Записки манекенщицы

Глава 9

Приступы гастрита преследовали меня практически ежедневно. Так моё похудение ради этой жизни в мире моды дало о себе знать. Я пила лекарства, назначенные мне терапевтом в поликлинике, и думала о том, стоит ли возвращаться в агентство. Дело было не только в заработанном гастрите, точнее, он меня практически не волновал и уж точно не остановил бы на пути к такой цели. Кроме того, я уже сбросила семь килограмм, учитывая, что я была и так достаточно стройной, сейчас моя чрезмерная худоба уже очень бросалась в глаза. Я была этому рада. Я нравилась себе такой, нет, я не страдала анорексией, хотя моя мама придерживалась другого мнения. Так почему же я снова задумалась о том, что мне не стоит более посещать агентство?

Во-первых, никакой съёмки у меня по-прежнему не было, что само по себе заставляло задуматься, а, во-вторых, конкурс. Я так была довольна собой в этом новом образе, да ещё и с профессиональным макияжем и укладкой. Я уже молчу о том, что была в туфлях своей мечты: дорогих, шикарных, утончённых! Меня запросто можно было выпускать на европейский подиум!       Даже Галина не удержалась. Она подошла ко мне в начале мероприятия и сказала:

– Боже мой! Оля! Замечательно выглядишь! Ты сама видишь, какой у тебя прогресс?

Я кивнула. Хотя слово «прогресс» мне однозначно не нравилось. Оно как бы говорило о том, что я эволюционировала как манекенщица в этом агентстве. А по факту я просто хорошо выглядела, потому что со мной поработали профессионалы. Думаю, что если в первый день моего визита в агентство я была бы в такой же одежде и макияже, то выглядела бы так же бесподобно. Чему я здесь научилась? При ходьбе всегда разгибать полностью колени? Да. Ставить ноги на одну линию? Да. Тому, что жизнь несправедлива? Определённо. Чему-то ещё? Вряд ли.

Несмотря на мой бесподобный образ, конкурс я не выиграла. Выиграла его девушка, на которой практически отсутствовало платье. Она была ростом около ста шестидесяти сантиметров! Как она вообще могла попасть в агентство? Мои знания, почерпнутые из журналов и телевидения говорили о том, что с ростом ниже ста семидесяти сантиметров о карьере модели и думать нельзя, и это рост для фотомодели, для манекенщицы нужен рост не менее ста семидесяти пяти сантиметров. Неужели всё это не имеет значение, а имеет только длина юбки? Я не видела в этом ничего, связанного с настоящей индустрией моды. Я читала старые Vogue, вдохновлялась образами, созданными Бальменом и Диором, смотрела на их манекенщиц, на их манеру позировать, и представляла себя на их месте. Но здесь, в нашем провинциальном городке всё было совсем иначе. Победительница конкурса при выходе на подиум не шла по одной линии как нас учили, и как принято в высокой моде, она останавливалась на каждом шагу и изгибалась так, что было видно её промежность. Я не могла понять, как такое вообще может быть на конкурсе красоты. Это было похоже на стриптиз. Нет, я не ханжа, и ничего не имею против стриптиза, но всему своё место, и я считала, что стриптизу здесь его совершенно нет. Но, как оказалось, я очень мало знала о конкурсах красоты.

Высокая мода была для меня искусством, я могла сравнивать её с работами великих художников, и стриптиз здесь выглядел для меня кощунственно. Но тут меня словно током поразило. Это не высокая мода, и ничего общего это агентство с ней не имеет. Оно создано для того чтобы провинциальные девочки могли почувствовать себя теми, кем они так мечтали стать. У нас в городе не отшивали и, скорее всего, никогда не будут отшивать прекрасные модели платьев великие дизайнеры. А что интересно зрителям? Им интересен стриптиз, который им преподносится как часть мира моды, то есть в более изысканной упаковке.

