Да, Босс!

Пролог

Я никогда не умела наряжаться. Эта нехитрая, по словам моей подруги Ольги, наука была мне неподвластна. Сочетание зелёного и ярко-малинового в крапинку, широкий ремень или узкий, колготки в рисунок или простые – у меня в голове не укладывалось, зачем нужно помнить обо всех этих нюансах, если вполне сойдёт классическое сочетание белого и чёрного?

Но сегодня была совсем иная ситуация, требующая вмешательства настоящего профессионала в мире моды – Ольги.

– Ева, ты совершенно безнадёжна! – стонет она в который раз, когда я примеряю синий жакет к юбке-карандашу. – Это сюда не подходит!

А по-моему, весьма неплохо, но спорить с Олей я не тороплюсь.

– Ладно, вот, бери, – наконец, сжаливается она надо мной. – Отрываю от сердца. – И извлекает из сумки чёрное платье, больше похожее на закрытый купальник.

– В этом я не поеду.

– Поедешь, если хочешь произвести на него впечатление.

Под «ним» Ольга имеет ввиду моего босса, на которого я работаю последние недели полторы. Адам Данилович Левандовский. Безумно сексуальный, красивый и… недосягаемый. Мне даже порой кажется, что он – какое-то сверх-существо, которое соткано из несколько иной материи, чем я. Всегда одет с иголочки, иногда нарочито-небрежно, от чего внутри всё переворачивается. И пахнет от него так, что с ума сойти можно от одного аромата его парфюма. А я… Я на его фоне – просто дешёвая замухрышка.

– Не хочу я производить ни на кого впечатление! Он сказал, чтобы я была на этой встрече – я буду. А во что я должна быть одета – не уточнил.

Я всё же натягиваю несчастный синий жакет и застёгиваю его сразу на все пуговицы, будто рассчитываю, что Оля может предпринять попытку его отобрать. Смотрится вполне мило, если не считать того, что на огромных каблуках чуть великоватых мне туфлей я еле стою. Но без них точно никак. Уж лучше прийти голой и в Лабутенах, чем одетой и без обуви – заверила меня Ольга, и тут я готова с ней согласиться.

– Как знаешь. Но я бы такого красавчика не упустила.

– У тебя для этого полный арсенал, а у меня – ни единого шанса. Так что пусть довольствуется тем, что есть.

Я оправляю жакет, юбку, пытаясь натянуть её чуть пониже. На меня из зеркала смотрит неприглядная бледная девушка – минимум косметики, простые причёска и одежда, очки в толстой оправе, которые я стаскиваю, решив, что сегодня буду действовать вслепую в прямом смысле этого слова.

– Дело твоё, – повторяет Ольга, и я заранее знаю по её тону, что меня ждёт полный провал.

На приёме ощущаю себя зверушкой, выставленной в клетке на потеху публики. Женщины морщат нос, мужчины – смотрят насмешливо. Хотя, возможно, мне это только кажется, потому что чувствую я себя не в своей тарелке. И зачем Левандовскому понадобилось сопровождение в виде его неприметной секретарши? На него уже навешалось столько блондинок и брюнеток, что я удивляюсь, как он ещё не задохнулся, окружённый всем этим великолепием. Взял бы любую из них в спутницы, после ужина отвёз бы домой, трахнул во всех позах, подарил бы на память о себе какую-нибудь безделушку и отпустил на все четыре стороны. Ведь он так поступает со всей этой белобрысо-рыже-каштановой сворой, не так ли?

От фантазий на эту тему во рту появляется оскомина, но запить её глотком дорогущего шампанского я не спешу – не хватало ещё напиться и начать вешаться на шею Левандовскому, которого пора приговорить к пожизненному сроку за то, насколько он притягателен.

И вот он направляется ко мне, а я стою, озираясь по сторонам, пытаясь понять, что могло ему понадобиться.

– Ева, – выдыхает так, что от голоса его по телу бегут мурашки табунами.

– Адам, – откликаюсь эхом, замечая, что голос дрожит. И выдавливаю: – Данилович…

– Идёмте, я представлю вас партнёру. Помните, я говорил о том, как важно произвести на него впечатление сегодня?

Помню. А может, не помню, если учесть, сколько всего мне говорится Адамом Даниловичем каждый день.

