Не ищи меня

Глава 8

Сэм стал работать у нас водителем на следующей неделе. Несмотря на все опасения, он с самого начала мне понравился. Примерно моего возраста, лет двадцать пять. Выглядел он непримечательно: среднего роста и телосложения, с тусклыми русыми волосами, короткой стрижкой и довольно заурядными чертами лица. Несколько месяцев спустя, пытаясь описать его, я не смогла вспомнить ни форму лица, ни длину носа, ни даже цвет глаз. К тому времени он уже потускнел в моей памяти. Но вот его голос я никогда не забуду: теплый, с хрипотцой и мягкими северными гласными.

– Если что-нибудь понадобится, миссис Уоррингтон, просто сбросьте сообщение, хорошо?

Потребовалась неделя, чтобы приучить его называть меня по имени. Он всегда появлялся ровно в 07:30, одетый в черные джинсы и легкую непромокаемую куртку, тоже черную; в руках у него был стаканчик кофе навынос, который он цедил, пока дожидался Ника. Он отвозил Ника в офис в западной части Лондона, а потом, если не был ему нужен до конца рабочего дня, возвращался, чтобы помочь мне. В дом он зайти отказывался, вместо этого сидел у дома в «Рэндж Ровере» с открытой дверью. Такая жизнь казалась мне ужасно скучной. Он сидел там часами в ожидании поручений, слушая по радио спортивные новости и играя в игры в телефоне. Иногда я приносила ему чашку чая, и он говорил, что я «звезда».

Зачастую мне нечего было ему поручить, и от этого мне становилось неловко. Продукты нам привозили на дом, а если вдруг заканчивалось молоко или хлеб, я всегда могла сбегать в супермаркет за углом. Ясли, куда я водила Эмили трижды в неделю, были в 20 минутах ходьбы от дома, и я возила ее туда в коляске, чтобы размять ноги и подышать свежим воздухом. Работы у меня не было, поэтому и в ясли водить ее было необязательно, но Ник считал, что это важно – научиться общаться с другими детьми. Ситуация была почти комичной. Я весь день сидела дома, плюя в потолок, а Сэм сидел снаружи, плюя в свой. У меня появилось ощущение, будто я узница, а он меня охраняет. Или наоборот…

Всю неделю стояла хорошая погода, но в тот день дождь лил как из ведра. Сэм закрыл дверь в машине, и все окна запотели. Я смотрела в окно гостиной, гадая, стихнет ли дождь к тому времени, когда мне нужно будет забирать Эмили из яслей. Небо было свинцово-серым, вода лилась сплошной металлической завесой. Я взяла телефон и написала Сэму, как договаривались. Смешно, учитывая, что он находился прямо за стеной, но…

«Не могли бы вы закинуть меня в ясли «Маленькое чудо»? Через 5 мин. Спасибо».

Он тут же прислал ответ: «Без проблем», и я услышала, как он заводит машину.

Я быстро коснулась губ помадой и провела по волосам расческой. Среди мамаш, которые водили своих детей в «Маленькое чудо», существовало соперничество: полагалось выглядеть повседневно, но вместе с тем безупречно. Соперничество касалось не только внешности, но и достижений малюток. «На выходных Мэйбл выучила сотое слово». «Артур уже практически сам завязывает шнурки». Большинству из мам перевалило за тридцать, я была самой молодой. Сначала они предположили, что я няня по обмену, и очень удивились тому, что я англичанка.

Я поставила дом на охрану, выскочила на улицу и запрыгнула к Сэму на заднее сиденье, торопливо закрыв дверь.

– Слава богу, что вы здесь, Сэм, – сказала я, пристегиваясь.

– Вы живете неподалеку? – спросила я, когда мы тронулись с места. Это был глупый вопрос, и я тут же пожалела, что задала его. Как будто человек с зарплатой водителя смог бы жить здесь.

Сэм засмеялся.

– Нет, я живу в восточной части города, но, вообще-то, я из Мидленда.

Больше он ничего не добавил, и мне стало неловко расспрашивать. Показалось, что он не хочет говорить о себе, возможно, даже скрывает какую-то трагическую тайну. Он много улыбался, но его улыбка меня не провела. Я чувствовала, что в глубине души у него таится печаль. По крайней мере, мне казалось, что я чувствую. Теперь я понимаю, что он был для меня всего лишь зеркалом: я думала, что вижу его, а на самом деле видела свое отражение. Потому-то и не помню его лица.

До яслей мы добрались за несколько минут. Сэм заехал на «Рэндж Ровере» на тротуар, я побежала через дождь к дверям. Эмили выскочила мне навстречу с воплем: «Мама, мама!» – и бросилась в ноги. Я отцепила ее и подняла.

