Сладкий яд, или Я на все согласна. Часть 1

Глава 5

Моё сердце все ещё колотилось, как бешеное, а грудь жгло острое разочарование от того, что он так резко перестал меня целовать. Сделала несколько глубоких вздохов, чтобы восстановить дыхание и успокоиться, но эмоции зашкаливали, не давая возможности трезво оценить ситуацию. Как мне воспринимать, как относиться к тому, что только что произошло? Я привыкла делить мир на чёрное и белое, с ходу безошибочно определяя, что в этой жизни хорошо, а что плохо. Но сейчас я впервые была в тупике.

Сначала мне было больно и страшно, и это было, без сомнений, плохо, но потом… То, что произошло потом, я никак не могла назвать плохим. И я с трудом могла представить себе, что после этого мы перестанем общаться! Представить, что мы вновь станем просто студенткой и преподавателем, которых кроме лекций в университете больше ничего не связывает…

– Я… я не знаю… – обратив к нему растерянный взгляд, тихо проговорила.

– Иди ко мне, – он притянул за руку и снова начал целовать. – Я не должен так на тебя давить.

В этот раз он целовал нежно, слегка касаясь влажными губами моих губ, щёк, шеи… Было странно, но от его ласки теперь мне захотелось рыдать. И я изо всех сил старалась сдерживать себя, чтобы не проронить случайного всхлипа.

Раздался звонок его сотового телефона. Он оставил меня ненадолго, чтобы ответить.

– Алло… Да… Хорошо.

Разговор получился коротким, и, убрав телефон обратно в карман, он вернулся ко мне, обняв одной рукой за талию, а другой осторожно взяв за подбородок, заставляя поднять голову и посмотреть в его глаза. В его такие красивые и одновременно холодные серые глаза.

– Мы поступим так. Сейчас ты поедешь домой. И подумаешь. – строго произносил он короткие фразы, – У меня завтра только четвёртая пара. После неё я буду ждать тебя в своей аудитории. Если ты не придёшь, значит, мы сделаем вид, что ничего не было, и забудем об этом. Но если ты придёшь… – не убирая руку с моего подбородка, он нежно провёл большим пальцем по моей щеке, и его взгляд внезапно потемнел, – Знай, если ты придёшь… то потом, если позже ты передумаешь, я могу уже не отпустить тебя. Поэтому, хорошо подумай, Рая.

Его строгий властный голос странным образом успокоил мою тихую истерику, и я смогла свободно вздохнуть.

– Хорошо, – произнесла в ответ.

– Марк уже внизу, он отвезёт тебя. Я провожу, – сообщил он, выпуская меня из своих рук.

Мы вернулись к лифту. Он помог мне одеться, и сам накинул короткое чёрное пальто, заставляя меня в очередной раз залюбоваться им.

Когда лифт приехал, мы вошли внутрь, встав у противоположных стен, лицами друг к другу. Нажав клавишу на панели, Владимир Александрович отправил кабину вниз, и во время спуска мы оба не проронили ни слова. И от этой неестественной тишины, свинцовая тяжесть давила на мою грудь.

Когда двери открылись, он учтиво пропустил меня вперёд и проводил до уже знакомой чёрной машины, стоящей неподалёку. Марк стоял тут же, опираясь на её капот и сложив руки крест-накрест на своей груди.

Его насмешливый взгляд мне сразу не понравился.

– Цела, Рая? – с наглой ухмылкой поинтересовался он, изображая заботу, а после перевел взгляд на моего преподавателя. – Что-то вы быстро!

– Марк, заткнись, – грубо ответил Владимир Александрович, бросив на своего друга тяжёлый взгляд, от которого даже мне стало не по себе.

– Ладно, ладно, молчу! – тут же согласился он, продолжая при этом ухмыляться. Да ещё и сделал жест рукой, будто закрывает себе рот на молнию.

Вот же неприятный тип. И, получается, он в курсе о предпочтениях своего друга? Мне стало как-то очень неприятно, и захотелось поскорее попасть домой, чтобы только не испытывать этот дискомфорт.

Владимир Александрович открыл заднюю дверцу автомобиля, и, взяв меня за руку, помог сесть внутрь. На мгновение, задержав цепкий взгляд на моем лице, он улыбнулся одними уголками губ, и тихо произнёс:

– Пока.