– Конечно. У меня это даже записано в ежедневнике. «Произвести впечатление на нашего партнёра», – бормочу я, пока босс ведёт меня куда-то. И когда произносит следующие несколько слов, я округляю глаза и лишаюсь возможности выдавить из себя хоть звук. Закричать, запротестовать на худой конец. Сделать хоть что-то. С уст Левандовского слова срываются как приговор, и я не верю своим ушам.

– Пан Лучак, разрешите представить вам Еву. Это моя невеста, мы собираемся расписаться на следующей неделе.

Глава 1

За десять дней до этого

– И она вот так вот просто тебя отправляет работать к собственному жениху и не боится?

Я так и вижу, как Галя на том конце телефонного разговора удивлённо округляет глаза, будто я только что сообщила ей что-то из ряда вон выходящее. Впрочем, кое в чём она права. Для меня внезапный звонок Вероники, дочери знакомого моего отца, стал громом среди ясного неба. Только пару дней назад я потеряла работу библиотекаря, о новой задуматься ещё не успела, хотя следовало бы, и тут предложение нового рабочего места нашло меня само. И не какое-то, а с баснословным, по моим меркам, окладом в компании, которая давно вышла на международный уровень. Наверняка, папа постарался и «случайно забыл» мне об этом сообщить.

– А чего ей бояться, по-твоему?

– Ну, ты начитанная, умная… С тобой интересно.

– Ты сейчас о ком-то другом, нет?

– О тебе, глупая. Мне же с тобой интересно.

– Тебе – да. Но ты же не жених Вероники.

– Упаси боже!

– Вот-вот.

Вздохнув, я решительно прохожу мимо зеркала, чтобы лишний раз не видеть в отражении больше похожую на моль, чем на человека, женщину почти тридцати лет. Хотя, я до сих пор уговариваю себя, что двадцать девять – это всё же третий десяток, а не четвёртый.

Мама часто настаивает на том, чтобы я красилась ярче, покупает мне пятьдесят оттенков красной помады, подсовывая мне её всюду, куда только можно и нельзя. Папа просит от меня отстать и заявляет, что я от природы настолько красива, что эту красоту нельзя портить никакой косметикой. А я… Я действительно считаю, что каждый человек привлекателен по-своему, но при этом если накрашусь в тех тонах, на которые намекает мама, буду похожа на индейца, вышедшего на тропу войны.

– Ладно, Галка, я ужин разогревать пойду, мои скоро приедут.

– Ты только завтра после собеседования мне всё – всё расскажи, хорошо?

– Хорошо. Как вернусь, сразу позвоню.

– А ты его хоть видела?

– Кого – его?

– Ну, босса своего.

– Он – совершенно не мой!

– Да он тебя завтра же возьмёт, я уверена.

– А я – нет. Так что нечего смотреть на того, с кем я увижусь от силы минут десять. Всё, пока.

Это было моей самой крупной ошибкой, которую я совершила перед тем, как идти на несчастное собеседование. Я просто не посмотрела в интернете фотографии того, кто мог в перспективе – очень-очень призрачной перспективе – стать моим боссом. А следовало бы это сделать. Сразу же, как только я отключила связь, поболтав с Галкой. Или хотя бы после трёх смс, пришедших от неё же через пять минут после нашего разговора. Посмотреть и не пойти к нему собеседоваться вовсе.

«О! Он просто… у меня нет слов»

«Не смей его упускать, крошка! Иначе вместо тебя секретарствовать буду я!»

«Чёрт… Я влюбилась! Он просто богический»

«Богическими» для Гали были совершенно разные мужчины, начиная с Александра Овечкина, который лично на меня наводил ужас всем своим видом, заканчивая Андреем Пежичем, увидев которого я готова была поставить миллион долларов на то, что никакой это не мужчина. Галя меняла мужчин как перчатки, порой влюблялась чуть сильнее в кого-то одного и плача пару дней у меня на плече, но после неизменно находя себе новое приключение. Так что полагаться на её сиюминутный вкус было делом изначально провальным.

В общем и целом, смс Галки я категорически проигнорировала, и как оказалось, зря…

Адам Левандовский, генеральный директор компании «Левандовски корпорейшн», откинулся на спинку кресла и взял со стола анкету следующей соискательницы на не самую, прямо скажем, завидную должность – должность его личной секретарши.