Если честно, я и не рассчитывала выиграть конкурс. Как я уже говорила, я считала себя серой мышкой в этом обществе, несмотря на то, что у меня были все внешние данные: и рост сто семьдесят семь сантиметров, и большие голубые глаза, и правильные черты лица. Но я понимала, что без умения преподнести себя, без доли наглости и разврата, без дорогой одежды меня, скорее всего, тут никто не заметит. Но я рассчитывала хотя бы на что-то. Каким же разочарованием для меня было, когда всех (абсолютно всех!) участниц конкурса наградили в той или иной номинации, а я осталась за бортом. Про меня просто забыли. Я не знаю, намеренно это было сделано или нет, но факт оставался фактом.

Из моих размышлений меня вывел телефонный звонок. Это была Галина. Она редко звонила.

– Да? – я сняла трубку.

– Оля, здравствуй! – сказала она в трубку, – на выходных у нас показ одежды Patrizia Pepe, ты участвуешь…

Я не поняла, это был вопрос или предложение, и на всякий случай сказала:

– Да.

– Приходи завтра на примерку в торговый центр «Армада» к пяти часам.

Мои сомнения снова развеялись. Ура! Меня заметили! Меня пригласили на показ! Наконец-то! Интересно, а он оплачивается? Ещё я по телевизору видела, что моделям оставляют одежду после показа! Наверное, мне тоже оставят! У меня будет одежда от Patrizia Pepe! С ума сойти…

Глава 10

На примерке был сам господин Андрей. Он громко делал распоряжения. Галины не было. Мне было неловко обратиться к нему напрямую. Я смущалась даже просто подойти к нему и поздороваться. Один его вид давал мне ощущение, что я не на своём месте. Мне всегда хотелось сказать ему, что он просто сноб, а не король местных красавиц, как он, скорее всего, считал. Но правда была в том, что решения тут принимал он, а не я. Я увидела знакомых девчонок, они все толпились у примерочной. Кристины не было. Значит, её не пригласили. Я прошла к остальным манекенщицам. Напряжённая обстановка чувствовалась сразу.

Я осмотрелась. Кругом была груда одежды. Манекенщицы постоянно переодевались. Господин Андрей смотрел на них и давал указания: «Слишком ярко! Наденьте на неё что-нибудь посветлее!», «Другое платье! Ей не подходят такие разрезы!», и девушки бежали переодеваться. Не было никакого шума, каждый был слишком увлечён тем, чтобы угодить господину. Я не могла понять, у него всегда такое возбуждённо-раздражительное настроение или это я всегда натыкаюсь на него в таком расположении духа.

Одежда была очень необычная: броская, но со вкусом и из очень качественных тканей. На некоторых девушках были интересные платья асимметричного кроя, я могла бы смотреть на это бесконечно. Вот это уже настоящая работа манекенщицы. Работать с маркой одежды известного бренда – совсем другой уровень. Безусловно, у меня никогда не было такой марки. Возможно, именно здесь одевались остальные манекенщицы. Я провела рукой по ткани, и подумала о том, что возможно эта одежда стоит того чтобы переспать с тем мужчиной из джипа. Настолько мне хотелось завладеть ею.

– Ты, – сказал мне господин Андрей, и я вздрогнула, – надень вот это! – и протянул мне костюм голубого цвета.

Разумеется, он не знал моего имени.

Я надела костюм в примерочной. Глубокий голубой цвет идеально подходит мне. Брюки были широкими, это показалось мне очень необычно по сравнению с тем, что сейчас носят, но очень понравилось. Ткань словно струилась по телу. В такой одежде я сразу приобрела другой вид. Теперь я тоже похожа на девушку из другого измерения, где существуют дорогие рестораны, качественная одежда и выходы на подиум. Я провела рукой по ткани. Мне казалось, что я никогда не прикасалась ни к чему более приятному. Однозначно, костюм очень мне подходил. Я медленно вышла из примерочной, боясь неосторожным движением повредить ткань.

Босс оглядел меня быстрым взглядом и сказал:

– Очень хорошо.