– Пока, – эхом отозвалась я, чувствуя, как в груди назревает новая болезненная волна сомнений.

С тихим хлопком он захлопнул дверь, а Марк тут же открыл свою, чтобы сесть за руль.

– Проследи, чтобы она вошла в общежитие, – услышала я строгое напутствие своего преподавателя.

– Слушаюсь! – издевательски отсалютовал ему Марк, усаживаясь в машину. Клоун.

– И не разговаривай с ней, ты понял меня?! – с тихой угрозой в голосе предупредил его Владимир Александрович.

Тот устало вздохнул, и впервые ответил с раздражением вместо привычных насмешливых ноток в голосе:

– Ладно.

Марк сдержал своё обещание и действительно не проронил ни слова за всю поездку, чему я была только рада. Вместо этого он включил музыку погромче, видимо решив в отместку оглушить меня, но если так, то он просчитался. Я и этому была рада. Ритмичные басы дерзкой мелодии агрессивно привлекали к себе внимание, заставляя наслаждаться их низким звучанием, и не позволяя тяжёлым тревожным сомнениям разорвать мою душу в клочья раньше времени.

Я слушала музыку и смотрела в окно на пролетающие мимо машины, на красивые высокие здания, горящие яркими огнями, на рекламные билборды, привлекающие взгляд буйством красок, на людей, спешащих куда-то по тротуарам, несмотря на поздний час.

Куда они идут? Кто они есть? Их так много здесь, и у каждого своя жизнь. Свои проблемы, желания, страхи, стремления… Каждого из них кто-то любит, кто-то ждёт… А кого-то, наоборот, никто не ждёт… Внутри каждого целая вселенная, но я об этом никогда не узнаю. Для меня все они – просто прохожие. Живые декорации к улицам этого огромного малознакомого города, в котором мне предстоит теперь жить.

В котором живет и он… Владимир Александрович. Мой преподаватель физики. Мужчина, которого я так долго считала идеальным, что теперь не так просто было отказаться от этого мнения.

В голове эхом звучали его слова:

«Меня привлекает игра в подчинение».

Ничего себе, игра. Плечо до сих пор неприятно ныло.

Неосознанно потёрла его рукой, и поморщилась от полученного дискомфорта.

Как далеко он может зайти в своих играх? И смогу ли я вытерпеть подобное ещё раз?

А самое главное, хочу ли я это терпеть?

Машина затормозила у входа в общежитие, вырывая меня из тревожных мыслей.

– Спасибо, – сухо произнесла я.

Марк обернулся и растянул губы в широкой ухмылке, от которой мне стало ещё больше не по себе.

– Пожалуйста, студентка Рая, – сахарным голосом протянул он.

И я поспешила выйти из машины. Чтобы ни одной лишней секунды не находиться в одном пространстве с этим неприятным человеком.

На улице крепчал мороз. Хрустя сапогами по снегу, я быстро добежала до крыльца. Осторожно поднялась по ступенькам, чтобы не поскользнуться, и, приложив усилие, открыла тяжёлую входную дверь. Перед тем как юркнуть в здание, обернулась и увидела, что чёрная машина Марка все ещё стоит у входа, освещая перед собой часть дороги хрустальными фарами.

– Ну?! Что?! Рассказывай?!

Стоило мне войти в комнату, как Жанка тут же подлетела ко мне с обезумевшим от любопытства лицом.

– Да нечего рассказывать, – устало отмахнулась от неё я, стягивая с себя пуховик и сапоги.

– Как это нечего?! – возмутилась подруга. – Где вы были?! Что делали?! Ты чего такая потухшая вообще?! Он что обидел тебя?!

Я подняла на неё бесцветный взгляд. Обидел ли он меня? Хороший вопрос. Я и сама этого не знаю.

– Жан, правда рассказывать нечего, я устала очень, давай спать? – попыталась отделаться я от неё.

Но не тут-то было. Подружка преградила мне дорогу, воинственно уперев руки в бока, и нахмурила брови так, что они сошлись на переносице.