Адам знал, что работать с ним – задача не из лёгких. Он постоянно разбрасывался распоряжениями и идеями направо и налево, и считал, что секретарша должна фиксировать все, что он говорит, в режиме нон-стоп. Но что было хуже всего – налево он любил разбрасываться не только этим.

В этом, собственно, и была причина того, что он в очередной раз искал секретаршу.

А ведь каждый раз говорил себе не смешивать работу и секс, и каждый раз наступал все на те же грабли. Но кто же виноват, что все его бывшие секретарши были очень хороши собой и ходили на работу в таком виде, что контролировать собственное тело было слишком сложно? Особенно когда торчишь в офисе допоздна и идти после работы ещё куда-то, чтобы подцепить кого-то на ночь – слишком утомительно. Да и, в конце концов, он ведь здоровый мужчина со столь же здоровыми потребностями. К несчастью, у его секретарш сразу после того, как он имел несдержанность их трахнуть, потребности появлялись тоже. И вовсе даже не в продолжении сексуального банкета, вернее, не только в этом.

Каждая, переспав с ним, почему-то считала, что теперь имеет определенные права – либо на его деньги, либо даже на него самого. Естественно, после подобных поползновений он их сразу же увольнял. С щедрой компенсацией, но – непреклонно.

После последнего раза, когда ему пришлось уволить Жанну как раз в то самое время, как она наконец достигла небывалых для себя вершин – научилась запоминать и записывать хотя бы треть того, что он говорил, а не только хлопать глазами, Адам решил, что пора, видимо, менять подход к подбору личного персонала.

Чтобы иметь минимум искушения испортить рабочие отношения с личной помощницей – ему следует выбрать девицу пострашнее. Лучше бы даже в возрасте. Но только не слишком перезрелую, до расцвета старческого маразма.

Удивительно, но задача оказалась сложнее, чем он думал. Такое чувство, что все одиннадцать кандидаток, что он уже успел отсмотреть за сегодняшнее утро, перепутали его офис с модельным агентством. Последнюю, в короткой юбке и с огромным декольте он даже не стал слушать – указал на дверь сразу. От греха подальше.

И вот теперь с безнадежностью во взоре Адам читал очередную анкету.

Начало было неплохим – два высших образования, двадцать девять лет, не замужем. Последнее несколько настораживало, но вместе с тем внушало и определенные надежды, что внешне это именно то, что ему нужно.

Но все изрядно портила пометка в верхнем углу: «от Вероники Константиновны». Если его невеста прислала сюда свою протеже – хорошего не жди. Наверняка станет докладывать Нике о каждом его чихе и посещении туалета. Стало быть, лучше бы выгнать дамочку сразу.

Подавив раздражённый вздох, он все же нажал кнопку селектора и сказал:

– Пригласи.

Дверь открылась, и та, что вошла в его кабинет, превзошла все самые смелые ожидания.

Адам так и застыл в кресле, с зажатой в зубах ручкой, которую имел привычку грызть, находясь в состоянии нетерпения, раздражения или размышления. А если всего сразу – ручке вообще не позавидуешь.

Моргнув, он ещё раз внимательно оглядел вошедшую. Такие экземпляры в двадцать первом веке были редкостью.

Косметики на лице почти нет, если не считать туши, слегка нанесенной на ресницы. В качестве прически – старушечий пучок, а одежда… о, одежда заслуживала отдельного упоминания.

Простые черные туфли без каблука, черная юбка ниже колен, белая блузка и какой-то сидящий совершенно не по фигуре пиджак, вышедший из моды, должно быть, лет тридцать назад.

Черт, он готов был ее взять прямо сейчас, с порога. В секретарши, разумеется.

Потому что Адам не мог себе даже вообразить, в каком подпитии ему нужно находиться, чтобы захотеть с ней переспать. И плевать даже, что она будет записывать не только его мысли и приказы, но и выходы в туалет.

Он поймал себя на том, что так и сидит в неподобающей позе, закинув ногу на ногу, а по лицу у него ползет довольная усмешка, в то время, как его будущая секретарша все ещё стоит у двери.

Адам выпрямился, положил ручку на стол, и, сделав строгое лицо, кивнул на кресло перед собой:

– Добрый день. Садитесь.

