Истории, написанные при свече
Каждый вечер Марта, собрав светлые с сединой волосы в пучок и надев фартук на старенькое поношенное простенькое голубенькое, под цвет её глаз, платье, накрывала мужу стол с пышным вкусным его любимым ужином. На столе были и ситные хлеба, и голландский сыр, и любимое Хансом немецкое пиво, и жареный поросёнок, и рыба с картошкой. Она торопилась, чтобы точно успеть к приходу мужа. Тут деревянные резные двери резко скрипели и заходил сам тучный усатый веснущатый Ханс, сбрасывал со своей рыжей причёски старую шляпу с пером, отряхивал от дорожной грязи свой бархатный наряд и садился ужинать всем, чем постаралась угодить Марта, и пить пиво с усмешкой посматривая на своих детей, двух дочерей, что родила ему Марта, Герду и Ульрику.
Герда Беккер была младшей из двух сестёр, нескладной худенькой высокой девочкой-отроковицей с длинными ручками и ножками недавно исполнилось пятнадцать лет, и в таком возрасте она и впрямь была забавна: рыжие косички с тёмно-зелёными лентами, слегка вздёрнутый веснущатый носик, большие голубе глаза, простенькое заштопанное платье хвойного цвета с фартуком. Она, конечно была уже не маленькая девочка, многое понимала и изо всех сил старалась помогать матери с хозяйством, но ещё полностью зависела от отца, и, так как у неё далеко не всегда получалось всё сделать правильно и угодить Хансу, отца она боялась до дрожи, и принимала безропотно его поведение.
Тем более, причина у неё на то была на то веская: отец очень рано, в десять лет запретил дочерям играть в куклы и любые другие игрушки, и велел Марте нагружать их работой по дому, чтобы те были покорными дочерьми и хорошим хозяйками. А за любую провинность жестоко наказывал дочерей, особенно безответную Герду: порол розгами, ставил на гречку, оставлял без ужина, ложиться спать голодной…
… Старшая же дочь разбогатевших на нечестной торговле мещан Ханса и Марты, восемнадцатилетняя красавица Ульрика Беккер, была истинной красавицей невероятной, сказочной красоты. Домашнее простенькое заношенное зашитое платье цвета кофе с молоком и опрятный фартушек подчёркивали её стройную красивую женственную фигуру, а кожа лица Ульрики была настолько аристократично белой, что в сочетании с голубыми глазами, пепельными блондинисто-жемчужными длинными волосами создавало невероятное впечатление. И, конечно, Рыжий лис Ханс, видя такую красоту Ульрики, мечтал её выдать замуж очень выгодно, за богатого родовитого дворянина с громким титулом, который бы не только не посмотрел на скоромное придание девушки, а ещё бы и Хансу дорого заплатил, чтобы тот отдал за него Ульрику…
Но вот только Ульрика нравом пошла явно не в мать, совершенно была характером не похожа на робкую Герду, у юной красавицы был просто железный характер, она одна из них троих обладала самоуважением, достоинством при общении с отцом, часто проявляла отвагу смелость резко отвечать отцу или отказаться в чём-то уступить ему. Конечно, за это он частенько сильно сёк розгами старшую дочь, но та всё равно героически терпела боль и оставалась при своей манере общение с осанкой истинной королевы. И себя могла иногда защитить от отца, и Герду, бывало, спасала от розг или стояния на гречке.
Ульрика была очень добросовестной помощницей матери в домашнем хозяйстве, и, хотя и знала о мечтах отца выдать её замуж по расчёту, всё равно, не смирялась с этим.
Каждый вечер, а она специально переделывала все свои обязанности пораньше, чтобы у неё было вечером свободное время, девушка долго в полной тишине лежала калачиком в своей кровати с кружевным балдахином или сидела у камина и мечтала. Мечтала, что когда-то взаимно полюбит доброго ласково честного молодого человека, обвенчается с ним и навсегда забудет об унижениях отца, просто откажется от него, выскажет ему свою обиду в лицо, и будет жить счастливо с мужем, который будет её любить и уважать, говорить красивые, как в её любимых книгах, комплименты, и дарить цветы. А она будет хорошей хозяйкой и женой и ласковой мамой их деток. И у них обязательно будут счастливые, красивые и талантливые дети…
… Так и в тот вечер Ханс ужинал жареным поросёнком, выпивая пива, Марта прислуживала ему, Ульрика, спрятав свои длинные пепельные блондинисто-жемчужные волосы под терракотовую косынку и закрыв голубые глаза, мечтала, убежав в свои фантазии, а Герду мама с большой корзиной отправила на рынок купить яблок, картошки, хлеба и молока. А рыжеволосая смешная девчушка увидела лавку с разными сладостями: и яблоками в карамели, и сахаром, и изюмом и орехами в шоколадной глазури, и зефиром, и мороженым. Конечно, голубые глазки Герды засияли, она не выдержала, купила себе и сахара, и мороженого, и зефира с орехами в глазури, с удовольствием съела и истратила почти все деньги, и смогла купить из наказанного только хлеба немного, да молока.
