Не то, чтобы он так рвался в этот туман, совершенно забыв о безопасности, не переживая за сестру. Просто будто бы что-то манило туда. Дымка была столь необычной в солнечный яркий день, ввысь по холмам от их квартала, словно безумно хотелось разгадать её тайну.
Волосы шевелились на голове от царящего напряжения. Ощущалось вкрапление чего-то чужеродного в самой этой атмосфере вокруг. Может быть, магии, может, загадочных сил, но им обоим было сейчас как-то не по себе.
Вдруг мимо промчалась свора верещащей ребятни, отчего Диана вздрогнула в его руках, да и он сам не ожидал. Голоса зазвучали так внезапно, словно сам туман их как-то сдерживал или заглушал. Но малыши умались прочь, а за ними даже никто не гнался. Вир так и не понял, от веселья те галдят или чем-то напуганы. А прижавшая лицо к его торсу в дешёвом камзоле сестра тех и вовсе не видела, только слышала.
И вот так обычно было всегда. Этот ворох голосов, топот башмаков по уложенным небольшим камням широченного города. Всё должно было быть так, как мгновение назад, но почему-то кругом опять сгущалась тишина. А потом за спиной Вира раздался запыхавшийся голос, больше похожий на высокий писк.
Полноватый мужчина, протиравший лысевший лоб бело-голубым платком, в синем фраке, явно из зажиточных граждан, с рыжими пышными усами и ореолом небольшой полукруглой бородки, окаймлявшей его широкое круглое лицо, с вытаращенными глазами оказался в их поле зрения.
– Бегите! Спасайтесь! Оно забирает эльфов! – бежал он с толстенькой тросточкой в их сторону.
Та совсем не помогала ему при ходьбе, а была лишь статным пафосным аксессуаром. Больше теперь мешалась, чем помогала ему удрать от загадочного преследователя. Вир и Ди стоять столбом от таких слов не собирались. У мужчины тоже были острые уши, а его рыжевато-карие глаза выглядели всерьёз перепуганными, так что смысла не верить ему у них не было.
Конечно, они не понимали, что такое «оно», сам туман или же нечто, скрывавшееся в нём. Каких именно эльфов и куда забирают? Все ли рода домну, дану, лесных белгов и всех остальных? Насколько лично для них, полукровок, всё это представляет опасность? Но спрашивать было некогда, а внутренняя паника лишь нарастала.
Дуэт ринулся прочь, обратно в сторону родной окраины, мимо лавочек, фонтанов и цветников. Подхватывать мужичка под руки и тащить с собой они не решились. Не было похоже, что ему нужна помощь, хотя с его комплекцией он явно за ними не поспевал. А потом вдруг даже в сердце воровки кольнула совесть, когда за их спинами раздался его тонкий вопль, уносящийся в непроглядную пелену.
Они даже остановились, не понимая, куда растворяется голос. Стоило бы бежать без оглядки, но и Диана, и её старший брат были поражены, замерев на какое-то время. Грузный шум вокруг, в кромешной тишине, раздавался так, словно двигали большие колонны. С шелестом плетей в густом туманном воздухе мелькнули извивающиеся длинные хоботы, похожие на кольчатые усики насекомых. А потом по каменным стенам окружающих домов раздался мерзостный скрежет, подобный перебиранию тысяч остроконечных лапок, словно к ним сюда сбегалась свора гигантских пауков.
А вокруг там и тут принялись с таким же затуханием, как и у рыжего дану, вопить голоса. Мужские и женские, вспыхивающие, как пламя свечи, и угасающие где-то там, в сероватой дымке. Нечто резко с гулким клёкотом хватало эльфов, забредших в туман, и уносило в неведомую бездну. И ни Вир, ни Диана не горели желанием узреть эту точку назначения, а потому ещё сильнее под хор кричащих вокруг голосов помчались прочь.
