защелка швабры пережала его ровно посередине и две одинаковые половинки соскользнули и упали вниз. На радость голубям.

Мы с Юлей смотрели на голубиное пиршество и молчали. Спустя несколько секунд я робко спросил:

– Может, последний блин все-таки в коридоре мне передашь?

Но Юля не собиралась так просто сдаваться, о чем она мне и сообщила. Она велела мне ждать на балконе, а сама куда-то ушла. Вернулась она через минуту с полиэтиленовым пакетом. Когда она вытянула швабру в окно третий раз, я увидел ,как на ней раскачивается пакет с блином внутри.

В этот раз мы работали слаженно, и у нас все получилось. На моем балконе оказалась швабра и пакет, из которого шел восхитительный запах. Я поскорей отцепил его от швабры, достал блин и начал жевать. Тут же послышался недовольный Юлькин голос:

– Ты мне швабру то собираешься возвращать?

– Да-да! – ответил я с набитым ртом, а потом мне в голову пришла одна идея. Я сбегал на кухню и взял из вазочки с конфетами два трюфеля. Потом положил их в тот же пакетик, в котором был блин, и передал швабру Юльке. Сначала я услышал ее ворчание о том, что такой болван, как я , слишком долго не мог вернуть ее имущество, но потом вдруг наступила тишина, а за ней послышался радостный возглас Юлька обнаружила трюфели.

– А ты не такой уж и болван, Костя! – крикнула довольная Юлька и убежала в свою комнату есть конфеты.

Я вернулся к себе. Стиральная машина уже была выключена, и мама доставала из нее белье. Я подошел поближе и удивился:

– А почему вещи такие серые?

– А потому что ты вместо стирки включил обычное полоскание. Вот она и прополоскала все вместе… – сказала мама и весело засмеялась. Она у меня вообще очень веселая, да.

Глава 4. Велосипед

После трех с половиной недель карантина мы с Юлькой состарились лет на пять, не меньше. Это по ее словам. Я себя еще таким старым не ощущал, но на всякий случай не стал спорить, а предложил ей вернуться в детство.

– Это как? – заинтересовалась Юля. И тогда я рассказал ей про велосипед.

Вообще-то, на нашей площадке было три квартиры. Две из них занимали наши с Юлей семьи, а третья сейчас пустовала. Но раньше там жила бабушка, которая собирала всякий хлам. Сначала она захламила всю квартиру, а потом принялась за общий коридор. Как-то раз она даже принесла с помойки старый велосипед, у которого были все колеса погнуты.

Несколько месяцев назад бабушка умерла, а ее родственники выбросили все барахло. А велосипед оставили. Наверное, решили, что он был мой. Он так и стоял в общем коридоре, засунутый между стеной и шкафом, который тоже жил здесь неизвестно с каких времен.

– И как это я раньше его не замечала?– удивилась Юлька, глядя на этот велик.

– Ты просто не заглядывала за шкаф. – ответил я.

А потом я предложил Юльке покататься на этом велике. Ей эта идея показалась сомнительной.

– Зачем мне кататься на этом драндулете, если у меня свой велосипед есть? – спросила она.

– А тебе разрешают кататься на твоем велике дома? – спросил я.

– Нет. – вздохнула Юлька.

– И на улице нельзя сейчас. А в коридоре можно. А как ты свой велик потащишь в коридор через всю квартиру? Тебя родители заметят или сестры сдадут. Придется нам кататься на том, что есть.

Мы потихоньку вытащили велик из-за шкафа. Колеса у него были все в восьмерках, но в целом велосипед был на ходу. Юля скептически оглядела коридор и сказала:

– Места маловато. Тут в длину метров пять, не больше.

Тогда откроем дверь, сказал я. И будем кататься до лифта. Оказалось, что Юле пришла в голову та же самая идея, и мы открыли дверь.

Первой покатилась Юлька. Из-за кривых колес велик мотыляло в разные стороны, но она держала равновесие, только громко ойкала. Я шикнул на нее и напомнил, что нам нельзя шуметь. Дальше Юля каталась молча, только сопела носом и временами похихикивала.

Наконец, она накаталась и отдала велик мне. Первые пару минут я тоже привыкал к его кривой траектории, но потом стал кататься ловчее и даже умудрился развернуться на площадке у лифта. А потом Юля предложила погрузиться в детство еще больше. Она скомандовала:

– Становись на старт! – а сама встала позади велосипеда. Я опасливо покосился на нее и спросил, что она собирается делать.

– Сейчас увидишь. – пообещала Юля и потерла руки. Я понял, что дело плохо и оттолкнулся ногой. Как только я начал крутить педали, Юлька подскочила сзади и со всей силы толкнула велосипед вперед. Моя скорость моментально возросла в несколько раз. Я не успел ничего сделать. Юлька только крикнула сзади:

– Как в детстве с толкача! – а потом я уже на полной скорости врезался в дверь напротив. Грохот был ужасный. Эта дверь, за которой тоже был общий коридор и три квартиры, была железной. Шум от удара был такой, как будто с неба метеорит упал. Я свалился вместе с великом, а Юлька подбежала ко мне, не переставая орать. Потом она закрыла мне ладошками рот, и я понял, что все это время орал я сам. Стало потише, но у меня в ушах все еще стоял гул от удара о дверь.

– Быстрей-быстрей! – Юля тянула меня за руку. – Поднимай велик и бежим назад!

За чужой дверью уже слышался шум отпираемых замков. Я схватил велосипед и заковылял за Юлькой. Она быстро захлопнула за нами дверь, и мы присели на корточки в своем коридоре.

