Приманка для спуктума. Инструкция по выживанию на Зогге

Общая характеристика

«Приманка» – разумный биологический объект, коренной житель Цесса женского пола в воз расте от двадцати пяти до сорока стандартных лет, не имеющий наследственных аномалий и с выраженным наличием пигмента.

Коротко хмыкаю, поражаясь, насколько точно я соответствую этим параметрам. Между прочим, возрастные рамки – пожалуй, самый жёсткий критерий, ощутимо снижающий количество тех, кто может выполнять подобную работу особенно если учесть, что срок жизни у нас может достигать ста пятидесяти лет. Всё остальное – уже мелочи, которые, разумеется, функционально важны, но цессян, ими обладающих, более чем достаточно.

Рождаемость девочек на планете куда выше, чем мальчиков, раза в полтора, и девяносто процентов из них имеют тёмные волосы разных вариаций: от совсем чёрных до интенсивно коричневых. Редкие десять процентов полностью лишены пигмента, отчего их волосы становятся снежно-белыми. А если к этому прибавить бледную кожу и сиреневые глаза, сопутствующие данной вариации фенотипа, то эффект получается потрясающим. Внешний эффект. Потому что есть ещё один, внутренний. У организма альбиносов поразительные способности к регенерации, которая у остальных цессян развита не слишком хорошо.

В общем, такие экземпляры на вес ултриза. Нужно ли после этого объяснять, какова причина того, что их исключили из сонма претендентов на «заманчивую» должность?

Между прочим, необычная мутация возникла у тех, кто населял космическую базу на орбите. Станция существовала довольно долго, до тех пор, пока, лет пятьдесят назад, в неё не попал метеорит, разрушив всю конструкцию. Погибло больше половины космических обитателей, остальным удалось вернуться на планету. Именно их дети и имеют теперь изменённый облик. Необычный и очень привлекательный.

Так вот, когда начали рождаться такие диковинные мутанты, правящая верхушка загорелась идеей фикс – через несколько десятков поколений изничтожить на корню старые признаки и вывести расу белокожих, беловолосых цессян. Опять-таки мотивы лежат на поверхности – у короля, несмотря на его традиционный облик, жена именно такая: изящная, хрупкая, почти невесомая блондиночка, от которой он без ума. А её брат женат на дочери наместника. Так что нет никакого смысла удивляться тому, что им подобные стали элитой нашего общества. И на привлечение альбиносов к работам, сопряжённым даже с минимальным риском, наложено строгое табу, как и на любые иные действия, способные нанести ущерб, в том числе и моральный.

Ну а кто пойдёт против решения власть имущих? Уж точно не компания, заинтересованная в получении прибыли и устойчивом положении. Тем более что правящая династия вложила немало средств в организацию добычи ултриза.

Невольно касаюсь своих, чуть влажных после купания, длинных прядок, окрашенных в цвет гривы хинари. Мне в глазах общества не повезло. Я родилась классической цессянкой «старого образца». У меня и радужки карие, и кожа слегка тонирована, словно пигмента оказалось так много, что его хватило не только на волосы. Впрочем, лично меня эта проблема заботит меньше всего. Всегда считала полным бредом причислять себя к ущербным только из-за того, что в организме нет каких-то там генетических изменений.

К несчастью, придерживаются подобного мировоззрения не многие. В плане притягательности для противоположного пола альбиносы оказываются в приоритете, несмотря на то, что характер этих прародителей новой расы цессян идеальным назвать ну никак нельзя. Возможно, это опять-таки результат мутации, а возможно, просто вседозволенность, ощущение собственного превосходства и безнаказанности.

И в реальности выглядит это примерно так.

Медленно бреду по узкой полосе мелкого тёмного крошева каменистой долины, тянущейся вдоль городской стены. Наклоняюсь к самой земле, собирая с маленьких травянистых кустиков жёлтые ягоды атики. Крошечные, но вкусные до умопомрачения. А ещё полезные и довольно редкие. Растут эти растения практически везде, где кристаллическая порода выходит на поверхность, да только плодоносят не часто. Особенно в дикой природе.

– Хм… – раздаётся задумчиво-оценивающее откуда-то сверху. – А ничего такая попка. Симпатичная. С этого ракурса, по крайней мере, смотрится неплохо.

Распрямляюсь, скользя взглядом по каменной кладке. На высоте двух метров обнаруживаю альбиноса, удобно устроившегося в одном из смотровых проёмов. Не дожидаясь от меня ответной реакции, тот немедля спрыгивает вниз.