Было похоже, что не они одни с разных кварталов вышли сюда из праздного любопытства. А теперь всех таких хватало скрежетавшее нечто, обитавшее в дымке тумана. Оттуда бежали и крысы, и кошки, которые тех даже не преследовали. Разлетались птицы, с дерева на дерево и с крыши на крышу перепрыгивали еноты и белки, типичные обитатели скверов и помоек городских трущоб.
Ближе к знакомым домам туман становился всё более редким, пока не исчезал совсем. В их квартале, как и прежде, вовсю господствовало озорное переливающееся солнце, наслаждавшееся жарким весенним днём последнего месяца перед грядущим летом. На носу был фестиваль, ночью должен быть праздник тёмных эльфов в честь очередного полнолуния, а вокруг творилась какая-то чертовщина.
– И Эрибет, и мистер Тинглвуд, все пропали! – пожилая гувернантка соседей Паттерсонов переживала из-за исчезновения своих господ-эльфов, будучи сама из рода людей.
– Туман забирает остроухих, – гремел голос кузнеца-минотавра, которому также кто-то успел это сообщить, причём вряд ли это был мальчишка-подмастерье, пропавший ещё с раннего утра в этой сгущавшейся мгле.
– Он становится ближе? – разодетый в деловой костюм маленького роста носатый гоблин по имени Форкас босяком стоял как раз на узкой улочке, на пути бегущих на него Дианы и Вира.
Те обернулись, остановившись возле своего соседа на передышку, дабы не сбить зеленокожего с ног. Тот был лопоух, и в каком-то смысле уши эти тоже имели острые кончики, однако все прекрасно понимали: кузнец рядом скорее говорил об эльфах и полуэльфах.
– Кажется, и вправду движется сюда, – глядел на приближавшийся туман Вир, покрепче взявши за руку сестрёнку.
– Может, к докам? – поглядела она на него.
– У нас нет там лодки, – парировал он. – Уповать на чудо и украсть чью-то? А если не будет?
– Красть не хорошо! – заметил Форкас, достав из кармана изогнутую трубку, словно его туман не пугал или он уже смирился с безысходностью.
– Что же делать? Вир? – умоляюще глядела Ди на брата в надежде, что тот сообразит какой-нибудь план.
А план не рождался. Неведомое зло, стыдливо скрывавшееся в дымке и не рискующее показаться во всей красе, вместе с туманным облаком двигалось в их направлении. А, может, и не одно, кто знает, сколько там скрежетавших существ да и существ ли вообще. В любом случае, вопящие голоса схваченных давали понять, что стоять на улице означало быть лёгкой мишенью для неведомых конечностей загадочных обитателей густой мглы.
– В дом бежим, живо! – потянул он сестру за собой.
Благо двигаться им пришлось всего через один соседский дом, и вот уже родное крыльцо ещё поигрывало в лучах солнца. Две клумбы с гвоздикой, опустевшее по весне гнездо трясогузок внизу ската крыши, жёлтый металлический тазик для умывания, в который набиралась вода с проливных дождей, когда те здесь шли.
Сестру Вир направил в дом, а сам быстро снаружи закрывал оконные ставни, хотя теоретически туман не должен был просачиваться и сквозь стекло. Вот только через них могло заглянуть нечто таинственное, что в нём обитало, а потому на всякий случай юноша решил не дать никому такой возможности.
– Давай, лезь в погреб. Даже если кто-то проникнет в дом, тебя не найдут, – заверял парень с такой интонацией, словно у него снаружи ещё осталось незаконченное дело.
– Нет, я пойду с тобой! – роняя слёзы хватала его за лицо сестрёнка ладонями, не желая отпускать.
