Его любимая кукла

Зачем она это сказала? Прикусив язык, Арина поёрзала на стуле, испытывая неудобство. Если Королёв сочтёт, что таким образом она старается скрыть удивление или неловкость, которые возникли у неё стоило им встретиться, она вполне может потерять рабочее место, едва его обретя. А ей этого хотелось в самую последнюю очередь.

Он думал, что готов ко всему. Думал, что уже привык к подобной реакции, но сейчас, когда вглядывался в лицо сидящей рядом женщины и видел, как она отводит от него взгляд –  ненавидел все это с неожиданной  для себя яростью. Ненавидел эту коляску. Ненавидел эту аварию. И ее. Ее ненавидел тоже.

За то, как она старается не смотреть на его ноги. За то, как улыбается, будто ничего особенного не происходит. За то, что лжет, говоря, что причина ее нервозности – в незнакомой обстановке.

Но он-то знал, что дело вовсе не в этом. Он прекрасно знал, что причина ее поведения – он сам. Вернее, его инвалидность.

Он не понимал, что именно его сейчас так злит. Ведь ее реакция была вполне предсказуема. Так делали все. Старались не пялиться, скрывая жалостливые взгляды. Говорили с ним преувеличенно терпеливо и мягко – так, словно у него были парализованы не только ноги, но и мозги. Развлекали  рассказами о всякой ерунде, будто ему нужна была эта дурацкая болтовня. Черта с два! С первого дня, как выбрался из больницы, он не сносил подобного к себе отношения, прямо указывая, куда все сочувствующие могут засунуть себе свою жалость. Не собирался сдерживаться и теперь.

Он откатился от стола и, не сводя с нее глаз, вместо никому не нужных вежливых условностей – ведь он действительно знал, как ее зовут и она прекрасно знала его имя тоже – сказал, а скорее приказал – грубо, почти зло:

– Смотрите на меня! – голос низкий, хриплый, царапающий слух – последствие повреждённых связок. От прежнего приятного уху тембра – не осталось и следа. Только утешение, что вообще может говорить после полученных в аварии травм. Он ненавидел этот голос сейчас тоже. Сильнее, чем  когда-либо  прежде. – Смотрите на меня! – повторил он и, когда она вскинула глаза, развел руки в стороны и добавил:

– Смотрите, черт вас возьми. Привыкайте. Вам придется смириться с тем, что человек, которому вы согласились оказывать любые, – он особенно подчеркнул последнее слово, – услуги – инвалид. И быть готовой ко всему, что это за собой влечет. – Он смотрел на нее не мигая, потом криво усмехнулся самым уголком губ и сказал:

– Как вам нравится перспектива катать инвалида с ветерком, а? А помогать мне принимать ванну? А главное – выполнять все, чего бы я ни приказал? И ещё важнее – не врать мне больше никогда?

Она совсем не ожидала того, что произойдёт дальше. И совсем не была к этому готовой. Вздрогнула от испуга, когда Королёв выдал ей свою тираду. Скомкала под столом подол платья. Но осталась сидеть на месте, вопреки инстинктивной, почти что въевшейся в самое нутро потребности сбежать.

Арина не понимала этого внезапного… взрыва – или что это было? – да и не могла, наверное, понять. Потому что для этого нужна была всего лишь «малость» – оказаться на том месте, где находился Роман.

Во всём хаосе мыслей, что проносились в голове со скоростью двенадцатибалльного шторма, не было ни одной о том, что делать и говорить в таких случаях. Почему чёртов бесцветный помощник даже слова не сказал, что от неё потребуется стать сиделкой? Вряд ли бы она отказалась в этом случае, но хотя бы была готова к тому, что случилось теперь. Или это был способ такой, чтобы она не смогла сбежать прямо сейчас, когда уже поняла, что получила место, и когда рассчитывала на перспективы, которые открывались перед ней с получением высокого заработка?

– Зря вы так, – начала она тихо, подбирая слова.

Всё это время смотрела в лицо мужчины, которого видела от силы десять минут, но знакомство с которым уже нельзя было назвать тривиальным.

– Моя готовность выполнять все ваши приказы никуда не делась. И для этого мне совершенно не нужно к вам привыкать или свыкаться с какими бы то ни было мыслями. Вы наняли меня на работу, и я буду выполнять её и постараюсь делать это хорошо. Но мне нужно будет… наверное, узнать что-то на эту тему? Чему-то научиться?