– Если ты думаешь, что можешь так легко прокатить меня, после того как я не пожалела для твоего свидания своей любимой юбки, то ты очень ошибаешься, моя дорогая! – грозно заявила она.

Я вздохнула. Обманывать я никогда не любила, да и не умела, даже когда это было действительно нужно, а говорить ей правду о том, что произошло, было для меня совершенно неприемлемо. И мне ничего не оставалось, как стянуть с себя юбку и протянуть ей со словами:

– Я тебя об этом не просила.

Жанка растерялась, явно не ожидая подобного ответа.

– Рай, ты чего? – с обидой глядя на меня, спросила она, – Я же вижу, что что-то случилось! Почему ты не хочешь поделиться со мной?

– Просто я не хочу ничего рассказывать, – ответила я, едва сдерживая нарастающее раздражение, – Неужели так трудно это понять?

В глазах подруги моментально отразилась обида.

– Как знаешь, – холодно произнесла она, и, бросив юбку на стул, забралась в свою постель.

Я стянула с себя её кофту и аккуратно положила на стул рядом с юбкой. Чувство вины перед Жанкой уже давило на грудь нестерпимым грузом. Безумно хотелось подойти, обнять её, и извиниться за свою грубость. Но страх, что она станет вновь выпытывать подробности моего свидания, превышал угрызения совести, и я, забив на макияж, переоделась в пижаму и легла в кровать.

Только о том, чтобы уснуть, не было и речи. Плечо ныло все сильнее. И от обиды за эту несправедливо причинённую боль хотелось плакать.

Меня никто и никогда раньше не бил. Мама могла дать подзатыльник в сердцах, но не более того. Самую большую боль в своей жизни я испытала в третьем классе, когда неудачно свалилась с козла на уроке физкультуры и зашибла руку. Тогда я мужественно терпела эту боль, не проронив и слезинки. Но это была случайность. Неприятность. Никто не причинял мне боль намеренно.

Подчинение. Что он подразумевал под этим? Я должна буду ему подчиняться, а если ослушаюсь, он будет делать мне больно?

Надо было расспросить его обо всем подробнее. Но я, что неудивительно, даже не подумала об этом.

Странные, непонятные, пугающие своей неизвестностью отношения. В фильме про пресловутые пятьдесят оттенков все выглядело довольно романтично, но он сказал, что в жизни все по-другому. Насколько по-другому?

Но как бы там ни было в жизни, все равно, все это казалось таким… неправильным. Я всегда представляла себе любовь и отношения совершенно иначе. Для меня любовь – это ласка, нежность, бережное отношение, забота друг о друге… Но никак не побои. И он знает о моих представлениях, и не хочет обманывать мои надежды.

«У тебя все может быть по-другому».

Да, может быть. Могло быть. Но меня угораздило влюбиться именно в него.

Полюблю ли я когда-нибудь кого-нибудь так же, как его? До дрожи, до замирания сердца, до остановки дыхания?

Одно лишь воспоминание о том, как он касается меня своими руками и губами, заставляло покрываться мурашками все мое тело… Одна лишь мысль о том, что больше этого может никогда не произойти, вызывала панический страх и боль. Почти ощутимую боль в области сердца.

Что лучше, боль физическая или душевная? Вот, ноет плечо. А я почти не замечаю из-за того, как ноет в груди.

Но самое страшное было даже не это. Он ясно дал понять, что я нужна ему лишь для того, чтобы развлечься. Поиграть в его игры, «повстречаться». И это было, наверное, ещё более унизительным, чем вывернутая рука и болезненный удар по попе. Любовь, семья, дети – его не интересовало все это, и строить иллюзии, что когда-нибудь он переменит своё мнение, с моей стороны, наверное, было бы глупо.

Как долго продлится это его «повстречаться»? И что будет со мной, когда мы «повстречаемся»?

Нет, это слишком. Я так не могу. Я просто перестану себя уважать, если добровольно соглашусь стать чьим-то временным развлечением. Пусть даже такого мужчины, как он.

И пусть моё сердце болит, разламываясь на части. Рано или поздно заживёт. Я сильная. Я выдержу.

Уснуть этой ночью мне так и не удалось. К утру боль в суставе вывернутой им руки усилилась, причиняя серьёзный дискомфорт, и я окончательно решила, что не пойду к нему сегодня после четвёртой пары.