– Угадай, кто ждет в машине? – спросила я.

– Папа!

– Нет, не папа, не сегодня. Сэм! Помнишь, Сэма?

На ее лице появилось озадаченное выражение, затем она просияла:

– Сэм! Пиу-пиу!

– А, ты вспомнила «Пожарного Сэма», – ответила я. Это был один из ее любимых мультиков.

Я оглянулась, надеясь, что никто из мам нас не слышал. Детям до трех лет не полагалось смотреть телевизор: это как-то мешало развитию левого полушария… или правого?

Когда я рассказала Сэму, что Эмили подумала, будто он мультяшный персонаж, он громко усмехнулся. Всю дорогу до дома она повторяла: «Пиу-пиу», и он в ответ стал напевать вступительную песенку, выкрикивая: «О нет, кот застрял на дереве в Понтипанди!» Похоже, он все знал о «Пожарном Сэме», и я задумалась, нет ли у него своих детей. Но спрашивать не стала, а сам он ничего не сказал.

– Не хотите пообедать с нами? – спросила я, когда мы вернулись домой.

Сэм заколебался, потом покачал головой.

– Нет, спасибо, – он раскрыл надо мной зонтик и держал так все время, что я вытаскивала Эмили из ее автокресла. – Я хожу в забегаловку рядом с метро, там подают завтраки с утра до вечера.

Я подняла Эмили и, укрыв ее руками, донесла до двери.

– Могу сделать яичницу с беконом, если вы по этой части. Или фасоли? Крепкого чаю? – Внезапно я поняла, что спрашиваю почти с отчаянием. По правде говоря, я нуждалась в компании – любой. Меня ждал очередной длинный день. После обеда я укладывала Эмили спать, и мне нечем было больше заняться.

– Это очень любезно с вашей стороны, миссис… то есть Наташа, – сказал Сэм, – но, если не возражаете, я лучше возьму перерыв. Босс хочет, чтобы я забрал его в три.

– Да, конечно. Простите, я не хотела… Конечно, вам нужен перерыв.

Хотя у Сэма было не так много обязанностей, его рабочий день был длинным: он часто привозил Ника домой уже после восьми вечера. А потом ему еще нужно было вернуться к себе домой. Интересно, ждал ли его там кто-нибудь? Жена, девушка или, может быть, бойфренд? Я не знала, почему его жизнь вызывает у меня такой интерес.

С тех пор как я в последний раз виделась с мамой, прошло уже несколько месяцев, и, хотя мы почти всегда ссорились при встрече, я скучала. Наши отношения, как это часто случается в семьях из родителя-одиночки с единственным ребенком, были напряженными. Мама питала глубокое недоверие к особям мужского пола и свято верила, что женщинам куда лучше без них. Любовь для нее была занятием рискованным и требовавшим крайне осторожного подхода. Когда я рассказала ей, что беременна и выхожу замуж за Ника, как только он разведется, она отреагировала так, будто я собралась на каблуках карабкаться на Килиманджаро.

– Ну не дура ли, – сказала она. – Выбрасываешь на ветер свою жизнь…

Мама заявила, что теперь, раз у меня есть «богатый папик», я больше не нуждаюсь в ее заботе. Перестала отвечать на звонки и сообщения, не пришла на свадьбу. Я было подумала, что мы разругались навсегда, но когда родилась Эмили, я отправила маме ее фото, и уже через несколько часов она была у родильной кровати, воркуя над внучкой. Но все равно отказывалась приходить ко мне в гости и общаться с Ником.

Я решила, что пора ее навестить. Мне не хотелось заявляться к ней на «Рэндж Ровере» с Сэмом за рулем, но добираться на общественном транспорте было бы неудобно. Вполне логично, чтобы нас довез Сэм, к тому же у него было полно времени, пока Ник занимается делами.

– Значит, здесь вы выросли? – спросил Сэм, когда показались ряды муниципальных таунхаусов с маленькими окнами и белыми стенами, которые вечно нуждались в покраске.

– Да, – ответила я. – Вы удивлены?

Он кивнул.

– Довольно контрастно.

– Это уж точно.

Я попросила его поставить машину за углом, чтобы ее не было видно. Эмили заснула в дороге, но проснулась, едва я расстегнула на ней ремни.

– Когда вас забрать? – спросил Сэм.

– М-м-м… около трех? Я напишу, когда захочу домой. Идет?

– Серьезно, Наташа, а ты чего ожидала? – спросила мама, когда я рассказала ей, как прошли крестины. – В их глазах ты разрушительница семьи. Выкинула Джен из родного дома, бога ради. Неудивительно, что они тебя ненавидят. Я бы уж точно ненавидела.

