Исцеляющая сила рэйки: обретение эмоционального, духовного и физического здоровья в современном мире

Меня зовут Рэйвен Киз, и я – мастер рэйки.

Вот уже почти двадцать лет я занимаюсь рэйки, древним видом целительства, и одновременно просвещаю людей в том, как этот метод может применяться в современном мире. Я видела, как с помощью рэйки исцеляют профессиональных спортсменов, избавляя от последствий травм, которые могли бы положить конец их карьере. Я видела, как метод рэйки помогает онкобольным на химиотерапии. Я видела, как сила рэйки смыкает края пропасти, разверзнувшейся из-за потери близкого человека. Рэйки на сегодняшний день – одна из самых эффективных, доступных и естественных форм целительства, которая постепенно занимает свое место в больницах и в спортивных программах по всей стране. К сожалению, несмотря на благоприятное воздействие рэйки на эмоциональное и физическое восстановление, большинство людей в нынешнем, современном мире, никогда не слышали об этом методе. Именно поэтому я и пишу эту книгу.

За много лет практики мне доводилось работать с рэйки на мировой арене: я провела несколько месяцев на месте, где стояли небоскребы Всемирного торгового центра, после террористического акта 11 сентября – там я делала рэйки спасателям и поисковикам, пока они вытаскивали тела и разбирали развалины. В операционной Пресвитерианской больницы Нью-Йорка от Медицинского центра Колумбийского университета я присутствовала при операции всемирно известного кардиохирурга и телеведущего доктора Оза, помогая его пациентке техникой рэйки. Я также практиковала рэйки для футболистов НФЛ в их раздевалке, рядом со стальными ваннами, которые они наполняют льдом и в которых лежат после воскресной игры (что угодно, лишь бы не пропустить конец сезона).

Сама история моей жизни – это свидетельство преображающей силы рэйки; моя жизнь свидетельствует о том, что, когда ты отдаешься пути, который рэйки расстилает у тебя под ногами, начинают происходить чудеса, веришь ты в это или нет.

Однако в основном я делюсь своими умениями с обычными людьми, которые нуждаются в глубоком исцелении, осознаю́т они это или нет. Это может быть физическое исцеление. Сейчас я участвую в новом проекте Пресвитерианской больницы Нью-Йорка Медицинского центра Колумбийского университета по интеграционной медицине, занимаясь лечением больных раком груди – пациенток доктора Шелдона Марка Фелдмана, главы отделения хирургии груди. Другие люди нуждаются в эмоциональном исцелении. Многие из приходящих ко мне клиентов признаются, что зашли в тупик из-за чего-то обыденного – смерть близкого человека, развод, потеря работы, болезнь любимого ребенка или бремя заботы о стареющем родственнике. В дополнение к частной практике я преподаю и занимаюсь сертификацией новых мастеров рэйки. Думаю, я видела все грани рэйки и того, что можно сделать этим методом.

В начале рассказа о том, что я знаю об этом замечательном методе, мне кажется логичным поделиться тем, как я сама пришла к рэйки. Это важно, потому что я хочу, чтобы вы понимали – хотя я работала на мировой арене, начало мое было скромным. Сама история моей жизни – это свидетельство преображающей силы рэйки; моя жизнь свидетельствует о том, что, когда ты отдаешься пути, который рэйки расстилает у тебя под ногами, начинают происходить чудеса, веришь ты в это или нет.

Самое раннее мое воспоминание: мне года три, и я бегаю по заднему двору дома. Вокруг солнце, просачиваясь через листву, рисует узоры на земле, и мои пухлые ножки топают по ней – быстрее, быстрее, быстрее! Летний воздух наполняет меня, мои легкие, я запрокидываю голову и смеюсь, потому что внутри меня бьет бездонный фонтан радости, потому что я живу, живу, живу! Из меня рвется энергия, энергия самой жизни – я чувствую ее внутри и в то же время повсюду в мире вокруг – я связана радостью со всем!

Так я вспоминаю первую встречу с тем, что впоследствии окажется рэйки.

Я была старшей в семье, в которой в итоге родилось шесть детей. Отец работал на стройке, а мама оставалась дома с нами – мной, моими тремя сестрами и двумя братьями. В нашем маленьком доме царила постоянная активность, все вечно размахивали руками-ногами. Бабушка жила по соседству, в квартире над гаражом, и по вечерам они с мамой вместе готовили в уютной кухне, наполняя ее запахами чеснока, жареного мяса и картошки.

Ожидалось, что, подрастая, я стану помогать матери заботиться о братьях и сестрах; бóльшую часть времени я не возражала, хотя и сама еще была ребенком. Я любила маму и была рада, что могу ей помочь. Но мне всегда хотелось оставаться на природе, где тихо и спокойно. Там я чувствовала энергию земли под ногами, связь с магией деревьев и цветов, дышала силой времен года. Тогда у меня не было для этого слов, но я всегда чувствовала любящую энергию всего сущего.