И мы сделаем вид будто ничего не было.

А если будет совсем тяжко видеть его на лекциях, переведусь в другой ВУЗ. Даже если потеряю стипендию, ничего, смогу устроиться в какой-нибудь бар и подрабатывать официанткой. Многие студенты так делают, и пока ещё никто не умер.

Будильник безжалостно трезвонил, заставляя меня поднять тяжёлые и опухшие после бессонной ночи веки.

Взяла себя в руки и встала.

Черт, как же холодно. Ненавижу холод. И эту общагу. Как же я устала… Как хочу домой, к маме.

Мысленно отругала себя за нытьё, нечего раскисать.

Поставила чайник, переоделась, разбудила Жанку.

Похоже, она все ещё дулась на меня за вчерашнее, на мое "доброе утро" ничего не ответила, лишь бросила косой взгляд.

– Чай будешь? – спросила я, пытаясь её задобрить.

– Спасибо, не хочу, – сухо ответила она, поднялась с кровати, накинула тёплый халат и вышла из комнаты.

Я все же налила ей чашку, но она, когда вернулась, даже не притронулась к ней.

Допив чай в одиночестве, я сходила умыться, оделась и собрала сумку. Пора было в универ, но подруга, как будто никуда не торопилась.

– Ты идёшь на пары? – спросила я, терзая себя из-за её обиды.

– Иди без меня, я позже подойду, – и снова этот ледяной тон, от которого в и без того холодной комнате стало ещё холоднее.

– Я могу подождать, – с надеждой предприняла я ещё одну попытку.

– Не нужно, – был мне ответ.

Чувствуя себя паршивее некуда, я сидела на английском, ожидая начала занятий, и нервно поглядывала на дверь. Пара вот-вот начнётся, все наши уже собрались, а Жанки все ещё не было. Она появилась в последний момент, демонстративно прошла мимо меня и села за другую парту.

У меня ком подкатил к горлу. Хотелось разреветься. А самое обидное, что я сама виновата, и заслужила такое отношение в полной мере. Зачем было грубить ей? Могла ведь подобрать более мягкие слова…

Казалось, этот день уже не может стать хуже, но меня ждал новый сюрприз. Артем, что сидел через парту от меня, что-то шепнул Пашке, своему соседу по парте, и, прихватив свой рюкзак, вдруг пересел на свободное место рядом со мной.

– Как так вышло, что неразлучники разлетелись по разным веткам? – весело поинтересовался он, бросив на стол свой конспект.

– Что? – растерянно отозвалась я, не понимая о чем он.

– Вы с Жанкой поссорились что ли? – пояснил Артем, двигая свой стул ближе к моему.

– А, да, – кивнула я, оглянувшись на подругу, которая сидела чернее тучи, – То есть, нет. Просто недопонимание вышло.

– Что не поделили? – спросил он, ненавязчиво касаясь моей лежащей на парте руки, которую я тут же отодвинула.

– Неважно, – неловко улыбнулась я, пытаясь отодвинуться от него на стуле.

– Хочешь, я поговорю с ней? – продолжал придвигаться он, будто не замечая моего дискомфорта от его близкого присутствия.

– Нет! Не надо! – тут же запротестовала я, – Мы сами разберёмся.

Конечно, я не думала, что Жанка станет выкладывать правду о причине нашей ссоры кому-то вроде Артёма, но все же сама мысль о том, что это возможно, пугала.

– Артем, ты меня скоро вынудишь со стула упасть, – не выдержав, укорила его я.

– А что ты гасишься от меня, как от огня? – спросил он, нагло ухмыльнувшись, – Я ж не кусаюсь.

– Просто не надо нарушать мое личное пространство, – строго ответила я.

– Ладно, не буду, – усмехнулся он и, наконец, отодвинутся на приличное расстояние.

Этот день был просто пыткой. Сидеть не выспавшейся на парах, пытаясь вникать в предметы, было просто невыносимо. На душе кошки скребли от Жанкиного игнора. Артем прицепился клещом, и на всех парах садился рядом со мной, а я не могла найти весомый предлог, чтобы прогнать его.