Я ещё раз посмотрела на себя в зеркало. Неужели мой образ понравился ему с первого раза? Я бы не удивилась, если бы он заставил меня переодеть ещё десяток раз. Но этого не случилось. Даже не знаю, рада я этому или нет. С одной стороны, мне сложно придумать, может ли что-то сидеть на мне лучше, чем этот костюм, а с другой стороны, я бы с удовольствием перемерила всю одежду этого магазина. Только желательно, в более приятной атмосфере. Снимать костюм не хотелось. Ко мне подошла продавщица магазина и сказала:

– Напишите Ваше имя и фамилию, я прикреплю к одежде.

Я написала. Снимая костюм в примерочной, я спросила у другой манекенщицы (кажется, её звали Олеся):

– А одежду нам оставят?

– В каком смысле? – она непонимающе посмотрела на меня.

Я сделала вывод, что ответ на мой вопрос слишком очевиден, раз Олеся даже не поняла как я могу такое спрашивать. То есть, либо очевидно, что «да», ведь это общая мировая практика, оставлять одежду манекенщице, либо, очевидно, что «нет», ведь нам даже за работу не платили, какая уж тут одежда?! Я решила не пускаться в объяснения, чтобы не выглядеть глупо и промолчала. Будь что будет. В любом случае, это для меня огромный шаг вперёд.

Выходя из магазина, я заметила, как на груде вещей сверху лежит костюм в прозрачном чехле с моим именем на нём. Всё-таки чего-то я здесь добилась. Уверенным шагом я направилась домой.

К дизайнерской одежде я имела особую страсть, для меня это был не просто кусок ткани, который прикрывал части тела и защищал от холода. Не хочется говорить пафосных и избитых слов, но это было как произведение искусства. Безусловно, не вся дизайнерская одежда мне нравилась, но я её уважала. Это творчество художников, которые не просто шили, они часами раздумывали над цветом, фасоном и деталями.

В детстве, в тяжёлые девяностые годы прошлого столетия, когда на куклы не было денег, у меня были нарисованные куклы, так называемые «бумажные куклы». Не помню, откуда они взялись, кажется, что продавали специальные журналы, из которых их можно было вырезать. Целыми днями напролёт я рисовала им одежду, которую также вырезала из бумаги и примеряла на них. У меня была куча цветных карандашей, и я обожала создавать им интересные яркие образы. Любимой моделью у меня было платье-бюстье. Не помню, когда впервые я его увидела и где почерпнула эту идею, но платье, которое начинается от груди и оголяет плечи и ключицы казалось мне венцом творения женского гардероба. Тот, кто его придумал, заслуживает нобелевской премии. Я до сих пор считаю, что это самый нарядный и утончённый предмет женского гардероба. Оголить женские ключицы – что может быть сексуальнее? Это не так вульгарно, как короткая юбка или чрезмерное декольте (хотя и то и другое, безусловно, можно сделать с большим вкусом), но, по моему мнению, оголённые ключицы смотрятся гораздо эротичнее, чем ноги или грудь. Не знаю, с чем это связано. Наверное, дело в том, что они напрямую не кричат о сексе, они просто подчёркивают хрупкость и нежность своей хозяйки как бы давая понять, что сексуальность не только в очевидных женских формах.

Позже у меня появились реальные куклы. Это были не настоящие Barbie, которых я всегда хотела. Мои родители были не готовы переплачивать за бренд и купили мне подделку, но я с не меньшим трепетом занялась их гардеробом. В расход пошли все ткани, которые я могла найти дома. Зачастую мне за это попадало от мамы, ведь какие-то материалы «вылёживались» в ожидании часа, когда из них сошьют постельное бельё или скатерть. Хотя, я вообще не помню, чтобы моя мама шила. В чулане я находила старые вещи, которые никто не носил, выбирала из них те, что сохранили наиболее приличный вид, и распарывала на ткани. Остальные осматривала на предмет интересных аксессуаров: пуговиц, замочков и брошей. Небольшим куском мыла я расчерчивала на ткани линии, по которым вырезала и сшивала их. У нас была старая швейная машина, которая постоянно ломалась, но мне нравилось на ней работать.