В детстве я была одержима сказками. Я бродила по полям Дэнбери в Коннектикуте, представляя себя Девой Мэриэн из «Робин Гуда» или фантазируя, что в любой момент из-за куста выскочат король Артур и рыцари Круглого стола. Я наслаждалась простыми вещами – например, тем, как осенние листья загораются красным, оранжевым и золотым, прежде чем превратиться в хрустящий ковер вокруг дома. Или тем, как желтые стебли кукурузы поднимаются из снега в короткие зимние дни.

Это самые теплые моменты моего детства, и к ним мне больше всего нравится возвращаться.

Есть и другие воспоминания, не такие приятные, которые сыграли роль в моей дальнейшей жизни. Они стали результатом травмы, которую я перенесла в очень раннем возрасте. То, о чем я говорю, случилось, когда мне не было и пяти. Была осень, раннее субботнее утро. Меня и мою сестру Шэрон разбудили раньше всех остальных, нарядили в лучшие платья и сказали, что мы едем «в особенное место». Оказалось, что это местная больница, где нас с сестрой и оставили. Никто не объяснил, что нам будут удалять гланды, потому что родителям сказали, что это нас напугает. Кроме того, хотя в это и трудно поверить, в тот период медицинской истории в Америке считалось, что если просто оставить ребенка в больнице и уехать, то он быстрее перестанет плакать. Что за мир, что за идеи! Словами не передать, как нам было страшно.

После того как у нас забрали одежду и надели ночные сорочки, нас привели в комнату, где положили в кроватки с очень высокими перилами. С нами в комнате была девочка, обгоревшая в пожаре. Это лишь усиливало ужас ситуации; и у нас разбивалось сердце из-за нее – она не переставала плакать от боли. Мы были напуганы и понятия не имели, что будет с нами дальше. Не успели мы опомниться, как нас с сестрой пристегнули к носилкам и отвезли в коридор перед операционной. Мы бессильно плакали, боясь, что нас убьют. Я помню, как воскликнула сквозь всхлипы: «Прощай, сестричка!» – я была уверена, что нам конец. Несмотря на всхлипы, нам на лица положили маски, источающие эфирные пары. А в следующее мгновение мы пришли в себя в тех же кроватках, под крики обгоревшей девочки, и горло у каждой так болело, что мы не могли ни глотать, ни говорить. Эти страшные воспоминания будут преследовать меня позже, во время работы с рэйки.

Опережая события – всего через несколько месяцев после своего восемнадцатилетия я вышла замуж, желая наслаждаться жизнью и уйти от ответственности перед родительской семьей. Я стремилась снова ощутить себя живой, как в три года, когда бежала так быстро, как только могла, топая по земле. Теперь я стремилась навстречу тому, что было важнее всего для меня в молодости: я хотела любить и стать матерью.

Когда родился мой обожаемый сын Джон, я была так занята тем, что пыталась правильно его воспитать, что мне не приходило в голову задуматься о Боге, жизни после смерти или духовности. Только когда Джону исполнилось года три, я получила первое духовное напоминание. Я укладывала его спать днем, когда он посмотрел прямо на меня и сказал: «Мама, я хочу тебе сказать, откуда пришел».

В его тоне было что-то, что показалось мне странно серьезным.

– Хорошо, Джон… – я присела на край его кроватки, ожидая продолжения.

– Так вот, – начал он, широко распахнув синие глаза, – я был в лесу с отцом. Но не с этим отцом, а с другим отцом. И мы рубили деревья. – Он остановился и осторожно посмотрел на меня, словно боялся, что я его отругаю.

– Джон, – успокаивающе улыбнулась я, – все хорошо; ты можешь мне рассказывать все, что хочешь.

– Ну… дальше одно из деревьев на меня упало! И отец поднял меня на руки и отнес в кровать. И пришел доктор. И доктор все пытался заставить меня открыть глаза. Но я не мог открыть глаза! А когда я все-таки их открыл, то был с тобой.

Я была в шоке. Неужели мой трехлетний сын рассказывает о реинкарнации?

После заявления Джона я впервые во взрослом возрасте задумалась, что может ждать за гранью повседневного существования. В детстве я нечасто ходила в церковь; мое духовное образование заключалось в том, что бабушка научила меня молитве «Ныне отхожу ко сну»[1]. Теперь мне было двадцать три, и мой сын открыл передо мной двери познания, что положило начало моему истинному пути к рэйки, хотя в то время я, разумеется, этого не знала.

Шли годы, и Джон вырос в молодого мужчину. К тому времени искра, которую пробудили во мне его слова, вдохновила меня на изучение буддизма, и я освоила медитации и песнопения. По совету друга я также обратилась к ченнелингу. Учитель рассказывал, что верит – у всех нас от рождения есть духовные проводники, которые вызвались сопровождать нас в течение всей жизни. По словам учителя, у них есть разные причины для этого. Одни вызываются помогать, чтобы они сами могли расти и учиться; другие – родственники с сильной эмоциональной связью с подопечным; у третьих связь могла сохраниться от прошлой жизни. И конечно, среди них оказываются и ангелы, которые помогают нам найти свой путь на земле.