Сдвинув брови, он взял ее анкету и снова просмотрел, сделав это исключительно для вида. Не говорить же было этому неотесанному бриллианту, что он решил ее взять сходу?

– У вас два высших образования и оба в области, далекой от должности, на которую вы претендуете. Почему же вы хотите работать именно у нас? – задал Адам первый вопрос и выжидающе взглянул на девицу.

Едва войдя в кабинет, Ева поняла, что прийти сюда в принципе было ошибкой. Вся окружающая обстановка была настолько чужеродной, что находиться в этом роскошном офисе, где даже скрип кожи кресла её будущего босса звучал каким-то по-особенному дорого, Ева стеснялась. Не её будущего босса – тут же мысленно поправила она саму себя. Потому что если останется и попробует получить эту должность, она будет самой большой идиоткой на свете.

Но, вопреки здравому смыслу, который буквально кричал ей, чтобы она разворачивалась и бежала отсюда со всех ног, Ева подошла к стулу напротив Адама Даниловича, уселась на самом его краешке, прижав к груди сумку, как щит. Сидящий перед ней мужчина был не из этого мира. По крайней мере, не из мира, в котором привыкла жить Ева на протяжении двадцати девяти лет. В такого влюбиться – даже минуты не нужно. Достаточно только посмотреть в его глаза, удивительно выразительные, словно два чёрных омута. О, их обладатель был настоящим хозяином жизни, наверняка привычный к тому, чтобы его приказы исполнялись в точности и тотчас… А она, она была слишком бесцветной и без того. А уж на фоне Левандовского и вовсе потеряется окончательно. Потому Ева приняла единственно верное решение – провалить собеседование чего бы ей это ни стоило.

– Да, у меня очень далёкие от должности образования, – начала она, слыша, как хрипло звучит её собственный голос. – А хочу работать именно у вас потому… Потому… – Ева замялась, подбирая в уме причину, по которой Адам Данилович сразу же укажет ей на дверь. – Потому что мне нужны деньги. Понимаете, приют для кошек, которому я помогаю, у него огромный долг в ветеринарной клинике. И мне очень нужны деньги, чтобы помочь этот долг погасить.

Она не знала, зачем сказала ему эту полуправду. И зачем Левандовскому в принципе знать о каких-то там кошках. Но то, как он смотрел на неё, не давало ей ни единого шанса выдать что-нибудь другое, более абсурдное. Хотя, Ева надеялась, что и уже сказанного хватит, чтобы Левандовский понял, что им не по пути. Не каждый же день к нему на работу устраиваются с такими целями. Наверняка он привык совсем к другому секретарскому контингенту, а это значит, она и без истории о кошках могла мысленно распрощаться с этой должностью.

Но уж лучше она пойдёт работать на более низкооплачиваемом месте, чем каждый день будет видеть Адама Даниловича и понимать, что он никогда не посмотрит на неё как на женщину.

То, как девица скромно сидела на самом краешке стула и как нервно прижимала к себе весьма старомодную сумку, больше похожую на чемодан – не укрылось от внимания Левандовского и было оценено им по достоинству. Именно такая тихая тень ему и нужна была рядом с собой. Та, что будет молча и беспрекословно исполнять все его приказы и при этом не отвлекать внимания вызывающим нарядом и грудью, которую ее предшественницы имели дурную привычку совать ему прямо под нос вместе с кофе и документами на подпись. Он даже не был уверен, что у нее вообще есть грудь. Под этим кошмарным пиджаком могло скрываться что угодно, но главное – у него не было ни малейшего желания выяснять, что именно.

А когда она открыла рот… он окончательно убедился, что она просто идеальна. Кошки, подумать только! Адам мысленно поставил девице жирный плюс. Страсть к кошкам явно говорила о том, что заняться ей, скорее всего, больше нечем и некем. Кошки в его сознании были верным признаком одинокой женщины.

– Вы мне нравитесь, Ева, – честно сказал он, прямо посмотрев ей в глаза и улыбнулся. От этого его заявления лицо девицы приобрело слегка ошарашенный вид и, опасаясь, что она – упаси Боже! – решит, что он её уже домогается, в то время как Адам был от этого дальше, чем родной Екатеринбург от Владивостока, пояснил:

– Мне нравится, когда люди честно говорят о своих приоритетах. Деньги – это именно то, ради чего все и работают, потому что каждый человек хочет как минимум есть – и кошки, конечно тоже, – снова улыбнулся он, – но многие соискатели почему-то начинают сочинять иные причины для устройства на работу. Поэтому я ценю вашу откровенность.