Поэтому шла Герда сейчас домой, дорожа от страха, побледнев так, что веснушки были ещё заметнее, а рыжие растрепавшиеся волосы падали на испуганное, как у ребёнка, личико.
Ханс поправил мощной рукой свои рыжие пышные усы и с порога гаркнул дочери:
– Герда, дочь, ты выполнила наказ матери?
Герда задрожала ещё сильнее, так что кувшин с молоком застучал, из голубых испуганных глазок потекли слёзы и отроковица с трудом, запинаясь, призналась:
– Папа, ты только не слишком сердись, пожалуйста, но там породавали всякие сладости, и мороженое, и сахар, и зефир, мне невтерпёж захотелось, ведь ты никогда не даёшь лишней монетки, и я купила себе, и вот, из то, что мама сказала, я смогла после этого купить только хлеба и молока…
После этого Герда поставила на стол с вышитой золотой ниткой скатертью кувшин с молоком и корзину с хлебом…
Щекастое покрытое веснушками лицо Ханса побагровело, он резко встал из-за стола, хватился за розги, что у него всегда, на всякий случай, для обеих дочерей, были в ведре и закричал:
– Ты, бессовестная транжира родительских денег!!! Ещё она не сердиться после это просит!!! Да тебя нужно так сейчас выпороть сильно, чтобы кричала от боли, чтобы не повадно было на безделицы деньги родительские тратить!!! Снимай платье, ложись на скамейку!!!
– Папа, умоляю, не надо, прости, я больше так не сделаю… – плача, просила Герда, но, зная, что отец никогда не прислушивается к таким просьбам, стала снимать платье.
Тут Ульрика не выдержала, с неистовым ястребиным взором, полным гнева в голубых глазах быстро соскочила, уронив с головы терракотовую косынку и с растрепавшимися длинными пепельными блондинисто-жемчужными волосами, подскочила к отцу и гневно крикнула:
– Отец, не смей так обижать Герду!!! Я тебе не позволю так жестоко поступить!!! Камень ты, а не человек, Бога не боишься, как язычники!!!
Ханс со всей силы дал свой мощной рукой пощёчину Ульрике, на белоснежной коже которой сразу остался след, потом розгами несколько раз, шесть-семь, ударил с оттяжкой Ульрику по изящным покатыми обнажённым белым плечикам с грубым криком:
– Ульрика, дочь!!! Это что за поведение?!! Как ты, бесстыдница, смеешь так говорить об отце!!! Вот тебе урок, а в следующий раз накажу намного больнее!!! Ты скоро выйдешь замуж за того знатного родовитого и богатого человека, за которого я тебе прикажу, и будешь слушаться мужа так же, как слушалась отца!!! Привыкай быть покорной!!! А завтра будешь работать весь день без отдыха, я тебе велю весь дом вычистить и конюшни, и уголь погрузить!!! Привыкай быть покорной!
Ульрика, молча, но с настоящей яростью во взгляде голубых очей отошла, мысленно ругая отца последними словами с ненавистью, но Герду в этот раз Ханс высек не сильно, всего десять ударов, девчонка-отроковица даже не кричала, только рыдала в три ручья и по-детски резко пищала…
… Ульрика же зажмурила голубые глаза, чтобы не заплакать от обиды, встрянула свои красивые длинные пепельные блондинисто-жемчужные волосы и убежала в свою комнату, где беззвучно совершенно обессилено, упала на деревянную кровать с кружевным пологом.
Ульрика лежала и неистовой горечью разочарования думала: «Когда же это кончится? Когда отец прекратит унижать меня, разговаривать только приказным тоном, видеть во мне только прислугу и выгодный товар?! Неужели только, когда отдаст замуж за избалованного богатого аристократа, который щедро заплатит ему за столь красивую жену?! Господи, накажи его за это!!! А я, вот, не хочу замуж по расчёту, вижу по-другому своё счастье, всю жизнь мечтала не о балах и парчовых платьях, а о том, чтобы мы с мужем всю жизнь любили и уважали друг друга! Чтобы он ценил меня, как человека, а не как красивую куклу, которая ещё к тому же хозяйка хорошая, чтобы я была покорна мужу, но не потому что меня заставляют, а потому что я чувствовала его любовь и заботу, и мне самой хотелось быть покорной…».