Арина снова перевела взгляд на приборы, ощущая, что к горлу подкатила тошнота. Она не лгала Королёву, когда говорила, что нервничает в этом незнакомом и странном месте. Вот только умолчала о том, что и он сам был источником новых переживаний и тревог. И похоже, обладал чересчур тяжёлым характером, чтобы хоть отчасти облегчить ей первое пребывание рядом с собой.

– Меня совершенно не пугают перспективы катать вас с ветерком. – Она посмотрела на Романа и постаралась  улыбкой смягчить напряжение, физически ощущающееся между ними. – Я уже сказала вашему помощнику, что умею водить машину. Или вы имели ввиду что-то другое? Если да – я хотела бы знать полный перечень того, чем буду заниматься. Так, я думаю, будет легче и мне, и вам.

Роман смотрел на Арину безотрывно, внимательно подмечая все: неловкость и смущение от его резкости, вдумчивые ответы, тщательно ею взвешиваемые, и слабую улыбку, показавшуюся ему почти вымученной, на которую не стал отвечать. Он просто смотрел на нее и впервые задавался вопросом, что сподвигло эту женщину на то, чтобы согласиться на подобную работу? Чтобы быть готовой на все? Даже не зная, что это может под собой подразумевать?

Однако от ее слов, что она по-прежнему готова исполнять все, что он прикажет, Королёв вдруг почувствовал, как успокаивается. Как стремительно отступает куда-то гнев, будто единственное, что ему нужно было услышать – это то, что она действительно готова на все. Будто до этого момента ожидал, что она ещё может передумать и уйти. Он потер привычным жестом подбородок, размышляя о том, стоит ли озвучить сразу все, что он хочет от нее получить или лучше сделать это позже, когда Арина привыкнет к нему, несмотря на то, что, по ее словам, она в этом не нуждалась. В конце концов, пришел к выводу, что если то, что он предложит – для нее неприемлемо, лучше ей будет уйти прямо сейчас.

– Главное, чему вам нужно научиться – никогда не лгать мне, – повторил он. – И не делать вида, что этой коляски не существует, потому что от этого она не исчезнет. Если вы выполните эти два условия, нам с вами уже будет гораздо проще. – Королёв потянул за рычаг, заставляя коляску сдвинуться с места и направил ее обратно к столу. Положив на него руки, побарабанил пальцами по деревянной поверхности, глядя на стоящий перед собой бокал, потом снова перевел взгляд на Арину.

– Если вы хотите перечень требующихся от вас услуг, то он довольно короткий и одновременно обширный. При этом почетная обязанность пичкать меня таблетками и уколами в него вовсе не входит, потому что желающих посмотреть на мою голую задницу хватает и без вас. Так что ваша основная задача – сопровождать меня повсюду. Это включает в себя и вождение машины, и поездки со мной в командировки, и – если я потребую – присутствие в моей спальне. Вам нужно объяснять во всех красках для чего именно или догадаетесь сами? – Выражение лица Романа при этом вопросе не изменилось, только глаза чуть потемнели, приобретая грозовой оттенок. – И ещё вам следует запомнить основной принцип работы со мной, Арина. Это – полное подчинение. Во всем. Полное. Подчинение. Ясно?

Арина смотрела на то, как успокаивается Королёв. Это было физически ощутимо – будто напряжение перестало быть наэлектризованным, а после исчезло вовсе. Но она всё равно держала спину прямо, продолжая комкать в пальцах ткань платья. Потому что видела – всего одна искра, и обманчивое спокойствие снова сможет вспыхнуть и испариться.

Она слушала его внимательно, мысленно отмечая про себя, что перечень услуг не такой уж и обширный и не требует от неё дополнительных знаний. Пока Королёв не дошёл до упоминания спальни.

Арина не удержалась – её глаза расширились, но всего на долю секунды. И она надеялась, что это останется незамеченным для Романа. Что ж, по крайней мере, это было честно, а исходя из того, что пока она не успела получить за свои услуги ни копейки, и вовсе давало возможность встать и уйти. Или не давало?

Впрочем, это было неважным – терять это место Арина не собиралась. И если Королёву понадобится её присутствие в его спальне, она пойдёт и на это.