Он снова оглядел ее изучающе и едва сдержался, чтобы не сказать, что она ему подходит. Желание взять ее немедленно – на работу, естественно – становилось нестерпимым. Особенно с учётом того, что вот уже неделю на месте его секретарши сидел охранник и пугал своим видом посетителей. Про то, что пользы от него при этом не было никакой, и упоминать не стоило.

– У вас нет опыта работы личным секретарем, – Адам все же заставил себя продолжить интервью, – но, в целом, в этом нет ничего сложного – нужно только быстро печатать и внимательно слушать все, что я говорю. Ну и, конечно, терпеть меня, – он в очередной раз блеснул улыбкой. – Как считаете, вы справитесь с такими задачами?

Едва Левандовский заявил ей о своей симпатии, Ева заподозрила, что всё это может быть просто дурацким розыгрышем. И что сейчас, когда она ляпнет что-то вроде: «Вы мне нравитесь тоже», из-за двери в кабинет появится Вероника-невеста-босса собственной персоной, которая будет хохотать над ней так, что этот позор Ева запомнит на всю жизнь. Но вот Адам Данилович сообщил ей, какой смысл вкладывал в эти слова, и она успокоилась. И, к ужасу своему, испытала ещё и разочарование. Впрочем, не думала же она, что действительно может привлечь такого мужчину как Левандовский?

От одной его улыбки, когда он заговорил о её несчастных кошках – ну, положим, кошки были совсем не её и не такие уж несчастные – можно было сойти с ума. Скольких он вот так же обаял, просто им улыбаясь? Нет, непросто… ведь от этого обыденного, казалось бы, проявления эмоций, в глазах Левандовского зажигался какой-то удивительный свет.

– У меня вообще с опытом не особо, тут вы правы, – кашлянув, когда в горле встал ком, согласилась Ева. – Но я люблю его приобретать. Опыт, в смысле. В общем, готова к новым открытиям.

Ну почему, почему она говорит всё это? И куда делось желание, чтобы Адам Данилович вышвырнул её из офиса, дав понять, что о получении рабочего места в его компании ей стоит забыть сразу и безоговорочно? Неужели и она готова на всё, стоило только Левандовскому улыбнуться ей и весьма сомнительно похвалить? Начиная злиться на саму себя, Ева предприняла последнюю попытку всё же избежать получения должности секретарши.

– Печатать на машинке? Я не особо умею, но попробую научиться. А печатать нужно всё, что вы говорите, или только то, что я сочту важным? Ну там, телефонные личные разговоры перепечатывать? – протараторив эти вопросы, Ева посмотрела прямо в глаза Левандовского, будто бросала тем самым вызов, исходом которого должно было стать увольнение без принятия на работу. И добавила медленнее и тише: – А терпеть вас – что вы под этим подразумеваете? У меня что, будут ещё какие-то обязанности? Ну там… не входящие в тот перечень, что вы уже огласили. Если да, то озвучьте мне их, пожалуйста. Может быть, я сочту их не совсем приемлемыми для меня, и тогда уже отвечу вам, справлюсь ли с поставленными задачами или нет.

Когда Ева – Адам снова кинул взгляд на ее анкету, чтобы вспомнить имя – заговорила о печатной машинке, брови его поползли вверх. И ползли все выше по мере того, как она выдавала слова с такой скоростью, с какой лучше бы умела печатать, причем отнюдь не на упомянутой ею машинке. А содержание речи, которую она ему выдала, заставило заподозрить, что девица пытается сделать из него идиота. А этого Адам не любил категорически.

Угрожающе сощурив глаза, он смотрел на нее и размышлял, что бы это все значило. Речь, способная отбить желание брать ее на работу у любого здравомыслящего человека и странный взгляд, в котором читался вызов, ясно дали ему понять, что она пытается провалить собеседование. Вопрос только – с какой целью?