Глава 11

Приближался день рождения господина Андрея, и подготовка к нему шла очень бурно. Идти к нему на день рождения также значило вступить на следующую ступень в этом мире. Здесь мне хотелось написать «в мире моды», но я уже стала понимать, что к моде он имеет достаточно опосредованное отношение. И я не знала что теперь для меня значил этот мир. Да, у меня был самый настоящий показ одежды. Да, это было сделано просто в качестве рекламы бренда в нашем городе, а не неделя высокой моды, и, тем не менее, начало работы манекенщицей было положено. Тем более, с такой достойной и уважаемой маркой одежды.

С другой стороны, я была жутко разочарована тем, как этот мир устроен у нас в городке. Развиться здесь в сфере моды просто невозможно. Такие показы – это, скорее всего, и есть вершина карьеры манекенщицы. Мысли о том, что мне нужно ехать в большой город, давно посещали меня. Конечно, в идеале это был Париж, но переезд туда казался мне чем-то из разряда фантастики.

Были и другие плюсы. Я больше не была той стеснительной девочкой в углу, которая ни с кем не разговаривала и комплексовала по поводу своих туфель. У меня появились приятельские отношения с некоторыми девушками из агентства, и я более уверенно стояла на этой земле. Мне хочется сказать на их земле, потому что своей я её никогда не считала. Я всё равно не была полноценной частью этой команды. Я по-прежнему не общалась с господином Андреем, не обнималась с ним, как другие девушки, и не заискивала перед ним. Нет, это не хвастовство, что я лучше всех и живу высшими ценностями. Просто… я не могла. Моё отношение к нему было смесью брезгливости и презрения. Для меня он был просто коротышкой с обезображенным чем-то лицом (никто и никогда не говорил, что с ним случилось, ну, разумеется!), пытающимся казаться самому себе мачо из-за окружавших его девушек. Я не представляла, как возможно воспринимать его и его точку зрения всерьёз.

Свой день рождения он отмечал в новом нашумевшем ночном клубе, который открылся пару месяцев назад в нашем городе. Разумеется, я не была там. Сходить в ночной клуб для меня вообще было проблемой, поскольку моё отсутствие сразу бы заметила сестра, а уж похода в злачное место она бы не допустила. Однако, здесь я решила подготовиться заранее. Я предупредила её о том, что в назначенную дату буду ночевать у подруги. Она мне редко разрешала такое, но я давно уже не пользовалась её расположенностью, и всё говорило о том, что это мероприятие должно пройти гладко.

Я входила в группу девушек, которые готовили танец под жутко пошлую песню. Моя роль заключалась в том, что в конце танца я скидывала с себя красный плащ, стоя в центре группы (что, безусловно, свидетельствовало о моём укрепившимся положении здесь). Разумеется, я никогда не заикнулась сказать о том, что танец и песня – это верх пошлости. Все относились к этому как к (не побоюсь употребить здесь это слово) искусству. Подготовка шла очень серьёзно, и я посещала каждую репетицию. В конце концов, я ещё не решила, что делать дальше. Режиссёром танца была Галина, именно она проводила репетиции, комментировала наши движения, которые, скорее всего, сама и придумала. Мне уже не казалась изысканной её внешность, я смотрела на неё через призму этого танца и видела только пошлую стареющую даму, которая считала себя светской львицей нашего провинциального городка.

В день рождения я ехала в клуб на автобусе с укладкой, любезно сделанной подругой (у которой я ночевала в эту ночь), вызывающем макияже и том самом красном плаще. Люди в автобусе, разумеется, пялились на меня и я пожалела, что сэкономила на такси. В клубе я сразу выпила какой-то коктейль, который мне предложила Кристина, чтобы перебить волнение. Обстановка здесь была накалённая. Галина очень нервничала и всем что-то приказывала. Мне не хотелось попадаться ей на глаза. Я сидела на отдалённой скамейке и просто выжидала, когда всё начнётся, а после этого – закончится. Да, мне хотелось просто исполнить свою роль тут и уехать.