Спасибо за поддержку, подумала я, но вслух ничего не сказала, только обмакнула печенье в чай и запихнула в рот, прежде чем оно развалилось.

– Но все еще хуже, мам. Хейли специально попросила Джен быть крестной, чтобы меня задеть, я знаю. А теперь она говорит, что Ник не может быть отцом Эмили, потому что у него медленные сперматозоиды. Ник сказал мне, что они с Джен не хотели детей, но Хейли утверждает, что они много лет пытались зачать ребенка. Конечно, она может врать, но тогда… – мой голос стих.

Мама скорчила гримасу.

– А ты на сто процентов уверена, что Ник – отец?

– Мам! – Я бросила взгляд на Эмили в другом конце комнаты. Конечно, она была слишком мала, чтобы понять наш разговор, но мне не хотелось, чтобы она слышала такие слова. Ей дали кастрюли, и она колотила по ним деревянной ложкой. – Конечно, это он! Как ты можешь такое спрашивать?

– Ну, откуда мне знать? – пробормотала она. – Ты спала с женатым мужчиной, кто знает, на что ты еще способна?

Я решила не напоминать ей, что она сама незамужняя мать. Мой отец никогда не обсуждался, мне настолько мало было о нем известно, что он вполне мог оказаться донором спермы, хотя я давно подозревала, что он просто был женат.

Я понизила голос:

– Дело не в сексе. Мы не могли сопротивляться нашим чувствам. У нас любовь.

– Любовь… – повторила мама с таким видом, как будто это нечто еще более фантастическое, чем жизнь на Марсе.

– Мам, ну честно, мы очень счастливы.

– По твоему голосу не скажешь, – она была права, я и сама слышала в своем голосе фальшивую ноту. – Так что говорит Ник? Медленные у него сперматозоиды или нет?

– Я не спрашивала. Это мужское дело. Наверное, ему стыдно, и он не хочет признаваться.

– О да, нельзя задевать мужское эго, – ее губы сжались в горькую полоску.

– Я просто пытаюсь проявить чуткость. Не хочу, чтобы он беспокоился, что Эмили не его дочь.

– Наверное, ему приходила в голову такая мысль, – задумчиво произнесла мама. – Странно, что он не спрашивал.

– Он мне доверяет, вот почему, – огрызнулась я.

– Хм-м-м… видимо, недостаточно, чтобы сказать правду, – она встала и пошла на кухню. – По мне, так у вас не особенно равные отношения. Ты ему в рот глядишь.

– Неправда.

– Правда, – донеслось из кухни. – Ты как домохозяйка из 50-х.

– Ничего подобного!

– Так и есть. Сидишь целыми днями дома, не работаешь, даже машину не водишь, – она вернулась с пластиковыми коробками и положила их рядом с Эмили. – Держи, ласточка. У меня от тебя голова болит. Постучи лучше по этим, – с этими словами она забрала кастрюли.

– Неееееет! – заверещала Эмили и попыталась ударить бабушку деревянной ложкой.

– У тебя нет финансовой независимости, в этом твоя проблема, – продолжила мама. – Тебе нужна работа, источник дохода.

– Зачем? Мы не нуждаемся в деньгах. Не знаю, сколько точно Ник зарабатывает, но целую кучу.

– Что значит – ты не знаешь? Разве у вас не совместный счет? – ее взгляд будто пронзил меня насквозь; она так хорошо меня знала, что ее невозможно было обмануть. – Не совместный, да? Ой, Наташа…

– Не беда, мам. Если мне нужны деньги, я просто беру карточку Ника. У меня есть и своя кредитка, Ник автоматически ее оплачивает каждый месяц. Он никогда не спрашивает, сколько я трачу на себя. Даже говорит, что недостаточно. Он считает, что его деньги – мои деньги. Он очень щедр.

– Тогда почему у вас не совместный счет?

Я пожала плечами.

– Не знаю, мы никогда это не обсуждали. Уверена, если бы я попросила, он бы согласился.

– Не проси, настаивай! – она в отчаянии покачала головой. – Серьезно, Наташа, пора уже вести себя по-взрослому. Разрешаешь ему вить из себя веревки.

Я пыталась его оправдать, но она не слушала. Во всем была либо его вина, потому что он мужчина, либо – моя, потому что я ему это спустила с рук.

Когда она стала убирать со стола после обеда, я отошла в сторонку и написала Сэму, что готова ехать. Он встретил нас там же, где высадил, и мы пустились в бегство. Пока выезжали на трассу, меня охватило облегчение. Слава богу, это закончилось, подумала я. Мама ошибалась насчет Ника, но кое в чем она была права. Мне нужно больше контроля над своей жизнью.