А время между тем неумолимо приближалось к четвёртой паре, после чего понеслось ещё быстрее.

Я намеренно запрещала себе думать о нем. О том, что сейчас он наверняка уже приехал в универ, и находится в своей аудитории в третьем корпусе. Читает кому-то лекцию. Думает обо мне, приду я или нет. Или не думает? Я бы многое отдала, чтобы узнать это.

Ждёт ли он меня? Переживает ли? Или ему безразлично? Приду – хорошо, не приду – ну и ладно.

Ох, и зачем только я начала думать об этом! Ведь обещала же себе, что не буду. Когда решение принято, нельзя снова сомневаться.

Только я сомневалась. Сомневалась так, что грудь сводило судорогой.

Прозвучал сигнал, оповещающий о конце четвёртой пары. Я как зомби поднялась и пошла на следующую, пятую. Последнюю на сегодня. Так вышло, что все занятия проходили в первом корпусе, и бегать туда-сюда по улице не приходилось.

Меня так и тянуло к гардеробу. Ведь он там, наверняка уже освободился, и ждёт меня.

Или не ждёт. Что он подумает, когда я не приду? Расстроится ли?

– Эй, Рая, ты идёшь, нет? Чего зависла? – сзади подошёл Артем, и поторопил меня, взяв за локоть.

Он, видимо, окончательно возомнил себя моим опекуном на время ссоры с Жанкой.

– Да, – ответила я, с раздражением выдёргивая локоть из его руки.

Ноги не слушались, но я шла, преследуемая Артёмом по пятам.

Только мысль о том, что меня ждут, впивалась острыми когтями в сердце.

Я, кажется, уже и забыла, почему так категорично отказалась от него. Отказалась от своей первой и такой сумасшедшей любви.

Нужно было вспомнить причины. Вспомнить, чтобы не развернуться и не побежать к нему сломя голову.

Он вывернул мне руку. Намеренно, чтобы причинить боль. Ещё схватил за волосы и шлёпнул по попе.

Подумаешь… Рука уже не болит.

Если я не приду, он больше не посмотрит на меня и не заговорит. Он уже делал так однажды – не замечал меня, когда я сбежала от него, не ответив на вопрос. И это было пыткой. Его безразличие. Вынесу ли я это снова?

А вынесу ли я, если он использует меня и бросит?

Что-то в глубине души подсказывало мне, что он так не поступит. Даже несмотря на свои странные предпочтения, я была почти уверена, что он не такой человек.

Или это был жесткий самообман, я не знала.

Когда прозвучал очередной сигнал, оповещающий о начале пятой пары, мы уже сидели за партой. Профессор кафедры органической химии, Петр Аркадьевич, затянул свою заунывную песню, и с каждым его словом напряжение нарастало внутри меня.

"Если ты придёшь… то потом, если позже ты передумаешь, я могу уже не отпустить тебя".

Да он ведь и не собирался бросать меня! И с чего только я вдолбила эту мысль в свою голову?

Он ждёт меня там, а я сижу здесь!

Рука взметнулась вверх сама собой:

– Можно выйти?!

– Да, пожалуйста, – невозмутимо ответил пожилой мужчина своим скрипучим голосом.

И, не дожидаясь окончания его фразы, я сорвалась с места, и побежала вон из аудитории, позабыв прихватить свой рюкзак.

Не помня себя, выбежала раздетая на снег, и бросилась к третьему корпусу, прикрывая грудь от ветра руками. Казалось, я была готова снести все на своём пути, а в голове набатом билась одна и та же мысль: "Только бы не ушёл! Только бы не ушёл!".

Быстро-быстро вверх по лестнице, пролетела мимо охранника, который даже не успел потребовать предъявить студенческий, на третий этаж, как ураган вломилась в дверь нужной аудитории…

Он был там. Один. Стоял у окна и медленно обернулся на звук закрывшейся двери.

Я прислонилась спиной к двери, пытаясь восстановить дыхание после долгого бега, и неотрывно смотрела на него. Хотелось рассмотреть его реакцию, понять её, прочитать по глазам, рад ли он мне? Действительно ли ждал? Как сильно хотел, чтобы я пришла?

Но его лицо оставалось спокойным, и лишь глаза блестели недобрым огоньком.