Тут к Ульрике тихо подошла, поправляя своё старенькое залатанное хвойное платьице и фартук и робко правив рыжие косички под чепцом, прокашлявшись, промолвила с искренностью в голубых глазах:
– Хм, Ульрика, сестрёнка, я… хотела сказать тебе спасибо за то, что заступилась за меня, для меня была очень важна твоя сестринская поддержка…
Ульрика, не отрываясь от подушки, тихо простонала в ответ:
– Герда, сестричка, не благодари, я не могла сейчас поступить по-другому, я, вообще обижена на отца, накажи его Господь!
– Но что тебе обижаться, Ульрика? Скоро он найдёт тебе очень выгодную партию, и ты заживёшь с богатым и знатным мужем, быть может, герцогом или графом, бароном, а. может, и лордом не хуже королев и принцесс. Тем более ты не такая, как я, я-то простоя неуклюжая девчонка с веснушками, которая только и умеет, что суп сварить да метлой или шваброй поработать, а ты и бальные танцы знаешь, и этикет, и читать, и писать умеешь. Отец тебя даже иногда берёт на балы, чтобы найти достойного жениха… – удивлённо изрекла Герда.
Ульрика, бледная от усталости, как поганка, с красными следами побоев на красивых покатых плечах и красным следом от пощёчины на лице с негодованием во взгляде голубых глаз ответила:
– Герда, сестрёнка, ты издеваешься сейчас?! Да он позаботился о том, чтобы я знала всё необходимое знатной даме, раз решил получить за меня от своего будущего зятя крупную сумму золотых и ларчик со всякими драгоценностями, просто, значит, продать!!! А я не хочу чувствовать себя бесправной игрушкой, которую предали из рук одного жадного самовлюблённого скряги и нарцисса в руки другого, точно такого же скупца и влюблённого до самолюбования в себя эгоиста. Я всегда мечтала об абсолютно иной жизни и совершенно другом муже. Пусть он был бы не знатен и не богат, простой работящий человек, зато уважал и любил меня, в нашем простеньком, но уютном доме было всем радостно, царила любовь, он ценил меня, как личность, а я – его, и у нас в таком безмятежном браке родились здоровые красивые талантливые детки. А мы бы с мужем заботились о них и помогли бы развить их способности…
Герда робко помяла в ручке рыжую косичку и протянула:
– Да, ты мне не раз рассказывала о своих мечтах, но подумай сама, насколько возможно воплотить их в жизнь? Ты же сама рассказывала, что читала книгу о жизни рабыни в древнем Риме, и тебя поразило то, что во все времена, хоть в древности, хоть сейчас, женщина была во власти мужчины, мужчина всегда распоряжался сначала жизнью дочери, потом, когда она выходила замуж, её жизнь так же зависела от мужа. По-моему, ты сама прекрасно понимаешь, что отец тебе не даст ни одного шанса на то идеальное счастье, верить в сказки – наивно, даже я, девчонка, понимаю это…
Ульрика, молча, отвернулась, но подумала: «Ну, и пусть наивно! А я всё равно буду верить! Иногда мечты сбываются, когда слишком сильно хочешь того…».
Глава « Её величество Ульрика Ротенбургская или выйти замуж за короля…»
… Оказалось, Рыжий лис Ханс не забыл своей обиды на дочь, и всю следующую неделю не только не разрешал ей уделить время отдыху, тем более уж вечером окунуться в чудесный мир фантазий и мечт, а усиленно с раннего утра и до поздней ночи гонял, как чернавку.
Ульрика и готовила для него шикарные ужины с жаренными поросятами и копчёной рыбой с картошкой и пивом, бегала на рынок, вычистила в большом доме Беккеров до блеска каждый уголок, хотя Ханс всё равно нашёл какое-то пятно на бархатной шторке и дал девушке своей тяжёлой рукой сильную затрещину. Потом Ульрика ещё чистила конюшню, подметала двор, а так же, когда Ханс купил для огня в камине уголь на рынке, он приказал разгрузить покупку старшей дочери, от чего Ульрика ещё и сажей испачкалась.