Чувствуя, что в горле у неё пересохло, она взяла бокал с водой и отпила глоток. Теперь мысли крутились в основном вокруг того, каким сексом могут заниматься люди с ограниченными возможностями. И картинки, которые подбрасывало разбушевавшееся воображение, спокойствия Арине не придавали.

– Мне ясно значение слова «подчинение», Роман Дмитриевич, – всё же заставила она себя ответить, когда пауза излишне затянулась. – И я умею быть послушной.

Она снова растянула губы в улыбке, но знала, что на этот раз она вышла кривоватой и болезненной, и Арина даже не собиралась этого скрывать.

– А что касается вопроса вашей спальни, я думаю, что если не в красках, то хотя бы вкратце мы обсудим, что именно там должно происходить. Разумеется, ближе к тому моменту, когда это понадобится.

Арина допила воду и поставила бокал на стол. Есть не хотелось, она была уверена – в компании Королёва ей кусок в горло не полезет. По крайней мере, сегодняшним вечером.

– Вы позволите мне уйти? – задала она вопрос нейтральным тоном, но понимая, как именно он прозвучал, добавила: – В мою комнату. Если конечно, прямо сейчас мне не нужно будет подчиняться вам в вашей спальне.

Обещая Роману покорность – пусть она и являлась следствием исполнения устного договора – она вдруг поняла, что испытывает какое-то странное предвкушение. Королёв действовал на неё удивительным образом, и сейчас ей хотелось остаться наедине с собой, чтобы избавиться от этого ощущения, которое  самой ей казалось чужеродным, неправильным, но одновременно закономерным.

Роман мысленно поаплодировал Арине, которая держалась с удивительным достоинством, несмотря на то, что он ей предлагал, и несмотря на то, что была согласна на все даже теперь, когда озвучил, что ей – в числе прочего – придется для него делать.

Хотя, если быть честным, ему сильно не понравилось, как она сказала, что умеет быть послушной. Почему-то совершенно не хотелось думать о том, как Арина демонстрировала подобную покорность и подчинялась кому-то другому, не ему. Не хотелось, но отчего-то думал. И то, как кривились ее губы, говоря о послушании – ему не нравилось тоже.

Он снова подумал о том, что привело ее к нему. Вернее – что заставило согласиться даже на секс с инвалидом, ведь она отчётливо должна была понимать, что в спальне будет вовсе не книжки ему читать. И ещё – невольно призадумался о том, как выглядит сейчас в ее глазах. Жалким и ничтожным, потому что вынужден покупать себе женщину для интимных услуг? Гадким и мерзким – по той же причине? Сварливым и грубым из-за того, кем вынужден был стать? Или, может быть, хотя бы немного привлекательным?

Подобные вещи никогда не волновали его раньше. И сейчас должны были волновать еще меньше, чем когда бы то ни было. Просто потому, что как бы она о нем ни думала – это все равно ничего не меняло. Он хотел ее и готов был хорошо платить, а она была готова на все, потому что ей сильно нужны были деньги. Ну а заставить женщину стонать от удовольствия, несмотря на то, что ноги его были обездвижены, все ещё было в силах Романа Королёва. И он продемонстрирует ей не один способ получить удовольствие от того, что ее трахает инвалид.

Вопрос же о том, почему Арина находится в таком отчаянном  положении, его не касался вовсе. Ему до этого не должно было быть совершенно никакого дела. Не должно. Но всё-таки было.

Возможно, стоит расспросить Залесского поподробнее обо всем, что тот нарыл на Арину, а не только о том, что волновало в первую очередь. Конечно, это было грязно и не слишком порядочно, но на каком-то инстинктивном уровне Роман понимал, что сама она не расскажет того, что ему хотелось знать.  Да и он спрашивать не станет.

– Я не сделаю вам ничего такого, что вам бы не понравилось, – сказал наконец Королёв после небольшой паузы, скользя взглядом по ее телу и представляя то, что она будет вытворять в его постели, выполняя любые приказы. Воображаемая картинка, подкреплённая ее близостью и тонким запахом духов, была такой яркой, что тело, словно разряд электрического тока, прошибло возбуждение. Неожиданное, сумасшедшее и удивительно острое. Он сжал руки в кулаки и сделал глубокий вдох, пытаясь переключить мысли на что-то другое. Потому что вопреки тому, что Арина, похоже, вполне ожидала от него чего-то дикого – вовсе не собирался кидаться на нее в первый же вечер ее пребывания здесь. И причиной этого было даже не то, что Роман боялся ее отпугнуть. Просто ему нравилась игра в предвкушение.