– Слушай, я просто сбегаю за два дома к Виолетте и тоже приведу к нам прятаться в подвал. Ты же не против? У них погреба нет, насколько я знаю. У них пристройка, где они хранят продукты. А это не так безопасно. Туман ползёт медленно, видишь? – оглянулся он на сгущавшуюся дымку, позволяя сестре выглянуть тоже из двери вдоль улицы, но та не решилась высунуть голову. – Я мигом. Прибегу с Виолой к тебе, и будем тут втроём пережидать это всё. Идёт? – Глядели теперь его изумрудные глаза в фиалковый взор сестрицы.
– Бросаешь меня? – дрожали её губы.
– Ни в коем случае! – шагнул на порог и крепко прижал ревущую сестру к себе Вир. – Я бы никогда тебя не бросил, ты же знаешь! Никогда! И не думай, что она для меня важнее или я променял тебя, но ты бы не поступила также? Если бы тебе кто-то нравился. Если бы ты тут была с другом, а я играл в карты с Виолой, представь. Ты же помчалась бы за мной?
– Ну, то ты, а то она, – не совсем понимала девочка.
– Ди, теряем время. Я никуда не денусь, обещаю. Ты же знаешь, какой я осторожный. Метнусь кабанчиком, надеюсь, уговорю её пойти сюда. Уж под землю в кладовую никто и ничто пролезть не должны, у нас ещё плита каменная такая… Ты поднимешь сама-то хоть? Или надо вдвоём?
– Подниму, – кивнула Диана, а потом замотала головой, разбрасывая слёзы. – Нет, с тобой! Без тебя не справлюсь! – крепче обнимала она брата.
– Ну, что ты! Ди! Надо быть сильной. Ты справишься, а я сейчас вернусь. Собери, пока есть время, что-то съестное с полок и хлебниц, что можно взять с собой погрызть туда, а то припасов на троих вдруг не хватит. Вареньем одним, что ль, питаться? – пытался улыбаться Вир. – Давай, я в тебя верю! Люблю тебя! – поцеловал он её щёку, и Диана тоже прижалась губами к его гладко выбритому молодому лицу.
– Только поскорей! А, стой, твой кинжал, – шарила она по одежде.
– У меня есть, чем себя защитить, – теперь уже он ладошками держал её личико и заверял со всей серьёзностью.
Молодой человек солгал. Ди прекрасно знала этот его растерянный взгляд, когда он лишь пытался кого-то убедить, но не верил даже сам себе. У брата не было ни рапиры, ни ножен, в которые ту можно было бы спрятать, ни маленького метательного топорика на поясе.
И, тем не менее, ей пришлось разжать свою хватку, когда он ринулся на улицу, плотно закрыл входную дверь и помчался вдоль их дома, дабы через две постройки от них заглянуть к Виолетте. Черноокая кокетливая особа была тоже довольно нелюдимой, и её редко можно было встретить в компании подруг. Чаще всего одной, читающей какой-нибудь томик поэзии где-нибудь неподалёку на лавочке. Всё, что о ней ещё знала Диана, так это то, что Виола имела высший балл по всем предметам и училась лучше всех в престижной центральной школе вместе с отпрысками знати.
Внутри сестрёнки Вира прозревало даже некое зерно зависти, глядя на его воздыхания. Хотелось быть ничуть не хуже, но не потому, что хотелось ещё больше внимания братишки, а просто, словно эта Виола становилась для неё образцом для подражания. Эталоном образа девушки в глазах старшего брата, а, значит, это переносилось и на неё.
Это помогало неплохо продвигаться в изучении естественных наук. Ди любила задачи и расчёты, примеры на вычисления, черчение геометрических фигур и нахождение углов, применение всего этого в более «объёмных» заданиях на вес и движение тел в пространстве, хотя, конечно, одного только усердия и стремления было мало. Там и тут давала о себе знать невнимательность, не каждая тема давалась легко, так что ошибки вкрадывались тут и там, зато всегда было к чему стремиться.
