Девушка совсем растерялась. Но главный фигурант, для которого разыгрывалось представление, продолжал тормозить. Толстокожий вояка! Отвык на войне общаться с дамами. А Заславский сразу просек, к чему все эти женские «жу-жу».
– Евдокия Поликарповна, вы тоже побледнели. В зале и правда слишком много народу, и духота становится невыносимой. Не желаете ли немного прогуляться? Да хоть в созданный вами зимний сад? А Петр Иванович, думаю, с удовольствием проводит туда Варвару Ильиничну, чтобы она могла немного отдохнуть?..
– О! С удовольствием, Дмитрий Максимович! – отозвалась я.
– Буду безмерно рад, если составите мне компанию, – подхватил и Багратион, протягивая Варе руку.
Так мы и отправились прочь из зала. А в импровизированном саду незаметно разошлись в разные стороны лабиринта. И щечки Вари на момент расставания были далеко не бледными, а ее сопровождающий выглядел задумчивым.
– А вы коварны, Евдокия, – хитро улыбнулся Дима, когда мы остались наедине. – Так наказать несчастного англичанина!
– Может, вы хотите его пожалеть? – вздернула я брови.
– Что вы?! Это было просто феерично! Пожалуй, более изящного способа избавиться от этого шпиона и представить сложно! И я очень удивлюсь, если он задержится у нас при дворе. Еще бы как-то выжить и второго… – улыбнулся он мечтательно.
– Не мне вам рассказывать, что на его место тут же пришлют другого, и не факт, что он будет менее опасен.
Князь вздохнул и улыбнулся:
– Все-то вы понимаете, Евдокия. Но помечтать-то можно? – Я улыбнулась. Но тут он достал свои часы и недовольно скривился: – Евдокия, вы не против, если мы вернемся в главный зал?
– Дела? – понимающе спросила.
– Дела. Будь они неладны! – подтвердил.
Но дойти вместе до бального зала нам было не суждено, потому что уже на полдороге его перехватил слуга с поручением, и на бумаге, которую протянул Заславскому, была изображена корона. Диме ничего не оставалось, как извиниться и немедленно следовать за слугой, хотя он и порывался сначала довести меня до подруг. Но я заверила его, что вполне в состоянии дойти сама.
Об этих словах пожалела довольно быстро. Потому что не успела пройти и десятка шагов, как навстречу вышел Френсис Рассел и встал у меня на пути. Я растерялась и даже немного испугалась. Но вовремя вспомнила, что шла не по темному малопосещаемому коридору, а потому обернулась в поисках гуляющих или хотя бы слуг. К удивлению, коридор оказался совершенно пуст. Я снова посмотрела на графа, который все это время молчал и смотрел на меня нечитаемым взглядом.
– Нам нужно поговорить, Евдокия, – наконец, произнес он.
– Нам не о чем разговаривать! – вздернула я подбородок, ощущая, как начинают подрагивать поджилки. – К тому же вы проиграли пари и обязаны оставить меня в покое!
– Не бойтесь меня, – грустно и мрачно констатировал он. – Я просто хочу поговорить.
В этот момент в конце коридора послышались шаги. Я обернулась и в следующую секунду оказалась прижата к мужской груди с зажатым чужой ладонью ртом, а потом и вовсе втащена в комнату, из которой вышел этот гад. От испуга я совершенно забыла, что могу использовать заклинания. Я пыталась лягаться, мычать, кусаться, но вырваться не получалось. Я начала задыхаться от нехватки воздуха, что поначалу подстегнуло панику. Но в какой-то момент мне, наконец, удалось расслышать слова, которые мужчина не первый раз повторял прямо мне в ухо:
– Евдокия, успокойтесь! Я не причиню вам вреда! Нам просто нужно поговорить! – Я затихла в его руках. Сердце продолжало быстро стучать, колотясь о ребра, но паника успокаивалась, и я, наконец, смогла мыслить здраво. Мужчина за спиной тоже дышал тяжело. Видимо, моя борьба с ним и ему далась нелегко. – Вы готовы меня выслушать? – «А что мне остается?» – хотелось съязвить, но я лишь кивнула. – Прошу вас не кричать, – он очень медленно отнял ладонь от моего рта.
– Отпустите! – дернулась, ощущая его стальную хватку на талии.
– Только если вы пообещаете не вылетать отсюда с криком о помощи, а все же немного со мной поговорите.
А я подумала, что если бы он и правда хотел причинить мне вред, то уже бы это сделал. Смысл всех этих переговоров, если птичка и так попала в расставленные силки? Был, конечно, вариант, что он просто решил поиграться со мной, как кошка с мышкой. Но в его стиле была, скорее, вот такая вот принудительная кража для разговора, чем воображаемые мной кошачьи игры. Поэтому я решила его выслушать. Да и, признаться, не к месту взыграло женское любопытство.
– Хорошо, граф, я готова поговорить.
На одно краткое мгновение, за которое я даже не успела испугаться, он чуть сильнее прижал меня к себе и отпустил. Не веря своему счастью, я обернулась и, встретившись с его потемневшим взглядом, предпочла отскочить на приличное расстояние.
– Неужели я так вам неприятен? – скривил он губы.