Человек с двумя высшими образованиями никак не мог не знать о существовании компьютера, даже если она и не подозревала о том, что бабушкин пиджак давно не в моде. А вопрос о перепечатке личных разговоров, который могла задать только безнадежная дура – а такой не являлась даже Жанна, которая любила подслушивать его разговоры молча – наводил на мысль о том, что Ника прислала ему это чудо вовсе не для того, чтобы устроить на работу. Скорее всего хотела посмотреть, каким образом он проводит собеседования и не производит ли отбор секретарш залезая им под юбку на первом же собеседовании. Только для чего тогда она вырядила свою шпионку так нелепо?

Как бы там ни было, а он собирался проучить обеих. Не только сидящая перед ним девица умела сочинять сказки.

Он поднялся со своего места, обошел стол и встал прямо напротив нее, опершись ладонями на ручки кресла, в котором она сидела. Подавшись к девице поближе, он понизил голос и сказал:

– Конечно, у вас будут ещё обязанности. Строгий режим. С утра, вместе с подачей кофе я люблю, чтобы мне делали минет. В обед, ровно в 14:00 я буду брать вас прямо на этом столе. Мне нравится поза сзади, а вам? Ну а вечером, перед уходом домой, обязательный сеанс бурного секса на диване в приемной. Надеюсь, вам по силам справиться с таким графиком? – Он приблизил своё лицо к ее, уже понимая, что теперь наймет эту девицу во что бы то ни стало. И будет гонять с поручениями как сидорову козу. Зря она его раздразнила. – Вы же это хотели услышать от меня, правда? – шепнул Адам ей на ухо и резко отстранился. – Так вот, этого не будет. – Он холодно улыбнулся и отошёл. – В ваши обязанности входит только то, что я сказал. И мой скверный характер прилагается в придачу. Последнее, впрочем, компенсируется прекрасной зарплатой – как вы думаете, двести пятьдесят тысяч на время испытательного срока достаточно? А с компьютером я вас познакомлю. На первых же порах достаточно, чтобы вы запоминали или тезисно записывали в блокнот все, что я говорю, если уж вам ближе ретро. Давайте проверим, как вы справитесь…

Он задумчиво потер подбородок и неожиданно выдал скороговоркой:

– Бонжур, тужур, абажур, коза, баян, фуагра, бадминтон, рояль, собака, алмаз, КАМАЗ, таз, рантье, портье, портмоне. Повторите, что я сказал.

Нет, это определённо был розыгрыш, причём весьма топорный. По крайней мере, Ева была вынуждена ухватиться за эту мысль, когда Левандовский стал перечислять всё то, чем он обычно занимался с секретаршами до неё. Краска бросилась Еве в лицо, но она стоически перенесла и «список дел», и близость Адама. Хотя, жар, опаливший её, игнорировать было попросту невозможно. Этот мужчина действовал на неё совершенно непостижимым образом, иначе как объяснить себе тот вопиющий факт, что она не только испугалась слов «секс», «брать» и «минет», но и даже подумывала согласиться? Только сначала надо было сознаться Левандовскому, что в области орального секса она была совершенно невинна. Интересно, после этого он устроил бы её на какие-нибудь курсы, или нет?

Боже, о чём она только думала в те десять секунд, пока Адам не отошёл от неё и не сообщил, что всё озвученное им – просто шутка? И почему снова испытывает совершенно неуместное разочарование?

А потом её рот сам собой изумлённо приоткрылся, когда она услышала цифру, которую Левандовский был готов платить ей на испытательном сроке. Что-то с этой должностью было не в порядке, раз за записывание слов в блокнот Адам Данилович грозился давать ей такие огромные деньги. Но она не была глупой, чтобы вслух усомниться в том, что заслуживает такую большую сумму в качестве оклада. На эти деньги она сможет исполнить свою давнюю мечту – отправить родителей отдыхать в Крым, где они не были с советских времён. И ещё, возможно, всё – таки останется перевести немного кошачьему приюту. В общем, деньги, которые ей посулил Левандовский, помогли Еве принять окончательное решение относительно должности его секретарши. И если это не чья-то дурацкая забава, она поработает у него месяц-другой и уволится, предоставив возможность кому-нибудь другому заниматься с ним безудержным сексом на диване и приносить кофе.

– Бонжур, тужур, абажур, коза, фортепиано, виагра, минет, то есть, я хотела сказать, бадминтон, кобель, таз, портье, и рантье.