А потом же сама стирала своё платье от сажи, потому что отец грубо сделал ей замечание за внешний вид, и велел привести себя и одежду в порядок и не забывать читать книги об этикете и манерах, а потом докладывать о прочитанном.
Ульрика делала это всё сквозь зубы, еле сдерживая слёзы…
Потом прошли ещё две недели, Ханс уже успокоился и с самолюбованием поправляя своей здоровой рукой пышные рыжие усы и перо на шляпе, говорил:
– Ха! Как славно! Выгодно ж я отдам Ульрику замуж, за такую-то невесту я имею право требовать богатый выкуп! Быть может, отдам её за борона или маркиза, а лучше за графа или герцога, а, может, повезёт на лорда!
Марта прислуживала мужу у стола, опустив робко взгляд голубых глаз в пол, Герда мыла посуду, а Ульрика занималась стиркой в этот момент…
… Тут раздался громкий стук в большие резные дубовые двери, и удивлённый Ханс решил открыть сам…
… На пороге стояло пять молодых кавалеров в парчовых нарядах, напоминавших внизу две тыквы, чулках белоснежного цвета, дорогих кожаных башмаках, бархатных плащах и беретах с перьями. В руках трое из них, что были моложе, держали по большому, и, было сразу видно, тяжёлому сундуку.
Ханс же от удивления распушил рыжие усы, выпятил вперёд толстый живот, и спросил:
– Господа, а вы, вообще, кто?! Я вас не знаю и в свой дом не звал…
Самый бойкий молодой человек в малиновом берете с пышным пером и большим кружевным беленьким воротником на парчовом наряде пафосным оном промолвил:
– Достопочтенный глубокоуважаемый Ханс Беккер, мы – знатные послы нашего славного великого короля Германии его Величества Хлодвика-Карла Ротенбургского, которые пришли сообщить вам, что наш достославный почтеннейший король Хлодвик-Карл просит руки вашей дочери, прекрасной Ульрики Беккер…
… Ульрика, как только услышала эти слова, в ужасе бросила стирку, руки у неё покрылись ледяными мурашками, она испуганно подвязала свои красивые длинные пепельные блондинисто-жемчужные волосы красивым пологом цвета морской волны и встала робко в стороне, холодея от ужаса, чтобы выслушать всё до конца и понять свою дальнейшую судьбу.
А неугомонных молодой вельможа в малиновом берете продолжал речь:
– … Как вы, наверное, слышали, в королевской семье три года назад случилось горе, скончалась всеми уважаемая и любимая супруга славного Хлодвика-Карла и мать наследницы престола, её высочества кронпринцессы Фредерики-Берты Ротенбургской, её величество королева Августа-Генриетта Ротенбургская. И три года Его величество держал вместе с дочерью траур, но недавно, несмотря на солидные года, Его величество Хлодвик-Карл принял решение, что для поднятия жизненных сил после потери и доброй славы своей страны, он должен выбрать себе новую супругу и королеву Германии. Он хотел выбрать неродовитую, но благовоспитанную добродетельную и красивую девушку в жёны и на последнем балу, что давал во дворце три месяца назад, его впечатлила ваша дочь, прекрасная юная изящная в манерах, столь грациозная умелая и лёгкая в танцах Ульрика Беккер. Он хочет обвенчаться с ней и дать, как своей законной жене титул королевы. А в доказательства правдивости своих слов, его величество прислал вам, уважаемый Ханс, подарки…
…После этого молодой вельможа дал другим знак рукой, и три юноши поставили перед Хансом те большие и тяжёлые сундуки, открыли их…
В сундуках сразу засверкали золотые монеты, другие крупные деньги, бриллиантовые украшения, серебряная посуда и другие различные изделия из сапфиров, изумрудов и рубинов.
Ульрика совсем побелела, закрыла глаза и схватилась за голову с ужасом на нежном, чуточку позеленевшем личике, её страшила до головокружения мысли о той жизни, что сейчас начнётся: « Да, конечно, я помню тот весёлый бал три месяца назад, помню и седого сморщенного морщинистого хмурого короля Хлодвика-Карла, старого грубияна и молчуна шестидесяти пяти лет, он мне сразу не пришёлся по душе среди всех гостей, что приглашали меня танцевать. Помню и дочь его, мою ровесницу, кронпринцессу Фредерику-Берту, та ещё бойкая капризная девица. И, это, что значит?!! Я должна буду выйти замуж за эту старую перечницу Хлодвика-Карла, расстаться со всеми мечтами, никогда не буду иметь своих детей, не познаю любовь, а лишь буду терпеть этого старого грубияна?!! Я должна буду соблюдать этот ужасный кошмарно нудный дворцовый этикет, будучи королевой, в страхе что-то сделать не так, и терпеть повиновение не только старцу-мужу королю, но и его капризной привередливой дочери, моей ровесницы?!! Какой кошмар!!!».