– Я бы сказала, что вы слишком непредсказуемы, – ответила так, чтобы не нагнетать и без того нервную обстановку, и осмотрелась, стараясь не терять его из поля зрения. Только сейчас я поняла, что мы оказались в одной из гостевых комнат. В ней царил полумрак, который развеивал свет лишь одного канделябра. Я, как могла, пригладила растрепавшиеся волосы и снова посмотрела на мужчину, который не сводил с меня взгляда. – Ну? – нервно спросила. – Я вас слушаю.
Граф заговорил не сразу. Для начала он прошел к небольшому столику, налил себе немного воды из графина и отпил.
– Евдокия, не желаете ли тоже немного воды?
Я посмотрела на него, на графин, невольно сглотнула набежавшую слюну и поняла, что зверски хочу пить! Паническая атака не прошла даром. Только вот вдруг он тоже решил меня сегодня удивить какой-нибудь пакостью? А потому, подумав, собралась отказаться. Он будто угадал ход моих мыслей, усмехнулся, улыбнувшись лишь краешком губ, и проговорил:
– Поверьте, вода совершенно безопасна и не содержит никаких примесей. Признаться, до сегодняшнего дня я даже не предполагал, что цветы можно использовать, чтобы так изощренно отомстить…
Я уже двинулась к столу с графином, но после его последних слов застыла на месте:
– Вы считаете, у меня не было повода? – ощетинилась я.
– Признаться, я никогда не думал, что цветы от поклонника могут стать тем поводом, который станет причиной ославить человека на весь двор.
– Вы прекрасно знаете, что дело вовсе не в цветах! – воскликнула возмущенно.
Его брови в удивлении взметнулись вверх, но взгляд оставался таким же холодным и мрачным.
– Тогда в чем же? – крутя в руке стакан, спросил он.
– В том, что вы не понимаете слова «нет»! Вы ведь даже не задумались о том, как я выгляжу со стороны, когда вынуждена принимать ваши знаки внимания, и все об этом прекрасно знают! Не задумывались, как я себя при этом чувствую! Не задумывались, что такие подарки ничего, кроме отторжения, вызвать не могут! Не задумывались, что, глядя на эти цветы, я думаю о том, что сейчас вы навязали мне их, завтра навяжете еще что-нибудь, а послезавтра и себя! Не оставив мне при этом выбора! Даже сейчас вы поступили точно так же: просто навязали мне свое общество и этот разговор! А я не марионетка! И так как простых слов вы не понимаете, а я не раз говорила вам о своем неприятии такого поведения, мне пришлось использовать женские хитрости! И не вам меня в этом винить!
Сказав это, я решительно подошла к столу и, налив себе в стакан воды, выпила. После чего воинственно уставилась на этого брюнетистого гада!
На несколько долгих минут в комнате повисла давящая тишина. Было видно, что мужчина что-то напряженно обдумывал:
– Простите, Евдокия, – наконец, тихо попросил, опустив взгляд. От чего все мое возмущение как-то сразу схлынуло. – Я правда думал, что вы просто, как говорят русские, ломаетесь, – он сделал ко мне шаг и заговорил еще тише и проникновеннее: – Я ведь представлял, как вы, разнеженная, лежите в окружении этих цветов, вдыхаете их аромат, думаете обо мне, и мягкие лепестки касаются вашей обнаженной кожи… – он протянул руку, чтобы погладить мою щеку.
Я от таких откровений поначалу опешила, но вовремя опомнилась и отступила на шаг:
– Знаете, Френсис, я вас, наверное, удивлю, но у роз, которые вы мне присылали, очень много острых шипов, и если бы я улеглась на подаренное вами богатство, то последнее, что ощутила бы – это мягкость лепестков. Но если вы так настаиваете, то я бы с удовольствием усадила на подобное ложе вас. Поверьте, ваш крик порадовал бы всех окрестных кумушек. И кажется мне, что это был бы отнюдь не стон страсти.
Некоторое время он напряженно всматривался в мое лицо, а потом запрокинул голову и расхохотался:
– Евдокия, вы неподражаемы! Неужели вы напрочь лишены романтики?
– Вас это может удивить, но романтика в моем представлении должна хоть как-то соотноситься с практичностью. Поверьте, если ваш голый зад познакомится хотя бы с одним шипом, вы тут же примете мою точку зрения. – Заинтересованный мужской взгляд почему-то метнулся к моим вторым пока еще не девяносто. – Не обольщайтесь, я такой дурью никогда не страдала.
– Евдокия, чем больше я с вами общаюсь, тем больше убеждаюсь, что хотел бы свести с вами более близкое знакомство. Но вы упорно не даете мне и шанса! Почему? Я же вижу, что вы сразу имели в отношении меня некоторое предубеждение.
– Что, вам уже не хочется со мной поквитаться за ароматическую атаку? – решила я соскочить с темы личных отношений.
– Хм… звучит неплохо: ароматическая атака… – Он задумчиво отпил несколько глотков. – Но нет, не хочу. Вы довольно доходчиво объяснили мотивы этого поступка. Хотя, признаюсь, поначалу я собственноручно хотел вцепиться в вашу нежную шейку. До сих пор руки чешутся…
– И я могу вас понять, – улыбнулась. – Но все же советовала бы вам держать руки при себе.