– Если не голодны – можете идти, – прохрипел он глухо, понимая вдруг, что у него самого аппетит пропал тоже. – Сегодня в моей спальне вы мне не понадобитесь. И катать меня с ветерком пока  не требуется также. Так что, встретимся здесь же завтра в восемь утра. У меня запланированы кое-какие дела в течение дня, и вы, как уже было сказано, будете меня сопровождать. Да, кстати – ещё вам придется выполнять некоторую секретарскую работу. Утром мы съездим в мой офис и там вас введут в курс дела. Ну а сейчас вы свободны, – кинув на нее последний короткий взгляд, Королёв отвернулся и пододвинул к себе макбук, давая понять, что разговор для него закончен.

Только оказавшись в относительной безопасности своей комнаты я смогла наконец выдохнуть с облегчением. Наш несостоявшийся ужин с Королёвым больше напомнил мне эпизод из какого-нибудь сюрреалистического фильма, но никак не деловой разговор. Хотя, возможно, для Романа это было в порядке вещей.

Я давно разучилась плакать. По-настоящему, чтобы слёзы приносили облегчение. Не смогла сделать этого и сейчас – вода на ресницах, которую я усиленно стирала тыльной стороной ладони, была не в счёт. А  состояние напряжения, в котором пребывала с того самого момента, как получила на почтовый ящик приглашение на собеседование, только усилилось, достигая критических отметок.

Судорожно сорвав с себя дурацкое платье, я накинула халат  и устроилась на постели. Дрожащими пальцами набрала в поисковике сотового слово «инвалид», поморщилась и удалила запрос. Испытывая раздражение вперемежку с растерянностью, я пыталась не думать о том, что сказал мне Королёв относительно пребывания в его спальне. Там, в его столовой, подобное условие показалось мне уместным. Сейчас же я понимала, что оно, возможно, будет требовать от меня чего-то запредельного.

Итак, мне нужно было хотя бы кратко заполнить пробел относительно моих знаний о людях с ограниченными возможностями. До момента встречи с боссом этот мир казался мне параллельным, существующим где-то вне моей вселенной. Теперь же всё оказалось иначе.

Снова набив в поисковой строке запрос, я начала читать о том, какие виды паралича бывают. Множество медицинских терминов сбивали с толку, но я усиленно продиралась через них, пока не составила себе более-менее понятную картину. И пока не получила ответ на главный вопрос: «Какие варианты секса возможны для инвалидов».

Отложив сотовый, я улеглась на постели, рассчитывая поспать хоть несколько часов перед тем, как мне предстоит новая встреча с Королёвым. И не представляя, чем может окончиться новый день рядом с моим боссом.

Ровно в восемь я сидела в столовой рядом с Романом, старательно делая вид, что это утро – одно из череды обычных и привычных для меня. Что я всю жизнь только тем и занималась, что молча ела в присутствии человека, для которого была готовой на всё игрушкой. Куклой.

Такой кукле было позволено только то, что готов был позволить ей делать хозяин. Но я раз за разом напоминала себе, что это всего лишь моя работа, и для того, чтобы получать за неё хорошую зарплату, я должна буду выполнять всё, чего бы ни пожелал Королёв.

«Я не сделаю вам ничего такого, что вам бы не понравилось», – раз за разом всплывали в голове его слова, и за них мне и стоило держаться.

Перебросившись с боссом парой ничего не значащих фраз, в основном связанных с маршрутом, который предстоял нам сегодня, я попросила позволения покинуть столовую и отправилась собираться.

Сегодня Королёв показался мне совсем иным. Сидя рядом с ним пока он что-то сосредоточенно изучал в ноутбуке, я разглядывала его исподтишка и понимала, что увиденное скорее приятно для меня, чем отталкивает. И раз за разом в голове возникали мысли о том, что должен чувствовать мужчина, который прикован к инвалидному креслу. Красивый, богатый, сексуальный, у которого вся жизнь была впереди.

Он злится? Или уже отчаялся? Готов изливать раздражение на окружающих? Ждёт какого-то чуда?