Подходить к двери и выглядывать наружу она не решилась. Оконные ставни были закрыты, так что даже поглядеть, сколь далеко сейчас от неё туман, она не могла. Просто по совету брата начала собирать сухари да баранки из хлебницы, смотрела, где есть головка твёрдого сыра, где какой-нибудь мешочек с сухофруктами и что-либо ещё, годящееся, чтобы съесть. Она даже отсыпала с собой фундука, не представляя, как в темноте погреба тот вытаскивать из прочной скорлупы на ощупь.
И девушка весьма торопилась, при этом двигаясь чрезвычайно аккуратно, чтобы не скрипеть и не громыхать. Привлекать к себе внимание неведомого нечто из тумана совсем не хотелось. А до ушей уже донёсся этот скрежет по ближайшим строениям, соскребавший кусочки каменной кладки, отчего глиняная миска с инжиром едва не выпала у неё из рук. А вот сердце будто оборвалось в колючую ледяную пропасть.
Кто скрывается на улицах в дымном мороке? Вражеские разведчики, вырезающие мирных горожан? Неистовое чудовище? Свора уродливых детей мрака, выползших, как чума, на эльфийские города из заброшенных осквернённых некрополей давным-давно забытых предков? Вызванные тёмными чародеями демонические силы? Или же нечто иное? Ди не знала, что и думать, каждый вариант был до дрожи пугающим, а оставаться одной посреди неизвестности и вовсе было самым страшным на свете.
Туман был уже здесь. А Вир нет. Брат не успел вернуться, один или с этой своей Виолой, с которой никогда не мог даже внятно поздороваться, а тут вдруг решил погеройствовать. Маленький ровный нос всхлипывал, слёзы опять дождём катились вниз по нежным щекам. Торчащие верхние резцы нервно покусывали губы, а ноги будто отказались сходить с места.
Это не было каким-то магическим таинственным параличом, вызванным туманом. Просто горечь от мыслей про Вира, не успевшего вовремя домой, оглушала и обескураживала настолько, что мешала уже здраво соображать и даже двигаться. Казалось, она вот-вот рухнет в обморок, но оглядывающие комнату в тусклом свете, будто в гулких сумерках, глаза наткнулись на оставленный с утра футляр его флейты.
Вереница воспоминаний завертелась каруселью. Как он помогал ей залезать на верхние полки, когда мама ещё была жива и в доме всё было красиво да прибрано. Как учил играть на красивой свирели. Как защищал от отца, получая нередко вместо неё. И при этом повторял вновь и вновь, подставляя себя под удар, даже если Ди и вправду была в чём-то виновата.
Он научил её жечь сахар в карамель, она едва не спалила дом, но Вир взял всю вину на себя. Ей достался выговор за поведение, а ему десять розг, рассекающих кожу. Он покрывал её воровство, когда какой-то торговец замечал, как девчонка сунула себе в карман платья яблоко или мандарин. Брат всегда выручал и никогда не ругался.
Лет в девять её это даже раздражало. Он никогда не кричал на неё, не велел там постоять в углу, подумать над своим поведением. Не утверждал, что она что-то делает неправильно. Не будь он столь добрым, может, она и не выросла бы воровкой, которой потакают да во всём покрывают. Но, конечно, в своих привычках винить Диана могла только себя. А брата же возвышала идолом, в настоящий культ обожания и сестринской любви. Может, даже чуть большей, чем следовало бы. И жизни своей без Вира она, разумеется, не представляла.
А теперь с каждым мгновением, что он не забегал в дом, становилось всё больнее и больнее от мысли, что он, может, вообще не придёт. Оставалось думать лишь, что Виола или её семья его впустила, что у них там есть безопасное убежище, тоже какой-нибудь тайный погреб. Откуда вообще Вир мог знать, что они только в пристройке хранят припасы, если даже ни разу не был в гостях и толком не общался с самой Виолеттой? Слабый лучик надежды пронзал ледяную тьму отчаяния, казалось, ставшей безразмерной бездной внутри неё.