Но это, конечно, нас не спасло. Хоть соседи и не стали выяснять, что произошло, но наши с Юлькой мамы, выбежав в коридор, мигом все поняли. Мы с Юлькой клятвенно обещали больше не кататься на велосипеде в подъезде и вообще посыпали голову пеплом. Но если честно, то мы оба немножко гордились нашим приключением. А искореженный велосипед в коридоре с тех пор стал для нас приятным напоминанием.

Глава 5. Баба Тома

Моя баба Тома – очень обширная бабушка. Когда я был маленьким, я даже не мог обнять ее всю целиком, только кусочек. Сейчас, когда мне девять лет, я уже могу обнимать всю бабу Тому, но она до сих пор кажется мне очень большой. У нее белые волосы, почти прозрачные глаза, и в их уголках прячутся смешинки. Баба Тома вообще постоянно улыбается. У нее даже морщины на лице в форме улыбок. Такое вот у нее смешливое лицо.

Я очень люблю свою бабушку и рад, что она живет вместе с нами. Однажды утром тетя Рита (Юлькина мама) обнаружила, что Юля несколько дней не делала задания, которые присылали из школы. Мама рассердилась и велела Юльке весь день учить уроки. А у меня все задания были сделаны, так что я отправился в комнату к бабе Томе.

Когда я пришел, она смотрела телевизор, но, увидев меня, сразу же его выключила. Перво-наперво, мы с бабой Томой сыграли в “дурака” и в “тыщу”, и бабушка меня обыграла и там, и там. Она вообще отлично играла в карты и все время предлагала мне играть на деньги, но я не поддавался на ее уговоры. Не так уж и много давала мне мама на карманные расходы, чтобы я все это проигрывал бабе Томе.

Вот и в этот раз бабушка предложила мне сыграть на деньги. Она даже сказала, что я наверняка ее обыграю, потому что, когда есть, что терять, играешь лучше. Я уже собирался снова отказаться, как вдруг мне в голову пришла ошеломляющая мысль.

– Бабушка, – сказал я. у тебя, наверное, очень маленькая пенсия, поэтому ты хочешь выиграть немножко денег?

Бабушка молча уставилась на меня, а потом расхохоталась. Я покраснел и поспешил добавить:

– Ты не подумай, мне совсем не жалко. Если хочешь, я буду проигрывать тебе все свои карманные деньги, чтобы тебе хватало.

Бабушка улыбнулась и потрепала меня по волосам. И сказала, что у нее самый лучший внук на свете. И пенсия у нее тоже хорошая, ведь она ветеран Труда.

Тут я вспомнил про бабушкины фотоальбомы. У бабы Томы было много фотоальбомов с черно-белыми фотографиями, которые она мне раньше часто показывала. И рассказывала истории о своих путешествиях. О том, как ездила в Москву и ела мороженое в ресторане “Седьмое небо”, который был на крыше какой-то высокой башни. Еще гуляла по Красной площади и пила минеральную воду.

А несколько раз она ездила в Волгоград и видела Родину-мать. И даже вроде была заграницей где-то в Прибалтике. А в путешествия она ездила с большой-пребольшой группой в сорок или пятьдесят человек, и они фотографировались на фоне разных знаменитых мест. Потом получались большие черно-белые фотографии, на которых мне надо было найти молодую бабушку среди всей этой толпы. Поначалу было трудно, но потом я сразу стал узнавать ее среди десятков лиц. У нее в молодости были пышные черные волосы. А вот глаза были те же самые – со смешинками. Может, поэтому я ее так быстро находил. Больше ни у кого на этих фотографиях не было видно смешинок.

Вот и в этот раз я попросил бабушку показать мне свои альбомы. Она очень обрадовалась, достала стопку зеленых и темно-синих альбомов из шкафа, и мы долго-долго рассматривали все фотографии. И бабушка снова рассказывала мне те же самые истории. Потом она спросила, не скучно ли мне слушать одно и то же много раз. А я честно ответил ей:

– Совсем даже не скучно. Мне спокойно, потому что, когда в истории ничего не меняется, я знаю наверняка, что все именно так и было. А когда детали меняются, то мне становится грустно.

Бабушка внимательно посмотрела на меня и отложила альбом в сторону.

– О чем это ты говоришь, Костик? – спросила она.

– О папе. – ответил я и отвернулся к стене, чтобы бабушка не увидела , как у меня слезы наворачиваются на глаза.

Но от бабы Томы ничего не скроешь. Она села рядом и обняла меня покрепче. Мы помолчали немного, а когда я успокоился, то сказал:

– Понимаешь, я иногда вспоминаю что-то, что было с папой и радуюсь. А потом вспоминаю снова, но уже по-другому. И тогда мне становится страшно. Я уже не понимаю, какое воспоминание правильное, а какое нет. А что, если я уже все помню не так, как было? А вдруг я совсем забуду то, что было настоящее, а вместо этого придумаю что-то другое? Другого папу? Из-за этого я боюсь про него думать.

– 

Ох, миленький мой. -

сказала бабушка.

– Память вообще штука ненадежная. Мы всю жизнь вспоминаем прошлое и каждый раз немного по-другому.

– Но ты же помнишь все одинаково! – возразил я.

– Это потому что у меня есть один отличный способ. – улыбнулась бабушка. – Я записываю в специальный дневник то, что хотела бы всегда помнить. А потом, когда начинаю забывать, просто перечитываю свои записи.