От этих вопросов хотелось покачать головой, настолько глупыми они казались мне. Выяснить, что он ощущает, можно было только одним способом – оказаться на его месте. А я надеялась, что подобная участь обойдёт меня стороной.

В ресторане с необычным названием «Почтовая контора» было уютно, но позволить себе расслабиться я не могла. Будто всё время ждала какого-то подвоха. То и дело пробегала взглядом по лицам окружающих, рефлекторно комкала салфетку, расстеленную на коленях и чувствовала себя всё той же игрушкой.

К разговорам, что велись за столом, я не прислушивалась. Считала это излишним. Достаточно было кратких инструкций, полученных в офисе Королёва утром.

Аппетита снова не было. Если так будет продолжаться, скоро я превращусь в стиральную доску. И без того моя фигура была далека от идеала – излишняя худоба, слишком высокий рост. Но на вынужденной диете всё это будет выглядеть пугающим. Хотя, может, в этом случае Королёв передумает относительно того, чтобы требовать от меня выполнения условий договора в спальне.

– Арин! А я смотрю ты-не ты? – раздался рядом со мной мужской голос, и я вздрогнула.

Кровь ударила в голову, а пульс зашкалил, понуждая меня инстинктивно делать рваные вдох за вдохом. Я перевела взгляд на сидящего неподелёку Королёва, который лишь на долю секунды оторвался от беседы и посмотрел на меня. И только тогда нашла в себе смелость поднять глаза на того, кто ко мне обращался.

Выдохнуть удалось не сразу. Только когда поняла, что опасности нет, и что рядом мой бывший однокурсник Михаил, смогла растянуть губы в фальшивой улыбке и поднялась из-за стола.

– Я, – зачем-то подтвердила очевидное. Коротко извинилась перед присутствующими, хотя в этом не было нужды – все были увлечены беседой. И добавила: – Очень рада тебя видеть.

– Ты работаешь с Королёвым? Серьёзно?

В голосе Михаила удивление было неподдельным, но я невольно испытала что-то сродни неловкости. Как будто он знал об условиях, которые мы с Романом Дмитриевичем обговорили не далее как вчера. Мало того, мне чудилось, что все присутствующие в ресторане в курсе покупки Королёвым новой игрушки.

– А что в этом такого?

– Ну… я не так близок к тому бизнесу, которым он занимается, но наслышан о его хозяине.

– Что именно ты слышал?

Я отошла к арочному окну, глядя на открывающийся на набережную вид. Испытанное мною опасение, что я ступаю на ту территорию, на которой мне совсем не стоит находиться, было кратковременным, но мне хватило его, чтобы задаться вопросом стоит ли и дальше продолжать разговор с Михаилом.

– Он беспринципный, жёсткий, амбициозный, требовательный… С ним не всякий может ужиться.

– М-м-м… Даже если так, причём тут моя работа?

– Ты серьёзно? Просто тебе нужно всё это терпеть, если это правда, разумеется.

– Это неправда, – откликнулась я прежде, чем успела подумать о том, что сказал мне Михаил. – Вернее, не настолько правда, чтобы мне это мешало заниматься тем делом, которым я занимаюсь. И вообще… Почему мы всё это обсуждаем?

Наверное, мне стоило воспользоваться ситуацией и расспросить у него обо всём, что он знает о Королёве. Но я с таким же успехом могла открыть Гугл и явно нашла бы там море информации о боссе. Я же не собиралась этого делать. Во-первых, любая информация, будь она найдена в сети или же добыта в беседе со знакомым, не отменила бы моего желания работать у Королёва и дальше. Во-вторых, если до Романа дойдут слухи о том, что я пытаюсь что-то разузнать, не будет ли это противоречить его правилам о полном подчинении и отсутствию лжи?

– Лучше расскажи, как ты живёшь, – перевела я беседу в другое русло, сопровождая свои слова улыбкой.

Окунуться в мир прошлого, где всё было иначе, будет самым верным. Тем более, что моё отсутствие за столом явно никому не претит.

Первое время после возвращения домой из больницы Романа одолевало только одно желание – спрятаться. Закрыться в своей спальне – наглухо, намертво – и никого не видеть. Поддаться слабости, которой не позволял себе с тех пор, как умерла мать. И то ли из упрямства, то ли по привычке – не позволил и теперь.