Ханс же просто, казалось, раздулся от гордости и с удовольствием стал перебирать в сундуках подаренные богатства…
– Если вы, уважаемый Ханс Беккер, благословляете свою дочь на брак с его величеством великим славным Хлодвиком-Карлом, то тогда дайте ей отцовское благословение, а мы пока приданное невесты погрузим в карету. Потом мы заберём Ульрику во дворец готовиться к венчанию и коронации… – слащаво вежливо изрёк молодой вельможа в кружевах и малиновом берете с пером.
Ульрика белая, как сметана, с ужасом на лице села на резной деревянный дубовый стул и стала смачивать бледное личико мокрой тряпочкой, что случайно оказалась рядом, чтобы не потерять сознание…
Герда же в стареньком большом чепчике поверх рыжих косичек подбежала к Ульрике и весело спросила с сиянием в голубых глазках:
– Ульрика, сестрёнка, а ты что застыла? От счастья что ли? Давай, одевай то белое пышное платье в цветах , что тебе сшили на тогда на бал и езжай к жениху за счастьем! Ты же будешь настоящая королева, это же такое везение!!!
Ульрика соскочила со стула и со слезами на бледном лице вскрикнула:
– Герда! Ты с ума сошла?!! Какое счастье?!! Ты знаешь, сколько его величеству Хлодвику-Карлу лет? Шестьдесят пять!!! А мне восемнадцать только!!! Это значит, что я буду во дворце, как в каком-то странно роскошном монастыре: ни любви от мужа, ни ребёнка я не смогу родить!!! Совершенно безрадостная перспектива, остаться бездетной, хотя я – здоровая девушка, и, если бы мой муж не был так стар, я бы могла родить здоровых умных деток! А быть королевой я совершенно не хочу: это титаническая ответственность за свою страну!!! Ты представляешь, сколько всего должна уметь и знать королева?!! Она должна и политике, экономике разбираться, чтобы помогать мужу, и весь этот нудный жуткий дворцовый этикет соблюдать и знать на зубок, и всем изяществом и вкусом блистать на всех приёмах и балах!!! Я точно не справлюсь! А ещё у него от прошлого брака взрослая дочь, моя ровесница, очень придирчивая высокомерная капризная девица!!! Мне, кроме мужа, придётся и под неё подстраиваться!!! Чему тут радоваться?!!
Герда смущённо отвела в сторону взгляд голубых глазок и взялась маленькой ручкой за щёчку с рыжими веснушками, думая, что ответить, но она не успела что-то сказать, так как тут гаркнул Ханс:
– Ульрика, дочь моя, иди в свою комнату, переоденься красиво, в парадное платье бальное и выходи ко мне, я благословлю тебя на брак с его величеством! И не смей прекословить мне, потому что я не знаю, что я тебе устою, если я из-за тебя такие деньги упущу!
Ульрика тяжело вздохнула, закусила губку, чтобы не заплакать от разочарования, ушла в свою комнату, долго приводила свой внешний вид и вышла настоящей королевой с роскошными крупными кудрями из длинных пепельных блондинисто-жемчужных волос, украшенных ирисами и астрами, в пышном бежевом платье с такими же цветами на лифе и объёмными рукавами. Образ дополнили бархатные туфельки, веер и бусы…
Ульрика с гордой осанкой присела в реверансе перед отцом, а довольный Ханс благословил дочь, самодовольно поправляя рыжие пышные усы и хлопая себя по толстому животу.
После этого Ульрика ещё раз с разочарованием и обидой в голубых влажных от слёз глаз посмотрела на отчий дом и села в карету…
… Её переполняло столько разных эмоций и мыслей, так было страшно, что девушка не смогла за всю дорогу проронить ни словечка…
Во дворце, украшенным мрамором, шёлком, золотыми подсвечниками и дорогими изысканными гобеленами и картинами её встретил сам жених, король Хлодвик-Карл. Суровый сгорбленный хмурый морщинистый, с седой бородой и редкими серыми волосами пожилой мужчина шестидесяти пяти лет был одет богато, как истинный король: парчовые дорогие с золотой вышивкой одежды дополнялись бархатным зелёным беретом с красивым пером, бриллиантовыми перстнями на скрюченных пальцах и меховым плащом.