Когда мы достигли окраины Лондона, мне в голову пришла захватывающая идея. Не успев подумать как следует, я повернулась к Сэму и спросила:

– Можете научить меня водить машину?

Он поколебался, потом ответил:

– Э-э-э… Ну, вообще-то, мог бы. Но я никогда никого не учил. Может, лучше брать нормальные уроки, в смысле, у инструктора?

– Я не хочу нормальные уроки. Я хочу, чтобы это был сюрприз для Ника. А если придется платить автошколе, он узнает…

У меня в ушах зазвучал отголосок маминых жалоб на то, что у меня нет собственных денег.

Сэм причмокнул губами, сворачивая в сторону от городских огней.

– Мне не хочется что-то делать за спиной у вашего мужа. Он все-таки мой босс.

– Не волнуйтесь, если он будет чем-то недоволен, я возьму вину на себя. Но все будет в порядке, обещаю. Только не говорите ему. Это должен быть наш секрет.

– Ну, хорошо… если вы уверены, – он посмотрел на меня и улыбнулся. – Теперь нам обоим будет чем заняться, да?

Глава 9

Вскоре прибыло мое временное водительское удостоверение. К счастью, когда я обнаружила его на пороге, Ник был за границей. Учебный знак на автомобиль – такой, чтобы можно было надевать и снимать, – я купила на почте и в перерывах между уроками хранила его в ящике для нижнего белья, под ароматической прокладкой. Таинственность делала мою затею еще увлекательней. Мне ни на секунду не приходило в голову, что я обманываю Ника; я была уверена, что мои действия так же безобидны, как планирование вечеринки-сюрприза. Воображала, с каким восхищением он на меня посмотрит, когда узнает, что я сдала экзамен. Ведь теперь, когда Ника временно лишили прав, наша семейная жизнь станет проще, если я научусь водить.

Так, по крайней мере, объясняла я это себе. Так оправдывала воодушевление, переполнявшее меня каждый раз, как я оказывалась в машине с Сэмом.

Он предупредил меня, что «Рэндж Ровер» – это «зверюга», которая не слишком подходит для того, чтобы на ней учиться, но раз он будет меня учить, у нас нет других вариантов. И еще кое о чем.

– Когда мы в машине, я здесь босс, – заявил он. – Вы всегда должны делать то, что я говорю, что бы ни случилось. Понятно? Тогда это будет безопасно.

Мне нравилось, что мы поменялись ролями. Я не очень уютно чувствовала себя в роли «хозяйки», но теперь мы стали равны. Сэм оказался замечательным учителем, вел себя терпеливо и с пониманием, когда я не могла выполнить сложный маневр или сдать назад. Мы стали отвозить Эмили в ясли на машине, за рулем был Сэм – мы же не хотели, чтобы она проболталась папе. Как только я ее оставляла, мы прилепляли знак ученика и менялись местами. Иногда катались по нескольку часов: я училась пробираться по узким, заставленным машинами улочкам жилого района, не терять направления, когда все вокруг перестраиваются, и правильно съезжать с кругового перекрестка. Учитывая, какой это стресс – ездить по Лондону, – мы держались на удивление расслабленно. Не кричали друг на друга, а если я начинала паниковать, Сэм всегда рассеивал мою панику шуткой.

Я стала одержима уроками вождения. Когда мы с Ником были вдвоем, я уходила в свои мысли, заново переживая лучшие воспоминания своей тайной жизни.

– Чему ты улыбаешься? – спросил он как-то после ужина. Я вспоминала, как с триумфом припарковалась между двумя машинами, и Сэм с сияющим лицом сказал мне: «Если вы смогли припарковать этого монстра, то, черт возьми, припаркуете что угодно!»

– Просто рада, что ты в кои-то веки дома, – ответила я и потянулась к нему через стол, чтобы поцеловать.

Сказала себе, что это простительная ложь, потому что я соврала из хороших побуждений. Я старалась ради семьи, ради того, чтобы порадовать Ника, быть ему хорошей женой, помощницей. Но крошечная часть меня знала, что что-то не так. Что я плаваю в темных водах. И ночью, когда мы лежали в постели, мой взгляд притягивало к комоду, где под лифчиками и трусами прятались, словно любовные письма, временное водительское удостоверение и учебный знак.

Вскоре случился очередной производственный кризис, на этот раз в Нью-Йорке. Ник сказал, что уезжает на неделю, может, дольше.