Он стал нередко работать из дома, но часто ездил в офис и появлялся в публичных местах – ресторанах, театре, торговых центрах, твердо решив не позволить обстоятельствам сделать из себя добровольного изгоя. Кроме того, если бы поддался трусости и заперся в четырех стенах – потерял бы шанс добиться главной своей цели, ставшей для него после аварии всем.

А именно – узнать, кому же он настолько стоял поперек горла, что его попытались убрать. У Королёва не было сомнений, что в той аварии он не должен был выжить. А значит, тот, кто желал его уничтожить, наверняка повторит свою попытку. Ему оставалось только ждать. И пытаться жить также, как раньше.

Большую часть следующего после прибытия Арины дня Роман провел в офисе, занимавшем четырнадцатый этаж Высотки – единственного здания подобного типа во всем городе. Оставив Арину со своей секретаршей Ольгой, чтобы та ввела ее в курс дел и передала часть работы, касающейся его личного расписания – сам он не считал нужным засорять голову такой мелочью – Королёв удалился на плановое совещание, где и узнал последние новости, приведшие его далеко не в восторг.

Поджав губы, он выслушал краткий доклад своего брата Кости, занимавшего должность ведущего менеджера по логистике, из которого следовало, что важный груз, который они должны были доставить в кратчайшие сроки – а в случае их нарушения – выплатить заказчику штраф – застрял на российской таможне. Из путанного объяснения помощницы брата Ксении, вдохновенно сочинявшей на ходу какую-то ерунду в то время, как Костя лениво зевал, Королёв понял только одно: истинные причины задержки ему не понравятся. Но выяснять их при всех он все же не стал.

К моменту, когда Роман, разобравшись с текущими делами, покинул офис в сопровождении брата, Павла и Арины, уже наступил вечер. В дни, когда выезжал в город, Королёв предпочитал ужинать не дома. Поступил так и сейчас, направившись в один из лучших ресторанов города.

Они заняли заранее забронированный столик в общем зале. Роман категорически не желал ничего, что указывало бы на его неполноценность – никаких отдельных помещений или и того хуже – специального меню. Своим присутствием в общественных местах он словно кидал  вызов всем, кто уже списал его по непонятным причинам в утиль, словно все, что оставалось инвалиду – это доживать свой век, превратившись в безмолвную тень.

Завязавшийся за столом разговор крутился в основном вокруг дел компании – «Северного сияния», выполнявшего различные виды грузоперевозок по всей стране, а также во многие страны Европы и мира. Но, даже увлеченный беседой, Роман заметил, что сидящая рядом Арина так погружена в свои мысли, что снова ковыряется вилкой в тарелке без особого интереса к тому, что там находилось.

Была ли причиной потери у нее аппетита работа, на которую она согласилась? Тяготила ли ее необходимость быть привязанной к инвалиду? Может быть, она уже жалела о том, на что пошла и теперь мучительно думала, как сказать ему об этом?

Он так и не спросил ничего у Павла о том, какой была жизнь Арины до того, как он пожелал заполучить ее себе в помощницы. Решил, что чем меньше между ними будет личного – тем лучше. Он для нее – всего лишь босс-инвалид, который платит ей, чтобы она делала все, чего он только ни пожелает. Она для него – та, что будет беспрекословно выполнять его прихоти. Иного Роман и не искал. Ещё много лет тому назад, когда он, девятнадцатилетний парень, вдруг оказался у руля компании, которую отец к концу своей жизни едва не довел до разорения, Королёв понял, что деньги – это страшная сила. Ими можно заставить людей делать вещи, выполнения которых не добиться никакими уговорами и слезами. Даже сидящий напротив брат ради очередной подачки становился буквально шелковым. Жаль только, что ненадолго.

И с Ариной ему не стоило ничего усложнять тоже. Им не нужно обрастать связями, подробностями и обстоятельствами жизни друг друга. Она будет делать только то, чего он захочет за свои деньги, и это избавит их от многих неприятных моментов. Особенно его – от того, что что-то пойдет не так. А Роман Королёв не выносил ситуаций, когда что-то было не так, как он того хотел. Хватит с него и того, что вынужден теперь быть прикованным к этому проклятому креслу. Женские капризы сейчас – последнее, что ему нужно. Арина должна стать для него исключительно удовольствием. Той, что затмит собой все дерьмо, внезапно на него свалившееся.