После танца я немного расслабилась, потому что ко мне пришло долгожданное чувство того что я выполнила свой долг. Не знаю, понравилось ли господину Андрею исполнение, не помню, чтобы он что-то сказал касательно танца. По-моему, сейчас это уже никого не волновало. Кто-то постоянно говорил тосты, но обстановка была напряжённая, никто не смеялся, девушки вели себя скованно. Мы подошли к шведскому столу, на котором были суши. До этого я никогда их не ела, они только набирали популярность. Безусловно, я решила воспользоваться шансом и попробовать их. Во рту что-то хрустнуло, и я была убеждена, что это голова лягушки! Инстинкт говорил мне выплюнуть это изо рта к чёртовой матери, но я стояла за праздничным столом в окружении кучи манекенщиц, самого господина Андрея, и конечно Галины. Она бы мне такого позора никогда не простила. Я зажмурилась, постаралась больше это не жевать и проглотила. Больше я не могла думать ни о чём другом. Я запила это бокалом шампанского и порядком захмелела. Нужно было ехать домой. Никаким весельем тут и не пахло. Я вызвала такси и пошла к гардеробу, стараясь, чтобы меня никто не заметил. Официально прощаться и выдавливать из себя поздравление для господина Андрея я бы точно не смогла, несмотря на весь алкоголь, который был у меня в крови.

Глава 12

Новым обязательным требованием агентства было посещение солярия. Господин Андрей дал нам кодовое слово для предоставления скидки в одном из соляриев в центре города. Но даже со скидкой он был достаточно дорогим для меня. Однако, поход в солярий вызывал во мне исключительно положительные эмоции. Каким-то образом я всегда находила на это средства (впрочем, как и на всё остальное, что касалось моей карьеры). Меня совершенно не беспокоили мысли о фотостарении кожи, о раке и подобном. Я просто не знала о существовании таких вещей. Даже если бы мне кто-то об этом рассказал, я бы отмахнулась и не поверила. Не захотела бы поверить.

На шкале лестницы социальной значимости посещение солярия было для меня где-то между искусственными волосами и одеждой известных брендов, и выйти на этот уровень для меня значило гораздо больше, чем какое-то фотостарение. Прийти в салон с дорогим ремонтом, любезными девушками, сказать им, что «я от Андрея», получить слегка восхищённую улыбку стоило очень много. И я не про финансы. Затем девушка провожала меня в комнату, где находился сам солярий, там стоял стойкий запах кремов для искусственного загара, который ни с чем не спутать. Для меня это был запах успеха и красивой жизни. Каждый раз девушка заново объясняла как пользоваться солярием, каждый раз я с удовольствием её слушала, хотя уже знала это наизусть.

Почему обязательно нужно было ходить в солярий? По неофициальной версии, я думаю, что господин Андрей был либо владельцем этого салона, либо владельцем был кто-то из его знакомых, а он просто обязался поставлять ему клиентов. Нам же он это мотивировал тем, что загорелая кожа смотрится лучше (с этим трудно спорить), а автозагары оставляют следы на одежде (которую, как я выяснила после показа, нам никто не дарит).

Тем временем у меня появился новый поклонник. Именно поклонник, я не считала его своим парнем, мы просто иногда гуляли и переписывались. Переписка имела средний характер между дружеской и романтичной, и я пока не определилась чего от него хочу. Его звали Артем. Он был скромным парнем, учившимся в политехническом университете, который приехал сюда из Якутии. Там, на родине у его отца был бизнес по добыче алмазов, что, безусловно, добавляло ему статусности в моих глазах. Несмотря на бизнес отца и его привлекательную внешность (Артема, отца я никогда не видела), он не был подонком. У него был ровный спокойный характер, неподдельный интерес ко мне и хорошие манеры. О чём ещё можно было мечтать?

Он каждый раз встречал меня из солярия, и я сразу же спрашивала его:

– Видно, что я загорела? – несмотря на то, что провела в солярии три минуты. Я боялась сразу находиться в солярии шесть или семь минут (как делали другие девушки), так как не хотела обгореть, ведь в таком случае меня бы сняли с показа.