Я сидела и пыталась осознать все сказанное, пока он проводил упражнение: мы учились связываться со своими духовными проводниками с помощью медитации с ведущим. Ага! Медитация. Это я уже умела. Я закрыла глаза и позволила его мягкому голосу увести меня в состояние глубокой расслабленности.

Я стояла в центре круга из шести-семи человеческих фигур; их лица были скрыты молочно-белым туманом. Вскоре очертания фигуры, стоящей передо мной, стали четкими, и к своему удивлению я поняла, что это коренной американец. Высокий, крепко сложенный, с обезоруживающим пронзительным взглядом, с лицом, исчерченным морщинами. Его смоляные волосы украшали серо-белые перья, а в ушах были золотые серьги. Я не могла не задаться вопросом – почему коренной американец вызвался быть моим проводником после всего, что белые люди сделали, чтобы уничтожить его культуру? Тем не менее я решила подыграть и спросила, как инструктировал учитель, откроет ли он мне свое имя. С сияющей улыбкой он открыто ответил:

– Меня зовут Маленький Ворон.

– А какова твоя цель? – спросила я, как мне велели.

– Я всегда прямо перед тобой, я веду тебя. Я прокладываю для тебя путь. – Он мгновение удерживал мой взгляд, а потом отвернулся и снова растворился в тумане.

Когда мы вышли из медитации, я прилежно записала все, что со мной случилось, и осталась с чувством выполненного долга. Но этот опыт вызвал у меня странное ощущение – мне казалось, что я просто все вообразила, придумала себе дух коренного американца, который захотел быть моим проводником. Какой-то моей части было ужасно смешно представлять, как этот проводник неустанно за мной наблюдает. «Маленькому Ворону, наверное, очень нравится смотреть, как я ем пиццу, – думала я. – И уж тем более ему весело смотреть, как я подвожу глаза». Но когда в тот вечер я ехала на метро домой, лицо этого мужчины продолжало маячить у меня перед глазами настолько ярко, что я могла вспомнить малейшую деталь; складки кожи, нити серебряных волос, пронизывающих черную гриву, собранную на затылке.

Несколько недель спустя подруга, пришедшая в гости, вложила мне в руки книгу Ди Браун «Схороните мое сердце у Вундед-Ни: История американского Запада, рассказанная индейцами» [2].

– Обязательно прочитай, – настойчиво сказала она. – Тебя эта история тронет, я уверена.

Несмотря на ее рекомендацию, книга долго стояла у меня на полке. Я знала, что это – важная книга, но знала и то, что история в ней душераздирающая, и я не была уверена, что готова ее прочитать. Наконец однажды утром я поддалась импульсу и бросила ее в сумку для спортзала. На степпере я открыла книгу на первой попавшейся странице – и на меня взглянуло поразительно знакомое лицо.

Я чуть не упала с тренажера.

Восстановив равновесие, я проморгалась, проверяя, что мне не мерещится. Но невозможно было не узнать высокие, широкие скулы, твердую челюсть и лицо в глубоких морщинах; окончательно меня убедили глаза. С отчаянно бьющимся сердцем я провела пальцами по подписи под фотографией.

«Маленький Ворон».

Из книги я узнала, что он был вождем племени арапахо на территории Колорадо в XIX веке, когда туда пришли белые. Несмотря на то что во время инвазии у него на глазах были убиты бесчисленные женщины, дети, союзники и великие вожди, он неустанно сражался за мир и за безопасность своего народа.

Внешний мир подтвердил то, что я уже знала в глубине души. Это был знак, который пришел через пространство и время и сообщил мне, что Маленький Ворон – действительно мой проводник. С тех пор я узнала, что так всегда случается. Сначала нам что-то открывается в момент вдохновения, а затем приходит подтверждение истинности этого в «мире часов», или земном мире.

После появления Маленького Ворона я начала осознавать духовный мир, скрывающийся за тем, с которым обычно имела дело. Я начала просыпаться посреди ночи с очень странным чувством – что для меня все вот-вот изменится, что грядет нечто новое. Я как будто откуда-то знала, что мое прошлое готовило меня к тому, чем становилась теперь моя жизнь.

Я все время думала про Маленького Ворона. Но искать ответы на новые и новые вопросы о нем заставило меня то, что куда бы я ни шла, вокруг появлялось все больше и больше дроздов. Из-за этих птиц я решила медитировать для того, чтобы связаться с Маленьким Вороном и спросить у него, что все это значит.

Скрестив ноги и сидя на диване в гостиной, я постепенно достигла глубокого расслабления. Я разрешила воображению вести меня туда, куда оно хотело, пока не нашла Маленького Ворона на полянке в лесу. Он как будто светился изнутри. Он сел напротив меня и посмотрел мне прямо в глаза. Казалось, что он ждал меня. К своему изумлению, я даже не успела задать вопрос – он сказал: