Девушки, которые решают

Как ни странно, но на шум никто не сбежался, хотя наш погром наверняка слышно далеко вокруг. Мы тяжело дышим и сидим на обломках машины времени. Варвары, вторгшиеся в Рим, чтобы разрушать и властвовать.

– Так что насчёт жены? – спрашиваю я в ожидании, пока кто-нибудь из отцов – а то и все вместе – не спустится и не застигнет нас на месте преступления.

– Говорю же, нет никакой жены, – отзывается Клим.

– А кольцо?

– Это всё твой папа придумал. Который Папа-Б, – уточняет он.

– В смысле? – что-то не нравится мне в этой истории. Теперь осталось понять, что именно.

– Когда мы перестали общаться, я как-то встретил его в городе. И он сказал, что ты меня любишь, но не ценишь этого. Что тебе надо время подумать, осознать и понять. А потом спросил: буду ли я ждать.

– И ты?..

– И я ответил, что согласен. И я ждал. Мы изредка встречались, и он говорил, что ещё не время. Посоветовал купить обручальные кольца.

– Зачем? – спрашиваю я, и запоздало понимаю причину. Оказывается, у меня папа сводник. Как интересно. Однако почему он не спускается?

– Именно, – кивает Клим. – И одно, которое для себя, я носил. Не знаю почему, захотелось так. А вчера отец твой позвонил и сказал, что ты ушла в город. Посоветовал найти. Я и нашёл, вот только кольцо для тебя забыл, а своё не снял.

– Подожди, – останавливаю я его, потому что начинаю кое о чём догадываться. – А он что-нибудь ещё говорил, мой отец?

– Что в скором времени, возможно, всем им придётся уехать, а ты останешься. И я буду тебе нужен. Ну, я так понимаю, из-за машины времени. Теперь-то они никуда не денутся.

– Не денутся, – откликаюсь я. – Потому что уже делись.

«Прошлого не вернуть», – говорил Папа-П. Он и не хотел больше ничего возвращать. Папа-Н устал жить в вечном настоящем, а что касается Папы-Б, то он наверняка решил, что я уже взрослая девочка, которой давно пора жить самостоятельно. И с чего я взяла, что они собираются воспользоваться машиной времени? Она не принесла им ничего хорошего, так что отцы наверняка придумали нечто новое.

– В смысле делись? – недоумённо переспрашивает Клим.

– Долго объяснять. Пошли поищем их или… – проглатываю «то что от них осталось» и заменяю на другое. – Его.

Мы поднимаемся по лестнице и слышим чьи-то шаги. Я волнуюсь настолько, что не могу понять: один это человек или несколько. Клим сжимает мою руку, и по крайней мере в одном я уверена точно – он рядом.

Я перестала мечтать о возвращении прошлого. Не перечеркнула, но переосмыслила.

Больше не живу одним лишь настоящим, дёргаясь, словно попавшая в паутину муха.

Я строю своё будущее, и пускай первая попытка оказалась не до конца удачной, но никто не запретит мне пробовать снова и снова.

Букварь Янки

– А если… – начала было Янка.

– Без «если», – прервал Бричиков. – Кстати, если хочешь – кури.

Янка достала из сумочки пачку и закурила, закинув ногу на ногу.

– Всё будет хорошо, – сказал Бричиков и улыбнулся.

Естественно, Янка ему ни черта не поверила. В свои семнадцать она уже научилась «не верить». Однако улыбнулась в ответ, затянулась и покорно кивнула.

Банк был маленьким, уютным. Это успокаивало и настораживало одновременно.

Янке захотелось выругаться, и она чертыхнулась. Затем, поддавшись настроению, выругалась ещё раз. Сидевшая неподалёку «мадам» посмотрела на неё, поджала губы, но ничего не сказала. Специально для неё Янка выматерилась в третий раз, выделяя каждую букву.

Бричиков должен был прийти с минуты на минуту, а она так и не начала действовать. «Твою жеж мать», – вздохнула Янка и пошла к стойке, почти коснувшись по пути охранника. Тот вздрогнул, но в её сторону так и не посмотрел. Продолжая притворяться «богатой испорченной девочки», Янка наклонилась к операционному окну.

Кассир улыбнулся ей, косясь глазами в вырез.

– Скажите «а», – попросила она.

– Что?

– Скажите «а».

– А, – улыбнулся кассир. – Это шут…

Глаза его стали круглыми. Без всяких метафор. Два идеальных белых круга, в каждом из которых горела буква «А».

– Молодец, – прошептала Янка, обернулась, поймала взгляд охранника и улыбнулась ему, после чего развернулась обратно. – Давай, быстро складывай деньги. Ещё быстрее! Ну! – торопила она.

Кассир старался. Наконец деньги кончились, и он тщательно завернул их в пакет, передавая Янке.

– Бинго! – сказала она.

Тотчас в глазах кассира «Б» сменило «А». Он развязно посмотрел на неё и подмигнул. «Забавно», – подумала Янка, – «Надо запомнить».

Чья-то рука опустилась ей на плечо. Янка повернула голову и увидела перстень с иероглифом.

– Всё нормально? – спросил Бричиков.

– У нас всё в ажуре, папаша, – ответил кассир и подмигнул.

Бричиков спрятал деньги в карман и показал ему перстень.

– Нормальная печатка, – одобрительно кивнул тот, и глаза его помутнели.

– Уходим, – сказал Бричиков.

Янка шла и чувствовала взгляд охранника. Он продолжал пялиться на её ноги.

Вася нравился всем, а не только Янке. Красивый, добрый, соблазнительный до дрожи в коленках.

– Можешь помочь? – спросила Янка, поймав его после школы.

– Чем?

– Дома надо шкаф переставить. Я одна не справлюсь.

– Конечно.

Предлог был удобный. После смерти матери Янке всё приходилось делать самой. Бричиков помогал только с «заработками».

– Сейчас идём?

– Нет, жду вечером. Часов в пять.

– Хорошо.

Янка купила вино и фрукты. Убралась в квартире и подгадала так, чтобы выйти из душа к приходу Васи.

– Ну, и где шкаф? – спросил он.

– В спальне.

На столике стояла бутылка вина и фрукты. Свет был приглушён. Янка в халатике присела на кровать.

Вася был красивым, добрым, соблазнительным до дрожи в коленках, наивным и ни черта не понимал намёков.

– Куда двигать? – спросил он.

– Никуда. Иди сюда,.

Вася подошёл и встал рядом с кроватью.

– А долго стоять? Меня дома ждут. Я к ЕГЭ готовлюсь.

Янка встала, обхватила его руками и притянула к себе.

– Бинго! – сказала она, смотря ему в глаза, и поцеловала.

Сильные руки сжали её и полезли под халатик.

– Покувыркаемся, детка, – утверждающе сказал Вася.

Они «кувыркались» часа три, пока Янка не поняла, что уже больше не может. Тело устало и болело, а агрессивный Вася нравился ей всё меньше и меньше.

– Хватит, – попросила Янка.

– Ещё нет, – он притянул её к себе.

– Прекрати!

– Только когда захочу!

– Всё! – крикнула Янка, всматриваясь в горящую «Б» в безумных глазах.

На миг ей показалось, что там уже «В». Затем Вася обмяк и упал на кровать.

– Ты чего? – спросила Янка. Вася не отвечал. – Ты спишь? – она чуть придвинулась. – Что случилось?

Пульс не прощупывался. Искусственное дыхание и массаж сердца Янка делать не умела, но честно пыталась. Не помогло. Тогда она набрала номер Бричикова и сказала: «Приезжай!»

Ушла в ванную, включила душ, усердно скоблила себя мочалкой и плакала.

Бричиков выслушал её, вынес труп на улицу и несколько раз ударил его по голове найденной возле мусорки палкой, не забыв обчистить карманы.

Гроб стоял на двух табуретках. Янка долго не решалась подойти, а как только сделала шаг, перед ней появилась Васина мать.

– Уйди! – почти прошипела она. – Уйди, гнида! Это к тебе он пошёл. Это из-за тебя всё.

Янке хотелось плюнуть ей в глаза, но она сдержалась.

– Он ушёл. Сказал, что всё будет нормально, – она старалась, чтобы голос не дрогнул.

– Уйди! – не сдавалась мать.

Накатила усталость, и Янка почувствовала облегчение. Не надо стоять здесь и мучиться из-за того, что произошло. Но уйти просто так было слишком.

– Гори в аду, – сказала Янка. Повернулась и вышла.

Через три дня женщина умерла. Каждый день температура повышалась, и сбить её было невозможно. Медики качали головой, разводили руками и устраивали дискуссии. Янка пыталась вспомнить: слышал ли кто-нибудь разговор. Вроде бы, нет

Она позвонила Бричикову и сказала, что хочет переехать. Пускай подсуетится. Опекун, как-никак.

– Дом, – заявила Янка. – Мне нужен дом.

– Ну, дом так дом, – пожал плечами Бричиков. – Только сначала надо будет ещё одно дельце провернуть.

– Хорошо. – Янка кивнула.

В квартиру она не возвращалась, жила у Бричикова. Школу тоже забросила: считать-писать умеет, а диплом, если понадобится, купит.

– Делишки делать будем. Да, – сказала Янка. – Но сначала мне нужно подстричься.

Она распустила волосы и показала Бричикову, как именно. Он пожал плечами и фыркнул. У него это здорово получалось.

– Ещё, – попросила Янка.

Бричиков посмотрел на неё, но всё же налил коньяк в стакан. Янка выпила залпом, скривилась и закурила, развалившись в кресле.

Сегодня она убила трёх человек.

Простое слово «всё» убивало идеально. Главное, смотреть в глаза. Инкассаторы посмотрели.

Она не хотела их смерти, но Бричиков сказал, что иначе нельзя. Могут вызвать подмогу. «Заставить сказать „А“ куда сложнее», – убеждал он. – «Их надо убить. Ты же хочешь дом?»

Дом Янка хотела, но не до такой степени. А сейчас ей и вовсе было на него наплевать.

– Я так и не выучила других слов, – сказала она.

– И не надо, – Бричиков махнул рукой. – Этих четырёх хватит. Даже двух. Вряд ли нам ещё понадобится, например, «Бинго!».

– Сука.

Бричиков улыбнулся. Янка ненавидела, когда он так делал.

– Всё! – сказала она, глядя ему в глаза.

В ответ ей погрозили пальцем.

– Не забывайся. Ты колдуешь, а я расколдовываю.

– Я могу справиться и без тебя.

– Уже справилась пару раз, – Бричиков опять улыбнулся.

– Сука, – повторила Янка. – Налей ещё.

Он налил. И наливал до тех пор, пока она не отключилась.

Ёлка стояла посреди комнаты. В мешке с песком, как положено. На ней висели старые игрушки, которым лет больше, чем Янке.

А под ёлкой лежала мама. Узел завязанного сзади халата торчал, и казалось, что мама не умерла, а притворяется подарком.

В тот раз, в прошлом, Янка так и подумала. Сейчас, во сне, она уже знала правду.

Мама умерла. Врачи сказали, что это был сердечный приступ. Оно устало, «износилось», и всё.

Янка знала, что бывает от слова «всё». С этой мыслью она и проснулась.

Голова пульсировала. Хотелось пить. Или даже выпить.

Янка встала – Бричиков её так и оставил в кресле, не раздевая и не укладывая – и прошла в туалет. Посмотрела на себя в зеркало, усмехнулась и почувствовала, что боль усилилась. «Ну тебя», – подумала она.

Бричиков был на кухне. Пил кофе с тостами и читал газету. Он всегда так завтракал. Одинаково до абсолютизма.

– Бричиков, – позвала Янка.

– Что, херово? – спросил он, не отрываясь от газеты.

– Бричиков, это ты мою маму убил?

В этот раз на неё посмотрели. Целую секунду.

– Дура, – прокомментировал он. – Оно мне надо? Я бы сейчас жил куда спокойней.

Янка кивнула и пошла в душ. Она тоже так думала.

Жизнь налаживалась постепенно.

Бричиков купил Янке дом в частном секторе. Она не ходила в школу, а устроилась на курсы парикмахеров. Как-то встретила на улице бывшего одноклассника. Тот заметил её, поменялся в лице и поспешил скрыться в ближайшем переулке. Сначала Янке стало смешно, а потом сразу и резко – грустно. Но она сдержалась.

Дни шли, а деньги инкассаторов не кончались. Янке даже начало казаться, что они будут всегда, а значит – больше не понадобится никого убивать. Можно работать в парикмахерской, затем подружиться с кем-нибудь, выйти замуж. Прожить нормальную человеческую жизнь без горящих в глазах букв.

Она думала так три месяца, пока однажды не заявился Бричиков. Растерянный и суетливый. Янка сразу поняла, что сейчас он скажет что-то плохое.

И Бричиков её не подвёл.

– Зачем? – опять спросила она. – Ну, нахрена ты туда попёрся, а?

– Я же не знал, – огрызнулся Бричиков. – Я не всемогущ и не всеведущ.

– Зато строишь из себя!

– Ты тоже!

Они сверлили друг друга взглядами. Первым сдался Бричиков.

– Ладно, – сказал он. – Надо сваливать. В другой город или другую страну – неважно. Денег хватит. А там уже придумаем что-нибудь.

– Что-нибудь! – передразнила Янка и почувствовала, как накатывают слёзы. – Идиот ты, Бричиков. Идиот, каких мало.

В очередной раз за последний год жизнь рушилась. Приходилось сгребать обломки в кучу и надеяться, что ничего не потерялось.

Идиотизм заключался в том, что Бричикова позвали на ток-шоу, и он пошёл. Видный специалист по НЛП и гипнозу всё-таки.

В какой-то момент, устав слушать байки и домыслы, он рассказал им, что это всё суета сует и томление духа. НЛП и гипноз лишь жалкое подобие древнего человеческого умения управлять людьми. Название его потеряно в веках, но сила порой пробуждается стихийно. И человек может сам не осознавать, что он делает. Но его будут слушаться.

Это складывается из жестов, интонации, тембра, визуального контакта – из всего. Человек думает, что ведёт себя естественно, а между тем заставляет других выполнять свои приказы. И неосторожно брошенное им слово способно даже убить.

– И такие люди появляются до сих пор, – сказал он, присаживаясь на место.

Но тут же пришлось встать. Аудитория принялась задавать вопросы, перекрикивая друг друга. Бричиков получил свою минуту славы.

А после передачи неприметный молодой человек подошёл и пригласил Бричикова прийти завтра и пообщаться. «Об одной нашей общей знакомой», как он выразился.

И Бричиков сразу всё понял. И, что ещё хуже, молодой человек тоже понял, что Бричиков понял. Улыбнулся и сказал, что будет ждать встречи.

«Телезвезда» запаниковал, собрал вещи, долго петлял по городу и приехал в итоге к Янке, чтобы вместе с ней убежать ещё дальше.

Йошкар-Ола Янке не понравилась. Совсем. Город красивый, чистый, но вместе с тем какой-то вялый.

Бричиков снял квартиру для себя и дом для Янки. Но это было уже не то. Настолько не то, что хотелось плакать.

Она и плакала.

Костя появился в жизни Янки так естественно, что не вызвал никакого удивления.

Однажды она осознала, что идёт домой, а пакеты несёт незнакомый парень. Короткая стрижка, чуть худощавый, смеющиеся глаза. Потом он приготовил ужин на двоих, сделал расслабляющий массаж и ушёл.

Это оказалось полной неожиданностью для Янки. Она понимала, к чему идёт вечер, и даже внутренне была готова, но Костя ушёл.

Янка ходила по дому и пыталась придумать причину, которая бы его оправдывала, но ничего не получалось. У него просто не было повода уходить.

– Что-то с тобой не то, – сказала Янка непонятно в чей адрес.

Два дня спустя она обнаружила Костю возле дома. Он сидел на лавочке и листал журнал. Янка заставила себя пройти мимо, поминутно ожидая оклика, но его не последовало.

Когда она вернулась через несколько часов, стопка журналов увеличилась. Янка поставила пакеты на землю и села рядом. Ещё минут двадцать она ждала, когда он обернётся.

– Что там? – спросил Костя, указывая на пакет.

– Картошка, лук, свёкла, мясо, зелень, колбаса, сыр… – начала перечислять Янка.

– Борщ? – перебил Костя.

– Борщ.

Он встал и опять ушёл, а Янка пошла готовить борщ.

Когда Костя пришёл с вещами, она как раз накрывала на стол.

– Люблю, – сказала Янка. – Просто люблю.

Костя улыбнулся.

– А ты не говоришь, что меня любишь, – обиделась Янка.

– Я не знаю.

– Ну вот!

Янка вылезла из-под одеяла и, ступая на цыпочках, подошла к окну.

– Не обижайся. И не усложняй. Нам хорошо, так есть ли разница, как это называть – любовь или что-то ещё?

– Демагог, – сказала Янка.

– Ещё какой, – согласился Костя.

– Самовлюблённый эгоист?

– Возможно.

– Боишься признаться самому себе?

– Боюсь впасть в зависимость.

Янка обернулась и медленно прошла назад, присела на кровать. Внимательно посмотрела на Костю. Тот продолжал улыбаться.

– Тогда ладно, – сказала она наконец. – Хватит того, что я впала в зависимость от тебя. Но если ты вдруг захочешь сказать мне «люблю», я с удовольствием это выслушаю.

– Хорошо, – ответил Костя, перестав улыбаться. – Обещаю.

Он протянул руку и попытался дотронуться пальцем до носа Янки. Она поймала палец губами и чуть прикусила. Костя несколько секунд любовался получившейся картиной.

– Дурочка, – наконец сказал он и тихо засмеялся. – Ай! Янка, мне же больно!

– Сейчас я тебе покажу, что такое боль! – пообещала она.

И обманула.

Мама оставила Янке квартиру, сиротство и Бричикова в качестве опекуна. Он приехал, пахнущий чем-то противно-приторным и замелькал «по делам». Организовал похороны, поминки, уладил все «бумажные вопросы», со всеми обо всём договорился и лишь тогда нашёл время пообщаться с Янкой.

– Привет, – сказал он.

– Ага, – кивнула Янка.

– Я вроде как теперь твой опекун. Не в смысле по бумажкам, а так. Лезть к тебе в жизнь не собираюсь. Доживёшь до восемнадцати, и помашем друг другу ручкой. А пока буду помогать, если попросишь.

– А если не попрошу?

– Значит, не буду. Я и без того занятой человек. Просто когда-то я знал твою мать и был ей кое-чем обязан, потому и приехал.

– Чем обязан?

– Может, когда-нибудь расскажу.

– Точно не будешь лезть?

– Обещаю.

– Тогда договорились.

Они пожали друг другу руки, и Янка впервые со смерти матери вздохнула чуть свободней.

– Нам он только помешает! – убеждал Бричиков.

– Костя ничем не мешает.

– Это пока. А как ты ему объяснишь, откуда у тебя деньги?

– Он не спрашивает!

Янка сложила руки на груди и отвернулась.

– Пойми, сейчас не то время. Нам остался всего один рывок. Последний. Большой куш и разбегаемся в разные стороны.

– Так чем Костя нам в этом мешает?

– Он поедет за тобой куда угодно, не задавая вопросов? – Бричиков испытующе посмотрел на Янку. Она промолчала. – Не знаешь? Рекомендую узнать.

– Посмотрим, – буркнула Янка. – И вообще, это не твоё дело.

– Моё! – жёстко отрезал Бричиков. – Сейчас это наше общее дело. Мы с тобой пока ещё в связке. Хочешь ты того или нет.

Янка собиралась сказать, что не хочет, но не смогла. Бричиков в своё время изменил её жизнь, и сейчас она уже не представляла её другой.

Осень на целую неделю решила сделать перерыв, неожиданно подарив ноябрьское потепление. Костя и Янка гуляли по парку, а под ногами шуршала опавшая листва.

– Ты можешь ответить мне на один вопрос? – спросила Янка чуть отстранённо.

– Могу.

– Тогда ответь честно: если бы я тебе предложила убежать вместе со мной неизвестно куда и, самое главное, ни о чём не спрашивать и делать всё, что я скажу. Чтобы ты тогда сказал?

– Не знаю. Ты же не спрашиваешь.

– Считай, что спросила.

Она остановилась и развернула Костю лицом к себе. Он улыбался, как обычно. Янка нахмурилась и требовательно посмотрела ему в глаза.

– Я жду.

– Такие вопросы сразу не решаются.

– Дурак! – Янка отвернулась.

– Ну вот, опять ты всё усложняешь.

– Да, усложняю! Потому что у тебя всё выходит как-то слишком просто. Ты хоть раз сделал что-нибудь, чтобы «усложнить»?

– Я переехал к тебе – сказал Костя.

– О, да! Это, наверное, было суперски сложно!

Костя промолчал, и Янка поняла, что он не пойдёт за ней. Слишком много сложностей. Куда больше, чем просто переехать к одинокой девчонке, которую смог заинтересовать. Косте хотелось «жить вместе и чтоб было хорошо», а Янка жаждала большего.

– Иди-ка ты на хер! – сказала она.

– Что?

– Что слышал! Иди. На. Хер… Хотя нет. Я сама пойду. Вещи как-нибудь зайди забрать.

Янка высвободила руку и пошла. «Ну, давай же!» – думала она, – «Догони, останови, скажи всё, что хотел сказать! Ну!»

А Костя не догонял. Янка знала, что он всё ещё стоит и смотрит ей вслед. Это ведь так просто.

Приехавший Бричиков застал её погружённой в меланхолию. Янка сидела возле телевизора и таращилась в экран. Там рассказывали про пауков.

– Познаёшь мир?

– Бричиков, ты паук, – буркнула Янка, не отрываясь от экрана.

– На чём основан вывод?

– Ты заманил меня в свои сети и теперь высасываешь кровь. Но не сразу, а потихоньку, чтобы я подольше помучилась.

– Я смотрю, телевизор прививает тебе образность мышления.

Бричиков поставил стул напротив Янки и уселся, загородив экран. Снял очки, протёр и вернул на место. Стёкла сверкнули, отразив свет люстры. Янке почудилось в этом что-то зловещее.

– Эй! Не видно же!

– Посмотришь в другой раз. Надо поговорить.

– О чём?

– О деле. Я так понимаю, твой драгоценный возлюбленный с нами не едет? – Бричиков обвёл комнату руками.

– А вдруг он просто вышел?

– Ага. И ты в ожидании его смотришь телевизор с таким видом, будто бы из тебя действительно что-то высосали.

Янка попыталась улыбнуться, но, судя по реакции Бричикова, получилось не очень.

– Мы расстались.

– Отлично! Ой, прости, я не это хотел сказать.