Артем не знал, что отвечать на мой постоянный вопрос, он терзался между искренностью и нежеланием меня обидеть. Я это видела, но всё равно предпочитала думать, что мой загар уже заметен. И вообще, что Артем может в этом понимать? Мы шли пешком до моего дома и разговаривали. Он рассказывал про очередной фантастический фильм, который сейчас шёл в кино, а я была полностью в мыслях о своей карьере. Фантастически фильмы – было последнее, что меня интересовало.

– Давай сходим на него завтра вечером? – спросил он.

Я из жалости согласилась. Он так трепетно относился ко мне и с таким энтузиазмом рассказывал про фильм, что мне захотелось его как-то наградить.

На следующий вечер, сидя в кинотеатре, я прокляла эту мысль. Мне казалось, что этот фильм не закончится никогда. На экране были какие-то фантастически-исторические картины. Всё было настолько неправдоподобно и переиграно, что мне было не понятно, почему на это кто-то пришёл. Я украдкой посмотрела на своего спутника, он, затаив дыхание, следил за развитием событий. У меня просто не получилось попросить его уйти с фильма. Я пыталась чем-то занять свои мысли с целью скоротать время. Я уже перебрала в голове весь свой гардероб и составила несколько образов на неделю, вспомнила какие занятия мне нужно посетить, мысли в моей голове уже заканчивались, а фильм всё никак не собирался. Он шёл три (!) часа. И я официально заявляю, что эти три часа были самые долгие в моей жизни. Даже на пилатесе время не шло для меня так медленно.

Когда мы сидели в кинотеатре, я поняла, что у нас нет ничего общего. Просто я наконец-то встретила парня, который заботился обо мне и вёл себя не как все остальные, попадавшиеся мне на пути, поэтому я проводила с ним время. Я понимала, что для отношений нужно что-то большее, но не верила, что это большее действительно бывает.

Мы вышли из зала, и он с восторгом обсуждал фильм. Я не могла поверить, что это действительно кому-то понравилось. Мне было нечего ему возразить по существу сюжета. Все мои комментарии могли ограничиться фразой «какая чушь!», но я её не произнесла. Мне не хотелось его обидеть. Я достала сигары и закурила. Артем был удивлен:

– Ты куришь?

Я пожала плечами. Что мне нужно было ответить?

В его голосе я услышала ноты осуждения и недоумения, и уже была готова к тому, что он скажет про «тебе ж детей рожать», «ты же девочка» и всё такое. Я привыкла к этому. Но он ничего не ответил. Слава Богу!

Он проводил меня до дома, но не попытался поцеловать: то ли в силу скромности, то ли из-за нелюбви к запаху сигарет, то ли он тоже понимал, что нам не по пути. Я захлопнула дверь и поняла, что эти три часа моей жизни мне никто никогда не вернёт.

Глава 13

Кристина жила в пригороде, и я часто бывала у неё в гостях. Её бабушка много работала, и поэтому обычно мы были одни в пустой квартире. Нам нравилось дурачиться, писать парням и пить алкоголь. Я всё чаще стала пропускать учёбу, и конечно волновалась, что моя сестра узнает об этом. Но я не ходила на учёбу не потому что «катилась по наклонной», как мне сказала моя одногруппница, глядя на мой образ жизни, просто мне было там не интересно. Это было третьесортное учебное заведение со скучным преподавательским составом и неблагополучным контингентом студентов. Я считала, что попала туда по чистой случайности. Собственно, так оно и было. Моя бабушка была хорошей знакомой директора этого заведения, который и уговорил отдать свою драгоценную внучку туда учиться. Но на момент этой договорённости заведение имело совсем другой статус: студенты ездили по обмену в Америку и Европу, это было чуть не одно из лучших учебных заведений, не относящихся к высшим. Но буквально перед моим туда приходом всё изменилось: контракты с заграничными учебными заведениями по каким-то причинам были разорваны, половина преподавателей сменилась, и соответственно, студенты тоже пришли из другого социального класса. Я не понимала, что там делала. Половину лекции преподаватель тратил на то, чтобы успокоить буйных студентов, а оставшуюся половину пытался вбить им голову очевидные вещи. Мне было скучно. Я считала себя выше этого во всех смыслах слова.