Ульрика сделала реверанс, но Хлодвик-Карл миролюбиво, по-старчески, изрёк:
– Милая Ульрика, моя невеста, не стоит тебе оказывать мне знаки уважения, как королю, потому что, когда мы обвенчаемся, ты тоже будешь королевой. Ты, наверное, устала с дороги, слуги сейчас покажут тебе твои покои, и твой королевский будуар, ты отдохнёшь после целого дня дороги, а завтра утром будь, пожалуйста, готова идти в собор венчаться и сразу же короноваться, как королева, а потом знакомиться с моей дочерью и со всеми главными придворными. Слуги уже приготовили тебе красивое парчовое платье, которое по традиции положено одевать всем королевам Германии в день свадьбы и коронации…
Ульрика почувствовала по голосу что, хоть её муж-король стар и строг, как и положено королю, но совершенно не злой человек, выпрямилась и вежливо ответила:
– Что ж, я тогда лягу сейчас уже спать, чтобы завтра ни в чём не подвести вас в такой важный день…
… Тут слуги провели Ульрику в шикарный обитый тонким нежно-сиреневым шёлком обставленный дорогой мебелью из красного дерева, украшенный изысканными подсвечниками и красивым гобеленом будуар. Девушка тут же переоделась в ночную рубашку, что она брала с собой в маленьком сундучке с кое-каким необходимым скарбом из дома, упала на большую мягкую кровать, задёрнула тёмно-синий бархатный балдахин и крепко уснула…
… А рано утром музыкант разбудил девушку игрой на скрипке, и начались приготовления к венчанию и коронации, многочисленные служанки помогали Ульрике облачиться в невероятно пышное парчовое платье с длинным шлейфом и усыпанное драгоценными камнями, бриллиантовое колье, бальные туфельки.
Цирюльник же завил длинные пепельные блондинисто-жемчужные волосы Ульрики и собрал вверху изящной золотой сеточкой.
Ульрика слов терпела все эти действия, потому что одновременно была и огорчена, ужасно напугана, и одновременно заинтригована предстоящим интересным событием.
Сначала в церкви Святой Отец долго вёл торжественную венчальную службу, потом объявил Хлодвика-Карла и Ульрику мужем и женой…
… В это момент Ульрика с мужем в первый и в последний раз поцеловались, и Ульрика почувствовала на душе болезненный ожог разочарования: муж лишь коснулся без всяких эмоций своими сморщенными от возраста губами её губ, и всё. Никакой любви, радости, без тени всякой эмоции, будто он не красавицу-невесту целовал, а куклу фарфоровую. Ульрика с большой досадой поняла, что она – просто красивая игрушка в его руках, что он её не любит, как жену.
… Потом Святой отец продолжил торжественную службу, только теперь коронационную, Ульрика становилась из той милой девушки-мещанки королевой, её величеством Ульрикой Ротенбургской, а в конце службы на неё воздвигли небольшую золотую, сияющую из-за сета свеч, корону…
… Потом начался богатый пышный званый обед, где присутствовали все придворные, высшая знать, иностранные послы, и дочь Хлодвика-Карла, кронпринцесса её высочество Фредерика-Берта Ротенбургская.
… Фредерика-Берта, девица восемнадцати лет с грубоватыми чертами лица, брюзгливым высокомерным выражением на лице, которое обрамляла сложная прическа из тёмно-русых волос и большие жемчужные серьги, встала впереди своих фрейлин в вишнёвом вышитом золотом платье и рубиновым колье и жеманно протянула:
– Да уж, папенька, выбрал же ты себе невесту! Красивая на лицо, но такая примитивная, сразу видно бывшую чернавку, не то, что моя маменька любимая Августа-Генриетта была, истинная королева!
Все фрейлины засмеялись, в отличие от придворных кавалеров и вельмож, которые сейчас, хоть и смолчали, но были покорены красотой и величественностью новой молодой королевы, и имели противоположное мнению высокомерной принцессы Фредерики-Берты рассуждение…
Старый морщинистых король Хлодвик-Карл нахмурился и прошамкал:
– Берта, дочь моя любимая, я прошу тебя не позволять себе таких некрасивых слов в адрес её величества королевы Ульрики Ротенбургской, и оказывать ей соответствующий почёт, хотя понимаю, что ни мне, ни тебе нашу ненаглядную милую Августу-Генриетту не заменит никто…