О ягодах забываю мгновенно и разворачиваюсь, стартуя по направлению к дому. Сбежать не успеваю. На моём пути оказываются ещё два блондинистых экземпляра, оперативно схвативших меня за руки и оттащивших обратно к стене. И когда только спуститься успели?!

Сообразив, что совершенно глупо попалась и помочь мне некому, ведь гуляю я одна, лихорадочно принимаюсь соображать, как бы эффективнее и без последствий избавиться от неприятного общества. Не ожидала, что встречу здесь элиту. Вообще первый раз вижу, чтобы кто-то из этих типов ошивался на пустоши за пределами города.

– Какие-то проблемы? – возмущённо шиплю, решив, что терять уже нечего.

– У нас – никаких, а вот у тебя скоро появятся, – нагло заявляет один из тех, кто меня удерживает, и на пару со своим дружком начинает негромко смеяться.

Намёк мне не нравится, и я дёргаюсь, стараясь выкрутиться от захвата. А толку? Несмотря на визуально хрупкое телосложение, мужчины всё равно сильнее меня.

– Строптивая, как дикая хинари, – с каким-то непонятным удовлетворением в голосе констатирует один из друзей-приятелей, не позволяя вырваться.

– Обкатаем, – коротко хмыкает второй.

– Прекратите! – демонстративно сердито осаживает их третий. – Совсем запугали девочку. Как можно!

Думаете, он мне помочь пытается? Нет. Это он так изысканно издевается.

Смотрю на остановившегося напротив меня мужчину. Высокий, стройный, с короткими волосами, которые лежат на голове непослушной волной и падают на лоб. Руки сложены на груди, движения неспешные, взгляд нахальный, улыбка развязная. Белоснежный костюм подогнан идеально, даже придраться не к чему. Типичный альбинос, короче.

– Дэйль Монт, – называет себя, прекрасно зная, что я обязана ему ответить.

– Лила Ювита, – вызывающе бросаю.

– У тебя хорошие данные, Лила.

По моей фигуре пробегает оценивающе-наглый сиреневый взор. И одежда моя ему в этом осмотре ничуть не мешает. Скорее даже наоборот, помогает, потому что блузку с короткими рукавами и обтягивающие брючки трудно назвать весомой преградой, скрывающей что-то от посторонних глаз.

Взгляд задерживается в вырезе блузы, где на открытом участке кожи отлично видна тонкая цепочка с маленьким кулончиком, наличие которого доказывает, что правом на рождение ребёнка я ещё не пользовалась, и в глазах мужчины вспыхивает предвкушение.

– Беременность когда планируешь? – он стартует с места в карьер. – Партнёра уже нашла? Если нет, можешь на меня рассчитывать. С удовольствием помогу. У меня все дети рождаются альбиносами, ни одного меланиста ещё не было, – самодовольно улыбается. – Соглашайся. Не пожалеешь.

– Поищи другой объект для осеменения, – безумно радуюсь тому, что имею право отклонить «заманчивое» предложение. – Я для этих целей ещё не гожусь.

– Вот как? – Дэйль хмурится, теряя половину своей самоуверенности и недоверчиво рассматривая моё лицо. – И сколько же тебе лет?

– Двадцать, – выдаю триумфально.

Альбинос кривится. Его реакция мне понятна: интимные отношения до двадцати пяти лет физиологически невозможны.

– Не беда, подожду, – вроде как уступает. – Ты только другие предложения не рассматривай, – по щеке скользит ладонь с изящными длинными пальцами.

От охватившего меня негодования не только сердечко лихорадочно бьётся, но и дыхание перехватывает. Сволочь какая! Знает же, что прикасаться к лицу имеет право только муж! А я бы и рада подобного контакта избежать, только как, если свобода ограничена?

– Обязательно рассмотрю! – со злости совершенно забываю о том, что альбиносы безумно злопамятны. И вообще не любят, когда с ними спорят.

– Н-да? – задумывается Дэйль. – Тогда… – быстрым движением поддевает пальцем цепочку и срывает украшение с моей шеи. Нагло, глядя прямо мне в глаза.