– Я уже начал волноваться… – с лёгкой полуулыбкой произнес он.

Наверное, я должна была что-то ответить на это, озвучить причину, по которой так задержалась, но мой язык, словно прилип к небу, и я не могла выдавить из себя ни слова.

Так и не дождавшись ответа, он медленно подошёл ко мне вплотную. Провёл рукой по волосам, убирая их за ухо, схватил за шею и властно притянул к себе, пуская мое и без того трепещущее сердце вскачь. Я непроизвольно уперлась руками в его грудь, но он, казалось, даже не заметил этого, уткнулся носом в мою шею, втянул воздух.

– Холодная… – констатировал он, свободной рукой проводя по моей спине сверху вниз, – Смелая девочка…

Его рука со спины переместилась на попу, провела по ней вниз, и, добравшись до края юбки, задрала её, сжав мою ягодицу так, что я почувствовала, как его пальцы коснулись меня там, где ещё никто и никогда не касался.

Я вздрогнула и попыталась убрать его руку, схватив её за запястье.

– Подождите! Подожди! – громко зашептала я, только он не спешил убирать руку.

Как не прикладывала я усилия, чтобы её оттолкнуть, но она даже не сдвинулась с места, словно каменное изваяние. И его пальцы касались меня ТАМ, отчего у меня захватило дух.

– Подождите… Не надо… Я пришла поговорить!

Он отстранился от моей шеи и, строго посмотрев в глаза, ледяным голосом приказал:

– Убери руку.

Я хотела было возмутиться, но от его взгляда мне стало настолько не по себе, что я просто побоялась ослушаться. Медленно отпустила его запястье, и тут же он ещё сильнее надавил пальцами на мою промежность, вдавливая колготки вместе с трусиками в нежную кожу. Я втянула в себя воздух, и замерла, не в силах выдохнуть.

– О чем ты хотела поговорить? – тихо и вкрадчиво поинтересовался он, продолжая смотреть мне в глаза.

Боже, неужели он серьёзно? Он хочет, чтобы я говорила с ним, когда его пальцы ТАМ?!

– Я… я… – заикалась я, жалобно глядя на него, – Я не могу так разговаривать…

– Почему? – в его глазах блестели озорные огоньки.

Похоже, он забавлялся вовсю. Где-то в глубине меня зародилась злость. Неужели он так развлекается?

– То, что я пришла, ещё ничего не значит, – сказала я, вкладывая в эту фразу всю строгость, на которую только была способна в сложившейся ситуации, – Уберите, пожалуйста, руку.

Веселье моментально пропало из его взгляда, на смену ему вновь пришёл ледяной холод. Он и не подумал выполнить мою просьбу. Наоборот, сжал руку на ягодице ещё сильнее, причиняя боль. Я ахнула.

– Мы ещё не успели начать, а ты уже нарываешься, – произнёс он с тихой угрозой.

Боже, от одной мысли на ЧТО я нарываюсь, моё сердце ухнуло вниз.

– Вот именно, мы ещё не начали, – подрагивающим голосом ответила я, стараясь сохранять спокойствие.

– Кажется, я предельно ясно объяснил правила, – предостерегающим голосом произнес он, – Если ты пришла – значит согласна.

– Я должна знать, на что соглашаюсь, – возразила я, боясь пошевелиться в его руках.

– Мне казалось, я доступно объяснил, – терпеливо повторил он.

– Нет, – завертела я головой, – Я хочу знать, какими будут наши отношения? Чего мне ожидать от них?!

Он как-то странно усмехнулся, отпустил, наконец, меня и мою попу, и отступил на шаг назад.

– Уходи, – холодно произнёс он, – Последний шанс тебе даю.

– Что? – я вздрогнула, как от пощёчины, – Но почему?!

– Потому что такие отношения могут строиться лишь на доверии, Рая, которого у тебя ко мне нет, – спокойно объяснил он, заставляя испытать меня чувство паники.

– Но как я могу доверять человеку, которого едва знаю? – отчаянно воскликнула я.

– Не можешь – уходи. – Равнодушно заявил он.

Я смотрела на него с отчаянным непониманием. Обида захлестнула. Неужели ему настолько все равно, останусь я или уйду?