Она устало посмотрела на него, подразумевая: «Ой, ну мне-то можешь не врать. Ты сказал именно то, что хотел».

Бричиков поспешил перевести разговор в другую плоскость.

– Так вот. О деле. Рискованно, но если всё пройдёт так, как надо, то больше нам ничего не понадобится. И можно будет зажить спокойно. Правда, сначала куда-нибудь уехать подальше.

– Это я с радостью, – сказала Янка. – С превеликим удовольствием свалю.

Рана была не опасной, но болезненной. Бричиков хромал, а Янка шла рядом, придерживала и изображала не то дочку, не то молодую жену. Рану обмотали янкиной блузкой, а кровь на чёрных джинсах слабо заметна. Зато дырку от пули было видно.

А началось всё неплохо. Они вошли в банк, попросили отвести их к управляющему, сказав, что собираются открыть счёт. Бричиков продемонстрировал деньги, которые у них оставались. Этого хватило, чтобы клерк осознал серьёзность клиентов и их намерений.

Управляющий подробно рассказывал им об истории банка, о знаменитых вкладчиках, о перспективах и о том, конечно же, что здесь деньги будут в сохранности. В этом Янка серьёзно сомневалась и всё косилась на Бричикова, ожидая, когда он подаст сигнал.

Наконец Бричиков улыбнулся и поднял руки вверх, показывая, что сдаётся и принимает предложение.

– Скажите «а», – попросила Янка.

Управляющий посмотрел на неё и улыбнулся.

– Зачем тебе?

– Просто интересно.

– Ну, а.

– Без «ну», пожалуйста.

Управляющий посмотрел на Бричикова. Тот развёл руки в стороны. Мол, вот такая она у меня.

– А.

И в его глазах зажглась «А», от которой Янка уже успела отвыкнуть.

– А сейчас ты проведёшь нас внутрь хранилища, – сказала она.

Управляющий кивнул, встал и пошёл, а они пошли за ним, пытаясь казаться естественными. Глупое слово. Никогда не нравилось Янке.

– Сука! – выкрикнула Янка, когда охранник выстрелил в ногу Бричикову. Неизвестно что именно насторожило охранника. Может быть, он тоже увидел букву «А» в глазах управляющего, а может – именно в этот момент сошёл с ума.

– Сука! – ещё раз повторила Янка, смакуя слово. Охранник навёл на неё пистолет.

– Не то, – прошипел Бричиков сквозь зубы. – Не то говоришь.

И тогда Янка сказала: «Всё!». И повторяла на обратном пути, если кто-нибудь только смел взглянуть в их сторону. Её трясло от злости и запоздалого страха.

Когда они вышли из банка, в живых там мало кто остался. Орала сирена, а они продолжали идти. Прохожие уступали дорогу, стараясь не смотреть в глаза.

«Это вы правильно», – думала Янка – «А не то я вам тоже всё скажу. Скажу „всё“, и вас не станет». Она не видела себя со стороны, но чувствовала, что левая часть лица живёт своей жизнью. Дёргается и щерится в усмешке. Правую Янка контролировала и сохраняла спокойной.

– Бесполезно, – сказал вдруг Бричиков. – Беги, я их задержу.

– С чего это?

– Там были камеры. Они с лёгкостью поймут, кто это был. Беги. Одна, может, спасёшься.

– Я ни хрена не представляю, что дальше делать, – произнесла она медленно. – Понимаешь? Ни хрена! Так что, если хочешь, чтобы я спаслась, то будь добр – думай! Решил он тут поиграть в героев боевиков…

Бричиков усмехнулся, и Янка поняла, что он почти сдался.

Три минуты спустя они зашли в торговый центр, чтобы найти новую одежду. Пока Бричиков переодевался, Янка успела купить им обоим солнцезащитные очки. Он вернулся в ярко-красном спортивном костюме и жёлтых кроссовках. По мнению Янки, это был верх безвкусия.