Сжимаю зубы, старательно сдерживая рвущиеся ругательства. Уже не в его адрес, а в свой. Дихол! Ну кто меня тянул за язык! Если до этого ещё можно было надеяться на то, что неприятный инцидент останется без последствий и за пару лет блондин обо мне забудет, то теперь… Теперь альбинос зарегистрирует мой идентификатор в комитете по контролю за рождаемостью. А это равносильно признанию за ним права на зачатие со мной ребёнка. Блондинистые дружки однозначно подтвердят, что я отдала кулончик добровольно, а других свидетелей нет. И доказать, что он его у меня просто-напросто отобрал я не смогу. Кто мне поверит? В комитете не станут разбираться и выяснять истинное положение дел или узнавать моё мнение.

В общем, будет считаться, что свой выбор я сделала, значит, и забеременеть с этого момента имею право только от этого субъекта. Принуждать меня, разумеется, Монт не станет, будет ждать, пока я соглашусь принять его как партнёра, потому что в плане зачатия насилие недопустимо, но если встану в позу и откажу блондину окончательно, останусь без детей вообще. Даже в том случае, если выйду замуж. Ведь относительно женщин-меланисток действует закон: первая беременность должна быть только от альбиноса. И, невзирая на статистику, по которой вероятность того, что ребёнок унаследует признаки отца, составляет что-то около пятидесяти процентов, его нарушение карается стерилизацией и лишением того, кто родился незаконно, всех социальных прав. Правящая династия старается максимально уменьшить долю меланистов. Вот такими отвратительными способами в том числе.

Получив желаемое, Дэйль прячет добычу в карман и одаривает меня не самым целомудренным взглядом.

– До встречи через пять лет, Лила. Надеюсь, ты умная девочка и не хочешь лишиться возможности иметь детей. Можешь не сомневаться, ребёнок будет похож на меня, да и сам процесс тебе понравится, – кивает своим спутникам, и те меня отпускают, отступая на несколько шагов.

Остаюсь неподвижной, несмотря на то, что с огромным удовольствием исполосовала бы ногтями эти красивые холёные физиономии. Удерживаюсь только потому, что наносить физические увечья альбиносам, во-первых, бессмысленно: пройдёт несколько дней, и они полностью восстановятся. Во-вторых, самоубийственно. Наказание за подобный поступок – смерть. А умирать мне как-то рановато. И уж тем более я не желаю, чтобы причиной этого стал какой-то сексуально озабоченный мутант! Хотя о чём я? Для подобных Монту главное не удовольствие, а выполнение социальных функций. Тем более что за рождение ребёнка правильного фенотипа папочка получает немалую сумму. Сейчас мужская составляющая элиты Цесса исключительно на эти заработки и живёт. Буквально единицы выбирают другие профессии, а осеменение используют только по необходимости, как альтернативный источник дохода. И Дэйль к этой категории, похоже, не относится. Понятно, что пройдёт несколько поколений, меланисты исчезнут и ситуация в корне изменится, но до этого ещё так далеко!

Короче, ненавижу альбиносов.

Морщусь, стараясь избавиться от неприятных воспоминаний, и перебрасываю тонкий, но необычайно плотный лист, открывая следующую страницу:

Физические особенности

Состояние организма приманки не может иметь функциональных отклонений, а оптимальный уровень физического развития должен находиться в пределах нижеперечисленных границ антропометрических шкал.

Далее следует длинный перечень слов и цифр, в общем, всего того, что подразумевается под этими самыми границами. Рост, вес, давление, мышечная сила, выносливость… Пробегаю по нему глазами, в некотором смысле даже жалея, что все эти показатели у меня, что называется, «соответствуют».

Хотя, с другой стороны, не представляю, как бы я себя чувствовала, будь они у меня иными. Ведь тогда я потеряла бы так много! Одна возможность кататься на хинари чего стоит!

Хинари…

Закрываю глаза, вновь уплывая в воспоминания.

Скорость. Ветер в лицо. Яркие лучи восходящего Бокуса, льющиеся сквозь туманную влажную дымку, поднимающуюся над равниной. Запахи свежескошенной травы и земли, взрываемой острыми, маленькими копытами. Мощное, сильное тело, к которому я тесно прижимаюсь, обхватывая руками и ногами, чтобы удержаться и не упасть. Безумные, невероятные ощущения!

Чувствую снижение темпа и всматриваюсь в окружающий пейзаж, чтобы выяснить причину. Острота зрения хинари куда выше, чем у цессян, поэтому не сразу замечаю то, что заставляет животное тормозить. Ощутимо далеко впереди появляется тёмная полоса – цепь глубоких оврагов, рассекающих равнину и уходящих вглубь планеты.