– Поехали со мной, – предложил он. – Днем вы с Эмили можете посмотреть достопримечательности, а вечером мы будем вместе.

Я устало вздохнула.

– Она слишком маленькая, чтобы таскаться по музеям, и там будет слишком жарко для нее.

Стоял июль, в Нью-Йорке должна была царить духота. К тому же Ник работал допоздна, и ему часто приходилось водить клиентов на ужин, поэтому я знала, что мы почти не будем видеться. Это была хорошая мысль, но как же мои уроки вождения?

– Да, наверное, ты права, – он обвил меня руками. – Просто устал быть вдали от дома. Эмили растет так быстро, а я все пропускаю.

– Мы будем каждый день устраивать видеозвонки, обещаю, – ответила я, чувствуя укол вины. Я только что отказалась от недели в Нью-Йорке. И ради чего? Ради того, чтобы попрактиковать переключение передач и разворот в три приема?

Несколько дней спустя Сэм отвез Ника в аэропорт на ранний рейс. Я отвезла Эмили в ясли в коляске, после чего скорее вернулась домой. Сидя на кухне с учебным знаком наготове и решая пробный онлайн-тест на знание теории, я старалась не обращать внимания на то, как замирает в груди сердце. Что происходит? Это уроков вождения я жду с таким предвкушением или возможности провести время с Сэмом? Я мысленно повторяла, что первое, но в душе понимала, что не все так просто.

Я по-прежнему любила Ника, в этом я нисколько не сомневалась: по-прежнему считала его сексуально привлекательным, все так же наслаждалась его обществом. У нас был хороший брак. Ладно, пускай у нас не было совместного счета в банке, но он никогда не скупился на деньги. И Эмили он был потрясающим отцом. Семейка его, конечно, вела себя злобно, но мы с ними почти не виделись. Единственным пятном, омрачавшим мою сказочную жизнь, была Джен, но с тех пор как у меня появилось тайное увлечение, я все реже и реже думала о ней.

Должно быть, она прочитала мои мысли…

Был четверг, Ник находился в отъезде уже четвертый день. Я записала Эмили на дополнительное время в яслях – многие родители уехали с детьми в отпуск, поэтому были свободные места. Мы с Сэмом тренировались каждый день, и интенсивная практика возымела успех.

– Вы набираете обороты, – сказал он. – И это не каламбур.

Я засмеялась, подъезжая к дому. Настало время обеда, мы решили прерваться и передохнуть.

– Серьезно, вы справляетесь все лучше и лучше. Мне кажется, вы чувствуете дорогу, понимаете, о чем я? Не просто следуете инструкциям, а на самом деле ведете машину.

Я заглушила двигатель.

– Вау! Спасибо. Это так много для меня значит.

– Вам стоит записаться на экзамен.

– Правда? Думаете, я уже готова?

– Более-менее. Вы хороший водитель, Наташа.

По какой-то причине он никогда не называл меня Таша или Таш. Наверное, из уважения.

– А вы отличный учитель, Пожарный Сэм, – ответила я, потом потянулась и поцеловала его в щеку. Его кожа была мягкой на ощупь. – Пожалуйста, заходите, пообедаем вместе. Холодильник ломится от еды, а есть ее некому.

– Хорошо, если только это не станет традицией.

Мы вышли из машины, я открыла дверь в дом. К моему удивлению, сигнализация не сработала. Я что, так торопилась оказаться за рулем, что забыла ее включить? Ник требовал, чтобы мы включали сигнализацию каждый раз, как выходим из дома, и я уже приучила себя к этому. Домработница не убиралась по четвергам, а больше ключей ни у кого не было…

– Осторожно, – прошептал Сэм. – Вдруг там грабитель. Давайте я пойду первым.

Он вошел в дом и, крадучись, двинулся по коридору. Я нервно застыла на пороге, гадая, нужно ли звонить в 999. А потом услышала ее голос.

– Привет, Сэм, красавчик! – это была Джен, и голос у нее был пьяный.

Я метнулась на кухню.

– Что ты здесь делаешь? – спросила я. – Как ты вошла?

Она потрясла в воздухе связкой ключей.

– Я здесь жила, если ты забыла.

Мои руки сжались в кулаки, ногти вонзились в ладони.

– Но больше не живешь. Ты что, тайком пробираешься к нам в дом?

Сэм уткнулся взглядом в пол.

– Я буду снаружи, если понадоблюсь, миссис Уоррингтон, – пробормотал он и, шаркая, вышел.

По мне пробежала волна гнева – больше на Ника, чем на Джен. Почему он не сменил замки, когда она съехала? Почему не лишил ее допуска к сигнализации?